Утро.

«Пожалуйста, Г…» «Хочу хочу хочу хочу…» но тут сон прерывает воспоминание о хрупкой темноволосой девушке и уже иной завиток дрёмы: светловолосый мальчик, такой не похожий на тебя. На тебя… Гермиона снова просыпается в слезах. Это все сон, глупый сон. И эта часть прошлого тоже сон. Надо забыть, забыть. Так трудно. Горло сжимает спазм. Хочется свернуться калачиком и схлопнуться как звезда, когда умирает. Хочется, чтобы кто-то наконец воткнул в грудь нож, потому что у самой уже нет сил с этим бороться. После её внезапного возвращения, все стали относиться к ней с большим вниманием. Рон говорит теплые, успокаивающие слова. И от этого хорошо, мысли уходят днём. Как от рыжего солнышка. Джинни и Гарри часто гостят в Норе. Хотя Молли и Артур не вмешиваются в их отношения с Роном, всё же как-то стали ближе к Гермионе. Даже Живоглот всегда рядом и не оставляет одну. Этой ночью, хотя, так теперь проходит каждая ночь, она долго не могла уснуть. Сначала читала, потом просто лежала, а когда заснула, проснулась в слезах через пару часов. Нет, обычно ей не снился он. Не часто. Иногда это просто что-то очень грустное и беспокойное. События войны, мама с папой, вероятное будущее. Иногда просто дождь. Под глазами появились синяки, она заметно похудела от такого режима и с головой ушла в подготовку к учёбе и будущей работе. Романтика с Роном, хоть и осталась, а вот близость исчезла. И хотя так, но в голове появилась навязчивая мысль, что её ребёнок сможет спасти от плохих воспоминаний. Она понимала, что нет, ничего такого. Но Рон стал к ней так внимателен, задаривал подарками. Он не мог помочь ей с её родителями, но изменил мнение на этот счёт. Постоянно подбадривал и похоже, что-то пытался сделать, но ничего не говорил. По крайней мере пока. К завтраку она теперь никогда не спускалась, предпочитая завтракать одна, когда все уходили на работу или брались за дела. Потому что опухшее лицо с явными признаками недосыпа и слёз, было не самым желанным видом с утра. Однако, спустившись, она ощутила, что Рон дома. Так бывает, когда долго находишься с человеком. Начинаешь его чувствовать. Ещё не вошел в комнату, а уже знаешь, там он или нет. Сейчас он был на кухне. — Привет, — хриплое, но не убитое. Уже хорошо. — Доброе утро! — бодрое, радостное. — Ты сегодня дома? — Нет, но я предупредил, что задержусь. Хотел лично вручить тебе кое-что! Нашел, наконец, в книжном магазине. — Рональд Уизли, ты по собственной инициативе был в книжном? У тебя жар? Он засмеялся. Чисто, открыто, так смеётся только Рон. — Давайте без намёков на мою глупую голову! По крайней мере с утра! Я, бывает, захожу перед работой, спрашиваю один том… И сегодня, наконец, удалось найти. Я сам нашёл! Хотя, мне говорили, что нет его. Я как-то странно почувствовал, что сегодня найду. И он оказался там! В общем, вот, держи. Он вручил Гермионе книгу, обёрнутую в бумагу. — Я завернул, чтобы не рассыпалась. А то мало ли… Всё-таки странная вещь магия. Никогда не чувствовал её, а тут прямо как будто свалилось озарение. Может, в сыщики пойти? Вдруг я людей так же смогу искать? Гермиона улыбалась. По-настоящему. Такой забавный, милый Рон. Чмокнул в щёку и убежал, ничего больше не сказав. Что за книга? Так тепло от неё почему-то. Пар от кофе в чашке блестел на солнце и извивался под лёгким бризом из открытой двери веранды. Девушка не стала сразу открывать книгу, а решила позавтракать. Впервые, у нее появился аппетит. Даже несмотря на жуткое любопытство. После завтрака, аккуратно разорвав незамысловатую упаковку, она обомлела. Пальцы задрожали, а сердце забилось с такой скоростью, что казалось, вылетит из груди, пробив рёбра. Это была ТА книга. Та самая, в простой черной обложке с тиснением, со стёршимися за века золотыми буквами. Ей было страшно открывать её, но она открыла. Как? Это иллюзия? Это точно она? Как она могла оказаться в обычном книжном? Неужели ещё один экземпляр? Столько вопросов и все в кучу. Задумавшись или от волнения она не заметила, как из книги что-то выпало и упорхнуло под диван. Это был маленький клочок бумаги, с загнутым уголком и скромной надписью. «Для Г. Г.»…