Музыка или жизнь?

Всего лишь какое-то мгновение назад я была наполнена решимостью найти убийцу и сделать так, чтобы все студенты могли спокойно учиться дальше, не рискуя погибнуть в своем же учебном заведении. Но теперь всего лишь в двух метрах от меня стоял Анте Давьер – великий Шолоховский композитор и преподаватель, который внёс огромный вклад в развитие и распространение профессиональной классической музыки во всем мире, также он является основателем нашего учебного заведения. С одной стороны, может показаться, что всё просто прекрасно, ведь мы стоим перед таким невероятным человеком... Но только если не учитывать тот факт, что Анте Давьер умер около двухсот лет назад... – Чего вы смотрите на меня так, будто призрака увидели? – композитор широко нам улыбнулся. – Упс, я же и есть призрак. Но не стоит делать такие испуганные мордашки. Я же вас не убью. Пока что. Улыбка Анте Давьера стала ещё шире, как и наши глаза. – Так это вы стоите за всеми злодеяниями в училище? – задавая этот вопрос, Полынь вышел чуть-чуть вперёд, закрывая меня собой. – Я давно заметил, что ты очень смышлёный мальчик, но вот со "злодеяниями" ты, конечно, погорячился. За всеми моими поступками стоит лишь защита заведения, что я создал, ничего личного. – О чем вы говорите? – А тебе всё расскажи. Хотя, честно говоря, я соскучился по общению с кем-либо, а вы, как мне кажется, можете оказаться хорошими и понимающими слушателями. Участь призрака, знаете ли, довольна скверна, но я не жалуюсь. По крайней мере, не жаловался почти двести лет, пока я не начал замечать один очень прискорбный и омерзительный факт. В последнее время развилось через чур много недостойных, которые какого-то, извините, черта притрагиваются своими грязными ручищами и оскверняют священный вид искусства. – Как вы можете так говорить? Кто вам дал право решать, кто достоин, а кто нет?! И кто вам дал право распоряжаться чужими жизнями?! – Я долгое время пытался закрывать на это глаза, но это учебное заведение – моё детище, в которое я вложил всю душу! Я работал не покладая рук и вплоть до своей смерти я ни на мгновение не расставался с композиторством и преподавательством. А сейчас я наблюдаю подобное безобразие! Я хоть и мертв, но моя любовь к своей работе и моему учебному заведению бессмертна! Я обязан был что-то сделать и на начальном этапе просто очищал своё училище от паразитов. – Это вас не оправдывает. С каждым словом Анте Давьера ярость всё больше поглощала эстрадника. – Что ж, а я даже думал тебя помиловать, – сказав это, Анте Давьер взмахнул руками. Этот, казалось бы, легкий жест вызвал волну энергии, которая с легкостью подняла Полыня в воздух и припечатала к стене. Я вскрикнула. – На самом деле тебе даже повезло. У меня было так много возможностей тебя убить за все три года из-за твоей любви задерживаться в училище дольше положенного. Но я призрак, и мне приходится очень долго копить силы, чтобы как-либо взаимодействовать с живым миром. И, как ты понял, я накопил. Но этого, к сожалению, не хватает для того, чтобы истребить всех паразитов, поэтому я нашёл более интересный и эффективный способ. Радуйся, мальчишка! Ты, как и твоя подружка, и те троя, послужите благой цели для полного очищения моего дитя. Больше здесь не будет недостойных. – Что вы имеете в виду? – глаза эстрадника округлились, но он всё равно держался стойко, не давая страху полностью поглотить его и выйти наружу. – Не придуривайся, ты и сам догадался. Я отдам вас пятерых в жертву Тьме, благодаря чему она обретёт плоть, даст мне больше жизненных сил и поможет мне в моём деле. А, пока, я просто сверну тебе шею. – НЕТ! Не делайте этого!! – теперь настала моя очередь закрывать собой друга. – Ой, смотрите, маленькая испуганная мошка решила заговорить. Тебя всё равно ждёт та же участь, так что просто сиди смирно. – Но, вызвав Тьму, вы не просто "очистите" училище, вы его уничтожите! В чем смысл учебного заведения, если в нём будет некого и некому учить? Забрав жизни всех ребят, вы заберёте жизнь "вашего дитя", а потом Тьма пойдет дальше и уничтожит весь мир! Вы же не думаете, что, попав в наш мир, она так просто успокоиться, убив каких-то пятьсот человек, когда можно убить восемь миллиардов? Убив, как вам кажется, недостойных, вы убьете и всех самых достойных и талантливых. Разве этого вы хотите? На какое-то мгновение в помещении воцарилась тишина. И мне даже показалось, что руки великого композитора задрожали. – Хорошо, давай заключим сделку, – глаза Анте Давьера были направлены прямо на меня. – Ты должна будешь выполнить всего одну мою просьбу, и в случае его выполнения я откажусь от своего замысла и уйду в загробный мир навсегда. – Я готова сделать всё, что угодно. – Но перед тем, как услышишь мою просьбу, ты должна дать мне клятву на крови. – Хорошо, – я перестала испытывать страх. На этот раз он спрятался в дальнем уголке моего сознания, уступив решимости. – Тинави, нет! Не соглашайся, это обман! – на этот раз лицо эстрадника выражало дикий страх и обеспокоенность. – Пожалуйста, беги. Он всем своим существом умолял меня спасаться, но уже было слишком поздно. – Нет, Полынь. Я тебя не брошу. – Прошу тебя... – Ради ребят, справедливости и музыки, – Полынь закачал головой, а я лишь улыбнулась, вкладывая в это все свои настоящие эмоции и чувства, что я к нему испытывала. Он понял. Вскоре на его лице тоже появилась улыбка, но эта улыбка совершенно не была похожа на её чеширскую версию, что я всегда видела... Эта была до боли нежной и печальной. – Наговорились, голубки? Может перейдем к делу? Внезапно в меня метнулся нож, и в какой-то момент я решила, что Анте Давьер лишь забавлялся, пудря мне мозги, и лезвие сейчас воткнётся прямиком в мое сердце, но в дюйме от меня нож остановился и просто стал парить в воздухе. – Возьми нож и полосни им по своей руке. Я сразу же повиновалась, из-за чего ладонь пронзила жгучая боль, полилась струйка крови и начала капать на пол, но я не обращала на это внимание. Анте Давьер подлетел ко мне и сжал свою внеземную холодную ладонь в моей. Дальше композитор начал быстро и очень тихо произносить какие-то слова. Я не могла ничего нормально разобрать. Но услышанного было достаточно для того, чтобы понять, что слова, произносимые им были на неизвестном мне языке. – Тинави, поклянись от всего сердца выполнить мою просьбу, а взамен я откажусь от своей идеи очищения учебного заведения от недостойных, откажусь от вызова Тьмы и навсегда уйду в загробный мир. Полынь ещё пытался вырваться из чар Давьера и что-то кричать, но композитор закрыл его рот почти невидимой рукой, состоящей из голубоватых частичек энергии. – Я клянусь выполнить свою просьбу, какой бы она не была. Вдруг моя кровь, которая пачкала наши руки и пол взметнулась ввысь, приняла форму полого круга и растворилась, а рана на моей руке мгновенно затянулась, но шрам внезапно превратился в тот же круг, что до этого изобразила струйка крови. – Вот и всё. Озвучьте уже свою просьбу, – я смотрела прямиком на Анте Давьера без капельки страха, когда он, смотря на меня сверху-вниз, дотронулся своей рукой до моих щёк и с фальшивой нежность сказал: – Докажи, что ты человек достойный называться музыкантом. Вырази всю свою любовь к этому виду искусства, спев мне самую душевную песню, что может быть. Расплавь холод в моей душе. Увидев, что мое лицо изменилось и маска решимости треснула, он улыбнулся ещё шире (хотя, казалось бы, куда ещё шире?). – Но я... – чуть треснутым голосом начала было я, но Анте Давьер меня опередил. – Я прекрасно осведомлен о твоей потере голоса, но такова моя просьбы. Ты либо выполняешь её, либо нет, – композитор сделал пару шагов назад. – Ну, начинай же. Я сглотнула и прочистила горло, испытывая при этом жуткое волнение и тревогу, но в конечном итоге я запела... Сначала мой голос звучал очень тихо и немного надтреснутым и неуверенным, но с каждой спетой мной нотой он набирал всё большую силу и только что черно-белый звук внезапно окрашиваться самими приятными цветами. Вместе с этим будто бы начал окрашиваться и весь окружающий мир. Темнота не стала сражаться и сразу же отступила. Я пела о страхе и счастье, о ненависти и любви, пыталась вложить все свои эмоции, чувства...душу в свою песню. Я знала, что стоит на кону, поэтому старалась изо всех сил контролировать свой голос, ведь я так давно не пела, думая, что больше не смогу и лишь разочаруюсь в себе... Сломав когда-то голос, я и не знала, что все мои, казалось бы, тщетные попытки вылечить свои связки, на самом деле не были таковыми, и со временем мой голос восстановился. Подумать только! Это открытие дало мне ещё больше сил. Закончив свою песню, я посмотрела на Анте Давьра. Последние, что я ожидала увидеть - это слезы в его глазах. Человек, а то есть призрак, который убивал людей и собирался убить ещё больше, плакал. – Это было... чудесно. В глубине души я знал, что ты сможешь спеть прекрасную песню, при этом вложив в неё всю свою светлую душу. Спасибо тебе, Тинави, – сказав это, Анте Давьер засветился голубоватым светом и ... исчез со слезами на глазах. Шрам на моей руке тоже исчез, будто бы его никогда и не было.