As it was, as it was...

      Мокрая челка неприятно липнет ко лбу. Место в теньке никак не спасает от удушающей жары, так яро цепляющейся в каждого, кто посмел выйти из дома. Усталость незатейливо мнет плечи Утахимэ, аккуратно растекаясь по всему телу. Принять бы холодный душ да завалиться спать, только сейчас еще рано расслабляться. Кажется, она должна вот-вот идти отчитаться... Дрема несмотря на протесты в свои объятия все равно заботливо завлекает.       И даже дремля, Утахиме умудряется не переносить жару (ровно как и Сатору) – фоновый процесс, во время которого она по-смешному хмурится.       Не такой уж и сладкий сон прерывает неожиданно приятное ощущение приложенного к щеке. Ледяное. Спасение!       Она льнет доверчиво, не торопясь открывать глаза, а на лице, еще сонном, слабая улыбка в благодарности расплывается.       Молодой росток тянется к солнцу.       – Мм, – довольно мычит, – Секо, это ты? – и ни капли сомнений.       – Конечно это я, Утахиме-чан, – тоненьким голоском тянет Годжо и сразу отстраняется, позволяя пальцам Иори ухватиться за воздух.       – Химе, нужно быть вдумчивее, вдруг бы я уронил твой лимонад!       Указывает пальцем на банку в своей руке, словно глупому ребенку, и раздражение в ней лишь сильнее разгорается.       – Просила же тебя нормально обращаться, – недовольно бурчит, но баночку лимонада охотно принимает, – Спасибо, – благодарность выходит почему-то намного тише, чем упрек.       – Химе что-то сказала? – на лице так и читается: «Я все слышал, но хочу чтобы ты повторила».       – Нет, – откуда он знает ее любимый вкус?       – Пожалуйста! Ты так редко говоришь мне что-то хорошее – и глазки строит невинные, чувствует это.       – Я ничего и не говорила, – даже не смотрит в его сторону, открывает напиток, делая живительный глоток.       – Утахиме-семпай, пожалуйста, – Утахиме-семпай давится.       Аккуратно похлопывает ее по спине, касаясь ни то неуверенно, ни то боязно, точно опасается, что все же оттолкнет.       – Спасибо, – выдавливает она из себя.       – Всегда пожалуйста, Утахиме-семпай, – и из его уст это звучит намного хуже, чем должно быть.       Он все же усаживается на лавочку с ней рядом, все также вальяжно. Никто ничего не говорит. И все же, ей пора идти.       – Утахиме-семпай, сенсей вернется еще нескоро, куда так спешить? Останься.       Ни то просьба, ни то приказ.       Утахимэ клянется себе, что если есть возможность избежать компании Сатору, она избежит. Однако почему-то сейчас остается, искоса поглядывая на Годжо, которому даже жара нипочем.       Поправляет челку, непроизвольно устало выдыхая. Тяжела доля простого смертного! Ах, будь в привилегиях шамана что-то вроде системы охлаждения, жилось бы лучше, да смертей было бы меньше, точно-точно.       И надо же ей было задремать прямо тут, так и еще снова сцепиться с Годжо в нескончаемой перепалке, что будет длиться между ними, пока один окончательно не отбросит копыта? Она честно пыталась сделать это пару минут назад, схватив попутно солнечный удар и все что можно схватить. За те жалкие десять минут солнце решило расщедриться на свой свет или просто полакомиться тенью, что так бережно укутывала ее. А Сатору по всей видимости решил, что будет слишком скучно, если семпай умрет вот так, не давая выдохнуть даже самой перепалке, что уж говорить о Иори?       В мыслях своих утопает, пока не ощущает ветерок приятный.. и не совсем обычного происхождения.       – Откуда у тебя черт возьми веер?       – Одна знакомая услужливо одолжила его мне.       – Даже сильнейший боится жары?       – Ах, Утахиме-семпай раскрыла мою слабость, – он тихо смеется, продолжая неспешно обмахивать Иори, – но спасаю от жары сейчас тебя, а не себя.       У Утахиме ни сил, ни настроения на дальнейшее сотрясания воздуха. Зато теперь по-хорошему прохладно.       – Лучше бы вернул его, если не нужен, – срывается с уст и мысленно себя же ругает.       – Если бы вернул, мой драгоценный семпай пал бы жертвой беспощадной жары... – голос его елейный и рожа, если честно, дурацкая, но забота скользящая в его действиях приятно покалывает, только самую малость!       – Ты безнадежен.       – Правда?       Он улыбается и улыбка его невыносима. Но Утахимэ почему-то не отводит взгляда. Может быть, не так уж и невыносима. Именно его улыбка! У Иори в такую жару просто плохо голова работает.