Контрабанда ради спасения

Бунты на космических кораблях - дело нечастое. Крайне нечастое. В основном потому, что из человеческого экипажа там один капитан да его заместитель, а все остальные — чаще всего дроиды, которым незачем протестовать — их просто на такое не программируют. Ибо они работать должны, а не возмущаться, что им не дали зарядиться. Но даже на кораблях с человеческими экипажами бунты — не меньшая редкость, особенно на силовых звездолётах, ведь там всё подчинено жестким правилам. Но так как спецслужбисты — народ параноидальный, то на всякий пожарный там всё же имеются защитные дроиды. И всё же, если капитан любого корабля — что военного, что гражданского — допустил мятеж, то это ужасный капитан, ведь бунт не просто ставит под угрозу какое-то важное задание, так ещё и подрывает имидж той или иной организации. Это как минимум отставка, как максимум — уголовка и тюрьма. И полковник Уэйк это прекрасно понимал. И потеря всех наград была его страшным сном. Ведь это стало бы возвратом к тому, с чего он начинал. К жизни простого сына офицера, к бедности. А он уже привык к тому, что он сыт, и к власти тоже привык, не хотел ее отдавать. Наоборот, яростно вцепился — и хотел лишь больше и больше... А этот Силовцев был в его понимании предателем. Злостным нарушителем. И его надлежало как следует проучить. А следы мятежа замести! Никто не должен знать правды! В свою очередь, Аркадий Петрович и глазом не моргнул, когда услышал, что за ним вышли металлические исполины. Он лишь пару раз щелкнул глазами-затворами. И нажал на кнопку на стене, проговорив: — При-дё-тся от-ло-жить ле-че-ни-е, су-дарь. Гря-дут пе-ре-ме-ны. И койка с Варкуном опустилась в специальную нишу в полу, где и скрылась под тяжелыми створками. Лекарства тоже спрятались в свои отсеки, шкафы — вдавились в стены. Комната максимально опустела. А Силовцев стиснул зубы — и стал ждать... И вот в тяжелую металлическую дверь грузно постучались, а томный, низкий роботический голос проговорил: — Аркадий Петрович Силовцев, вы арестованы по распоряжению полковника Уэйка. Проследуйте за нами в камеру. НЕМЕДЛЕННО! — последняя фраза прозвучала особенно грозно и холодно. Специально, чтобы запугать арестанта и принудить его подчиниться. Но врач не повелся, а вместо этого размял свои протезы и прищурил глаза, готовясь драться. И хотя он никогда не сражался с охранными дроидами, но у него был большой опыт борьбы с роботами. И он не сомневался, что сможет одолеть хотя бы нескольких. Дроид тем временем пророкотал: — ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ!!! НЕМЕДЛЕННО!!! И дверь действительно открылась, причём резко, с громким стуком ударившись о стену. И тут же из глаз эскулапа вылетело два лазерных луча в камеры роботов, сжигая их матрицы, перегружая процессоры и ослепляя их. Одновременно с этим доктор ударил прямо в плечевой сустав руки робота всеми четырьмя своими. Вышло мощно: по сути, рука хоть и не вывалилась из крепления, но шевелить ей робот не мог. И тут второй дроид отвис и резко сделал хук левой рукой, целясь в живот доктора. Но так как тот резко подпрыгнул, то конечность попала в ботинок, просто снеся его вместе с нижней частью протеза. Доктор и не дрогнул, ведь он не чувствовал боли в искусственных частях тела. Зато его прыжка было достаточно, чтобы ударить робота всеми четырьмя руками с двух сторон в голову. Такое сотрясение вывело дроида из строя и тот рухнул на пол со страшным грохотом. Однако первый робот отвис и рабочей рукой успел ударить доктора в живот. Тот отлетел в стену, кубарем упав на пол. Изо рта пошла кровь, каждый вдох давался так тяжело, будто врач дышал не воздухом, а какой-то жижей. На месте удара была сплошная кровавая каша, из которой били тоненькие пульсирующие струйки крови. Он пытался проморгаться, очухаться, щёлкая затворами глаз — но почти никакого эффекта. Всё было как в тумане. Даже двинуть протезами он не мог. Лекарство было рядом в ящике: просто вколи — и будешь жить. Но, увы... Дроид меж тем, громко топая, медленно подходил к Силовцеву и потом проговорил: — Ваши последние слова. Это конец. Определённо конец. Конец неудачного бунта. Смерть уже вот-вот примет в свои объятия Силовцева. Но врач из последних сил, жутко хрипя, злобно и дерзко проговорил: — Дря-нна-я Ма-ши-на, ты у ме-ня ещ-ё за-пля-шешь! Но дроид всё приближался, а потом занес большую и тяжёлую ногу над доктором, готовясь его растоптать. Если тот хотел выжить, то действовать надо незамедлительно, иначе он просто станет кровавым пятнышком... И случилась удача. Он начал потихоньку очухиваться, будто в его кровь вошел адреналин. Из последних сил доктор поднял одну из левых рук, прищурился и щёлкнул затворами. Кисть протеза отстрелилась от руки и прицепилась к голове дроида мертвой хваткой, закрыв ему камеру и начав царапать металл вышедшими когтями. Робот встал на две ноги и стал пытаться стянуть кисть с лица, яростно скрежеща. Но рука держалась — пока что. Силовцев слабо провёл по стене протезами, и из неё вылезла маленькая коробочка со шприцем, который доктор выхватил и почти на автомате ввел себе в живот, прямо в раны. Кровь очень быстро стала застывать, а рана — постепенно заживать. Доктор с трудом встал, но его тут же сбил пинком робот, который сжал кисть, которую он отодрал от лица, и раздавил в мощной лапе, будто яйцо. А потом пророкотал: — Оказывается сопротивление! Протокол! Только недавно появившееся облегчение растворилось в страданиях от нового удара. Врачу стало гораздо хуже. Всё его живое тело ныло от боли, перед глазами была сплошная белая стена, не дававшая ничего разглядеть, а в ушах что-то выло. Он пытался прийти в себя, но не выходило. Опять. Теперь это точно конец. Конец его пути… Ничто его не спасёт. Он превратится в кровавую кашу, а дрянной Уэйк останется у власти ещё долго… Но тут в гуле, который окружал Аркадия Павловича, послышался резкий треск, затем грохот, а затем стук кожаных ботинок. Это было последнее, что он услышал, перед тем как отрубиться.