Воспитание

      Джон выходит на крыльцо, полной грудью втягивая утренний прохладный воздух. Как же было приятно разделаться со всеми своими долгами и вновь увидиться с семьей! Засыпать в объятиях любимой Эбигейл, собачиться с Дядюшкой, читать книги Джеку и гладить Рафаса. Он тянет руку к пачке сигарет в кармане, достает одну, поджигает и подносит к губам, делая затяжку.       Как бы ни было радостно встретиться с родными, их ранчо «Бичер-Хоп» выглядело грустно, потрепанно, опустошенно. Пустые загоны. Не было того душераздирающего крика задиристого петуха по утрам, мычания добрых коров, ржания умных лошадей. Осталось только бессмысленное бормотание Дяди и истошный, звонкий лай Рафаса.       Его взгляд, блуждающий по ранчо, остановился на дереве возле калитки, опустился чуть ниже, прямо на сидящего на земле юношу. Едва легкая улыбка успела растянуться на лице Джона, как он заметил в руках парня книгу. Опять он читает, даже не смотря на наставления отца больше заниматься стрельбой и физическими упражнениями! Чтобы быть как он.       Пора заняться воспитанием. Совсем от рук отбился за такое время проживания без примерного мужчины перед собой! Хлипенький Дядя, на которого хоть дунь — он упадет, и слишком заботливая по отношению к нему Эбигейл ничему хорошему его не научат.       Марстон тушит сигарету и выбрасывает окурок далеко в траву. Свистнув, он окликнул Рафаса и вместе с ним направился к Джеку. В его голове созрел идеальный план.       — Здравствуйте, сэр, — лениво произносит Джек, едва ли сумев оторвать взор от книги.       — Привет. Не буду затягивать, я тебе говорил насчет нагрузок, и что лучше заняться этим, а не чтением?       Тут-то, видимо, Джек понял, что налажал и выдал себя с поличным, судя по отведенному взгляду. Он закрыл книгу и демонстративно отбросил ее в сторону, будто после такого он сочтется за белого и пушистого. Между тем Джон продолжает:       — Говорил. Но, видимо, неясно, раз у тебя перед глазами строки, вместо собственных рук или оптики. Стой! Можешь не вставать, — улыбнулся он, когда Джек начал подниматься. — Упор лежа принять.       Джек закусывает внутреннюю сторону щеки от злости, однако возразить не смеет. Он переворачивается на живот, выставляя перед собой руки, и нависает над землей. Он несколько раз отжимается, с вызовом посмотрев на отца.       — Ниже. — Джон надавливает ему на поясницу, вынуждая пригибаться к траве еще сильнее. Руки Джека не выдерживают и подгибаются, роняя тело обладателя на землю. — Еще раз, Джек. У тебя должно получиться.       Джек, пыхтя от злости, возвращается в чуть ли не новое, но уже такое ненавистное положение и повторяет уже правильную версию упражнения, поворачиваясь к Джону и взглядом буквально требуя похвалы.       — Отлично. Еще не все. Рафас, ну-ка, ко мне! — он свистит.       Катающийся в траве в ловле бабочки пес подскакивает и подбегает к ним, радостно виляя хвостом. Джон берет его на руки и —       — Лежи, Джек.       И усаживает его на спину Джека.       — Пап! — возмущенно вскрикивает сын, чуть ли не взвизгивая. Его руки едва заметно дрожат под собственным весом и весом довольно крупной собаки.       — Не ленись, — твердо скомандовал Джон тоном, явно не терпящим возражений. Он чешет Рафаса за ухом. — Сидеть, Рафас, сидеть...       Джек шипит, однако больше ничего против не говорит. С его лба капает пот, лицо краснеет, сжимаются губы, когда он медленно опускается, мелко дрожа от перенапряжения.       Вдруг Рафас со скулежом спрыгивает, испуганно смотря за спину Джону и поджимая хвост.       — Это что еще делают с моим мальчиком?! — яростно кричит Эбигейл, быстрым шагом подходя к ним. — Что ты еще удумал? — выпаливает она, тыкая пальцем в грудь мужу. — Джек, поднимайся!       Она подходит к Джеку и оттряхивает его одежду от прилипших травинок. Аж смотреть тошно, как она над ним хлопочет! И Джеку, видимо, тоже не нравится.       — Мам, хватит! Я не маленький! Я мужчина! — дерзко заявляет он, отходя от матери и горделиво приосаниваясь.       — Мужчина! — насмешливо повторяет Эбигейл, хмурясь и упирая руки в бока. — У него вместо усов только три волосинки, а он уже мужчина!       — Полегче, Эбби, — вклинивается Джон, приближаясь и кладя руку ей на плечо. — Ты выглядишь красивее, когда не злишься, — сполитиковал он, улыбаясь. Его руки медленно оплетают ее тело, притягивая к себе. Он целует ее в лоб.       — Ах, мистер Марстон, — в шутку называя его по-деловитому, тянет Эбигейл, — вы точно знаете, как сделать девушке румянец!       — И незамедлительно этим пользуюсь. Джек, что ты там стоишь? Иди сюда!       Джек, поджавший губы и смущенно стоящий в стороне, оживляется и бежит к ним, обнимая двоих.       Такое приятное чувство. Джон обожает свою семью. Свою жену, конечно же, ее в первую очередь, своего сына, даже надоедливого Дядюшку.       Ему несказанно повезло.