Опора

      В закрытые створки пластиковых окон барабанили с дробным звуком падающие с небес градинки, тревожно завывал ледяной и пронизывающий до самых костей декабрьский ветер. Но шестилетняя девочка — Фьора, чьи густые и длинные волосы цвета воронова крыла разметались по подушке, была надёжно защищена от непогоды крышей и стенами дома. Сон её был глубок и спокоен, грудь медленно вздымалась, губы трогала улыбка. Вот дверь в комнату Фьоры слегка отворилась и тихонько скрипнула, девочка же невозмутимо продолжала спать. Порог детской спальни переступила молодая и красивая, статная женщина с тёмными кругами под опухшими чёрными глазами, золотисто-рыжие волосы её спускались ниже плеч. Приблизившись к кровати спящего безмятежным сном ребёнка, женщина присела на краешек и с мягкой настойчивостью потрясла девочку за плечо, услышав вместо ответа сердитое сопение. Женщина не оставила своих попыток её добудиться. — Фьора, вставай. Просыпайся. Ну же, — по-прежнему трясла женщина за плечо Фьору. — Всё, тётя Иеронима, я уже встаю, уже сейчас, — сонно пробормотала Фьора и нехотя разлепила веки, протёрла кулачками серые глаза и села на постели. — С добрым утром, тётушка, — поприветствовала Фьора тётю и чуть улыбнулась. — Ну и соня же ты. Твой папа перед тем, как ехать на работу, велел тебе выпить лекарство и позавтракать. Шевелись бодрее. Завтрак на столе, — бросила Иеронима племяннице и покинула её комнату, удалившись в кухню. Фьора, не став переодеваться из пижамы с единорогами в повседневную одежду и обув на ноги мягкие тапочки, застелила постель и проследовала в кухню, где застала свою тётю Иерониму с задумчиво-отрешённым видом медленно кушающей яичницу с беконом и попивающей кофе. На столе в кухне стояли вторая тарелка яичницы с беконом и стакан с чаем — приготовленные для Фьоры. Обменявшись с тётей пожеланиями приятного аппетита, Фьора уселась за стол и принялась за обе щёки уплетать то, что было в её тарелке. Но, понемногу приглядываясь к Иерониме, Фьора заметила, что молчание тёти было каким-то подавленным. Покончив со своей едой, Иеронима встала из-за стола, налила из чайника в пустой стакан воду и развела в ней высыпанный из пакетика противопростудного средства порошок, так же молча поставив его перед Фьорой. В лёгком замешательстве бросив взгляд на Иерониму, Фьора беспрекословно выпила лекарство, продолжив трапезу, иногда вопросительно поглядывая на тётю. От девочки не укрылось то, что глаза Иеронимы были опухшие и красные, и она заподозрила, что минувшую ночь Иеронима провела в слезах. Лицо молодой женщины было осунувшимся и бледным. — Тётя Иеронима, папа не сказал, когда вернётся? А Пьетро с тобой? — полюбопытствовала девочка, попивая свой чай. — Франческо вернётся вечером. Он отвёз в школу Пьетро, — тускло проронила в ответ Иеронима девочке. — А ты, что, заразу подцепила где-то? — Да, простудилась. Сижу дома. Хоть отдохну от этой школы, — Фьора тихонько хихикнула. — Понимаю тебя, сама в твоём возрасте школу не любила, — промелькнула на губах Иеронимы мягкая ироничная улыбка. — Тётя, а почему у тебя глаза красные и опухшие? Ты плакала? — участливо прозвучал вопрос, заданный Фьорой, покончившей с чаем и завтраком. Встав из-за стола, Фьора приблизилась к Иерониме и обняла её, рука молодой женщины — впавшей снова в грустную задумчивость, ласково трепала девочку по волосам. — Фьора, взрослые дела — не твоя забота, не забивай этим свою голову, — рука Иеронимы погладила Фьору по щеке. — Но я уже достаточно большая, мне шесть, тётя, — возмутилась Фьора, нахмурившись и поджав губы. — Я не хочу это обсуждать. И тебе не стоит обременять себя взрослыми проблемами, — Иеронима задумалась о чём-то своём и грустно вздохнула. — Пожалуйста, тётя, ты можешь мне сказать. Не думай, что если мне шесть, то я глупая и не пойму тебя, — Фьора крепко обняла Иерониму и погладила её по плечу. — Что же, хорошо. Я забрала Пьетро и ушла от Ренато. Вчера ночью приехала к твоему папе с Пьетро, завтра буду перевозить вещи свои и сына. Мой кузен Франческо всегда был добр ко мне и моему Пьетро, так что разрешил нам жить с вами, — ответила Иеронима на вопрос Фьоры. — А почему же ты ушла от дяди Ренато? Что у вас случилось? — робко поинтересовалась Фьора. — Никому не говори о том, что я тебе сказала, милая. Я вообще не должна была говорить тебе о таких вещах. Ренато оказался скотиной, — скорбно проронила Иеронима, всхлипнув. — Представляешь, Фьора? У него уже пять лет вторая семья на стороне с какой-то пипеткой, старшему сыну четыре года, младшему — год… Этот козёл так и сказал мне, что ему ни на кой чёрта не упала никчёмная баба, которая даже здорового ребёнка родить ему не смогла… Заявил, что ему не нужна дефектная с уродливым довеском… и он так посмел сказать про своего родного сына — будто Пьетро виноват, что родился горбатым, хромым и некрасивым! — злые слёзы напополам с горечью и обидой за себя с сыном пролились из чёрных глаз Иеронимы и катились по щекам. Молодая женщина мягко отстранила от себя Фьору и тяжело осела на пол, дрожа всем телом и всхлипывая, закрыв лицо ладонями. Фьора села рядом с тётей и обняла её, утешающе гладя по спине. — Вот же сволочь дядя Ренато! Ненавижу его и презираю! Как он только мог?! Тётя Иеронима, ни ты, ни Пьетро не виноваты в том, что дядя Ренато повёл себя как тварь! — выкрикнула Фьора в горячем возмущении, погладив тётю по голове. — Прости, что я это на тебя вывалила, моя девочка, ты вообще не должна была об этом узнать, — просипела убитым голосом Иеронима, размазывая слёзы по лицу. — Хорошо, что мой дорогой кузен Франческо поможет мне с адвокатом. Подам на развод и алименты. На совесть Ренато с его семейкой надеяться нечего — за члена семьи они моего бедного Пьетро никогда не считали из-за того, каким он родился… да чтоб они все провалились! — Тётя, пожалуйста, не плачь. Ты и Пьетро теперь будете жить со мной и с моим папой, мы будем проводить много времени вместе, я и папа тебя с Пьетро не бросим — мы же семья, — ласково уверяла Фьора свою тётю, нежно погладив её по щеке. — Не горюй об этом придурке. Найдёшь себе мужа получше, который будет любить тебя и Пьетро, — бодро произнесла Фьора и заговорщически улыбнулась. — Фьора, ты очень добрая девочка, но с попыткой меня поддержать ты немного переборщила, — Иеронима грустно рассмеялась и покачала головой. — Но почему, тётя? — не поняла девочка. — Ведь ты молодая и красивая женщина, у тебя приятный характер, ты умная и интересная. Найдётся мужчина лучше дяди Ренато. — Не найдётся. Вряд ли этому другому мужчине будет нужен мой Пьетро. Его и родной-то отец предал… — Я не спорю, Ренато — папаша года просто. На твоём месте я бы не падала духом. Поверь, у тебя ещё всё наладится. А Ренато прилетит по башке бумерангом за его подлость, — заявила твёрдо и уверенно Фьора, поцеловав в щёку Иерониму и получив такой же поцелуй от неё в ответ. — Мне бы твой оптимизм, моя девочка, — Иеронима ласково улыбнулась племяннице и нежно заправила ей за ухо чёрный локон. — Как же я рада, что ты и мой милый кузен Франческо есть у меня… — К тому же, тётя Иеронима, есть у меня один план, — Фьора хитренько улыбалась и потирала маленькие ладони. — Так, мелкая интриганка, что ты опять задумала? — шуточно Иеронима пригрозила указательным пальцем девочке. — Мой учитель вокала в музыкальной школе — синьор Альберто Сольдани как раз не женат и старше тебя на четыре года — ему тридцать два. Добрый и на лицо красавчик. Вот будешь меня на занятия отвозить — я тебя с ним познакомлю, — радостно поделилась Фьора с тётей своим планом, игриво ей подмигнув. — Да тебе пора открывать брачное агентство, мелочь, — слегка рассмеявшись, Иеронима нежно потрепала по голове племянницу и взяла девочку на руки, бережно прижав к себе, а руки Фьоры обвили её шею. — Вот увидишь, тётя, ты и синьор Альберто будете красивой парой, — проронила Фьора, обнимая тётю.