***
Я снова в лесу. В том самом лесу, где я вырос. Я называю это место так. Место, где моя детская психика произвела скачок на сто восемьдесят градусов. Место, где за мной охотились, как за зайчиком со снежного поля. Я осмотрелся. Всё, как всегда. Уже какой год подряд один и тот же сон нагнетает тревогу и, одновременно, спокойствие на меня. Она вновь появилась передо мной, выйдя из-за дерева. Привычное бледное лицо с голубыми, как нёбушко, глазами. — Здравствуй, Изра. — Здравствуй, Антон..— она произнесла это с лёгкой улыбкой на красных от холода губах. Её глубокий, манящий голос притягивал, заставлял слушать. Её полное имя И́зраиль, но И́зра очень приелось моему языку. — Что на сей раз я делаю здесь? Ты не проявляешься по пустякам. — Антон,— она свела пепельные брови к переносице,— ты вырос. Я прищурил глаза. Она снова говорит своими загадками. Нежный, но слегка пугающий — привычный мне голос, эхом прозвучал между деревьями. Изра подошла ко мне и протянула руку. — Ты ничего не хочешь мне сказать?— по её виду было понятно, что она чем-то крайне недовольна. — Нет. Ничего.— произнёс я спокойно и даже слегка холодно. Я внимательно взглянул в её таинственные, бледные глаза, и тихо вздохнул. — Ладно. Ты сам всё увидишь.. Я снова пытался понять, что она от меня хочет, и требуется ли ей моя энергетика. Я прищурил глаза и немного наклонил голову. Я чувствовал холод от зимней обстоновки этого сна, но внутри было тепло. В груди разлилось тёплое чувство, когда Изра чуть отошла от меня и посмотрела вдаль. Она была фантомом этого холода. От неё не чувствовалось агрессии, гнева, либо ещё какого-то зла. Нет. Она была всё такой же спокойной. Иногда, даже слишком. Её бледное лицо, словно сделанное из фарфора, и светлые голубые глаза придавали её виду внешность неживой личности. — Ты, видящий весь свет. Ты, пишущий обет. Ты — слепленный скелет. И снова вязнешь вслед.. кровожадный след, что предлагает вам брюнет.. — Тихо говорила Изра, стоящая у ближайшего дерева. Она прижималась бледной щекой к его кроне и приговаривала загадочным, немного пугающим, чуть хрипящим голосом. Её взгляд был направлен в мою сторону, но словно не на меня, а глубже. Куда-то не в это измерение. Я слегка вздрогнул, взглянув на неё заинтересованно и настороженно. Я тихо вздохнул и подошёл чуть ближе к ней. Снег хрустел под босыми ногами, но холода не было. — О чём ты говоришь, Изра? Я не понимаю тебя..— спросил я растерянными и немного нервным голосом, чуть наклоняя голову. — Ты поймёшь...ты всё поймёшь. Она сказала это и резко появилась прямо перед мной. Я вздрогнул, но не отстранился. Моё дыхание сбилось от неожиданного испуга, и я заинтересованно смотрел на неё. Изра ещё раз внимательно взглянула в мои глаза, считав там какую-то информацию для себя. — Просыпайся, Антон..— тихо произнесла она и ткнула меня в грудь пальцем. Её тихий голос словно оглушил меня громким стуком в ушах. Я зажмурился от сильной боли в области висков и тяжело задышал, чувствуя, как здравое мышление медленно покидает меня.— Ты уже помогаешь.. Тихо прошептанное «Помогаешь» успел услышать я перед тем, как резко сорваться с кровати, принимая положение сидя. Я тяжело дышал, глотая приоткрытым ртом воздух. Я огляделся и понял, что нахожусь в спальне. Я посмотрел на соседнее место в постели и понял, что Полина уже ушла на работу. Я утомленно потёр глаза рукой и тяжело вздохнул, падая обратно на подушку. Вчера вечером я допоздна работал над рисовкой своего мультимедийного проекта, поэтому пошёл спать только к двум часам ночи. Полина уже тогда мирно посапывала на своей стороне кровати, немного свернувшись калачиком. Я уже и не помню, когда мы последний раз засыпали одновременно или так, что бы видеть друг друга бодрствующими в постели перед сном. Я всегда прихожу и прижимаю её нежное, аккуратное тело к себе, зарываясь носом в её мягкую шею и вдыхая приятный, такой родной аромат её кожи и парфюма с ежевикой. Даже спустя столько лет она не изменяет своей любви к этому запаху. Сейчас же я медленно перевёл взгляд на окно и вздохнул, наблюдая за пейзажем. За стеклом раскинулось белоснежное покрывало снега, которое мягко укутало крыши домов и ветви деревьев на фоне темного, практически черного, с лёгкой синеватой дымкой, неба. Запах свежести и морозного воздуха проникал через мелкие расщелины в окне в комнату. Снег падал пушистыми хлопьями, тихо опускаясь на землю, словно в танце декабрьского, предновогоднего волшебства. Высокие пятнистые березы за стеклом стояли с обледеневшими ветками, сверкающими от попадающего света уличных фонарей, словно драгоценные камни, подаренные мной для Полины на нашу годовщину. Ряды панельных зданий, окрашенных в унылые, но знакомые серые цвета, видимые с моего положения на кровати, казались чуть более приветливыми под белым покрывалом снега. Я отвёл взгляд от окна и тяжело вздохнул, принимая положение сидя. Я медленно потянулся и зевнул, качая головой, отгоняя остатки сна. Я протянул руку к дверце прикроватной тумбочки и достал пачку сигарет, медленно вылавливая одну из пачки. Я сунул её в губы и подпалил зажигалкой черного цвета из того же шкафчика. Затянувшись, выдохнул дым и нацепил на нос очки, поправляя их. Полина уже ушла на работу, получается, что Аню отвела в детский сад. Я медленно выдохнул дым тонкой струйкой через приоткрытые губы. Аня, моя Анюта — наша с Полиной дорогая дочь. Сейчас ей три года. Она уже смело ходит на своих двух, а также старается формировать целые предложения своим милым и нежным детским голоском. Нам с Полиной по двадцать одному году. Она забеременела, когда нам обоим было по восемнадцать. Это произошло случайно, мы не планировали детей, особенно тогда, когда только закончили школу, но прерывать беременность также не стали. Я медленно встал с кровати, разминая застоявшиеся от сна мышцы. Я вновь глубоко затянулся сигаретой и выдохнул дым, открывая окно. Холодный, морозный воздух заставил меня слегка вдрогнуть. Мои уставшие зелёные глаза уставились на падающий снег, провожая его холодным взглядом через линзы очков. На фоне снега размытые городские дома. Москва. Зимняя, унылая, серая Москва. Я с самого детства копил деньги и ходил на разные подработки, чтобы перевезти Полину из той деревни куда-нибудь в более цивилизованное место, как и обещал ещё тогда, в двенадцать лет. К концу школы мне наконец-то удалось собрать на дешевую, но пригодную для жизни квартиру в Москве, практически в центре. Я выдохнул дым в окно после очередной затяжки и хрипло усмехнулся своим мыслям. — Ненавижу снег. Низким, слегка осипшим от сна голосом, пробормотал я себе под нос и выбросил в окно сигарету, что упала в сугроб блестящих от света уличного фонаря, ледяных снежинок. Я закрыл окно, а после быстро оделся в домашнюю одежду, не планируя больше никуда сегодня выходить. Мой взгляд упал на стол с недописанными эскизами новых кадров для моего мультимедийного проекта, где я являюсь главным художником и постановщиком сцен. Главная героиня девочка с пепельными белыми волосами, ярко-ярко голубыми глазами. Белоснежные волосы до груди спадали на её бледное, будто, неживое лицо. Её имя Израиль. Я взял девушку из сна, как свою главную героиню для детского мультфильма. Да, глупо, да, странно. Но для детей она представлена в образе милой девушки проводника по волшебным изменениям со своей компанией лесных зверей: лисичка, медвежонок, волчонок и совушка.. Я на секунду задумался и слабо улыбнулся своим мыслям. — Собрал свои детские страхи в мультфильме для детей.. молодец какой,— Прыснул я низким голосом и добавил несколько штрихов на шерсти лисы, после чего бросил простой карандаш на стол и вышел из спальни, поправляя пепельные волосы.***
— Я же сказал, будут Вам эскизы,— Серьезным тоном произнес я в телефон раскладушку, сжимая челюсти от раздражения. У меня часто были проблемы с моим проектом. От меня буквально зависел выход последующих серий мультфильма, но я, хоть и будучи взрослым, состоявшимся человеком, не смотрел на это с такой важностью. Я всегда выполняю свои работы, присылая их в редакцию, просто задерживаюсь. Меня не уволят, ведь знают, что лучше меня художника и постановщика не найдут. Особенно за короткий срок. Я сбросил трубку и убрал телефон в карман домашних штанов. Тяжело вздохнув, я услышал звук поворачивающихся ключей в замочной скважине. Мои глаза метнулись в сторону настенных часов, понимая, что уже почти три часа дня. Весь день прошёл.. я даже не заметил. Успел только немного прибраться. Я вышел из гостиной и прислонился к стене, скрещивая руки на груди и наблюдая, как Полина и Аня заходят в дом. Я слабо улыбнулся, когда услышал свое любимое: — Папа! — этим милым детским голосом моей дочери. Я быстро опустился на колени и прижал Аню к себе. Она всегда была очень тактильной. Даже, когда новорожденные всё, обычно, трогают, она хотела быть рядом со мной и Полиной первые месяцы, а потом и годы. Сейчас на её теплом зимнем комбинезоне и шапке стремительно таяли снежинки от тепла квартиры. Наш маленький ангел с пепельно белыми волосами, словно у неё на голове застыли лучи солнечного света, что были унаследованы от меня. Эти локоны мягкие и пушистые, как облака, и когда Аня бегает по комнате, они весело колышутся на ветру её неуёмной энергии. Голубые, яркие, беззаботные, доставшиеся от Полины глаза светятся, как два алмаза на сияющем солнце. Аня часто напоминала мне мою сестру Олю.. когда она была такой же маленькой, но они обе слишком уникальны. — Как садик?— Спросил я тихо, убирая чёлку Ани с её голубых глаз. — Всё хорошо! Я там поспала, поела.. поиграла.— этот беззаботный детский лепет о том, как она провела день, всегда грел душу. Я встал с колен, когда Аня сняла комбинезон и ушла в ванную. Такая самостоятельная. Я посмотрел на Полину, которая уже стояла перед зеркалом в рабочем теплом платье черного цвета, а её промокшая от снега куртка висела на вешалке. Я слабо улыбнулся и обнял её со спины, касаясь суховатыми губами её нежной кожи на шее. — Как работа?— Тихим, низким тоном спросил я, потеревшись своим холодным кончиком носа и её шею. — Нормально, дети быстро учат новые мелодии. Так скучал?— С тихим смешком спросила Полина, поправляя длинные черные волосы. Я провел рукой по её животу, а вторая была на её бедре. Материал капроновых колгот не давал коснуться кожи. — Я всегда скучаю, Полин.— Голос твердый, низкий. Мужской. Но любящий. Я чувствовал слабую улыбку на губах Полины, а затем посмотрел в зеркало, в котором отражались наши объятия. И правда улыбается. Я аккуратно убрал её волосы на одно плечо, начиная касаться её кожи на шее губами, поглаживая пальцами талию через ткань платья. Полина слабо усмехнулась, я услышал вздох, сорвавшийся с её губ. — Столько лет вместе, а ты такой же.. липкий ко мне. Я хрипло усмехнулся, глядя на отражение Полины в зеркале холодным взглядом зелёных глаз. Я плотнее прижал её к себе. — Ты думаешь, что хоть что-то в моих чувствах пропало?— Хриплым тоном спросил я и провел рукой по её бедру, сжимая его худыми пальцами. — Антон.. Я увидел, как Аня вышла из ванной с влажными руками, потому что она их только что помыла. Она стояла и улыбалась, глядя на нас своими большими голубыми глазами. Детскими и невинными. — Родители любят друг друга.— Произнесла Аня с яркой улыбкой. Я на секунду задумался, а потом хрипло посмеялся, глядя на Полину, которая закатила глаза, улыбаясь своими нежными губами.***
Свет от настольной лампы мягко играл в темноте спальни, освещая мой усталый, но сосредоточенный профиль. Каждую зимний вечер быстро темнело, холод просачивался через маленькие щели между окнами. Я сидел за столом с грубой текстурой, покрытым несметным количеством простых карандашей разной мягкости, ластиков и листов бумаги, на которых мои задумки медленно оживали. Каждая линия, каждое движение острого грифеля казалось магией, создающей миры, в которые дети могли бы погрузиться. Я знал, что для маленького зрителя важно не просто увидеть, но и почувствовать, как будто каждое изображение скрывает за собой целую историю, наполненную волшебством и приключениями. Вспоминая, как мы с Олей смотрели мультфильмы на втором этаже дома, на старом телевизоре, поедая её любимый хлеб со сгущёнкой, душа наливается теплом и любовью. После того, как я переехал в Москву с Полиной три года назад, мы больше не виделись. Иногда созваниваемся, но это выходит нечасто. Сначала мои родители не приняли то, что я уезжаю прямо после школы в большой город. Целую столицу огромной страны. Они знали, что всё это время я копил на квартиру, но не хотели, чтобы всё было так. Они долго колебались, обсуждая все возможные угрозы, которые таила в себе городская жизнь. Словно укоренённые в своих предрассудках, они опасались, что мы потеряемся среди шумных улиц и ярких огней, забыв о своих корнях. Но после моего упёртого характера, что достался мне от матери, сдались. Пока я продолжал водить грифелем по бумаге услышал мягкий топот Ани, а потом её слова. — Пап, а что это?— Она подошла к моему столу и что-то протянула в своей маленькой ладони, глядя на меня своими большими голубыми глазами. Я поправил очки и присмотрелся. Золотое тонкое кольцо. Я на секунду задумался, а потом слабо улыбнулся, наконец понимая. Это моя серьга, которую я носил в семнадцать лет. Я покачал головой и хрипло усмехнулся, погладив Аню по голове и её мягким белёсым волосам. — Это моя серьга. Где ты её взяла? — Там мама полки разбирала, и колечко упало. Я спросила у мамы, что это, а она сказала идти к тебе,— снова этот милый детский лепет слегка неразборчивых слов. Ну Полина.. переложила на меня ответственность,— А почему твоя? Разве сережки не девочки носят? — В подростковом возрасте баловался.— Сказал я низким голосом и взял серьгу в бледные пальцы,— их могут носить оба пола. Просто чаще всего носят девушки. Аня на секунду зависла, белые ресницы каждую секунду касались её мягких щёк. Она смотрела на меня снизу вверх большими голубыми глазами, такими невинными и чистыми, мои худые пальцы перебирали её волосы. Я усмехнулся, замечая выражение лица дочери. — Позже ты узнаешь ещё больше..***
За окном зимней ночью город словно окутан невидимой пеленою, устланной морозным дыханием. Уличные фонари, как стражи, расставленные вдоль обледенелых тротуаров, испускают тусклый свет, проникающий сквозь лёгкую завесу снежной пыли. Каждый звук кажется хрупким, как стекло, — треск попавшего под колесом старенькой машины льда или шорох ветра, который нежно касается застывших деревьев. Ветер приносит с собой холодное дыхание, напоминая о том, что зима вступила в свои права пару недель назад. Суточные заботы растворяются в белоснежной дали, оставляя лишь чистоту и тишину. Вдали, доносится еле уловимый звук, завораживающий крики ворон, словно призыв вечности. Я всё ещё сидел за столом, моя кожа была бледной от холодного света вечерней лампы. Я закурил сигарету, позволяя дыму тихо всплывать, образуя причудливые формы. Каждый вдох погружал меня в размышления, окрашивая мгновения яркими оттенками воспоминаний о своей семье. Карандаш в руке танцевал по листу бумаги, выявляя контуры тех образов, что мучительно кружились в голове. И́зраиль, сова, волчонок, Алиса.. Ночь предлагала свои тайны, и я был готов их раскрыть на листе бумаги, проявляя эскизы для мультфильма. Внешний мир остался где-то далеко, затерянным в снежных просторах, а тут, в интимном свете хрупкой лампы, я чувствуя себя.. живым. Я затянулся сигаретой и оторвал взгляд от листа бумаги, услышав тихие звуки в комнате. Я слабо улыбнулся и выдохнул дым, видя, как Полина ложиться в кровать. Темную, холодную комнату освещает лишь тусклый свет моей настольной лампы, но глаза Полины я всегда вижу. Они мерцают. На её губах слабая улыбка. — Аня спит?— Тихо спросил я, не нарушая нежную идиллию комнаты и снимая с себя очки, протирая усталые зелёные глаза пальцами. — Уже давно..— Полина ответила шёпотом. Я положил карандаш и тяжело вздохнул, разминая руки и хрустя суставами на пальцах. Я посмотрел на Полину. Её волосы, как водопад черного бархата, были распущены, и в слабом свете лампы они переливались синими и фиолетовыми бликами. Глазами, полными нежности и усталости, она бросила последний взгляд на меня, а затем поправила свою утепленную ночную рубашку черного цвета, отводя взгляд в сторону. За окном воцарялась зима, и снег тихо опускался на землю, будто бы укрывал мир от суеты и лишнего звука. Каждый удар сердца подсказывал мне, что ночь полна тишины и спокойствия. Я снова затянулся и выдохнул дым через приоткрытые губы, продолжая писать свои иллюстрации. — Антон, пойдём спать,— Она сказала это тихо, но напористо. Сладко, но твердо. Я вздохнул. — У меня скоро сдача в редакцию. — Не завтра же. Полина хочет быть рядом. В последнее время из-за нашей работы и учебы мы не проводим так много времени вместе, всё больше сводится на Ане. Я тяжело вздохнул и медленно встал со стула, разминая застоявшиеся мышцы спины и ног. Я потушил сигарету о пепельницу, медленно подходя к Полине и ложась рядом. Всё молча. Полежу с ней недолго, пока не заснёт. Я слабо улыбнулся, глядя на неё усталыми зелёными глазами, мои длинные пальцы провели по открытому участку её плеча, не скрытому под одеялом. Её кисть вылезла из под одеяла и мягко скользнула к моим пальцам, переплетая их. Её длинные пальцы, тонкие запястья, синеватые вены, выступающие сквозь бледную кожу.. Я поднёс её руку к себе, нежно касаясь тыльной стороны ладони сухими губами. Кожа Полины мягкая, словно шёлк, лоснящийся на теплом ветру. Тишина в спальне окутывала нас, как мягкое одеяло, и в этом мгновении все слова стали излишними. Я осторожно прижал её к себе, ощущая тепло кожи, казалось, что каждый сантиметр прекрасного тела Полины был знаком. Я услышал тихий вздох, сорвавшийся с её губ. Я хрипло усмехнулся и провел рукой от спины к её бёдрам. Кожа мягкая, слегла прохладная от зимнего воздуха, витающего в комнате, такая знакомая... Годы совместного счастья, пережитые трудности и мечты о будущем — всё , что сейчас приходило в голову. Наши сердца бились в унисон, и, казалось, время остановилось. Каждый момент был насыщен той магией, что помогла нам быть вместе. Ещё со школы.. с первых дней. Я чувствовал, как Полина прижалась ко мне сильнее, затягивая под одеяло. Я уткнулся носом в её шею. Мои пальцы нежно обводят силуэт Полины, оставляя за собой глубокие и искренние следы любви, вызывая мурашки, о которых она так мечтала. В каждом прикосновении заключена история, прожитая вместе — радости и печали, смех и слёзы. Мои губы скользнули по коже её шеи вверх по подбородку, находя её губы. Сладкие и манящие. Полина ощутила тепло моего дыхания, проникнувшее в самую душу, а я сладость её губ, которую помнил с того первого дня: её дом, сладкий блеск на губах, её тело на моём. Каждый поцелуй заполнил пространство между нами, наполняя спальню тёплыми волнами нежности и уюта, а также лёгкого, слегка забытого чувства. Я, закрыв глаза, наслаждался каждым мгновением — теплота тела Полины, её запах, наше синхронное, прерывистое дыхания создавали ощущение полного единства. Мои губы скользнули вниз к её подбородку, шее, ключицам. Я целовал, облизывал, кусал, прижимался и хрипло вздыхал. Всё началось с простого прикосновения и моего голода по Полине, моей Полине. — Полина..— хрипло прошептал я ей на ухо, опаляя кожу горячим, прерывистым дыханием, из-за чего я услышал тихий стон, сорвавшийся с её губ. Я провел руками по её талии, залезая пальцами под тёплую ткань ночной рубашки. — Антон..— Полина ответила хрипло, но сладко, прижавшись к моему телу своим тёплым. Тёплая.. нежная, возбуждающая, моя. Я навис над Полиной, прослеживая пальцами маленькие пуговицы на её сорочке, с которыми я легко справился. — Ты прекрасна.. За окном ветер завывал, но внутри все были спокойно и гармонично. Мы говорили шепотом, каждая фраза напоминала о днях, проведенных вместе, о наших мечтах и планах. И в этом уединении, под звуки падающего снега за окном, наши сердца бились в унисон, создавая мелодию, которую не могли услышать никто, кроме нас. Мы лежали, сливаясь друг с другом, как будто холод снаружи был лишь далёким шёпотом, не способным затмить жар нашей близости. Каждый Полинин вздох напоминал о зимнем воздухе — свежем и хрупком, а наши тела соединялись в одно целое, оживляя огонь, погасший за окном. Руки изучали бархатную кожу, словно впитывали тепло, которое излучали наши сердца, бьющиеся так быстро и яро. Снег падал всё гуще, стуча по стёклам, создавая оркестр зимней ночи. Каждый звук, каждый холодный порыв лишь усиливали ту нежность, что пульсировала между ними. В этом мире, где метели рисовали узоры на стекле, мы с Полиной забыли о времени, глубоко погрузившись в волнующую симфонию страсти и любви..