Тупеющий

Щелчок пальцев. Я в непонятной позе лежу в подсобке. Кажется, мой рассудок на какое-то время покинул меня, что я значительно не помню. Физическая боль. Думаю, несколько надрезов способны на какое-то время возвратить меня к работе. День. Я очнулся на своём балконе, ослепительно светило солнце… я не помню, когда в последний раз его видел вне нахождения на рабочем дне. Едкий зной, отхаркивание сухой жажды. Я не помню, что было до этого и почему я здесь. На коленях и локтях ссадины, запёкшаяся кровь. Я настолько обессилен и потерян, что не могу расчесать новые наросты псориаза. Этот день пахнет вековой безысходностью. И я слишком потерян, да, чертовски потерян. Спустя какое-то время я дополз до ванной комнаты. Кровь, нарезанное мясо. Их белые туши, напомаженные части тела, привлекательные цирковые наряды, закрывающие малую часть тела. Балетные юбочки, румяна, перчатки. Всё это было на их мёртвых телах, некоторые из которых были полностью порублены, судя по всему. Меня это пугает, я в ужасе. Но я не помню, что это было и сколько вообще дней могло пройти после того случая с индейцем. Солнце до сих пор на том уровне глаз, оно не двигается с места, будто замер весь мир… будто я из ада погрузился в ещё более личный, углублённый ад. Вероятнее всего, это я их убил. В этом мире таким подсобным работникам как я недозволенно убивать и это карается, так что если никто не видел моменты убийств, то мне нужно спрятать трупы, чтобы никто об этом не узнал. Наверное. Ещё не поздно. И никогда не будет поздно, это солнце будет светить бесконечно, продлевая время зноя, чтобы я успел всё сделать. Падение с высокого здания. В этот момент я просыпаюсь с дикой мигренью в тёмном помещении. Подсобка работы. Я узнаю это место по запаху пыльных коробок с реквизитом. Я снова ничего не помню. В здании театра ночная темнота, никого нет. Интересно, каким образом охранники в этот раз меня не выгнали. Но… я решительно ничего не помню. Свет не включается, вроде рубильники для электричества находятся в отдельном помещении, вход в которое только со стороны улицы. Однако выбраться я не могу. Кажется, всё сливается воедино. Всё моё сознание, мышление, понимание. Я брожу по пустым тёмным залам и комнатам театра, всё становится двумерным, лишь обычные разновидности пятен, неспособные… Весь белый фон занимает большой чёрный круг, а в одном из углов всего белого пространства есть лишь малый чёрный круг, два этих круга несоразмерны друг другу, а я лишь… Беспощадный солнечный день. Я просыпаюсь посередине комнаты на полу. Ничего не помня, вновь ползу в ванную комнату. Там оказывается несколько привлекательных трупов. Когда-то они были прекрасны и создавали маскарадный вечный праздник, теперь же меня могут ждать проблемы из-за них. Налив себе воды и расчесав шерсть, я думаю, что предпринимать в очередной раз. Солнце вновь будет бесконечно светить, пока я не изрублю до мелких кусочков и не смою все эти тела. И снова потеря памяти, тем более я не имею понятия, что сейчас происходит на работе, возможно, они о чём-то догадываются, хотя я значительно ничего не помню, вроде… вроде вчера… или нет, время словно перестало существовать… как и моя значимость… а была ли она, если я нахожусь в аду… наверное, была, ведь я вполне существовал, а сейчас всё стало хуже, ещё и может дойти до изъятия меня в… Это всё больше не имеет смысла. Поиграв около пяти часов в чаепитие с недорубленными трупами, я вышел на балкон. Солнце. Беспощадные знойные минуты перетекают в вереницу бесконечности моего личного ада. Что ж, это начинает неистово злить. Я разучился за столько времени этому чувству, так что я продолжаю созерцать на улицы и других существ с высоты своего этажа. Под диваном в покрывале у меня есть огнестрельное оружие и сотня патронов, взрывчатка. Для каждого работника театра в этом мире ада выдавалось подобное, так как деятельность театра носит инферно, что иногда… теперь это неважно. В прочем, у меня есть более занятное дело на следующие минуты или даже часы. Я выйду за пределы индейского проклятия, за пределы пленения этого мира ада, даже если после этого будет моё полное уничтожение или переброс в более мрачный мир ада. Уже ничего не существует, они отняли моё ощущение времени.