Гримуар Баал

      Кейлия проснулась от криков перепуганных слуг и силы, с которой Шана, верная служанка, трясла её за плечо. Принцесса едва не подскочила на кровати, — как-никак, годы тренировок перевесили весь алкоголь, выпитый вечером и ночью, и все танцы, в которых Кейлия участвовала, — запустила руку под подушку, где на всякий случай держала оружие, но увидела красное от слёз лицо Шаны и остановилась, решив не пугать девушку.       — В чём дело?       — Пойдёмте, — пролепетала Шана едва слышно, громко шмыгнув носом. — Скорее, Верховный уже там… Вы должны…       Если и случалось, что Шана начинала заикаться и проглатывать слова от волнения, значит, дело серьёзное. Она никогда не показывала своих истинных чувств, всего пару раз позволила себе пролить слёзы, но в присутствии Кейлии — никогда, хоть принцесса и не наказывала за это, в отличие от Маркуса.       Натягивая совсем простое платье, поданное Шаной, Кейлия всё пыталась вытянуть из служанки подробности, но та только лепетала и повторяла, что Верховный уже там, не уточняя, где это — там. Ей пришлось вести Кейлию за собой, небольшое шествие замыкали четверо гвардейцев, тогда как ночью у её дверей караулили только двое. Времени на то, чтобы требовать с них ответа, не осталось. В ноздри ударил тяжёлый медный запах. Кейлия ускорила шаг, взбежала по лестнице вместе с Шаной и остановилась, когда трое гвардейцев преградили ей путь, а потом, узнав принцессу в взлохмаченной девушке, пропустили вперёд. К медному запаху прибавился трупный. Встревоженные голоса слуг обрушились на неё со всех сторон.       — Ваше Величество! — сокрушённо восклицали одни.       — Ваше Величество, — с ледяным спокойствием произносили вторые.       — Ваше Величество… — скорбно шептали третьи.       Почему они все обращаются к королю?.. Кейлия его не видела.       Твёрдой походкой, стоившей ей огромных усилий, принцесса направилась к двум телам, распростёртым возле знакомых дверей. Крови было столько, что она пропитала собой доспехи убитых гвардейцев, растеклась по стыкам плит на полу и собралась в огромную лужу, которую едва удавалось обойти по стеночке. Бледные лица искажены в агонии, шеи разрезаны, как и щиколотки. Кейлию замутило — это были гвардейцы её отца, которые дежурили возле его покоев сегодняшней ночью Её отца, который рано покинул празднество, сославшись на плохое самочувствие, оставив Кейлию за главную.       Сглотнув скопившуюся во рту желчь и прикрыв нос рукавом платья, она переступила тела, взявшись на протянутую руку гвардейца, ждавшего внутри покоев. Шана так перепугала её, что Кейлия забыла надеть туфли. Полы внутри жалили холодом, но куда больнее оказались взгляды лекарей и Верховного чародея, застывших напротив спальных дверей. Окна в гостиной и приёмной были открыты настежь, но даже так в помещениях стоял тяжёлый запах гнили и крови.       В желудке Кейлии будто разлился яд, прожёгший стенки — горечь и кислота наполнили рот, и чувство тошноты подкатило к горлу. Она шагнула к спальным дверям, слыша лишь глухой звук, с которым её сердце всё медленнее билось в груди, и почти взялась за ручки дрожащими ладонями, как её остановил Верховный.       — Не нужно, — тихим голосом, полным печали, произнёс он. Золотые глаза чародея были потухшими, короткие волосы — всклоченными (впервые на памяти Кейлии), две пуговицы на рубашке оказались не в своих петлях, а лоб изрезали глубокие складки. Всего за одну ночь Верховный, которому на вид нельзя было дать больше пятидесяти лет, будто бы постарел ещё на двадцать.       Верховный стоял, втиснувшись между Кейлией и дверью, из-за которой тянулся тошнотворный запах. Голоса множества людей, уже обо всём знавших или догадавшихся, доносящие из коридора, замолкали по мере того, как всё громче грохотала кровь в ушах Кейлии. Подсознательно она уже знала, что увидит, если откроет двери. Поняла это в тот самый момент, когда увидела трупы, ставшие своеобразной границей. Из-за гвардейцев никто бы не поднял её, и Шана бы так не распереживалась.       — Кейлия, — ласково обратился к ней Верховный, будто бы она была ему дочерью, которую он хотел защитить от боли.       Но Кейлия ему не позволила: отвела руку чародея, протянутую к её запястью, и ледяным тоном приказала:       — В сторону.       В висках набатом стучала боль, холодными каплями пота скатывалась по позвоночнику и ледяными иглами впивалась в босые ступни, пока Кейлия прожигала Верховного чародея яростным взглядом. Весь ужас произошедшего затмевал рассудок, но она старалась подавить его, запереть глубоко в себе и не то что выбросить ключ — измельчить его до крошки, чтобы никто и никогда не отыскал его и не выпустил ужас на свободу.       Потому что она — королева.       Верховный всё же отступил, низко склонив голову. Кейлия распахнула двери отцовской спальни и стойко выдержала волну гнилостного воздуха. Она шагнула вперёд, изо всех сил скрыв отвращение, когда босые ступни с хлюпаньем коснулись пола, и направилась в огромной кровати, где лежало тело её отца.       Он выглядел спящим, лишь лицо стало подобно мелу да губы были обескровлены. Видимых ран не было, но откуда-то же взялась вся та кровь, которая стекала по стенам, заляпала потолок, окна и пол, обагрила предметы интерьера. Капель крови не было и в гостиной с приёмной, только в спальне и коридоре, где ещё лежали тела стражников.       Кейлия вскинула ладонь и поманила пальцем Верховного и лекарей, последние с белыми лицами и явной неохотой прошлись по полу, залитому кровью, и замерли в полуметре от Кейлии. Она стеклянными глазами, которые начало жечь из-за сдерживаемых слёз, смотрела на своего отца, ждала, что он вот-вот откроет глаза или хотя бы начнёт дышать, но когда этого так и не произошло, задала только один вопрос:       — Как?       Кейлия повернулась, и в круглых очках одного из лекарей увидела своё отражение, напоминавшее призрака.       — Остановка сердца, — проблеял другой лекарь.       — Остановка сердца? — переспросила Кейлия. — Вы меня за дуру держите? Откуда здесь столько крови?       Её голос всё ещё был полон льда, взгляд метал молнии, а к спине будто примотали прямую палку, из-за которой заболели все мышцы. Кейлия чувствовала, как с каждой пройденной секундой её тело наливается тяжестью, как холодеют конечности, охваченные дрожью, и как крик ярости и боли рвётся наружу. Она до сих пор держалась лишь каким-то чудом, не иначе, но видят боги, Кейлия вот-вот могла сорваться и голыми руками разодрать всех присутствующих, требуя ответа.       Лекари молчали, отводили взгляды, лишь Верховный смело встретился с ней глазами, в которых Кейлия хорошо видела скорбь.       — Это не его кровь, — произнёс церер Адор, после чего лекари едва не выдохнули с облегчением, поняв, что им не нужно отвечать на вопрос. — Я проверил её с помощью магии, она принадлежит нашему пленнику. Ночью он сбежал из темниц.       — И проник сюда? Как, если весь дворец защищён магией?       — Так же, как до этого он пробрался в сад, где напал на принца Северина. Кто-то помог ему изнутри.       Кейлия не думала, что эти слова так повлияют на неё: пронзят плоть подобно раскалённому лезвию и украдут воздух. Она и до этого понимала, что во дворце затаился предатель, но впервые осознала это по-настоящему.       Кто-то, кому Драганы доверяли, кого приютили и приняли на службу, предал их, вонзив нож в спину. Этот кто-то пытался убить Северина, а теперь убил короля Эйтора.       Хотя Кейлия не стала бы так уверенно заявлять об этом: пусть в словах Верховного явно был намёк на довольно логичный и простой ответ, без расследования не обойтись. Короля убили сразу после дня рождения младшего принца, и если не заткнуть рты слуг и стражи, к полудню об этом будут трубить по всей столице. Новость расползётся, хлынет в другие страны и принесёт вместе с собой мысль, за которую многие попытаются ухватиться: королевская семья ослабла, и Мурон оказался в шатком положении.       Это было правдой, ведь страна лишилась своего короля, при котором долгие годы процветала, не зная войн и раздоров. Как только об этом станет известно, спокойствие и уверенность, взращённые в народе решениями короля Эйтора, увянут, точно цветы на морозе. Кейлия не могла этого позволить.       — Объявите, что король скончался.       — Но… — начал было Верховный, однако Кейлия повысила голос, вынуждая его замолчать и слушать её приказ:       — Скажите, что он долгие месяцы боролся с тяжёлой болезнью, которую не смог победить. Пусть люди думают, что даже в таком состоянии он не отказывался от своих клятв и верно служил им, как служил бы ещё много лет, если бы не эта болезнь. Пусть думают, что только она и стала причиной его смерти. Пусть скорбят и оплакивают его, а не шепчутся, что король был слеп, раз не разглядел змею, пригретую на груди. Заткните рты всем, кто уже знает о случившемся, и проследите, чтобы они не болтали. Расскажет один — языков лишатся все. Никого из дворца не выпускать, на возмущения наших гостей говорить, что это мой приказ. Если будут требовать встречи со мной — приводите, но не вздумайте выпускать их из дворца. Свяжитесь с родственниками стражников, сообщите об их смерти и пригласите ко мне, обсудим, чем мы можем им помочь. И приведите в мои покои Маркуса и Северина.       Кейлия вновь обратила взгляд на отца с надеждой, что за это время он пошевелил хотя бы пальцем или слегка повернул голову, но король всё так же неподвижно лежал на кровати, укрытый одеялом, будто задремал всего пару минут назад. На глазах навернулись слёзы, которые Кейлия максимально незаметно утёрла рукавом платья. Сейчас никто не должен видеть, как она плачет. Даже если ей хотелось разодрать горло в оглушительном крике, она не имела на это права.       Король умер, и ему на смену пришла королева. Именно к ней обращались слуги в коридоре, когда она только пробиралась к покоям отца. Они уже знали страшную правду, которую Кейлии только предстояло узнать, и поняли, что отныне она — их королева. Пережить боль потери Кейлия могла и в одиночестве, за закрытыми дверями своей спальни, но сейчас должна была быть королевой и дать людям уверенность, в которой они так нуждались.       Ещё раз взглянув на неподвижное тело отца, Кейлия зажмурилась, мысленно досчитала до десяти, усмиряя боль в груди, и повернулась к Верховному и лекарям.       — Ещё раз осмотрите тело и объясните мне, с чего его сердце остановилось. Найдите, наконец, причину его слабости в последние месяцы. Начинайте подготовку похорон, — добавила Кейлия, посмотрев на церера Адора. Он лишь слегка приподнял бровь, задавая немой вопрос и одновременно подталкивая её к тому, чтобы Кейлия сама пришла к логичному выводу, который она и озвучила после непродолжительных раздумий: — И коронации. Начинайте подготовку похорон и коронации.       

***

             Кейлии всё ещё казалось, что её ступни вымазаны в крови. Вернувшись в свои покои, она первым делом переоделась и тщательно оттёрла ноги, ругая себя за импульсивность и дурость. Нельзя была заходить в спальню босиком — но и медлить нельзя было. Чем скорее бы Кейлия увидела причину всеобщего испуга, тем скорее бы подавила его и придумала, как быть.       Голова до сих пор гудела. За дверями покоев слышались торопливые шаги слуг, оттиравших кровь от пола, лязг доспехов и оружия стражи, уносивших тела в Лазуритовый павильон. Там, на самом нижнем этаже, располагались помещения, где лекари осматривали больных смертельными болезнями и тела мёртвых. Как бы сильно Кейлии ни хотелось, чтобы тело её отца никто не трогал, — будто он обязательно проснётся, если подождать ещё немного, — она понимала, что нельзя делать исключений, как и говорил ей когда-то король. Все мёртвые равны.       К тому моменту, как был созван совет, Северина и Маркуса до сих пор не привели. Шана сказала, что Северин у себя в покоях, только проснулся, а Маркуса и вовсе нигде не могут найти. Едва сдерживаясь, Кейлия приказала хоть каждую щель во дворце осмотреть, но найти его, а сама направилась в Багровый павильон, на встречу с советом. Верховный чародей, прижимавший свой Гримуар к груди, отставал на два шага и на ходу раздавал указания гвардейцам и слугам, попадавшимся на пути. Кейлия ни на кого не смотрела, была сосредоточена на том, чтобы держать спину прямой, а голову — поднятой. Никто не должен увидеть, как ей больно и плохо, никто не должен подумать, будто она не справится со своей ролью. Королева всегда должна сохранять лицо перед своими подданными.       В зале совета было тихо, даже старик Антаг, любивший встречать Кейлию презрительным хмыканьем, молча склонил голову. Как минимум за это она могла бы позволить ему сохранить свою должность: несмотря на всю взаимную неприязнь и устаревшие взгляды Антага, старик был умён и часто давал дельные советы. Если Кейлия сумеет хотя бы немного склонить его на свою сторону, то получит ещё больше поддержки.       Она прошла к своему месту и уже хотела сесть, но заметила, с каким прищуром на неё смотрит генерал Виллард. Кейлии будто сжали грудную клетку стальными тисками. Взгляд генерала сместился в сторону, на место во главе стола. Даже без озвучивания завещания или официально коронации все и так знали, что теперь это место Кейлии. В Муроне, как и во многих странах, наследником трона всегда был первым ребёнок, и ни разу за их историю в завещании не было указано иного.       Сглотнув, Кейлия с нерешительностью, которую никак не смогла подавить, заняла место отца. Ей на плечи словно упали целые горы — призрачные прикосновения тысячи людей, зависящих от неё, и тяжёлые ладони отца, который однажды усадил Кейлию на своё место и даже надавил ей на плечи, чтобы заставить сидеть смирно. «Однажды ты будешь смотреть на мир отсюда, — говорил он, пока десятилетняя Кейлия ёрзала и пыталась сбросить его ладони с плеч. — Ты не выше и не ниже других, видишь? Ты будешь служить людям так же, как они — тебе, но для этого прояви терпение».       «Терпение, — повторила Кейлия про себя, осторожно набирав полную грудь воздуха и медленно выдохнув. — Будь терпеливой».       — Верховный сообщил, что из тюрьмы сбежал один из наших пленников, — начала она без приветствий и долгих прелюдий. В них не было никакого смысла, только не сейчас, когда все и так знали о случившемся и до сих пор пытались осознать это: Кейлия видела это по их лицам. — Его кровь обнаружили в спальне короля, причём в количестве, из-за которого сразу понятно: пленник отдал своё тело антиматерии. Почему никто этого не заметил?       — Церер Келлер заметил, — ответил Верховный. Как и всегда, когда он выступал, он стоял с другой стороны стола. — Сразу же сообщил об этом мне, вместе мы и узнали, что случилось. После сообщили вам.       — Почему церер Келлер до сих пор не объяснил, как пленник смог сбежать и распространить антиматерию? — пробрюзжал советник Антаг.       Кейлия вцепилась в подлокотники стула так сильно, что заскрежетала ногтями по дереву. «Будь терпеливой», — повторила она, стараясь не хмуриться на слова старика.       — Как я уже говорил, причём не один раз, антиматерия — чрезвычайно сложное явление. Она захватила только тело пленника, не тронула ни короля, ни стражу — их убил кто-то другой. Кто-то помог пленнику, выпустил его из камеры и ограничил антиматерию в спальне, а после устранил разрыв, чтобы скрыть следы.       — Кто?       Вопрос Кейлии, резкий и громкий, повис в воздухе, как меч, уже занесённый над головой осуждённого.       Магия — сложная штука, поэтому многие страны и заключали союзы с чародеями, поэтому много где существовал пост Верховного, бывшего глазами и ушами правителя в мире магии. Им хорошо платили и их уважали, предоставляли доступ к знаниям, хранящимся в запретных секциях библиотек, а взамен чародеи верно служили короне и помогали стране процветать. Если кто и мог разобраться в убийстве, совершённом с помощью антиматерии, то только чародеи.       — Мы допросим каждого чародея и эгерия во дворце, — распорядилась Кейлия, не обратив внимания на посуровевший взгляд церера Адора. — Узнаем, где и с кем они были, и проверим истинность их слов.       — Ваше… Величество, — запнувшись, обратился к ней капитан Мейлер. — стоит ли вам лично участвовать в допросах? Учитывая ситуацию…       — Именно поэтому я и буду участвовать, — возразила Кейлия. О каплях магии, благодаря которым она определяла, лгали ли ей, решила не упоминать, чтобы не повесить себе на спину мишень. Зато она точно знала, что с помощью этого дара обнаружит хотя бы одну зацепку. — Действовать надо быстро: кто бы ни помог пленнику, он в любой момент может сбежать, если уже не сделал этого. К объявлению даты коронации мы обязаны знать, кто виновен в случившемся.       — Коронации! — фыркнул советник Антаг, чем привлёк всеобщее внимание. — Тело нашего славного короля ещё не успело остыть, а вы…       — Согласно законам и завещанию короля Эйтора Девятого, — вмешался Верховный, одарив старика снисходительным взглядом, — с момента его смерти принцесса Кейлия становится королевой. Коронация — необходимая формальность, господин Антаг, и мы все искренне надеемся, что вы не посмеете возразить воле нашего короля и ставить под сомнение законность прав Кейлии, а также сделаете всё возможное, чтобы коронация прошла без каких-либо проблем.       Старик побагровел, открыл рот, собираясь возразить, но под взглядами других советников быстро сдулся и притворился, будто церер Адор ничего не говорил. Кейлия искренне не понимала, как отец столько лет терпел этого выскочку, и решила, что обязательно напомнит ему о взаимном уважении и доверии, но позже.       — Не затягивайте с расследованием, — напомнила она, выдержав небольшую паузу. — Люди и так напуганы нападениями в городе, незачем усиливать их страх. Чем скорее найдём преступника, тем лучше. Чародеев и эгериев приводить по одному в допросную комнату. Капитан Мейлер, я отдала приказ связаться с родственниками убитых стражников, чтобы встретиться с ними договориться о помощи, и надеюсь на ваше участие.       — Разумеется, Ваше Величество.       Вполне уместное обращение вновь резануло слух, но слабее, чем в предыдущие разы. Как странно, что потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, что Кейлия уже привыкает слышать «Ваше Величество» в свой адрес.       — Дату похорон объявим после осмотра лекарей, вдруг они найдут что-то важное. И нужно дать людям возможность попрощаться с их королём…       — Я этим займусь, Ваше Величество, — вызвался советник Сайлас быстрее, чем Кейлия успела предложить хотя бы один вариант.       Немного подумав, она согласно кивнула: кто, если не Сайлас, выбранный народом и представлявший его волю в совете, сможет помочь в этом? Тело короля на всеобщее обозрение Кейлия бы ни за что не приказала выставить, да и похороны, которые должны будут пройти в восточной части дворца, где было королевское кладбище, обязательно будут закрытыми.       Голова и впрямь кипела. Поняв, что Кейлия больше ничего не скажет, Верховный взял слово и начал раздавать указания, на которые она только бездумно кивала. Всё тело ломило от усталости, а ведь с момента, как её подняла Шана, прошло не больше двух часов. Мысли метались, и к моменту, как собрание завершилось, Кейлия никак не могла решить, за какую ухватиться и чем заняться в первую очередь. Весть о смерти короля уже должна была распространиться, значит, вот-вот посыплются вопросы и проблемы, которые ей предстоит решать. Придётся объясняться с гостями, прибывшими на вчерашнее торжество, проверять их с помощью дара…       Придётся объясняться с Северином и Маркусом, потом — с леди Аматеей. Той не было во дворце, она уехала за город три дня назад, получив известие из родного дома о том, что её отец пострадал, упав с лошади. Во дворце у леди Аматеи были свои люди, которые обязательно сообщат ей о случившемся, и та сразу же примчится, лишь бы умаслить Кейлию и сохранить своё положение. Как бы сильно её ни раздражала леди Аматея, Кейлия бы не посмела выгнать её из дворца, ведь она была матерью Маркуса.       Но пока ни его, ни её не было. Маркуса до сих пор искали, зато привели Северина — он ждал в коридоре и подскочил к Кейлии сразу же, как она вышла из зала собраний последний, вцепился в её руки и уже открыл рот, как раздался голос капитана Мейлера:       — Ваше Высочество, родственница Элио Ланкастера.       Кейлия нахмурилась, вспоминая это имя — один из стражников отца, тот, кто недавно сопроводил её из тюрьмы.       Северин отпустил руки сестры, пробормотал, что подождёт немного, и отошёл в сторону, будто был лишь слугой, который обязан подчиняться приказам. Неподалёку от него, между капитаном Мейлером и Иштар Кроцелл, чёрт знает почему находившейся здесь, застыла бледная девушка. Её рыжие волосы были собраны в неаккуратный низкий пучок, рубашка помятая, по бледному лицу катились слёзы, а на искусанных губах выступили капельки крови. Кейлия пригляделась: церер Кроцелл едва заметно придерживала девушку за плечи.       — Идём, — скомандовала Кейлия, не сводя с неё взгляда. — Поговорим в более уединённом месте.       Капитан Мейлер взял девушку за локоть и повёл дальше по коридору, в одну из небольших комнат, оборудованных под переговорную. Кейлия помедлила: вновь посмотрела на растерянного Северина, к которому подкралась церер Кроцелл. Она что-то совсем тихо сказала ему, не обращая внимания на Кейлию, и Северин ответил ей.       Кейлия подошла ближе. Иштар Кроцелл сразу же отступила, отошла как можно дальше, к Берту и личной страже Северина, притаившихся в тени колонн. Верховный, разговаривавший с гвардейцами, сразу же после этого отвёл чародейку в сторону и о чём-то зашептался с ней.       — Почему она здесь? — прямо спросила Кейлия.       — Просто проводила меня, — глухо ответил Северин.       — Откуда? От твоих покоев, что ли?       — Да. Мы всю ночь были вместе, так что помочь в убийстве дяди она не могла.       Кейлия вздрогнула, когда Северин поднял на неё ясный взгляд: в серых глазах, отливавших серебром, не было ни страха, ни растерянности, те словно испарились, остались лишь на кончиках дрожащих пальцев Северина, которые он переплёл с пальцами Кейлии.       — Она не виновата, — пробормотал он, смотря ей в глаза. — Она не отходила от меня, Берт и стража подтвердят.       — То есть с праздника в твою честь ты сбежал, чтобы покувыркаться со своей наставницей? — зло пробормотала Кейлия, не выдержав.       Лицо Северина не вспыхнуло, как она ожидала, и взгляд не изменился.       — Я выпытал из церера Адора, что вы будете допрашивать чародеев и эгериев, и знаю, что ты не оставишь без внимания Иштар и церера Фаберлана, но говорю тебе: Иштар была со мной, так что помочь преступнику не смогла бы. Пожалуйста, помни об этом.       Кейлия, уже готовая выпалить ещё один колкий ответ, сдержалась, мысленно прося себя быть терпеливой. Сама виновата, что пригласила Иштар Кроцелл, но не виновата, что её общество нравится Северину. Кейлия не виновата, что он влюбился в неё, и не могла осуждать его за то, что с ней ему было спокойнее. Из-за чего он сбежал с праздника и почему церер Кроцелл провела всю ночь у него — другой вопрос, разобраться с которым можно позже. Всё-таки она была ученицей Риманна Кроцелла, близкого другого церера Адора, и за ней есть, кому присмотреть. Да и Кейлия скоро её допросит.       И всё же…       — Не оставайся с ней наедине, — попросила она Северина, взяв его ладони в свои. — Я поговорю с ней сразу же, как закончу с той девушкой…       — Ливией.       — Что?       — Это Ливия. Родственница Элио Ланкастера. Ты же сама отправила её прислуживать Иштар.       Кейлия мысленно обругала себя за невнимательность. Голова раскалывалась из-за боли, вот и не узнала в испуганной плачущей девушке Ливию. У Кейлии была хорошая память на лица, она знала имя каждого из слуг, и всё равно ошиблась.       — Прости, — пробормотала Кейлия, хотя знала, что вовсе не обязана извиняться. — Пожалуйста, найди Маркуса. Надо обо всём ему рассказать.       Северин сдавленно кивнул. Сильнее всего на свете она хотела остаться с ним, обнять и никогда больше не отпускать, но Северин сам убрал руки и слегка подтолкнул Кейлию, выдавив улыбку.       — Поговорим позже.       Не давая ей возможности ответить, он развернулся и ушёл. Верховный с церер Кроцелл уже исчезли, и если Северин и был разочарован этим, то отлично всё скрыл, начав расспрашивать Берта о чём-то. Кейлия проводила его взглядом до лестницы, после чего направилась в кабинет, возле дверей которого подобно статуям замерли её гвардейцы.       Капитан Мейлер ушёл, сказав, что необходимо прочесать ряды всей королевской гвардии и выяснить, кто сумел обмануть охрану внизу. Кейлия осталась наедине с Ливией, застывшей в центре кабинета со сложенными на животе руками.       Она не знала, с чего начать. Успокаивать прислугу, вообще-то, совсем не королевское дело, но Кейлия считала, что из уважения к погибшим стражникам обязана лично поговорить с их родственниками. Пусть они не сумели защитить её отца, они хотя бы попытались, в этом она не сомневалась. На собрании капитан Мейлер говорил, что раны, оставшиеся на телах стражников, свидетельствовали о тяжёлом сражении.       Ливия не двигалась, ожидая, пока Кейлия скажет хоть что-то, смотрела в пол и изо всех сил пыталась не дрожать, замереть на месте, из-за чего хорошо было видно, как раз в несколько секунд дёргались её плечи. Кейлия выждала ещё немного, собираясь с мыслями, и всё же начала, уточнив:       — Кем тебе приходился Элио Ланкастер?       — Братом, Ваше Величество, — протараторила Ливия хрипло. — Двоюродным.       — Есть ещё родные?       — Нет, только он… был.       Её голос дрогнул так же, как дрогнуло сердце Кейлии. «Ливия всего лишь служанка», — пыталась убедить себя она, но ничего не получалось. Ливия потеряла единственного родственника, а Кейлия — отца. Они обе страдали от боли, ведь та не щадила ни правителей, ни слуг. Перед ней все были равны так же, как перед смертью.       — Я понимаю, что это прозвучит грубо, — осторожно произнесла Кейлия, начав крутить кольцо на пальце, — однако если я чем-то могу помочь тебе, только скажи. Если тебе нужны будут деньги или помощь, если ты захочешь уехать… Я распоряжусь, чтобы всё подготовили. Тебе необязательно оставаться во дворце.       — Не выгоняйте меня! — выпалила Ливия, едва с губ Кейлии слетело последнее слово.       — И не собиралась, лишь сказала, что помогу, если ты захочешь уехать. Давай мы с тобой договоримся: сегодня у тебя будет выходной, ты придёшь в себя и подумаешь, хочешь ли остаться во дворце. Завтра мы с тобой ещё раз поговорим и всё решим. Если захочешь увидеть… брата, обратись к любому гвардейцу, тебя проводят вниз.       Ливия закивала и забормотала благодарности, склонившись значительно ниже, чем нужно было. Кейлия замутило. За что её благодарят? За то, что она никак не могла помочь по-настоящему? Ни деньги, не переезд, ни даже новое место где-нибудь подальше от дворца не вернули бы Ливии брата.       Кейлия ушла, не дожидаясь, пока служанка закончит бормотать свои благодарности или обратится к ней с вопросом или просьбой. В коридоре она остановилась у окон, надеясь немного прийти в себя и собраться с мыслями. Что там дальше? Какое дело нужно выполнить следующим?..       — Ваше Величество.        Кейлия мгновенно расправила плечи и развернулась к одному из подошедших гвардейцев.       — Принц Маркус вернулся во дворец, — отчитался он после повелительного кивка Кейлии.       Она едва подавила истеричный смешок, готовый сорваться с губ. Маркус в очередной раз сбежал пьянствовать в городе, — в таверне или в доме у одного из своих многочисленных друзей, — никого не предупредив и поставив на уши всю стражу.       Кейлия стиснула ткань юбки, борясь с яростью. Как только Маркус попадётся ей на глаза, она его уничтожит.