***
Маленький мальчик стоял на балконе высокого светлого замка и оглядывал владения своего отца. Он знал, что, когда вырастет, всё это станет его и любил смотреть на большие богатые дома и густой лес, уходящий далеко за горизонт. Шум водопадов и рек, окружающих убежища поданных. Мягкое свечение воды и жителей лесов. Мальчик любил смотреть на мирные владения не из-за их красоты или счастливых жителей. Этот вид напоминал ему о том, что его отец лжец. Очень искусный, что вдохновляло мальчика и заставляло уважать создателя, но он всё же был лжецом, и с уважением приходило презрение. Нет, ложь не так уж плоха, но ребёнку не нравилось, что пытаются обмануть именно его. Повелитель рабского царства тем временем спорил с двумя его другими сыновьями и перекидываясь злыми фразами медленно приближался к месту убежища маленького наследника. Чтобы не стать увиденным, мальчик, услышав шаги, спрятался за белой толстой колонной. — Отец, мы просим тебя. Не надо этого делать, не пытайся убедить его. Ты уже и так достаточно влез ему в голову, — разговор был в самом разгаре, спор на эту тему собеседники вели далеко не впервые. Мальчик устало вздохнул, раздражённый тем, что ему придётся слушать это в сотый раз и отвлёк себя от чужой ругани видом из замка. Реки мирно двигались по течению, свечение тонкой нити луны мягко отражалось в серебряной воде и выделяло маленьких рыбок, которые, отражая свет, создавали из рек серебряное небо, усыпанное тысячей звёзд, играющих друг с другом. — Я же сказал тебе молчать. Хочешь отправится к ним? — Высокий мужчина ткнул пальцем в окно, говоря о жителях города, но всё также продолжал смотреть в глаза своему старшему сыну. — Вы глупцы. Я столько лет объяснял вам, а вы никак не можете понять, что это всё нам необходимо. Это для вашего же блага! — Ты не объяснял! Ты лишь твердишь снова и снова, что это нужно, но правда в том, что ты это делаешь ради себя. — Ты… неблагодарный! — Мама была права, ты просто безумец… — Что ты сказал?! — Его громкий голос отражался от стен и потолка разлетаясь по всему замку, казалось, вся планета задрожала от его крика. — Маленькие, неблагодарные дети. Он - единственный кто понимает меня, единственный кто способен хоть на что-то. И он сделает то, что я ему скажу. — Он ещё ребёнок! Он сам не понимает своих сил! Ты им просто пользуешься, как и всеми остальными, — отец уж было направившийся к выходу, резко развернулся и взглянул на своих отпрысков. Их отец был человеком далеко не глупым и достаточно сильным. Он сумел обмануть сотни своих подданных. Сумел поработить одних из самых сильных существ во всех вселенных и заставить их умирать, чтобы он жил, да так, что те даже не догадывались. Но его старшие дети, в последнее время, часто забывались. Мужчина взглянул на них исподлобья и задумался о том, заслужили ли они такое обращение к себе. Задумался лишь на мгновенье, но быстро прогнал глупую мысль. Он не потерпит к себе такого отношения, особенно от своих же детей. Сильно мучать он их не хотел, лишь слегка проучить, и они, по его мнению, должны были его за это благодарить. Великий правитель стоял над двумя молодыми людьми и с упокоением наблюдал за тем, как глаза их закатились, а конечности стали подрагивать. Оба пытались что-то сказать, но с каждой секундой тела их становились всё слабее и слабее, а с гаснущей в них силой сходила на нет и возможность говорить. Несколько минут отец смотрел на тела своих сыновей, лежащие на полу, он был уверен, что всё сделал правильно. Если бы он не принял меры сейчас, они продолжили бы следовать за ним по всему замку, куда бы он ни пошёл и не оставили бы в покое. Впрочем, так их спор о младшем ребёнке, заканчивался всегда. Царь ушёл ещё до того, как дети его пришли в себя. Вреда он нанёс им не много, а самое главное, что эффективно. Когда шаги отца стихли в глубинах замка, а старшие братья уже понимали, где они и что с ними произошло, мальчик, уставший от пряток, вышел из убежища и подошёл к своим родным. — Вы, действительно, глупцы, — даже глупее него. Это был первый раз, когда он показал своим братьям, что всё прекрасно знает. Да, возможно сказал он это не напрямую, но он был уверен, что этого для понимая им более чем достаточно. Таких моментов в его жизни было не много. Моментов, когда он показывал братьям, что не так глуп, как они думают. Прошло много долгих лет, с того первого раза, пока он не показал им свой план, свой хитрый замысел. Годы полные жестокости и смертей, но иначе было нельзя. Маленький мальчик вырос прекрасным юношей, и он не хотел допустить ни единой ошибки. И вот он, час настал. Молодой наследник стоял со своим отцом в одной из башен. Оба смотрели в окно с бокалами крепких напитков в руках, и наблюдали за происходящим. На площади будто в трансе сидели жители города и пропускали новых обитателей сквозь своё сознание, впуская в этот мир. И повсюду;1 у кромки редкого умирающего леса, у густой как смоль чёрной реки, у полуразрушенных домов подданых, будто из неоткуда появлялись новые существа. Затуманенные взгляды обессиленных блуждали по пространству вокруг, но ничего не замечали. Никто из них не мог понять, где они и как тут оказались, а самое ужасное, не знали, что заключены здесь навечно. Чем старше становился младший сын, тем больше схожего в нём находил отец. Правитель видел в нём ту же расчётливость и ум, которыми обладал он сам. Царю казалось, что молодой монарх вырастет его копией. Он верил в это. Верил в одинаковые взгляды и желания, в схожие планы и идеи. Но не осознавал, что в действительности единственным что их объединяло была цель обмануть другого. Наследник помнил с детства вид на этот самый город, как помнил и то, что рассказывала ему его мать. Не было того прекрасного города. Были лишь руины и тела когда-то живших там существ, которые теперь играли роль пищи, для его отца. А тот вид, что воссоздал отец, для его матери и не убирал долгие годы был отголоском правления великой, устрашающей и справедливой правительницы, чей дух с годами рос и цвёл в младшем сыне. — Отец. — Что, сын мой? — Царь был горд своим потомком. С широкой улыбкой он смотрел на тени, когда-то давно, счастливых подданых и большими глотками допивал свой напиток. — Знаешь ли ты почему моей матери нет с нами всё это время? — К чему такие вопросы? — Правитель не на шутку напрягся и перевёл, уже серьёзный взгляд, на своего сына. — Я помню тот день, когда перестал видеть город таким, каким ты хотел, чтобы я его видел. Я сильно удивился в тот момент, когда моему взору предстала правда. Сначала я ломал голову, всё пытался понять, почему вдруг ты перестал обманывать меня. Что сподвигло тебя позволить мне увидеть реальность, но потом я осознал. Ты не прекращал мне внушать ту ложь. Просто на просто наш повелитель перестал быть самым сильным в мире и твоё место занял я. Твоя сила больше не могла соперничать с моей. И правда открылась мне сама собой. Я помню, когда я был ещё не рождённым ребёнком, в один из моих последних разговоров с матерью она поведала мне о тебе всё. Она существо ночи, её повелительница и защитница, она сама и есть ночь. В ту нашу беседу она была спокойна как никогда, хотя и понимала, что ей придётся нас покинуть. Она была такой как до того, как в её мир пришёл ты, сильной и твёрдой. Она единственная знала на что я способен, была единственной кто знал, что я смогу тебя остановить. Раньше её мир был великолепен, было всё о чём она мечтала, так, как хотела она. Я был маленьким, ещё не рождённым, но сквозь её сознание я видел тот прекрасный мир, — молодой монарх кинул холодный взгляд на город, всего на мгновение, а после продолжил говорить, глядя на отца. Царь, держа в руках давно опустевший бокал, был напряжён сильнее прежнего. Он смотрел на своего отпрыска не верящим взглядом, пока тот продолжал, — ты ворвался в её мир и воспользовался её людьми, её любовью к тебе. Она повелевала ночью, а все её подданные были тенями мысли. Она летала в ночи и жила в ней, пока они путешествовали во снах других существ. Ты пришёл и отобрал у них всё. Ты отобрал у них спокойствие. Ты отобрал у них души. Она верила тебе. Она доверяла. А ты превратил её подданных в своих рабов. Я был в твоём сознании. Ты был одним из них. Одним из тех, от кого она однажды избавилась. Я знаю, что ты её любил, но также я знаю, что это была твоя месть ей и всем, кого она оберегала. Я видел в твоих мыслях, как ты убеждал их и заставлял верить в ложь, как когда-то пытался заставить верить и меня. Ты показывал им разрушенный мир. Внедрял им мысль о том, что они должны быть везде и всегда. И они, по твоей воле, путешествовали по чужим мыслям, заставляли других существ переживать сильнейший эмоции, поглощать их и всё отдавать тебе, всё до последней капли, и это ради твоего бессмертия. Ты погубил их, погубил каждого. И что ты делал все эти годы? Ты пытался также внушить мне, что это необходимо, а я подыгрывал тебе, внушал другим мирам, целым вселенным, цивилизациям, что им нужно прийти сюда. Ты погубил её народ и губишь остальных. Так не может продолжаться. Она ушла не потому, что этого хотела. Она ушла не потому, что настало её время. Она есть, когда есть ночь, но ты её отнял. Ты забрал её ночь, уничтожил народ. Она понимала, что у неё не хватит сил справится с тобой и знала, что исправить это всё смогу я. Посмотри на всё это. Ты заставил меня это создать. Подумай во что ты превратил этот мир. Вспомни каким было твоё детство здесь, как она защищала твоих родных и тебя, оберегала каждого из вас. Она хотела бы, чтобы я сделал это. Она сказала мне подождать, набраться сил, и нанести удар, только когда я буду уверен, что моих сил достаточно. Она хотела бы, чтобы я вернул всё на свои места. — Младший сын взял со стола рядом большой острый нож, его родитель попытался его остановить, проникнуть в его мысли, выхватить оружие, но это было бесполезно. Молодой повелитель уже давно стал сильнее своего родителя. Не раздумывая, он со всей силы произвёл удар. Один, очень сильный удар, он вложил в него всю свою мощь и за хрустом рёбер почувствовал, как нож достиг своей конечной цели, — Ты был рождён афектусом блуждающим по чужим снам, теперь настало время блуждать в собственном вечном сне. Молодой парень стоял у окна рядом с телом отца, лежащим на полу. Улицы были пусты, а город - спокоен как никогда. Все существа, что жили в нём, сейчас сидели в домах и занимались своими делами. Зелёные деревья слегка покачивались на ветру, серые реки окружали город, а белое небо слепило глаза. — Что ты с ним сделал? — Обессиленные братья молодого монарха стояли возле него и с подозрением смотрели на тело отца, будто боялись, что он сейчас встанет и вновь заведёт свои песни о завоевании миров. — Фобетор, Фантас, спасибо вам за помощь. Надеюсь, вы не сильно устали? — Всё в порядке. Он точно не очнётся? — Нет. Мы сделали всё как надо. Его сознание уверено, что он мёртв. Пусть так и остаётся. Нельзя допустить, чтобы его кто-то привёл в чувства. Пещера готова? — Молодой монарх послушался наставлений своей матери и, как она и просила, продумал всё до мельчайших деталей. Оставалось лишь удостовериться, что маг-советник выполнил свою часть плана. — Да, Сеймин всё подготовил, как ты и просил. Осталось только дождаться его и проводить его с телом до Киммерийских земель. — Тогда, братья, подождём. Морфей, нет, не бессмертен и уж тем более он не Бог. Всего лишь умное существо. Сын сильного афектуса и самой ночи, освободивший от рабства десятки тысяч существ. Ему не нужны были ни рабы, ни подчинённые, ни своё царство. Лишь новый дом. И он его создал. После заточения собственного отца, братья первого Заклинателя снов помогли ему в этом. Выслушав предпочтения и желания Морфея, их маг-советник создал ему личные земли в облаках, над царством его матери. И с ним, в его царство направились те, кто хотел ему служить. Их набралось не много, может сотня или две, но этого было достаточно, чтобы создать ещё больше Заклинателей снов. Будучи не рождённым ребёнком, слушая рассказы и плавая в мыслях своей матери Морфей решил, что будет помогать тем, кому его помощь будет нужна, и пусть придётся ждать вечность, но он дождётся. Все его подданые были верны своему царю. Они верили ему и верили в него, каждый из них был ему благодарен и часть тех эмоций, что поглощали во снах для поддержания своей собственной жизни они отдавали ему добровольно. Его мать была ночью. Морфей стал сном. Он думал, что не будет гнаться за бессмертием, но, видимо, поэтому вечная жизнь была ему обеспечена.***
Не знаю точно на какую температуру тело человека начинает реагировать, но так, быть точно не должно. Рука неразумного человека никак не реагировала на моё прикосновение. Кожа на предплечье существа не изменилась, ни покраснения, ни воспаления и хоть каких-то намёков на волдыри. Ничего. Ни около моей ладони, ни под ней. Вряд-ли это нормально для человека. Выдерживать температуру в, градусов так шестьдесят, без каких-либо видимых симптомов. Банка, выбитая мною из рук девушки лёгким ударом, с тихим звуком перекатывалась по комнате, сменяя своё положение с каждым новым порывом ветра. Очередное её перемещение и человек нервно дёргается, хмуря брови ещё сильнее. Несмотря на то, что глаза существа были закрыты и всё никак не открывались, выражение её лица нельзя было назвать испугом. Человек был максимально сосредоточен и напряжён, а тот страх, что вспыхнул, когда я подошёл к нему совсем близко, отступил также быстро, как и появился. Гримаса боли - единственное на её лице, что давало понять, что она знает о моём присутствии. — Открой глаза, — человек вздрогнул от неожиданности и медленно выполнил просьбу. Обычные глаза, никаких признаков, что она не человек, и никаких ожогов? Так не бывает. — Что с тобой не так? — Мне больно, — смелое существо. Она кинула быстрый взгляд на мою руку, сжимающую её предплечье и слабо дёрнула её, намекая на то, чтобы я её отпустил. Глупое существо. Огонь. Нет ничего страшнее огня. Ожог — это то, о чём существа будут думать всегда, те существа, у которых есть кожа. Если человек удариться рукой о горячую кастрюлю, про удар он забудет быстро, его боль перебьёт ожог. Глупому существу должно быть горячо, не больно. Что с ней не так? Интересно, какую температуру она почувствует? Жаль, что так и не могу себя нормально контролировать, а то с превеликим удовольствием начал бы самостоятельно проверять границы этого человека, но кто потом будет тушить меня? Левой рукой раскрыл карман и на ощупь нашёл нужный камешек. Заставляю человека раскрыть ладонь и зажать небольшой кусок хрусталя в кулаке, накрыв своей ладонью сжатые пальцы, не хватало ещё, чтобы человек прервал эксперимент избавившись от камня и сбежав в нарастающей суматохе. — Теперь говори. — Это всё большая ошибка, я искала другого человека. Я приехала к другу в гости, хотела сделать сюрприз… Оооо. Очень, очень смелая зверушка и такая тупая. По каким же причинам она приняла меня за идиота? И всё никак не может заткнуться. Что произошло в её голове, что она вдруг неожиданно решила, что можно меня обмануть? По какому признаку она определила, что может попросить помощи у своей гнилой фантазии, вместо того чтобы ответить на мой вопрос. К другу она, какие же тупые объяснения, в жизни ничего глупее не слышал и слышать не буду. Такое ощущение, что эту планету населяют одни идиоты. И все они по неведомой причине, стараются заговорить со мной и показать весь спектр своей глупости. Жалкие тупые существа, не способные ни на что, начиная от мышления, заканчивая чем-то таким простым, как убирать за собой мусор. Почему же именно мне постоянно достаётся наблюдение за пиком их идиотизма? Девушка резко замолчала и попыталась выдернуть свою руку из моей, не сводя взгляда с моего лица. Сошедшая на нет паника вновь захватывала её. Я сам не почувствовал, как глаза вновь охватил огонь, а ладонь, контролирующая её кулак, сжалась сильнее, чем следовало. Зато теперь мы знаем точно, что хоть и высокие температуры существо ощущает не как обычный человек, боль она чувствует в полной мере. — Попробуй ещё раз, — я чуть ослабил хватку и решил воспользоваться её реакцией на огонь, пышущий где-то внутри, устремив свой взгляд прямо в её глаза. — Что? — Особенно глупое существо. — Что ты здесь делаешь? — Она сжала кулак сильнее, отвернулась от меня и устремила взгляд в открытое окно. Если я не получу ни одного ответа, можно считать, что зря я так старался не убить её. Не стоило сдерживать себя. Никакой сосредоточенности от маленького человека. Никакой серьёзности. Никакой пользы. — Хорошо, — человек перевёл взгляд с окна на банку, перекатывающуюся по полу, и выбрал слежку за ней избегая моего взгляда. — Я ищу одержимых людей и вынимаю из них демонов. Зимой я нашла одного, но, когда пришла вытянуть его из человека, оказалось, что меня опередили. Это был другой одержимый, но он был сильнее и… не таким как остальные. Он убил того человека, чтобы поглотить демона, а после, просто ушёл. Тогда я была не готова встретиться с ним, если в нём не один демон, если он так силён… я просто, — её взгляд переметнулся на руку, она не переставала говорить, но своей ладонью я почувствовал, как её кулак несколько раз сжался и разжался. Видимо, камешек начал работать. — Мне пришлось потратить ни один месяц, чтобы подготовится к встрече с ним и не меньше времени, чтобы отыскать. Но, как я и сказала, я ошиблась, — невидящим взглядом человек уставился на свою руку. Она несколько раз попыталась выдернуть её из моей хватки, но глупое существо быстро сдалось и молча стало перекатывать камень в руке. — Это всё что? — Я кивком указал в сторону выхода. — Старые руны. Разные травы. Бабушка рассказывала мне как ловить демонов. Они должны были лишить демонов внутри сил и не дать подойти ко мне, — она стала дёргать руку сильнее, теперь она смотрела только на неё. — На одержимых людях работало, но я их усилила, чтобы остановить того, в ком сидит несколько демонов. Не знаю… — человек попытался освободить руку ещё несколько раз, после чего жалобно взглянул на меня, — горячо. — На сколько горячо? — Очень горячо! — Жалостливость во взгляде мгновенно заменило возмущение и злость и человек начал с большей силой дёргать свою руку. — Продолжай. — Мне. Горячо, — а зверушка то осмелела. Сколько злости сколько экспрессии… — Продолжай. — Нечего продолжать! Должно было помочь его остановить, чтобы я успела вытащить демонов! Не знаю кто ты, не знаю почему не сработало на тебе. Но должно было, точно должно было сработать на нём! Отпусти руку! Мне горячо! — А людишки, оказывается умеют злиться. Выглядит, конечно, смешно. Но умеют. — Отпусти, — и даже рычать пытаются. Смешное представление. Как только её рука освободилась, она раскрыла ладонь и, сменивший цвет камень готов был вот-вот упасть на пол, но я успел поймать его где-то посреди пути. Я поднёс его к свету, проникающему в комнату с улицы, чтобы увидеть цвет, теперь полупрозрачного горного хрусталя. Мутный белый с жёлтой сердцевиной говорил о температуре не меньше восьмидесяти градусов. Глупый, смелый, но всё-таки необычный человек. Просто так, в очередной раз, руку человек мне отдавать не хотел, пришлось применять силу, чтобы увидеть маленькое красное пятнышко на ладони. Очередной обман. Зачем так много лгать, если можно отделаться малой кровью и сказать правду? Говорит ей было горячо, а в действительности маленькое красное пятнышко. Не понимаю. Быть может нынче люди просто не способны на правду, или именно этот человек не способен на неё. Или это не человек? Существо прижало руку к груди и сжало ладонь в кулак, опасаясь, что я вновь ею поинтересуюсь. Если бы по ладони можно было узнать вид существа— это бы меня не остановило, но, если ей так спокойнее, пусть будет. — Где они? — Кто? — Ты сказала, что ловишь демонов. Что ты с ними потом делаешь? — Ну… Они хранятся в таких вот… — взгляд человека скользнул к банке и снова на меня, — банках. В подвале. Защитные руны не дают им… — Ты заключила их в банках у себя в подвале? — Пусть Бесс только попробует, ещё хоть раз, попытаться убедить меня, в том, что люди не так уж и плохи. Пусть только попробует. И он, и кто-либо из дьяволов. Ха-ха. Издевательство, вера в людей — это сплошное издевательство, а речи этих мелких детей, зовущих себя Высшими демонами, и до этого были пыткой, но теперь. Нет. Ни шанса им на эту глупость. Ни единого шанса. Только человек, мог пленить живых существ. В банки. В стеклянные банки! Посадить бы этого глупого человека в стеклянную банку в наше подземелье, интересно, что она об этом скажет. — Да… — Глупый человек попытался попятиться, но стоящее позади кресло, не дало ей сделать и шага. — Неси их ко мне. — Они в другом городе. — Мне плевать! Значит иди в другой город и принеси их ко мне. — Ну уж нет! Они же нужны тебе? — Глупый человек совсем не умеет контролировать свои эмоции. Что не так с этим видом? — Значит езжай и забирай сам. Эмоции. Быстро вспыхивают и затухают. Странный маленький человек. Быстро переключается с темы на тему и не может сосредоточится на одной мысли. Глупый, злой, надоедливый и без какого-либо инстинкта самосохранения. Жаль, что нельзя убивать, всех, кто надоедает, или глуп, или несправедлив. В одном человеке, целый набор и всё равно убить — не правильно. — Хорошо, — я направился к выходу и подобрал с пола плащ. — Выдвигаемся сейчас, — чем быстрее это закончится, тем быстрее я отправлюсь обратно в ад.