Разыграй карту

Анна спала, когда зашла Домна, чтобы сообщить о визите Разумовского. — Его Сиятельство с Петром Ивановичем в кабинете, — сказала служанка. В глазах читалось осуждение. — Дядя просил разбудить, вас ждут к завтраку. Она потянулась. — Хорошо. Я сама соберусь. Иди, Домна. Барышня перевернулась на живот и смежила веки. Хотелось спать. Аромат цветов заполнил комнату. Благоухали лилии. Томный, сладкий запах, усилившийся ночью. Князь пришел утром, как и обещал. Интересно, он уже сказал дяде или ждёт ее? Сколько Анна помнила Разумовского, он отличался точностью и деловитостью, редко менял мнение, слыл заложником привычек и отсюда как следствие — холостяцкий образ жизни. Дебютанток игнорировал. В последний раз они виделись год назад, когда князь приезжал на два месяца в Париж. Шумному, яркому парижскому обществу предпочитал чопорное английское. Анна поднялась с постели, накинула домашнее платье и пошла умываться. Она вышла через полчаса — румяная, с улыбкой на лице. Дядя и князь как раз покидали кабинет. В столовой тарелками гремела Домна. — Дядя. Кирилл Владимирович, — приветливо улыбнулась Анна, — доброе утро. Разумовский поцеловал руку и пропустил вперёд. Она задержала на нем вопросительный взгляд, его губы растянулись в улыбке. Судя по спокойному лицу Миронова, разговор только предстоял. Они прошли в столовую. — Благодарю за цветы, ваше сиятельство. Домна глянула исподлобья и сердито запыхтела. — Что вы, Анна, пустяки. — Весь дом в цветах, — посетовал Пётр Иванович. — Зизи не любила цветы. Считала напрасной тратой денег. — Я не Зизи, — усмехнулся князь, — более того, я рад, — продолжил он и махнул белой салфеткой, — что наконец-то могу позавтракать в кругу друзей. Мы не виделись — сколько? — кажется, год? — Да, все верно, — подхватила Анна. — Вы приезжали к нам на прошлое Рождество. Домна подала блины с вареньем. — Анна Викторовна, — нравоучительным тоном обратилась она, отчего лицо Миронова вытянулось от удивления, — как поживает Андрей Петрович? Анна смутилась, но не от обескураживающего своей дерзостью вопроса служанки, а от пронзительного, ироничного взгляда чёрных глаз. — Андрей Петрович приболел после бала, Домна. Он должен скоро поправиться. — Как приболел? — воскликнула женщина и чуть не пролила на колени Петра Ивановича кофе. — Боже милостивый! Анна сомневалась, что восклицание относилось к коленям дяди, скорее всего, Домна даже не заметила, как кофейник опасно наклонился. — Да-да, — отозвался Миронов, — нам не хватает его за семейным столом. Все с ним уже в порядке. Скоро снова будет среди нас. Боже, дядя, и ты туда же! Анна мысленно простонала с досады. Ну, хоть князь ничего не сказал. Он вообще имел свойство больше слушать, наблюдать и делать выводы. И редко, очень редко — менять решения. Домна ушла, напоследок сказав, что отправляется на Александровский рынок, а Степан остается. — Собираетесь посетить имение, Кирилл Владимирович? — Да, вот только закончу дела в Петербурге, — заговорщически глянул он на Анну, — тогда и поеду. К весне, надеюсь, вернуться в Лондон. — Понравилось же вам там. Париж не мил. — Совсем не мил. Они обменялись впечатлениями о бале великой княгини. Из слов Разумовского стало ясно, что он не знает о происшествии, видимо, Трегубов и Варфоломеев постарались замять дело. Свидетелей кроме дяди не нашлось, а он болтать не станет. — Фрейлина императрицы Нежинская Нина Аркадьевна блистала тем вечером, — продолжал делиться впечатлениями князь. — Она изменилась. Мне довелось с ней пообщаться, но немного, так, обменялись любезностями. У Анны блин не лез в горло. Предстоял серьёзный разговор, возможно, даже скандал. Как Разумовский может спокойно сидеть, пить кофе и отпускать шутки? — Почему ты не ешь, Аннетт? — Пока не хочется. — Домна приготовила чудесные блины. Чем ты планируешь заняться сегодня? Анна взглянула на князя. Он понял ее призыв и поставил чашку на блюдце. — Пока не знаю. Дядя, я принесу сметаны. Она выбежала из-за стола. — Что с ней? С самого утра сама не своя. — Пётр Иванович, дорогой мой друг, — медленно роняя слова, начал Разумовский. — Зачем же так официально? У тебя ко мне дело? — Видишь ли, вчера ко мне приезжала Анна с господином Штольманом. Дядя бросил мимолетный взгляд в коридор, в котором скрылась племянница, и вернул все внимание собеседнику. — Мне, как и Анне, было предложено поучаствовать в расследовании. Проще говоря, я должен разыгрывать из себя Айвенго. — Перед кем? — Перед твой племянницей, разумеется. Теперь и у него пропал аппетит. — Что ты хочешь сказать? — Мне предстоит ухаживать за Анной. Тебе не о чем волноваться, все происходящее будет не взаправду. Миронов смотрел на Разумовского так, словно у того выросли хвост и копыта. — Аннетт! — крикнул он. — Подойди! — Вовсе необязательно привлекать ее, — поморщился князь. — Не будем усложнять… В столовую зашла Анна. — Объясни мне, что тут происходит. Она сразу поняла, о чем он спрашивает, не о яблочном же варенье. — Яков Платонович собирается поймать преступника. — Каким способом? — Я буду ухаживать за Анной. — Зачем? — Чтобы поймать убийцу! — ответила Анна, как странно, что дядя не понимает очевидного. — До сегодняшнего утра я не знал, что цель Робин Гуда — это Анна Миронова. — Штольман уверен… Миронов вскочил на ноги. — Он ошибается, Аннетт! — грозно возразил он. — Ты приняла такое решение, не спросив меня! Да что там спросить! Как ты вообще могла согласиться? А Штольман хорош! Он осознает риски? Анна расправила плечи. — За мной круглосуточно будет наблюдать полиция. — Полиция? В последнее время над профессионализмом полиции не смеётся только ленивый! — Дядя! — Анна! Последним вышел из-за стола Разумовский и миролюбиво сказал: — Mon chère amie, пожалуйста… Анна закрыла за собой дверь, как тут же услышала приглушенный, возмущенный голос дяди: — Как ты мог согласиться? Ладно, Анна! Но ты! Не могу поверить. Полным именем Петр Иванович называл племянницу в состоянии либо сильного волнения, либо небывалой печали.  — Она молода и неопытна, — продолжал Миронов. — Для нее не существует опасности и чувства меры, но ты-то! Зачем потакаешь, Кирилл Владимирович?  Анна покраснела, ей было интересно послушать, но она также понимала, что должна уйти, поэтому поспешила удалиться.  — Убийца второй месяц разгуливает по городу, — ходил из угла в угол Пётр Иванович. — Мы находимся в столице, в столице! Не в глухом городе вроде Затонска, и то полиция не может поймать преступника, а ты так легко дал согласие. Я сейчас же поеду к Штольману и поговорю с ним. Он использует мою племянницу, как приманку.  Князь задумчиво провел пальцем по губам.  — Ты только поругаешься с Анной. В определенный период в жизни каждой девушки появляется тот мужчина, который ценится ею выше всяких родственных связей. Миронов остановился и круто повернулся на каблуках. — Не сидеть же мне, сложа руки! Что ты предлагаешь, Кирилл Владимирович? Ничего не делать? Если бы ты не согласился… — То тогда Штольман предложил бы другую кандидатуру, — лениво ответил Разумовский. Пётр Иванович нахмурился. Такая мысль не приходила ему в голову. — Лучше я, чем кто-то из посторонних. Со мной Анна будет в безопасности. — Ты ведешь себя как крестный отец в итальянской мафии. Князь улыбнулся. — Как тебе Штольман? Миронов всплеснул руками. — Говорят, толковый следователь.  — Я о другом, — усмехнулся Разумовский. — Рассматриваешь его на роль зятя? — Не говори ерунды. Штольман не женится, да и у него роман с фрейлиной, — отмахнулся дядя. — Но Аннетт меня не слышит.  — Иногда, — произнёс князь, рассматривая картину на стене, — мужчина способен вылезти из-под юбки и принять решение.  — Чего ради? Ответственности, обязательств?  — Они приехали вместе, — многозначительно ответил Разумовский. — Она отстаивала его точку зрения, пусть сама и не верит в успех предприятия. Дядя отвернулся, закурил сигару и только потом ответил: — Он не женится. А репутация Аннетт!.. Я тебя очень прошу, раз вы оба влезли в это дело, не дай ей себя опорочить! Девушка не может расследовать преступления. По крайней мере, в наш век. Разумовский допил кофе. — Вы ездили в Затонск? — Затонска нам только не хватало! Она давно просит съездить, но этому не бывать, — Петр Иванович стукнул ладонью по гладкой поверхности стола, посуда подпрыгнула. — Когда-нибудь тебе придётся ей рассказать. — Скорее я продам имение. — Ты совершаешь ошибку, Пётр. Миронов отмахнулся и поделился последней новостью: — Клюев в новогоднюю ночь сделал Аннетт предложение, потом на него упала люстра. Пренеприятнейший случай! Надеюсь, она подумает и примет предложение. Клюев? Так вот кого подозревает Штольман. — Не тот ли Клюев, с которым она танцевала? — Он самый. Порядочный, образованный человек. — Ты благоволишь к нему. — Да. Более чем. — Предлагаю договориться обо всем сейчас. Я оказываю Анне Викторовне знаки внимания в свете, Штольман ловит преступника. — Если поймает… почему он вообще решил, что убийца нацелен на Анну? Как она может так легко относиться ко всему… нет, нам надо уезжать! — Будем считать, мы договорились. О расходах не думай. — О расходах? Нет. Хотя бы пополам. — Ни в коем случае. — Кирилл Владимирович, ты вынуждаешь меня… — А ты — меня. — Я и так обязан тебе, ты не должен участвовать в играх Штольмана. Я уже начинаю сомневаться в его хватке. Скрипнула дверь. Анна аккуратно просунула голову и спросила: — Я могу войти или пока не надо? Дядя вздохнул. — Входи, Аннетт. Она была похожа на нашкодившего котенка. — Надеюсь, ты осознаешь правила игры, — продолжил Пётр Иванович, — в которой так глупо решила разыграть свою единственную карту? — Разыграть карту? — переспросила племянница. — Да. Свою жизнь. Князь театрально закатил глаза и галантно подставил Анне руку. Она доверчиво положила на сгиб локтя свою. — Мы в ресторан. — Вдвоём? — Нужно же с чего-то начинать! — усмехнулся Разумовский. — Сходим на выставку, вечером в театр. Пётр Иванович обессилено упал на стул. Лучше бы они в самом деле оставались в Париже!  — Признаться, — зашептала Анна, когда они уже входили в ресторан, — я боялась, дядя не согласится. Что вы ему сказали? Всю дорогу они обсуждали Робин Гуда. Анна поняла, что князь мало знаком с историей убийств, кое-что слышал в салонах, да узнавал из корреспонденции. — Вам повезло с вашим дядей, Анна, очень повезло. Цените его. — Он для меня самый дорогой человек, — искренне ответила она. Они сели у окна. Анна раскрыла меню. — Как вы познакомились со Штольманом? Довольно сложно завести знакомство с судебным следователем, если только ты не виновен перед законом. — Случайная встреча на вокзале. — А потом? — Виделись в разных местах… Потом появился Робин Гуд. Я кое-что видела… — Вы — свидетель? — Можно и так сказать. Она недоговаривала. — Насколько мне известно, он состоит в отношениях с одной особой… Анна потупилась. Разумовский прищурился. Ах, эта стыдливая молодость! Когда он в последний раз отводил глаза от смущения?  — Не стоит смущаться, mon ange. Быть может, решение есть, — поглаживая чашку, медленно сказал он. — Я помогу вам. Почему вы так смотрите? Я вовсе не шучу. Мне все равно изображать увлеченность, так давайте проведем время с пользой. — Поможете мне? Но как? — Все мужчины одинаковы. Мы просты. В нас нет загадки. — Он понизил голос. — Через три недели я устрою бал в вашу честь. Вы будете танцевать с ним. — Он не танцует, — быстро ответила Анна и покраснела. Она так легко выдала тайну своего сердца… неужели ее симпатии столь очевидны? Неужели, о господи, неужели Штольман тоже догадался? Разумовский прищурился. — Мы можем заключить пари, хотите? Анна вскинула голову. Глаза ее загорелись. — Пари? Это неприлично! — хотя ей очень хотелось заключить чертово пари. Он рассмеялся. Днем позже князь умело пустил слух о решении остепениться, да как можно быстрее. Так, в одном из доверительных, конечно же, дружеских разговоров с Нежинской он невзначай обмолвился о своем намерении.  — Жениться? — кусочек мороженого встал в горле фрейлины. — Вы?  — Да, Нина Аркадьевна, — улыбнулся Разумовский. — Пора обзавестись наследником.  — Позвольте поинтересоваться, вы уже выбрали невесту? Его губы растянулись в хитрой улыбке. Женщины. Они все одинаковы.  — Да. Миронова. Анна Викторовна.  Несчастный кусочек мороженого всё-таки был проглочен, с трудом, но проглочен. Нина со звоном положила ложку на блюдце.  — Миронова? За ней влачится Клюев, — небрежно добавила она.  — Тем слаще победа! — усмехнулся Разумовский и пригубил шампанского. На следующий день Петербург гудел подобно улей. Ничего удивительного, что слухи докатились и до Клюева.