Неоконченная игра

Свежесть сада приятно ударяет в нос. Молодые листки на кустах только заливаются зелёным пигментом и выглядят так слабо, что хочется их укрыть от чужих глаз. Уже виднеются первые бутоны цветков, что совсем скоро наполнят это место своим непринуждённым ароматом — Каса-кун, ты сходишь сегодня? — Изуми недовольно морщится и постукивает по краю чашки с чаем, смотря на своего оппонента — Да, sorry. Я что-то слишком задумался, — рука тянется к коню, но в считаные секунды меж его пальцев оказывается зажата другая фигура, что крайне неуверенно делает свой шаг Старший лишь хмыкает, отмечая что-то про себя, и делает ход, вновь устремив свои ледяные озера на юношу. Тот лишь пробегает глазами по шахматному полю, стараясь найти наилучшее решение. Даже если это просто игра, дабы убить время до прихода остальных, они всё равно относятся к этому так серьёзно, словно на кону их жизни. Чужая рука вновь тянется к коню, но в очередной раз хватает другую фигуру — Каса-кун, ты всю игру смотришь на этого чертового коня и пытаешься им сходить, но сильно не действуешь. Почему же? — наконец звучит этот вопрос, чуть вгоняя мальчишку в ступор — Понимаете, я бы хотел разработать tactics, чтобы повысить свои шансы на выигрыш конём при многих условиях, ведь это такая universal фигура, но пока я не уверен в её работоспособности, а потому не решаюсь сильно им разгуляться — Не слишком далеко ты от него ушёл, — проговаривает старший и ходит, в очередной раз выжидающе смотря на своего лидера — От него? — тот лишь хлопает своими яркими аметистами, стараясь понять о чем речь, — вы сейчас о Лео-сане? — Именно. Раньше он лишь и ходил этим конём, но… — Изуми хватает фигурку и проскакивает ей через всё поле, дополнительно перескакивая в другом направление, и ещё раз меняя сторону поворота Это было возмутительно! Суо смотрел то ли со страхом, то ли с осуждением на проделанные действия старшего. Взгляд метался от фигурки в чужое лицо и обратно — Но конь так не ходит! Это против rules! — Ты не знаешь этого придурка? Дуракам закон не писан. Во время игры он этим конём скакал как хотел, что было желание окончить партию, но он никогда не давал это сделать, а заканчивать нормально не хотел. Игра могла длится несколько недель, он мог в день ходить пару раз и снова уноситься в неизвестном направление, — голубоглазый недовольно вздыхает и чуть хмурится, возвращая свою фигурку на место — Но почему? Почему вы терпели такое издевательство над собой и этой game? — Да с ним просто бесполезно спорить… Ты будешь уже ходить? — Да-да, уже иду, — озорной певчий голос, искринка в зеленых глазах: парень всём видом показывает, что он не настроен серьёзно играть Вот конь ходить буквой «Г», как и требуют правила, но она очень длинная… Но юношу это совсем не тревожит. Он довольно убирает чужую фигуру и наблюдает за парнем напротив — Хватит уже дурить. Ты можешь хоть раз сыграть нормально? — Изуми устало мнёт переносицу, возвращая фигурки на свои места — Слишком скучно играть «нормально». Я создаю свои правила! Я же Оу-сама и в праве решать, как кто будет ходить! — Ты придурок, — лишь выдает седовласый и последний раз окидывает взглядом поле битвы, — на сегодня с меня хватит этого безобразия — Хорошо, тогда закончим как-нибудь потом! Мне тоже уже пора бежать, до встречи, Сена! Лео вскакивает из-за стола, проносясь тёплым ветром мимо парня, и скрывается за дверьми, оставив его одного. Он лишь хмыкает такому поведению. Что за наивное малое дитя… Близилось их выступление: очередная разборка с бесполезным мусором, что лишь портит эту школу. В последнее время Цукинага вёл себя не как обычно. Хоть и началось это с того, как тот сломал руку в драке, но Изуми до сих пор не мог выпытать из него ни слова о том случае или его состояние. Оставалось лишь наблюдать, куда заведёт их эта история — Он совсем не меняется, — Сена чуть выдвигается из-за стола, откидываясь на спинку стула — Разве? Я не мог знать его до Revolution, но мне казалось, что она его достаточно сильно сломала. Каким он был before? — Мм… — старший чуть откидывает голову назад, прикрывая глаза Его светлые пушистые ресницы едва заметно подрагивают, а лучи солнца подчёркивают идеальность каждой мышцы — Он был хрупким, с любящим сердцем, и так боялся сделать другим больно, что позволил делать боль себе. Он впитал их ненависть и сломился. Мы не смогли уберечь этого светлого ребёнка от жестокого тёмного мира Мадара, говоря это, старается не смотреть на голубоглазого. Скрестив руки на груди, он смотрит куда-то вдаль. Его взгляд говорит за него: такая боль, сожаление и беспомощность. Они всё были рядом, но ничего не смогли сделать — Он старался улыбаться так искренни, как только мог, как только научился за эту жизнь. Но всё время его уголки губ так дрожали, как и его руки. Пропал тот блеск искренней шаловливости Младший всё это время молчал, желал закрыть уши и бежать. От осознания ситуации его тошнило. Он узнал всё самый последний, и даже не от этого придурка! Даже в его спину было смотреть невыносимо. Казалось, что она стала такой хрупкой и всё время напряжённой — Сена, ты чего такой хмурый? Сейчас наше выступление! Ты же не хочешь выйти и оказаться в худшем свете! Но если что-то не так, то ты говори мне. Я сделаю всё для тебя, всё что законно и нет, я заберу твою печаль и ты будешь всегда счастлив. Я ведь люблю тебя, Сена! Бесит… Бесит, что каждый раз он всё это так непринуждённо говорит! Хочется взять и ударить его, чтобы он наконец хоть каплю стал серьёзнее! И кажется, что это была последняя капля Рука седовласого сжимает черный галстук юноши напротив, заставляя того невольно ойкнуть. Эти всё время спокойные льды трескаются, обнажая острые углы, что впиваются в самое сердце — Как всё время можно быть таким идиотом? Ты можешь хоть раз подумать перед своими действиями? Хоть раз быть честным с самим собой и со мной желательно тоже. Это что, так чертовски сложно?! Зал наполняется тишиной, Микеджима смотрит укоризненно, но не вмешивается в эти разборки. Кажется, что Изуми может чувствовать сквозь все слои костюма, как бешено стучит сердце парня, грозя сломать ему рёбра — Прости меня, Сеня. Я правда такой придурок. Я хотел сделать для тебя что-то особенное, я хотел показать людям твою красоту, но видимо опять всё испортил. Я такой непутёвый и всё время лишь мешаюсь у тебя под ногами. Прости, Сена, что я такой проблемный существую, — мокрые дорожки быстро стекают по щекам, но он продолжает улыбаться Нежно касается запястья голубоглазого, смотрит так чувственно, по-настоящему раскаивается… Но младший лишь раздражённо фыркает, отпуская некудышного Оу-саму и поправляет свою перчатку Возможно, он желал бы показать как тоже разрывается внутри от всей этой ситуации, как ему больно и жалко, что так произошло, как он хочет попросить прощения. Но только гордость ему не позволяет. Он отворачивается от своего Оу-самы Меч отупел в боях, а щит истоптали, превратив в грязный лист металла. Голый Король остался ни с чем. Его слова больше ни стоили ни гроша, песни его проклинали и использовали как ругательства. Всё отвернулись от него, сбросив в тёмную яму неудачников — Я не тот, кто смог бы протянуть ему свою руку помощи… — Не стоит винить себя, Изуми-сан. Вы тогда были young, и вам хватало многих других проблем с Революцией. Главное, что сейчас он в порядке, благодаря support Микеджимы-сана — Да, возможно ты прав. Главное, что сейчас он стал прежним придурков — Ей, вы говорите обо мне? — дверь распахивается и в террасу вбегает их солнце, что разбавляет гнетущую атмосферу Лучи его огненных волос, сияние свободных полей в его зелёных глазах, и мигание звездочек-веснушек прогоняют всю гнетущую атмосферу, что уже давно скапливалась в помещение — Ещё чего! Не хватало нам портить настроение, лишний раз думая о тебе, — проговаривает Изуми, ещё выше задирая нос — Как грубо! А я ведь так искренне люблю тебя, Сена! " Я тоже, тоже люблю тебя» — проносится в голове у парня, когда они расходятся, не зная, что следующая их встреча случится через мучительный год, а шахматная партия так и не будет доигранна