***
6 июля 2023 г. в 00:42
Снаружи, на улице, в темноте, скрипят старые деревья и ревёт ледяная метель. Холод такой колючий, что до костей пробирает — но здесь, в маленьком охотничьем домике, быстро всё протопится, стоит только разжечь огонь. Хорошее место, чтобы спрятаться. Главное, убедиться, что никто тебя не побеспокоит, но об этом агенты ИСБ заботиться умеют. Даже без, собственно, ИСБ за спиной. Даже без Империи вовсе.
Дейджа подкидывает дров в старую, но надёжную печь, и, убедившись, что пламя не потухнет, возвращается к койке.
Д’Ашул за то время, пока он не сидел с ним рядом, лучше выглядеть не стал: наоборот, разгоревшийся огонь будто сделал глубокие тени на лице ещё резче. Каждая морщинка выделяется — их вроде бы и должно быть много, бывший напарник давно не мальчик, ему по возрасту уже внуки-школьники положены. Но Дейджа не может отделаться от ощущения, что даже при учёте этого факта их всё равно больше, чем положено. Д’Ашул вообще слабо похож на себя прежнего: измученный, растрёпанный, одетый в какую-то то ли рабочую, то ли арестантскую дрянь. Чудовищно худой, Дейдже почти хватает длины пальцев, чтобы полностью обхватить когда-то пухлое запястье. Что вообще сталось с его руками? Ведь он прежде выдавал себя за изнеженного аристократа и вполне данному статусу соответствовал, а теперь так уже не выйдет. Даже толстый слой бинтов не может полностью скрыть ожоги, мозоли и мелкие светлые шрамы. Где-то старые, где-то совсем свежие. На побледневшей коже весь этот сложный рисунок смотрится неуместно и жутко, уступая только чёрным синякам под глазами.
Наверное, и к лучшему, что Д’Ашул потерял сознание. Пусть немного отдохнёт. Дейджа поправляет на напарнике одеяло, бросает взгляд в сторону печи, где трещит пламя. Затем прямо так, в куртке и со связкой отмычек в кармане, откидывается на койку, прижимаясь к чужому тёплому боку спиной. Он не собирается спать: так только, глаза прикроет. Всего на секунду. Просто он очень устал…
***
Будит его лёгкое похлопывание по макушке: не ласковое, скорее, снисходительно-ироничное. Истончившиеся пальцы цепляются за непричёсанные волосы. Вечно его ругали за неуставной хаер на голове… — Спишь? — Спрашивает Д’Ашул. Голос слабоватый, сонный и простуженный одновременно. Ничего, ещё очухается. — Уже нет, — Дейджа зевает, прикрываясь рукавом, и встаёт, чтобы проверить печь. — Как самочувствие? — Как дерьмо банты. — Д’Ашул следит за его действиями, прищурившись и чуть приподнявшись на локтях. Дейджа, ставя воду на огонь, комментирует: «В честности тебе не откажешь». — Где мы? — У хатта под хвостом, — Дверь жутковато гудит. Порывы ветра такие сильные, что непонятно, как окна не вылетают. — Пересидим тут с неделю. Потом доберёмся до города и рванём подальше. — Хочешь добраться до Осколков? — Д’Ашул плотней кутается в одеяло. Дать бы ему второе, только здесь второго нет. Остаётся надеяться, что не так уж сильно он и мёрзнет. Ну или придётся спасаться дешёвым чаем. — Говорят, они остались где-то на Внешнем Кольце. Те, кто не подписал перемирие. На что только рассчитывают, идиоты несчастные… — Ничего ещё не кончено, — Дейджа говорит это твёрдо, вставая и убирая руки от согревающего огня. — Империя жива, пока жив хоть один человек, готовый сражаться за неё. На координацию и приведение дел в порядок требуется время, но это не значит, что нужно сдаться. — Слова идеалиста и романтика, — Д’Ашул медленно качает головой вправо-влево. Чуть морщится: больно, наверное, не просто так пришлось и поперёк лба бинты намотать. Седые волосы кое-где забавно задрались и торчат вверх. Видел бы он сейчас себя в зеркало… — Хочешь совет? Оставь это всё. Прими реальность. Осядь где-нибудь, найди работу, женись. У тебя вся жизнь впереди, так не рискуй ради безнадёжного дела. Голос у него хриплый, слишком тихий и тусклый по сравнению с тем, как было раньше. Дейджа смотрит на напарника, как впервые, обращая внимание на каждую деталь: обломанные ногти, проступившие скулы, чудовищно неуместно смотрящиеся на круглом лице, сгорбленные плечи. Ясные глаза поблёкли, как у мёртвой рыбы. Д’Ашул, говоря откровенно, не так уж сильно ранен, и полностью сломленным, как потенциальный самоубийца, он тоже не кажется — однако во всех его чертах и движениях читается какая-то обречённость. Мысли в порядке, но взгляд…взгляд потухший. Смотреть на это не столько страшно, сколько немного печально. Но не настолько, чтоб заразиться. — Безнадёжным делом было искать тебя. — Говорит Дейджа, чуть пожимая плечами. Это чистая правда: после того, как Амедда решил всё слить и всех сдать, кто знает, что могло случиться с имперским аристократом, который как раз находился на Корусанте. Никакой информации не имелось о том, где он, что с ним, как он решил дальше действовать. О том, жив ли он вообще или расстрелян у ближайшей стенки. — Но я решил попробовать, и, как видишь, получилось. Он не добавляет вслух: «Ты бы за мной не пошёл». И без того они оба знают эту грустную правду. Д’Ашул всегда был, может, не слабее, но осторожнее — неохотно шёл на риск, не любил подставляться и лезть в бутылку, из раза в раз ставя свою безопасность на первое место. Только вот Дейдже нет никакого дела до того, как бы поступил Д’Ашул. Он — это он, майор Коллеранд. Вопрос исключительно в том, что он считает верным и на что готов ради того, чтобы не предать прежде всего самого себя. И в истории со спасением напарника, и в миллиарде других ситуаций с разной степенью потенциальной травматичности. Д’Ашул, что удивительно, не выглядит смущённым. Хотя чему удивляться? Он знает, что Дейджа видит его насквозь, как и наоборот. Извиняться за то, что он такой, какой есть, смысла нет. А больше по теме разговора сказать толком-то и нечего. — Спасибо, — А, нет. Кое-что всё же нашлось. Д’Ашул секунду раздумывает, затем продолжает: — Я считаю, ты поступил как полоумный дурак, сам понимаешь. Но было бы странно всерьёз предъявлять претензии за то, что ты решил меня выручить. — Нет, почему же, я послушаю, — Дейджа скрещивает руки на груди, картинно покачавшись на носках. — В моей жизни последнее время так мало странного. Они смеются, и на секунду кажется, что всё как прежде. А потом ветер с силой бросает снег в окно, и пелена спадает. Они одни посреди леса. Империи больше нет. Судьба большинства знакомых туманна и, скорей всего, незавидна. — Это ещё не конец, — Повторяет Дейджа уже озвученную мысль. Он соврал бы, если б стал заверять, что совсем не чувствует страха. Но страх никогда не имел над ним большой власти. И, как он смеет надеяться, никогда иметь не будет. — Изучим ситуацию. Примкнём к тем, у кого мозги от власти не покосились. Сделаем всё, чтобы наладить связи с другими уцелевшими. И победим. Д’Ашул не верит ему — это очевидно. Но так же очевидно, что он хотел бы поверить. Пусть ему не хватает собственной смелости и готовности к риску, но Империя и для него многое значит. А раз так, то к хаттам всё остальное. В конце концов, это тоже вопрос времени.