Разыграй карту

Штольман толкнул плечом дверь и ворвался в комнату. Осколки стекла хрустнули под ногами. Он увидел на полу прижатое люстрой, распластанное тело Клюева. Анна стояла рядом и не шевелилась. В ее широко распахнутых глазах читался ужас, рот искривился, как если бы она хотела расплакаться и сдерживалась из последних сил. Подол платья в крови, носы белых туфелек — тоже. Она увидела его, и глаза закатились. Штольман бросился вперёд и подхватил ее на руки. — Позовите врача! Никто не должен выходить! — скомандовал Штольман. — Оцепить здесь все. Проклятье! Он потерял ее из виду в тот момент, когда к ним с Трегубовым подошел Варфоломеев и сообщил о намерении императора покинуть бал. Николай Васильевич по чину примкнул к шествию, а Штольман смог затеряться в толпе и броситься на поиски. В комнату вбежал Коробейников. — Мать честная! — воскликнул он и всплеснул руками. — Что тут произошло? Анна Викторовна! Как она, Яков Платонович? На них напал Робин Гуд? Клюев мертв? — Проверьте пульс, Антон Андреевич. Помощник опустился рядом с Клюевым и нащупал на шее пульс. — Жив. Кто же совершил такое? Анна Викторовна, вы слышите меня? — Антон Андреевич! — рявкнул сыщик. — Немедленно за врачом! — Уже послали. Штольман бросил свирепый взгляд на подчиненного, и тот счел за лучшее сбегать и самостоятельно привести доктора. — Анна Викторовна! — позвал он и удивился, как надрывно прозвучало имя, словно его голос дрожал. Анна пошевелилась и приоткрыла глаза. Следователь глянул на диванчик, но решил подвести барышню к окну, вот только она едва переставляла ноги, и тогда Штольман крепче обхватил за талию, заставив полностью опереться ему на грудь и бедра… Анна прижалась теснее, боясь потерять опору в виде его твердой груди. — Анна Викторовна, вы ранены? Он опустил взгляд на подол платья. Кровь стекала неровными дорожками. — Это не моя кровь… — глухо ответила она, едва ворочая языком. — Я в порядке… Нет, она не была в порядке. Ее тело одеревенело, а руки были холодны. В голове туман, в ушах все еще стоял звон разбивающейся о пол люстры. Штольман открыл окно нараспашку, и с губ Анны сорвался прерывистый вздох. Что здесь случилось? Он никогда не поверит, что люстра вдруг не выдержала и рухнула прямо на голову Клюеву. Следователь осмотрелся. Следов борьбы нет. Зато на пальце Анны рубиновое кольцо — то самое, которое Штольман нашел в столе Клюева. Он сделал предложение, и она его приняла. — Анна Викторовна, — позвал сыщик. — Вам лучше или хотите присесть? Она повернула голову, но не отстранилась. Взгляд устремился к телу Клюева, губы задрожали, на глаза набежали слёзы, из груди вырвался всхлип, и Анна уткнулась лицом в белый жилет Штольмана. — Он мертв… да? — Анна шмыгнула носом. — Скажите мне. — И снова зарылась лицом на его груди. Неужели она что-то испытывает к нему? А почему нет? Клюев приятной наружности и с хорошими манерами, образован, с современными, прогрессивными взглядами на многие вещи. Нина и та попала под его чары. — Она убила его… Он зацепился за фразу. Нахмурился и приподнял лицо Анны за подбородок. Покрасневшие глаза смотрели на него тревожно. — Клюев жив. Кто здесь был? — Белль… — прошептала Анна. — Это она сбросила люстру. — Кто такая? Как она выглядела, во что одета? Анна сфокусировала на нем взгляд. — Это дух. — Что? В коридоре раздались приближающиеся, торопливые шаги, послышались голоса. Первым по старшинству вбежал Трегубов. На нем не было лица. Еще две минуты назад после отъезда государя он воздал хвалу Богу и на довольный кивок Варфоломеева позволил выпятить грудь колесом, как вот те на — покушение! И на кого? Дьявол, на Клюева! Сразу за градоначальником показался Варфоломеев и два его человека, за ними не менее встревоженный Петр Иванович, потом появился Коробейников, Ульяшин, Евграшин, целая процессия, раздраженно подумал Штольман, и, черт возьми, последним зашел Скрябин. — Иван Евгеньевич? — слабым голосом спросила Анна. — Да, к вашим услугам, — с сарказмом ответил доктор и поставил саквояж на диван.  — Вы здесь? — А то как же! Взбаламутили общественность! У знати бал, никто не спит: ни полиция, ни врачи, мало ли что случится. Вот, например, кто-то по голове получит.  — Кончайте, Иван Евгеньевич! — грозно, для порядку (чай, не в Спасском участке) воскликнул Николай Васильевич и кинул взгляд на Варфоломеева. — Барышне необходима помощь? — поинтересовался врач. — Да, будьте любезны, — ответил за нее Штольман и только сейчас разжал руки на хрупких плечах. — Нет! — встрепенулась Анна. — Помогите Андрею Петровичу.  — Что здесь произошло? — голос Варфоломеева был твердым и холодным.  Скрябин если и хотел отпустить острое словцо, промолчал и направился к Клюеву. К счастью, люстра приземлилась рядом, осколки задели, но жить будет. Миронов воспользовался царившей в комнате сумятицей и проскочил в общем потоке за Скрябиным к племяннице.  — Аннетт? — положил он руку ей на плечо. — Как ты?  — Это все Белль, — горячо заговорила Анна. — Это она сделала.  — Тихо, успокойся. Не так громко. Ты уверена? — Я видела ее.  — Присядь. Не стой. Ты такая бледная. Уверена, что тебе не нужен врач? Может, воды или нюхательной соли? — Ах, дядя! Оставь.  — Хорошо-хорошо. Так зачем ей понадобилось поступать столь суровым образом?  Анна вплеснула руками, и взгляд Петра Ивановича зацепился за кольцо. Его мозг в два счета обработал полученную информацию, сопоставил с увиденным и пришел к любопытным выводам. Значит, всё-таки Клюев. Не Штольман.  — Аннетт?  Анна поймала его недвусмысленный взгляд и ахнула. Кольцо на пальце! Когда Клюев успел его одеть? Она пребывала в совершенном неведении. Одним нервным, быстрым движением Анна сняла помолвочное кольцо и спрятала в складках платья.  Нет. Не Клюев. Всё-таки Штольман? — Яков Платонович, — с почтением обратился Евграшин и умолк, дождался, пока следователь подойдёт к нему.  — Что? Видели кого-то? Кто-то входил? — Никак нет, Ваше высокоблагородие. Только барышня и господин Клюев.  — Как? Уверен?  — А то как же, Яков Платонович. Их только четверо из нашего участка видело. Никого кроме них.  — Ладно, хорошо. Ну, а в комнате до того кто-то был? — Нет. Все проверили перед приездом Его Императорского Величества, а потом из зала никто и не выходил. Если только в уборную, да буфет.  — Но то в другой стороне, — пробормотал Штольман и взглянул на Анну.  — Подтверждаю, Яков Платонович, — сказал Коробейников, — я все время рядом с буфетом находился, как вы велели. Люди шли туда. Анна сидела на диванчике, положив голову на плечо дяди. Белая, как лист бумаги, взволнованная, покусывала губы. Миронов тихо что-то говорил на ухо. Анна сказала про дух девушки. Господи, неужели он действительно поверит? Но если никто не заходил в комнату, никого больше не видели… не могла же Анна сама сбросить на Клюева люстру!  Пока Скрябин занимался Клюевым, начальник царской охраны наступал на Трегубова: — Так-то вы позаботились об охране? Убийца у вас под носом совершает преступление! А если бы государь пострадал! Николай Васильевич ослабил ворот мундира. Он так и видел, как его отправляют в глухой, мелкий городок в ссылку полицмейстером.  — Люстра сорвалась из-за неисправности, — произнёс Штольман.  Во взгляде поникшего, пристыженного градоначальника промелькнул луч надежды.  — Что вы хотите сказать? — вздернул подбородок Варфоломеев. — Объясните, господин Штольман!  — Никакого нападения не было. Люстра держалась на честном слове. Очень жаль, что она подвела нас всех именно сегодня.  — Что за чепуха! — чёрные, кустистые брови полковника сошлись у переносицы. — Хотите сказать, люстра великой княгини плохо повешена?  — Не хотелось бы говорить вслух. Трегубов издал непонятый звук, как если бы поперхнулся. Варфоломеев обернулся и посмотрел на Мироновых.  — Что здесь делали вдвоём Клюев и молодая барышня?   Полковник наградил следователя испепеляющим взглядом. Штольман выпрямился.  — Из-за духоты в залах Анне Викторовне сделалось плохо.  Трегубов со Штольманом обменялись взглядами. В ситуации, когда теснят чужаки, чувство сплоченности усиливается и забываются старые неурядицы.  — Анна Викторовна — барышня в высшей степени целомудренная, — поддержал Трегубов.  К ним присоединился высокий, сухопарый мужчина с рыжими усиками. Казалось, Варфоломеев ждал все это время только его.  — Говорите, господин Уваков.  Вся жизнь пролетела перед глазами градоначальника.  — Чисто.  — Уверены?  — Да.  Трегубов приосанился.  — Так, стало быть, — более уверенным тоном спросил Николай Васильевич, — люстра?  — Именно так, — подтвердил Штольман. — Никто не входил, кроме Клюева и Мироновой. Анна Викторовна сказала, люстра сорвалась и упала.  — Допустим. Но мне кажется подозрительным, что незамужняя девушка остается наедине с мужчиной в разгар бала.  — Ваши намеки… — Никаких намеков, Николай Васильевич, я говорю прямо. А череда убийств. Город тонет в крови. Как вы это объясните? Трегубов прочистил горло.  — Э-э… падение нравов… Уваков усмехнулся.   — Оставьте вы! — раздраженно произнёс Варфоломеев. — Как гости? Кто-нибудь что-то заподозрил? — Никак нет, — ответил Уваков. Варфоломеев окинул сыщика оценивающим взглядом. — Жду от вас к утру отчет. Что с господином Клюевым? — спросил начальник царской охраны, и все повернулись к Скрябину, когда он заканчивал с повязкой на голове. — Он выглядит так, как человек, которому на голову упала люстра, — с серьезным видом диагностировал Иван Евгеньевич. — Сотрясение. Разбита голова. Пара царапин на руках и ногах. Надо наложить швы. — Везите в больницу, — перебил Штольман и внимательно посмотрел в глаза другу.  — В больницу — так в больницу, — ответил Иван Евгеньевич и поднялся. — Дежурный! Этого ко мне. — Пусть наши люди работают, а мы с вами переговорим, — предложил Николай Васильевич. — Раз дело решилось самым лучшим образом, то не стоит привлекать внимание, как вы считаете? Идёмте. Трегубов ловко увёл Варфоломеева и дал знак Штольману, чтобы тот все здесь уладил. — Что до Анны Викторовны, — произнёс Скрябин, — у нее обычное шоковое состояние. Не каждый день с потолков падают люстры. Ей рекомендую покой, горячий чай. — Мужчина нацарапал карандашом в блокноте рецепт успокоительного отвара и оторвал лист. — Пусть едет домой. Антон Андреевич, передайте Мироновым. — Что думаете, Иван Евгеньевич? — уточнил вполголоса Штольман. — Совершенно точно это не Робин Гуд. Не его почерк. — А кто-то другой… — Если только люстру заранее подпилили. Но сомневаюсь. Тяжелая, да и время надо, а во дворце последние три дня кого только не было: и полиция, и жандармы, и офицеры полиции… даже царская охрана. — Совпадение, значит. — И снова в деле замешана Миронова. Штольман оглянулся и повел плечами. — Как быстро Клюев пойдёт на поправку? — До свадьбы заживет. Сыщик недовольно поморщился. — Осмотрите Анну Викторовну. — Разумеется. Скрябин подошел к Мироновым, присел рядом и всмотрелся в лицо барышни. — Я выписал рецепт, Коробейников передал вам? — Да, премного благодарен, — отозвался Пётр Иванович. — Что с Андреем Петровичем? — Сотрясение. — Он будет жить? — подняла Анна большие, испуганные глаза, в которых стояли слёзы. — Ему повезло. Пострадал из-за осколков. А так, лишних сантиметров десять и прямо по темечку. Анна всхлипнула. Клюева поднимали на носилки. — Ну-ну, барышня, — утешительно сказал Скрябин и накапал в стакан лекарства, — все будет хорошо. Выпейте-ка. Он протянул стакан. Анна сделала глоток. — До дна. Вот так. Вы молодец. А теперь поезжайте домой. На сегодня с танцами покончено. — Когда можно навестить Андрея Петровича? — Думаю, завтра днём. Пётр Иванович кивнул. — Благодарю вас. Штольман проводил Анну до экипажа и пообещал заехать утром. Что еще за Белль? Он помнил историю про какую-то Гизелу, а тут появляется дух другой девушки, которую Анна, судя по всему, знает. Предстоит выяснить, какие у нее от него секреты. Он приехал к десяти. Слишком рано, однако ждать Штольман не мог. Домна встретила его, не скрывая неудовольствия, проводила в гостиную и пошла за барышней. Анна вышла через несколько минут. Уставшая, с кругами под глазами. Не спала? Почему? Из-за Клюева? Предложения? Следователь обратил внимание на руку. Кольца на пальце нет. — Полагаю, по всем правилам я должен вас поздравить… — и замолчал, смотрел, как душу вынимал. — Вы знаете? Неужели заметил вчера кольцо? — Что вы решили? — будничным тоном спросил он. Значит, заметил. Он приехал поэтому? Не потому, что хотел справиться о ее самочувствии или разузнать о Белль, а услышать первым… услышать, что она решила? Анна нервно сцепила перед собой руки и встала к окну. С самого утра шёл снег, заметая дороги и мостовые. Людей на улицах почти не видно. — Андрей Петрович замечательный, великодушный человек, — медленно, неуверенно начала Анна, словно обнажала душу. Штольман замер и затаил дыхание. Почему он так реагирует на ее слова? Почему ему не все равно? Почему ему важно услышать совсем другое? — На многие вещи наши взгляды совпадают, — продолжала говорить она, — мне с ним спокойно… — Пауза. Глубоких вдох. Плечи ее напряглись. — Но я не смогу ответить на его притязания, не смогу ответить взаимностью на его чувства. Брак без любви для меня невозможен.  Следователь понял, что снова может свободно дышать. Анна все также стояла спиной и смотрела в окно. Как будто сейчас там происходило что-то интересное, что-то до чертиков важное. — Мы с дядей навестим Андрея Петровича, как только он придёт в себя. Иван Евгеньевич уверил, он быстро пойдет на поправку. Верну кольцо. — Нет, — резко возразил следователь и сделал шаг. — Не отказывайте ему.