Гримуар Баал

      Размах королевских торжеств уже давно перестал удивлять Иштар, ведь за свои сто двадцать пять лет она повидала многое. Тем не менее она старалась выражать восхищение, чтобы не оскорбить королевскую семью, и в любом разговоре всячески подчёркивала, что бесконечно благодарна за приглашение. Общалась Иштар много: с другими гостями, местными чародеями и эгериями, даже перекинулась парой слов с принцессой Десмой Окелани из Орлэйта, когда та попросила Верховного чародея представить ей Иштар. После этого принцесса упорхнула, как птичка, и её младший брат, принц Тейран, поплёлся следом. Церер Адор заговорил о дружественной переписке с Верховным чародеем Орлэйта, об обучении принца Северина, о том, что Риманн Кроцелл давно не шлёт им писем. Иштар старалась поддерживать разговор, чтобы не задеть Верховного и чтобы он не подумал, будто она совсем не заинтересована в общении с ним, пусть это и было правдой. На самом деле Иштар вовсе не хотела торчать на празднестве в честь принца Северина.       Она вновь чувствовала себя белой вороной, причём буквально. Главный зал, где за гостями король Эйтор наблюдал со своего трона, был украшен пёстрыми лентами, цветочными лозами и обставлен многочисленными зеркалами, которые будто бы увеличивали пространство, а от других помещений, выделенных под торжество, отделялся массивными колоннами с искусной витиеватой резьбой. В каждом зале и комнате, которые видела Иштар, в каждом коридоре было чересчур много красных, белых, синих и золотых оттенков. В главном и нескольких прилегающих залов также было множество балконов: в одном располагался оркестр, весь красно-золотой, даже их инструменты были таких цветов. В другом располагалась ложа королевской семьи, хотя зачем она им, Иштар не особо понимала. Верховный также сказал, что в другом зале, пока что закрытом, был обустроен маленький театр, но это — секрет. Пару раз Иштар видела, как гости, больше напоминавшие стайку разноцветных южных птиц, пытались туда пройти, но слуги постоянно их уводили.       Свет люстр и магических шаров, медленно перемещавшихся в воздухе, делали наряды гостей ещё ярче, заставляли ткани и драгоценности блестеть так, что у Иштар даже начало резать в глазах. Среди пышных юбок, разноцветных вышивок, увесистых камней в кольцах, серьгах, ожерельях и диадемах, сверкающих тканей и накидок, бывших традиционными элементами одежды у некоторых стран, Иштар казалась призраком. Верховный даже пошутил об этом, когда о её прибытии на празднество объявили со всей помпезностью, как и о прибытии каждого гостя, но ей не было смешно.       Иштар нравилось платье, которое она выбрала, и всё равно считала, что в нём выглядит как белая ворона среди огромной стаи павлинов, распушивших свои хвосты. Её облегающее платье лишь слегка отливало перламутровым цветом и было украшено небольшой россыпью маленьких жемчужин. Более крупные бусины были на полупрозрачных рукавах из газа, несколько жемчужин было и в заколке, которой Ливия заколола белые волосы Иштар с правой стороны. Служанка также помогла ей сделать потрясающие кудри, из-за чего волосы теперь едва доходили до середины шеи, и подобрать три светлых кольца, одно из которых было из какого-то белоснежного минерала, и серьги.       Некоторые гости, с которыми она успела познакомиться, хвалили её платье. Йонас, большую часть времени прячущийся от всех за колоннами, сказал, что она похожа на принцессу. Племянник хелфготской королевы, случайно встретившийся Иштар, сказал то же самое. Он бы продолжил как ни в чём не бывало осыпать её комплиментами, если бы его не увёл отец, предпочитавший крутится вокруг королевской семьи. В конце зала, под огромным гербом Драганов, было установлено возвышение и поставлен длинный прямоугольный стол, места за которым были отведены только для монарших особ. Там же стоял трон короля, там же отсиживался хмурый принц Северин, которого дядя вынуждал общаться с каждым гостем, поздравлявшим его и преподносившим подарки. Принцесса Кейлия большую часть времени крутилась рядом, развеивая напряжение, царившее за столом, вовлекая в разговоры каждого, кто оказывался рядом, и при этом даже убеждая Северина изредка улыбаться.       Иштар к ним не подходила, да и не смогла бы при всём желании. Верховный постоянно таскал её за собой, будто это он был её наставником, а не Риманн Кроцелл, и в конце концов перезнакомил почти со всеми гостями. В один момент Иштар показалось, что он представляет её, как цирковую зверушку, но совершенно не понимала, для чего. Она¸ конечно, сильна и известна, но разве это причина хвастаться ею? Он бы ещё затрубил о том, как она спасла принца и заработала очередной шрам.       Иштар старалась не жаловаться, но спустя пару часов не выдержала. Верховный как раз отвлёкся на разговор с одним из чародеев, приехавшего вместе с послами из Офроса и советником Микаэлем Янамари, и Иштар незаметно для всех ретировалась. Но она не успела затеряться в толпе или отыскать Йонаса, чтобы вместе с ним забиться в укромный угол и обсуждать какую-нибудь ерунду. Астра Янамари налетела на неё, как коршун, с явно вымученной улыбкой и с таким порозовевшим лицом, что оно практически сливалось с её малиновым платьем с многочисленными лентами и оборками. Астра подхватила её под руку и выпалила:       — Кейлия сказала¸ что вы обязаны это увидеть. Я провожу.       — Куда? — Иштар насторожилась. Астра ей не особо нравилась, напоминала пищащего над ухом комара, которого никак не удавалось прихлопнуть, и идти с ней куда-то совсем не хотелось.       — Вот-вот начнётся первый акт.       От всех вопросов Астра отмахивалась, от людей, которые встречались им по пути и обращали на неё внимание, — тоже, но с протяжным вздохом и разочарованием во взгляде, которое мигом сменялось притворным весельем, стоило девушке вновь повернуть голову к Иштар. Сомнений в том, что принцесса Кейлия приказала Астре таскаться за ней, не осталось.       Янамари привела её к тому самому залу, где был обустроен маленький театр. Пускали сюда не всех, но Астра проскочила, прикрывшись именем принцессы, и потянула Иштар за собой. В полутьме она едва не наступила на подол платья Астры, пока спешила за ней, а потом вовсе чуть не грохнулась, когда её пихнули на третий ряд справа. Зал был небольшим, вмещал в себя мест тридцать, не больше, и крохотную сцену, скрытую занавесом. Вокруг рассаживались люди, лиц которых Иштар не узнавала. Неужели они все получили приглашения на празднество? Северин, должно быть, был знаком от силы с десятью людьми, которые присутствовали на пиру, не больше. Издалека Иштар видела, с каким сомнением пару часов назад он смотрел на людей, которые подходили к нему и королю, и даже видела, как Кейлия порой щипала его за локоть, после чего Северин расплывался в широкой улыбке.       Вчера, когда их занятие завершилось поздним вечером, Иштар как бы в шутку спросила, ждёт ли он сегодняшнее торжество, на что Северин выдал ледяное и равнодушное «нет». После этого он немного смягчился и попросил не смущать его поздравлениями и подарками на глазах у толпы гостей, а потом пообещал, что не позволит Маркусу напоить его, чтобы следующим утром сосредоточиться на очередном уроке.       Кейлия потребовала Иштар явиться, чтобы немного поднять настроение Северину, а он попросил не попадаться на глаза. Это, конечно, было очень грубой формулировкой, но неплохо отражало действительность. От внимания, направленного на него, Северин едва не съёживался. Последний раз Иштар видела его минут пятнадцать назад, когда он танцевал с Кейлией, и по его лицу создалось впечатление, что он был на похоронах, а не на празднике. Может, если бы Иштар действительно подошла, он бы немного повеселел — а может и наоборот, начал бы жаловаться, как его достало торжество и как сильно он хочет, чтобы все проваливали из дворца. Иштар решила не рисковать: она вполне могла найти принца позже и преподнести ему подарок, а до тех пор подыграть Кейлии.       Астра, расположившаяся рядом с Иштар и тем самым отрезавшая ей путь к отступлению, защебетала что-то о труппе и спектакле, который они должны были показать. Иштар слушала вполуха и даже не попросила Астру умолкнуть, когда занавес начал подниматься. Смотреть представление ей тоже не хотелось, но во время него не нужно было ни с кем разговаривать или быть в центре внимания. Достаточно было всего лишь смотреть на сцену, притворяться заинтересованно и постараться не уснуть.       И на что же она тратила драгоценное время… Наставник будет сильно расстроен, что Иштар до сих пор не выполнила порученное ей дело. Точнее, только одно из дел: принца она, вообще-то, обучала, и очень даже хорошо. А вот в вытягивании из него информации о ночи нападения совсем не преуспела. Церер Адор давно не говорил с ней на эту тему, зато наставник в редких письмах спрашивал, как успехи.       Нужно было взять себя в руки и начать действовать по-настоящему. Принц Северин проявлял к ней интерес, и Иштар могла этим воспользоваться, добиться доверия, чтобы он сам всё ей рассказал. Хотя расскажет ли? Северин не рассказывал о произошедшем даже своей семье, а Иштар — практически чужая. Но если надавить на нужные точки…       Стало противно от самой себя. Склонять людей к тому, чтобы они выдавали свои секреты, Иштар, вообще-то, умела. Не так хорошо, как могла бы, и всё же. Но обычно её мало волновали люди, которым не посчастливилось стать объектом её манипуляций. В последние года она мало с кем заключала договоры, из-за которых не могла раскрывать чужих тайн, обычно общение строилось только на устных обещаниях, даже не подкреплённых именем Анзуда, бога законов, справедливости и правды. В таких случаях совесть не изъедала сердце Иштар мерзким червём, а тут…       Принц был невинен — буквально. Точно скрывал что-то, отмалчивался из-за произошедшего с ним, но в остальном был достаточно открыт и искренен. Пусть он часто скрывал настоящие чувства за шутками да улыбками, если ему что-то не нравилось, говорил сразу же, не пряча недовольство за флёром вежливости. Об Иштар он ни разу не сказал ничего дурного. Даже когда в самом начале пытался избавиться от её наставничества, делал это исключительно через восхваление её талантов, блестящего ума и красоты, превосходящей красоту богини Аолани. Не то чтобы Иштар млела от этого, но…       Обучать Северина магии оказалось куда приятнее, чем она думала изначально. Не без трудностей, конечно, зато с осознанием, что её старания не пропадают даром. Северин с каждым занятием запоминал больше и лучше понимал магию, практически перестал спорить и отказываться брать в руки магическую книгу. Он был мил не только на занятиях, но и при случайной встрече в коридоре, в кабинете у Савы или во время чаепитий в саду, которые так любила устраивать Кейлия.       Иштар, должно быть, сошла с ума, раз думала о принце. Она ведь давно не подросток с разбушевавшимися чувствами, готовая вцепиться в первого попавшегося человека. Она знала, что не имеет права мечтать о принце, и всё же мечтала — как глупая девчонка, перечитавшая любовных романов, где всё было слишком сказочным. Жизнь — не книга, и в ней не место неподконтрольному влечению к практически чужому человеку.       Если бы только наставник знал, как Иштар мучается из-за внутренних противоречий… Если бы знал, как сильно она боится разочаровать его и в то же время боится причинить Северину боль. Несколько неосторожных слов могут оставить шрамы куда более ужасные, чем от оружия. Если бы интерес Северина был лёгким, вызванным лишь вынужденным общением, она бы не переживала так сильно. Подумаешь, небольшая интрижка. Но если речь идёт о куда более глубоких чувствах… Хотя откуда бы им взяться? Северин не так уж хорошо её знал, о себе Иштар мало что рассказывала. Порой хотела, но всё останавливала себя, зная, что рано или поздно уедет обратно в Тель-Ра, а оттуда — куда захочет, хоть на другой континент. Незачем было обременять себя непродолжительными знакомствами, где приходилось обнажать душу. Особенно с людьми.       Люди — хрупкие создания. Срок их жизни несоизмеримо меньше, чем у чародеев, и мышление у них совсем другое.       Занкроу бы умер от смеха, если бы узнал, что Иштар влюбилась в принца. Она бы и сама смеялась до сорванного голоса и боли в животе, если бы не понимала, какую глупость совершила, пусть даже «совершила» — неподходящее слово. Своими чувствами Иштар управлять не могла, как бы ни старалась, и подавить разгорающийся в груди костёр было не в её силах. Позже, когда эта идиотская история останется позади, Иштар, конечно, посмеётся над собой. Может, даже признается Занкроу, чтобы он всё же посмеялся вместе с ней. Они выпьют и забудут время, проведённое в Эриду, как сон. Кости принца Северина успеют истлеть, а Иштар будет жить, ведь они слишком разные, чтобы хотя бы попытаться подарить друг другу немного счастья.       В конце концов истлеют и кости Иштар, и к тому моменту Гримуар Баал выберет себе нового чародея.       Она исчезнет, как в любой момент может исчезнуть её наставник.       Так почему она должна страдать из-за боли в сердце? Пусть даже потом то порвётся в клочья, сейчас оно могло радостно трепетать и биться быстрее.       Иштар мысленно старалась отговорить себя, убедить, что выпила слишком много, чтобы рассуждать здраво. Утром нужно будет вести ещё одно занятие, после перерыва на обед и отдых — второе. Нужно будет вновь написать наставнику, подумать, как наконец добиться подвижек в деле. Иштар, конечно, радовалась, что принц начал управляться с магией, но ведь не это было самой главной целью.       Великие Шестеро, как же она запуталась и устала. Почему мир не может застыть на пару часов, чтобы дать ей время разобраться в самой себе?       Иштар повернулась к Астре, которая, кажется, совсем не восхищалась представлением на сцене, но упорно пыталась изобразить именно это. Затем огляделась, отметила, что все места были заняты и абсолютно все взгляды прикованы к сцене. Если встанет, продравшись через Астру, то привлечёт внимание.       «Ну и плевать», — решила Иштар, немного повернулась, готовая встать, и обратила взгляд на манящий выход. Над ним оказался балкон, которого она раньше не замечала, а там — двое людей, наблюдающих за представлением.       Принцесса Кейлия и принц Северин.       Он вытянулся вперёд, облокотился об ограждение, обитое мягкой тканью, и уложил подбородок на скрещенных пальцах, со скукой следя за тем, как актёры перемещаются по сцене и кричат свои реплики. Кейлия, судя по всему, говорила с кем-то, стоявшим за её спиной, в тени, и в один момент даже обернулась. Северин повернул к ней голову, закатил глаза и хотел был вернуться к сцене, как взгляд скользнул по рядам внизу. Иштар поставила бы свой Гримуар на то, что он её увидел — пятно белого во мраке, разрываемого лишь освещением сцены и редкими вспышками магии оттуда же.       Он её увидел. И улыбнулся, легко помахав ладонью, будто старому другу. Иштар улыбнулась в ответ, но махать не стала, чтобы не привлечь к себе ещё больше внимания и уж тем более не обратить внимания на принца. Она не знала, наслаждался ли он представлением, но минутами покоя, когда вокруг него не вились люди, уж точно.       Северин что-то зашептал одними губами, немного наклонившись вперёд. Иштар ничего не разобрала, пусть даже в этот момент со сцены хлынул свет, а зрители восторженно ахнули, восхищённые представлением. Иштар, вцепившись пальцами в спинку своего сиденья, всматривалась в лицо принца, но безуспешно: слишком большое расстояние, к тому же, вновь стало намного темнее.       Северин насупился, опустил голову и отвернулся. Ей показалось, что он начал что-то искать в карманах своего красно-золотого камзола. Принц низко склонился, спрятавшись за балконным ограждением, а спустя несколько секунд вскочил на ноги, кажется, что-то сказал Кейлии и исчез в дверях. Принцесса проводила его улыбкой и лёгким взмахом ладони, будто позволяя уйти, и вновь вернулась к представлению.       Иштар ждала, — минуту, две, — но принц не вернулся. Его уход, вообще-то, никак её не касался, но…       Вспышка света со сцены. Изменившееся лицо Северина. Смутное ощущение, будто что-то в нём изменилось. Коснувшаяся её материя.       Иштар приподнялась со своего места, и Астра, будто разгадав её замысел, тут же оживилась.       — Первый акт ещё не закончился! — зашипела она.       — Концовку я уже знаю, а ещё знаю, что если будете мешать, меня стошнит прямо на ваше платье.       Астра брезгливо поморщилась, и Иштар даже пожалела, что её совсем не мутило: стало интересно, как бы отреагировала госпожа Янамари, если бы на её платье кого-нибудь вытошнило? Потом она, конечно же, пожалуется Кейлии, может, пустит как-нибудь унизительный слух, но Иштар было всё равно.       Она выскользнула из театрального зала, погружённого в полутьму, в яркий свет и шум празднества, обрушившихся, точно снежная лавина с гор. Откуда-то из главного зала доносился голос Верховного, а ещё пьяный лепет принца Маркуса, которого Иштар не видела весь вечер. Давно опустилась темнота, но улицы столицы, видимые из коридорных окон, всё ещё были полны гуляющих людей.       Северина нигде не было.       Оглядевшись, Иштар направилась в противоположную от зала сторону. Если у Северина что-то случилось, в толпу людей он вряд ли пойдёт, скорее спрячется где-нибудь. Но где? Гостей было много, слуг — едва ли не больше, стражи тоже хватало. Северин бы при всём желании не смог остаться незамеченным.       В конце коридора на посту стояли двое гвардейцев, не обращавших на Иштар внимания ровно до тех пор, пока она не спросила:       — Здесь не проходил принц Северин?       Возможно, они посчитают её вопрос странным и спровадят куда подальше. Возможно, решат, что она превышает свои полномочия и лезет, куда не следует. Иштар ведь была всего лишь наставницей.       Но к её огромному облегчению, один из гвардейцев, совсем молодой парень, кивнул и сказал:       — Промчался тут пару минут назад, да так быстро, будто за ним кто-то гнался.       Иштар заволновалась ещё сильнее.       Поблагодарив стражу, она направилась дальше, в опустевшую часть дворца, тем не менее украшенную и словно ждущую, когда центр празднества сместится. Иштар прислушивалась к ощущениям, надеясь распознать отголоски магии Северина и найти его первой. Вдруг и впрямь что-то случилось? В прошлый раз он поджёг куст в саду, а потом на него напали. Сейчас, конечно, стражи было намного больше, но ведь это Северин. Каким-то необъяснимым образом он умел ускользать от своих гвардейцев и Берта, после нападения следовавшего за принцем по пятам.       — Ваше Высочество? — с опаской позвала Иштар, остановившись в пустом холле в восточном крыле Багрового павильона. Здесь были огромные распахнутые двери, через которые можно было пройти к берегу озера и беседкам для отдыха.       На лестнице стояли ещё двое гвардейцев, проводившие Иштар странными взглядами. Если Северин был здесь, то не должны ли были его остановить? Далековато от празднества, пусть оно и расползлось везде. Но Северин мог приказать оставить его в покое, и гвардейцы обязаны были бы подчиниться. Так же, как были обязаны следить за его безопасностью.       Иштар протяжно выдохнула, окончательно запутавшись и в логике стражи, и в логике собственной. Решила, что зря пошла следом, что странное поведение Северина вовсе не странное и незачем искать его, чтобы убедиться, что всё в порядке. Но она не останавливалась, свернула к озеру, ведомая призрачными прикосновениями материи, и вскоре вышла к крутому склону, по которому спускалась деревянная лестница, выкрашенная в белый, окружённая кустами и деревьями с пышной зелёной кроной. Сверху, из окон дворца падал свет, отражавшийся в спокойной водной глади, подсвечивающий фигуру принца, расхаживающего по маленькому причалу, возле которого мерно покачивалось пару лодок. Вокруг — ни души.       Иштар остановилась наверху лестницы, пытаясь через один только взгляд понять, в порядке ли принц. Если ей показалось, будто его что-то беспокоит, она уйдёт и притворится, будто не побежала следом, испугавшись. Если нет, то предложит свою помощь или отведёт принца обратно во дворец, чтобы по пути он не учудил чего-нибудь, о чём будет жалеть.       Но Иштар не показалось. Северин не был в порядке, потому что вокруг него, в призрачных потоках материи, которые можно было увидеть, лишь сосредоточившись, расцветали магнолии.       — Ваше Высочество, — негромко позвала Иштар, надеясь не напугать его, — с вами всё хорошо?       Северин подскочил на месте и резко метнулся к перилам. Иштар сорвалась с места, боясь, что с дуру он решит прыгнуть в озеро, но принц лишь налетел на перила и впился в них, да так, что ногти заскрежетали по дереву.       — Я могу чем-то помочь?       — Оставь меня! — повысил голос Северин, низко опустив голову.       — Если вам плохо, я могу помочь.       С губ принца сорвался звук, похожий на всхлип и смешок одновременно. Плечи затряслись, пальцы стиснули локоны и оттянули их в разные стороны, будто Северин пытался собственноручно расколоть себе череп.       Он — кем-то раненый зверь, попавший уже во вторую ловушку. Иштар поняла это по тому, как Северин согнулся пополам, стоило ей подойти ближе, и увернулся, когда она осторожно протянула к нему руки.       — Северин, — позвала она в надежде, что он, наконец, посмотрит на неё, возможно, удивлённый тем, что она вновь произнесла его имя, а не «Ваше Высочество». — Я могу…       Он стремительно обернулся, — как жертва, загнанная в угол, понимающая, что ей уже не спастись, — с руками, закрывшими верхнюю половину лица и вцепившимися в волосы. Северин воспротивился, когда Иштар попыталась мягко отнять его руки от лица, но быстро сдался. Плечи безвольно поникли, холодные дрожащие пальцы ухватились за её запястье. Спутанные чёрные локоны упали на лоб и глаза, и сквозь них Северин с опаской взглянул на Иштар снизу вверх, что казалось просто невозможным, ведь он был выше ростом.       А глаза у него были золотыми.