Не друзья

Сано — странный. Нет, чудным он был всегда, но раньше при этом как-то умудрялся оставаться хорошим другом и компанейским человеком. Раньше он улыбался и после каждой новой победы словно светился изнутри. Раньше Сано был маяком для остальных — человеком, который идёт семимильными шагами к своей мечте, вселяя надежду в сердца других. В число их входил и Накацу, который, несмотря ни на что, верил, что непременно станет профессиональным футболистом. А потом Сано уехал в Америку и вернулся совершенно другим человеком. Пустым, погасшим, наглухо замкнутым. Увидев его таким, Накацу не поверил своим глазам. Подбежал к Сано, потряс его за плечо, попытался добиться ответа, что же такого могло произойти. Из-за чего такой человек просто взял и погас, как прогоревшая свеча? Сано ничего не ответил, только посмотрел так, что по спине Накацу пробежал холодок — и это в тридцатиградусную жару. А уже потом кто-то из друзей по секрету рассказал, что в Америке с Сано произошёл несчастный случай. Что он больше не сможет прыгать, пока не излечится от травмы. Не то чтобы Накацу не понимал. Случись с ним что-то подобное, наверняка тоже сидел бы в депрессии и не желал никого видеть, потому что не представляет свою жизнь без футбола. Но ведь рано или поздно Сано выздоровеет, и тогда всё можно будет начать сначала! Зачем накручивать себя, словно жизнь уже окончена? Но время шло, а Сано, прежний Сано, так и не возвращался. Уже давно были сняты повязки с пострадавшей ноги, уже начались тренировки прыгунов, а он всё ещё продолжал сидеть на скамейке и наблюдать за остальными. Молчаливый, мрачный, с пустым взглядом, словно призрак, а не живой человек. Играя с ребятами, Накацу часто замирал на месте, завидев на трибунах знакомую одинокую фигуру. Почему-то он не мог смириться с таким Сано. Почему-то хотел помочь, хоть и понятия не имел, как это сделать. — И чего ты так о нем печёшься? Вы ведь даже не друзья, — сказал как-то Секимэ, и Накацу рассеянно кивнул. Не друзья, да. Но разве можно переживать только за друзей или родных? Сано не был для Накацу ни тем, ни другим, а лишь живым идеалом. Примером того, что любых высот можно добиться с помощью одной лишь капельки таланта и безграничного трудолюбия. Накацу желал лишь одного — чтобы Сано снова светился. Чтобы снова улыбался и дурачился со всеми. Да пусть хоть опять лезет целоваться после пивчиков, только бы перестал быть таким, как сейчас! Но ничего не помогало — ни попытки развеселить, ни попытки как-то повлиять на гордость. В конце концов, Накацу прямо спросил, почему Сано ничего не делает. Почему он не возвращается к тренировкам, если нога зажила. Всего несколько слов и тяжёлый взгляд. — Я больше никогда не смогу прыгать. И только тогда до Накацу дошло, что Сано действительно пытался. Один, когда никто не видел его позора, пытался много раз, но планка, которая раньше всегда оставалась где-то снизу, теперь не поддавалась. И тут Накацу был бессилен, как, очевидно, и сам Сано. «Мы даже не друзья», — повторял про себя Накацу, стоя у окна и глядя, как Сано выгуливает Юджиро. Пёс рядом со своим мрачным хозяином казался ещё оживлённее. Ему было действительно жаль. Будь Сано его другом, Накацу непременно бы этим гордился. И Сано навсегда останется для него идеалом, даже если больше никогда не сможет прыгать и побеждать. Даже если никогда больше не сможет улыбаться.