И сном окружена вся наша маленькая жизнь

— Я видел твой запрос. Я здесь. — Я тебя ждала. Как твоя голова? — Бывало и лучше… ну да ты не в первый раз меня вырубаешь. — Прости. Ты долго был без сознания? — Достаточно… Потайной карман Матрицы слишком недолго держится, там особо не поговоришь. Да и нельзя задерживаться, с каждым спаном все больше соблазн шагнуть вперед, туда, в другое время, в иное место. Но риск перегрузок слишком велик. Как бы ему ни было сейчас плохо, Нарвин должен оставаться в штабе Сопротивления, также как Лиле никуда не деться с Галлифрея. У них есть лишь краткие моменты передачи информации. Впрочем, ещё остаются воспоминания. Окончив трансмиссию Нарвин неожиданно для себя улыбается, в первый раз за эту отвратительную неделю. Она не в первый раз его вырубает, это верно. Но до чего памятным был тот первый раз… По каменным подвалам театра гуляло эхо. Где-то за поворотом гулко капала вода… кап-кап-кап-кап по нервам. А нервы и без того натянуты как канаты, от любого шороха вздрагиваешь. Где-то наверху певица силилась переорать оркестр и особо визгливые ноты долетали сюда, странно искажаясь в выложенных плитами коридорах. Рассилон милосердный, и люди считают это искусством? Нарвин никогда не мог понять Бракса, страстного любителя оперы. Этот родного кузена бы продал за билет на Иммерсивную Свето-Музыкальную Галактическую Премьеру «Риколетти и две его ужасные жены» или один раз в тысячелетие проходящий нейро-спиритический сеанс вызова духа Лучано Паваротти. Впрочем, если настанет тот день, когда Нарвин поймет Браксиателя и, не дай бог, начнёт ему сочувствовать, это будет означать лишь, что, его, Нарвина, таймлайн был кем-то ужасно альтерирован. Он изучал покрытые плесенью стены с толикой омерзения. Что он вообще тут делает? Он не полевой агент, не пристало координатору АНБ бегать по инопланетным коридорам, размахивая стазером. Особенно по таким… антисанитарным. Этому должна быть причина. Всему на свете должна быть причина и официальная причина текущего безобразия — реактивные возмущения в Паутине. Все указывало на вмешательство вотвточей, они же временные паразиты. Эти поганцы сновали между причинно-следственными связями и питались причинами. Обычно это были какие-то мелкие, не важные причины, не чувствительные к темпоральным измерениям расы даже не замечали, когда какая-то причина исчезала. Однако некоторые из паразитов не удовлетворялись мелочами. Их привлекали крупные события. Например, война, длящаяся так долго, что все забыли истинную причину ее возникновения. Данный участок Сол 3 выглядел на приборах сплошным слепым пятном хаоса. Это безусловно требовало вмешательства АНБ, причем на самом высоком уровне. Однако была ещё и реальная причина. Заключалась она в том, что Романа опять все провернула за его спиной. Мадам Президент и ее страстное желание во все лезть — о этот источник бесконечной головной боли! Прошлый глава правительства не всегда мог вспомнить свое имя, когда документы подписывал, однако одно помнил крепко — Президент не должен вмешиваться. Ради Рассилона, ты уже поборолся за место под солнцами с полутора десятками кардиналов, отбегал свое по коридорам Капитолия, наобещал с три короба в очередном видкасте, теперь сядь наконец и позволь другим делать свою работу. Но нееет… «Романе не все равно». Этот слоган они как мантру повторяли на видкастах перед «выборами». И, ко всеобщему ужасу, Романадворандалунден решила действительно исполнять предвыборные обещания. Реформа образования — и вот по коридорам Академии ходят, ползают, прыгают и стелятся представители минимум сорока планет, доводя пожилых профессоров до регенерации. Реформа судебной системы — минимум пять девайсов для быстрого допроса объявлены вне закона . Проблемы в Паутине… ах, ну это же Сол 3. Романа эксперт по Сол 3. Романа знает там каждый атом водорода. И только Романа знает, каких «экспертов» надо посылать на ее драгоценную Землю. Спрашивается, зачем тогда госпоже Романе вообще Координатор? В соседнем коридоре раздался какой-то шорох, и под ноги погруженного в свои мысли координатора выскочил небольшой серый зверек с длинным голым хвостом. От неожиданности Нарвин резко дернулся в сторону и наступил в глубокую лужу. Омерзительно! Почему здесь вообще так мокро? Кругом лужи, с потолка льются мелкие ручейки, за стенкой кто-то противно шлепает… шлепает. Шлепает?? Он метнулся к стене и прижался к холодному камню, стараясь не обращать внимания на противные холодные капли с потолка. Сердца стучали так громко, ему казалось, что эхо от них разносится по всему подземелью. Может остановить их хоть на пару секунд — мелькнула у него безумная мысль. Омега раздери, почему ему так страшно, это всего лишь какой-то земной театрик, тут не может быть ничего страшнее этих странных зверей, похожих на свинокрыс…. Шлеп-шлеп-шлеп… Нет, крысы так не шумят. Это кто-то с большим размером ног… ласт… копыт????? Шлепанье замедлилось, а потом совсем затихло. Кто-то стоял за поворотом. Нарвин почти чувствал его дыхание. Стазер больно врезался ему в сжатую ладонь. Что ж, момент истины. Пандак, зачем я в это ввязался? Вдруг до него долетел новый звук. Кто-то… хихикнул? Хихиканье повторилось. Нет, это уже ни в какие ворота. Одно дело - погибнуть от руки (лапы/щупальца) неизвестной угрозы - одно, но когда она ещё над тобой насмехается, это уже просто обидно. Он выпятил подбородок, глубоко вздохнул и рыбкой нырнул во тьму коридора, на ходу зажимая кнопку стазера. Послышалось оханье, затем грязное ругательство на низком галлифрейском. Нарвин не успел даже задуматься над этим, как за его спиной раздался дробный стук. Таймлорд в панике обернулся, выпустил луч наугад в сторону звука и собирался уже метнуться обратно за спасительную колонну, как вдруг мир его рассыпался на сотню частей. Весьма болезненных частей. Глаза открывать не хотелось. Затылок ныл, в ушах слегка звенело, нос зудел от незнакомых запахов. Пахло чем-то странным, будто сладким дымом. Он все-таки заставил себя разлепить веки и тут же чуть не заорал от ужаса. Перед его затуманенным взором кривлялись жуткие лица. Они беззвучно хохотали, плакали, высовывали языки, скалились и всячески гримасничали — каждое застыло в одном выражении. Застыло навечно — осознал Нарвин через секунду, когда логическое мышление наконец очнулось и дало панике внушительный пинок. Перед ним, совершенно закрыв потертые шелковые обои, висели маски. На некоторых были колпаки с бубенчиками, другие скалились внушительными клыками, а уж размеров они были всяких: от миниатюрных до огромных. Между масками желтели огромные бумажные листы. Приглядевшись, он прочитал один из них. Крупный готический шрифт сообщал:

НЬЮ-РИДЖЕНСИ ОТКРЫВАЕТ СЕЗОН! СИЯЮЩИЕ СТАРЛЕТКИ! МАГНЕТИЧЕСКИЙ МАВОЛИО! ВЕНГ-ЧАНГ И СМЕРТЕЛЬНЫЙ КАБИНЕТ!

Нарвин ошалело огляделся. Комната, в которой он очутился, напоминала склад или кунсткамеру. Отовсюду торчали, свешивались, вываливались и высовывались какие-то куски ткани, деревяшки и бумажки. В центре стоял письменный стол, заваленный горой документации, которая грозила лавиной сойти на пол. Ее удерживала лишь хлипкая преграда в виде огромного декоративного пресс-папье. На его крышке разлегся огромный сатир, весело ухмыляясь в потолок. «На Бракса похож» — почему-то подумал Нарвин и вздрогнул. — Невозможно! Немыслимо! Не-при-ем-ли-мо! — пророкотал за дверью незнакомый голос. Нарвин метнулся на кушетку и прикрыл глаза. Лучше не обнаруживать признаки жизни слишком рано, пока не выяснит намерения своих новых знакомых. Дверь резко распахнулась и в комнату, оживленно переругиваясь, вошли двое. — Старик, ты упрямей осла! Сюда нельзя приглашать людей, это место нестабильно! — этот голос он бы узнал из тысячи. Лила, инопланетная дикарка, телохранительница мадам Президент. Так и знал, что именно ее сюда отправят. Романа никогда не скрывала, что доверяет ей больше, чем любому из АНБ. Нарвин, как глава АНБ, тоже никому из АНБ не доверял, но он хотя бы не опускался до того, чтобы посылать на миссии таких… существ! В данный момент существо раздраженно совало своему собеседнику под нос экранчик уловителя анахронизмов новейшей марки. Нарвин сжал зубы. То есть на их финансирование в этом макро-спане финансов маловато, а своему питомцу дорогие игрушки покупаем. — Нестабильно. Нестабильно?? Вы хоть раз встречали толпу, которая требует деньги за билеты в Сочельник?! Вот уж кто нестабилен. Клянусь Юпитером, клянусь, я бы предпочел опять сразиться с тем вампиром… — О, ты хочешь сражений? Это я тебе всегда устрою. — В каком смысле нестабильно? Любопытство пересилило осторожность. Нарвин открыл глаза и приподнялся на кушетке. Оба спорщика обернулись и воззрились на него. — А, очнулся наконец — судя по тону, Лила была совершенно не рада этому открытию. Что ж, он тоже не прыгает от счастья при виде этой дикарки. — Я требую немедленно доложить мне, где я, что со мной произошло и о какой нестабильности вы тут толкуете! Главное, взять твердый тон. Окружающие должны сразу понять, кто хозяин этой ситуации. — Я нашла тебя в подвале, ты валялся там без сознания. Тон ее с кислого сменился на уничижительный. Нарвин кашлянул. Кажется, чтобы стать хозяином этой ситуации, ему придется постараться чуть больше. — Хорошо. Благодарю тебя, ди… Лила. Я обязательно включу это в свой рапорт. — Да уж постарайся — тон стал ещё мрачнее. — Не забудь упомянуть все детали. — Может ты представишь мне своего собеседника? — он попытался сойти со скользкой дорожки обсуждения его, Нарвина, тактических просчетов. Обладатель рокочущего баса оказался пожилым, краснолицым и весьма корпулентным. Сложив руки на груди, он с молчаливым интересом наблюдал за их перепалкой. Когда старик понял, что на него наконец обратили внимания, то просиял и затряс руку Нарвина так, будто хотел оторвать. — Генри Гордон Джейго, импрессарио, директор Нью-Ридженси, к вашим услугам, господин, ээээ… Услышав столь длинное приветствие, Нарвин почувствовал необходимость представиться столь же обстоятельно. — Нарвинэктралонум, Координатор Агенства Небесного Вмешательства. Джейго уважительно присвистнул. — Вот это имечки у вас, греков. Как только запоминаете. — Я не… какого? Что-то врезалось в его лоб, отскочило и брякнулось на пол. Он тупо посмотрел на осколок хрустальной подвески, а потом поднял глаза к потолку. Которого больше не было. Вместо него у них над головой шевелилась какая-то масса неприятного цвета, из которой тянулись длинные шершавые языки. В самой ее середине каким-то чудом удерживалась люстра, с которой на пол летели хрустальные осколки. На люстре, раскачиваясь из стороны в сторону сидел золотой сатир. Заметив их ошеломленные взгляды, он подмигнул им. А потом прыгнул, целясь копытами прямо в лицо Нарвину. Лила на автомате выставила руки вперед, но тут сам воздух превратился в кисель. Потолок забулькал и начал ползти вниз. Маски на стенах сморщились и завопили. Театр икнул, а потом утратил всякую причинность. И стал свет. Они стояли в ярко освещенном круге, моргая и щурясь от снопа света, бившего прямо на сцену. Далеко внизу повизгивали скрипки. А впереди ворочалось и вздыхало что-то темное и многоликое. И очень страшное. Дудка вздрогнул и отступил на шаг. Остальные последовали его примеру. Световое кольцо сдвинулось и вновь поймало их. Главное — не забывать смешно косолапить. Публика любит, когда крестьяне косолапят и разговаривают с дурацким акцентом. Основа откашлялся и махнул в воздухе толстой тетрадью. — Вся ли наша компания в сборе? Пауза затягивалась. Дудка почувствовал болезненный тычок куда-то в область ребер и тихо взвизгнул. Открывая рот он был в абсолютном неведении, что собираться сказать. Слова будто родились прямо на языке. — Вся, любезный Основа! Поведай же нам, что за пьесу надлежит нам разыграть перед герцогом? — Наша пьеса — «Прежалостная комедия о жесточайшей смерти Пирама и Фисбы». Славная штука, уверяю вас, и превеселая! Из зала послышались смешки. Основа радостно зарделся, став похож на спелый помидор. — Я, Ник Основа, сам себя назначу играть Пирама. — А кто этот Пирам? Герой или тиран? — подала голос Миляга, недоуменно почесывая голову. Она крутнулась вокруг собственной оси, подозрительно оглядывая сцену. — Любовник, который преблагородно убивает себя из-за любви. Надо будет пролить несколько слез, чтобы исполнить эту роль как следует. Если я буду играть эту роль, то берегите ваши глаза, господа слушатели! Я подниму бурю, я буду изрядно стонать! — Основа патетически воздел руки к небу и послал в зал свой самый трагический взгляд. Зал ответил благодарным хохотом. Дудка завистливо глянул на собрата. Как он так берет зал? В чем причина? — А мне какую роль предписано? — слова опять родились где-то на выходе из горла, будто кто-то говорил за него. — Ты должен взять на себя роль Фисбы. — Что такое Фисба? Странствующий рыцарь или секретный агент? — Это дама, в которую влюблен Пирам. Дудка комически затряс руками. — Нет, черт возьми, я не хочу играть женскую роль: у меня борода растет! — Эй, а меня кем назначишь? — Миляга выкрикнула это из-за ближайшего куста, который она исследовала с охотничьим азартом. Куст исследованиям поддавался плохо, так как был картонным. — Ты будешь изображать льва. — Преотлично! Я так буду рычать, что всем слушателям любо будет меня слушать. Я так зарычу, что герцог скажет: «Пусть порычит еще, пусть порычит еще!» И она зарычала прямо Дудке в ухо. От неожиданности тот свалился прямо на картонный куст. Публика разразилась аплодисментами и улюлюканьем. «Это какой-то фарс» — без причины пришла в голову мысль. Без причины — вот оно! У всего должна быть причина. На этом мир строится: существует причина и ее следствие. Но у того, что происходило сейчас, не было никакой причины, и это чрезвычайно раздражало. — Если ты будешь рычать слишком страшно, то напугаешь герцогиню и дам: ты станешь рычать, а они – визжать. А этого достаточно, чтобы нас повесили — важно втолковывал Основа упоенно рычащей на него Миляге. Дудка потряс головой. Ему сейчас надлежало возмущаться своей ролью, но вместо этого он почему-то аккуратно подобрался к кромке сцены. Она как-то странно загибалась в зал, будто была не твердым предметом, а газообразным. Было невозможно точно сказать, где она заканчивалась. Просто в какой-то момент освещенное пространство сцены перетекало в темную массу зрителей. Там же были зрители? Он слышал аплодисменты и смех, следовательно… Но «следовательно» должно следовать из чего-то, а у него не было никаких эмпирических данных, чтобы вывести это «следовательно». Следовательно не следовало. Ужасно неприятное чувство, будто зуд в мозгу, который ты никак не можешь почесать. — Почему? — это прозвучало слишком громко, он даже не сразу сообразил, что сам это сказал. Зал охнул. — Почему что? — Основа обернулся к нему, одной рукой отбиваясь от Миляги, которая, кажется пыталась отгрызть ему ухо. — Почему… все? — Дудка обвел рукой пространство и вдруг огромная трещина прорезала сцену прямо перед ним. Он отпрыгнул назад, Миляга на автомате ринулась за ним, увлекая удивленного Основу за ней. Зал наполнился недовольным шуршанием и скрежетом. Звуки уже совершенно не напоминал человеческую реакцию, скорее это было какое-то очень раздраженное насекомое. Сзади послышалось клацание. Дудка обернулся, да так и застыл. — Ремесленники с грубыми руками, Решили съесть вы шляпы не по росту, Спросите столик, что он вам ответит, И волноваться ворон не велит! Пришелец был золотым полностью, от копыт до рогов. Да, у него имелись копыта, и рога, и мохнатые когтистые лапы, Дудка уже где-то точно их видел. Только тогда он ещё не был Дудкой. Он был… — Что за престранное явление, куманьки мои! — Основа, тяжело поднимающийся с пола, попытался вернуть действие на привычные рельсы. — Смотрите-смотрите, говорящий осел! Существо всплеснуло лапами и по воздуху прошла золотистая рябь. — Это кто тебе осел? Я такого не потерплю, я, да я, йййаааааа…. Голова Основы вдруг исчезла с громким хлопком, а на ее месте очутилась новая: с мохнатая и с длинными волосатыми ушами. Он нелепо мотнул новой башкой и издал оглушительный рев. Миляга охнула и попыталась его удержать, но он вырвался из ее хватки и поскакал вокруг сцены, махая руками как будто отгонял приставучих насекомых. Она в ярости повернулась к обидчику и крикнула: — Эй ты, козел блестящий, ты чего удумал? Я тебя за это на дубленку пущу! — А вот и львица ему в пару! Просто загляденье у нас зоосад! Миляга изогнулась, закрутилась в воздухе и вместо нее на сцене появилось чудовище рыжего цвета, с огромными мощными лапами и круглыми ушами. Зверь озадаченно сел на задницу и начал тереть лапой морду. — А это ещё… зачем? — Нарвин даже не успел испугаться. Ему вообще не было страшно, скорее уж он был зол. Он все понял и теперь злился до колик. — Зачем? Зачем??? ЗАЧЕМ??? Лицо существа исказилось гримасой, лапа его вдруг удлинилась, и в грудь Нарвина ткнулся огромный кривой коготь. — Все не ЗАЧЕМ. Все не ПОЧЕМУ. Все ПРОСТО СЛУЧАЕТСЯ. Нарвин немного помолчал, глядя ему прямо в глаза. Глаза были как два ярко-золотых провала. Они бы затянули его, если бы минуту назад он не обрел сознание. — Не, так не бывает. У всего должна быть причина, — покачал он головой. — Причин больше нет, — прогремело существо. — Я, Ко-Кри-Тон съел их всех. А теперь моя львица съест тебя, надоедливый таймлорд! — А почему оно меня должно съесть? — выкрикнул Нарвин, отступая к краю сцены. Боковым зрением он глянул в оркестровую яму и убедился, что прыгать туда бесполезно — там булькало и шипело какое-то месиво из фраков, стульев и коричневой чешуи. — Потому что ты меня бесишь! — Ага! Вот тебе и причина! — это был шанс. Совсем малюсенький, практически эфемерный, но он был. — Сожри его, моя львица! И все причины исчезнут! Существо взревело и топнуло копытом так, что вся сцена затрещала. Стены начали сворачиваться как пергамент, пол вздыбился и начал покрываться ледяной коркой. Зрительская масса зашелестела и прокатилась на сцену, оркестр вышел из берегов, лизнул Нарвина за ботинок. — Лила, ты меня слышишь? Откуси ему голову! И Лила прыгнула.

Имя: Кро-Кри-Тон. Вид: Темпоральный паразит. Опасность: высокая. Задержан на планете Сол 3, убит при задержании.

— Ты уверен, что мне нужны все эти пилюли? Нарвин оторвался от планшета с рапортом и, как мог, строго взглянул на Лилу, которая смотрела на открытую аптечку Тардис с неизбывным отвращением. — У вас, хумансов, и так слабые желудки. А ты съела не кого-нибудь, а временного паразита. Он мог превратить твои внутренности в в дерево. Или в серебрянные ложки. Или в живых… — Я всего лишь откусила ему голову! Я не виновата, что она вдруг стала такой маленькой… — Лила скривилась, вспоминая не самые приятные минуты в театральной уборной. Ей казалось, что ее тошнит чистым золотом. — В своем настоящем обличье вотвотчи меньше молекулы, — Нарвин взял лекционный тон. — Театральная среда идеальна для таких паразитов, на сцене действие порой не поддается никакой логике. Никто здесь просто не задумывается о причинах происходящего, а такие причины легче всего поглотить. Этот слишком долго питался местным бардаком, вот и обрел такую силу. Он уже мог менять реальность по любому капризу, я сам едва смог пробиться через тоненькую брешь… — Я уже забыла причину, по которой ты произносишь столь длинную речь, значит ли это, что паразит по прежнему среди нас? — Сарказм? Я думал, ты его не понимаешь. — Романа меня учит. — И как мадам Президент все успевает… — Я передам ей твой вопрос, при случае. Нарвин нервно откашлялся. Опять она вывела его на ссору, ну что за невозможное существо! — Я собирался лишь сказать, что ты… отлично справилась! Она удивленно подняла брови. Комплименты от Нарвина — это было что-то новое. Даже такие неуклюжие. — Я нашел причину — не закончить лекцию было выше сил Нарвина. — Истинную причину. Считай, отобрал ее у него изо рта. Он ведь обрел тело, а значит, попал под влияние физических законов, в том числе и законов Времени. Я нашел причину, которую он не смог у меня отобрать, так он и отвлекся. — И какую же причину? — в голосе явно прибавилось интереса. — Он захотел от меня избавиться, потому что я его бесил. Лила расхохоталась. — В такую причину я точно могу поверить. Нарвин вздохнул. Да, она определенно делала успехи в сарказме. — Так вот когда я тогда попытался до тебя докричаться, я мог лишь надеться, что ты меня услышишь, но надежда была очень слабой. Вотвотч ослабил контроль лишь на пару секунд. Однако ты молодец, успела сообразить, что нужно сделать, — подытожил он, и нервно задумался: нужно ли похлопать ее по плечу? Или люди пожимают друг другу локти? У этих низших рас всегда такой странный этикет. — Я услышала крик… — протянула она, силясь вспомнить нечто, будто затянутое очень толстым туманом. — Но не узнала голос… Я была зверем и чувствовала как зверь. Но я узнала запахи. Твой и мистера Джейго. Вы пахли знакомо. А этот пах опасностью. Я прыгнула не думая, меня вел мой нос. — Видимо нам всем чрезвычайно повезло с твоими назальными рецепторами, — хмыкнул Нарвин, вновь принявшись за планшет. — Много умных слов, таймлорд. Она вдруг бросила копаться в аптечке, и серьезно уставилась ему прямо в глаза. Выражение лица у нее было какое-то странное. Не знай он ее лучше, решил бы, что она его боится. — Так ты признаешь, что я тебя спасла? Ну конечно. Она ещё и повторить его это заставит. — Да, — вздохнул он. — Я признаю, что ты меня спасла. И благодарен тебе за это. Как и за то, что ты вытащила меня из подвала. Лила закусила губу. — Это верно, я тебя вытащила. Можешь тоже занести это в свой рапорт. Перед тем, как запишешь туда, что именно я тебя вырубила. — Ты… что?! — Ты первый начал стрелять! Что мне было делать, когда ты палил как бешеный? Я учуяла тебя ещё с конца коридора, хотела подойти, а ты как с цепи сорвался! — Учуяла??! — Я знаю твой запах, забыл? Захочешь меня обмануть, сначала смени свой шампунь! Нарвин молча уставился в выключенный планшет. Он пытался осмыслить сразу несколько ослепительно кошмарных фактов: Лила на него напала (не в первый раз). Лила его спасла (не в первый раз). Лила (в любом обличье) знает как он пахнет. Последнее добавляло в кипящее варево эмоций какую-то новую, которую он никак не мог осмыслить. Пока все остальные дружно сверлили его многострадальный мозг, эта почему-то странно щекоталась где-то в районе желудка. Наконец он очнулся и поднял глаза на молчаливо нависающую над ним дикарку. Она стояла, сложив руки на груди, на лице ее было обычное упрямое выражение, которое так часто раздражало его до умопомрачения. Но в глазах явно прятался страх. Он щелкнул планшетом, ввел в поиск нужную статью и нарочито нудно зачитал: — Нападение на сотрудника АНБ при исполнении им служебных обязанностей, в зависимости от тяжести нанесенных увечий, карается… — … пожизненным заключением и/или распылением. В особых случаях распыление дозволяется заменить принудительной регенерацией, — она отбарабанила это как заученный стишок. — Не беспокойся, Координатор, с некоторых пор я прекрасно разбираюсь в ваших законах. Нарвин сморгнул. Ну конечно. Теперь она в них разбирается. Как он мог забыть. Уже три макроспана в одной из одиночек тюрьмы Капитолия сидит некий Андредаселус, бывший Командор Стражи Канцелярии. Среди прочих обвинений на нем висит и нападение на сотрудников АНБ, на него, Нарвина, в том числе. Ну и прочие мелочи, типа присвоение чужой личности, кража государственных тайн и прочая и прочая. Каждые шесть спанов от него наверх уходит прошение о свидании с его женой. Видимо, уже бывшей женой, потому что инопланетянка Лила из племени Севатим оставляет сообщения от Кастелляна непрочитанными. Однако, видимо ей все-таки небезразлична судьба своего мужа, раз она так внимательно штудирует главы Временного Кодекса. Нарвин досадливо поморщился. Как они все ему надоели, что один, что другая. Посадить бы их в одну камеру и пусть разбираются друг с другом, желательно до конца известной Вселенной. Он в упор взглянул на Лилу. Та ответила упрямым взглядом. Он вздохнул. — Завтра с утра явишься к Кастелляну, бумаги я подготовлю. Ее лицо на мгновение окаменело, но Лила быстро справилась с эмоциями. — Что ж, это честно. В таком случае, передай Романе, что вчера в Красной Таверне я встретила сонтаранца, который пытался продать мне какие-то акции золотых приисков, это может быть началом вторжения… — С каких пор я обязан выполнять твои обязанности, дикарка? — фыркнул Нарвин, даже не дослушав. — Сама придешь и дашь рапорт по форме. — С каких пор в Капитолии разрешено находиться заключенным? — А с каких пор ты заключенная? — Но… — Завтра ты решишь дела с Романой, а потом явишься к Кастелляну. Он направит тебя в камеру номер 4763XD. (Она вздрогнула — ага, даже это умудрилась выяснить!) — Свидание по регламенту — тридцать спанов. И тогда может быть Тор… Андред перестанет доставать все их ведомство хотя бы спанов на пять. Считай это своей миссией. Ну, или наказанием, раз ты так мечтаешь его получить. После этого можешь возвращаться к своей основной работе, чем там Романа ещё хотела тебя занять. Может решит назначить тебя профессором Академии, я уже ничему не удивлюсь. — Нарвин, я… — Возражения не принимаются! — он суетливо встал и подошел к консоли с видом таймлорда, который только что вспомнил об ужасно важном деле и будет просто кощунством его отвлекать. — Тебя подвезти или сама доберешься? — бросил он ей, не поворачивая головы. — У меня есть кольцо. Тон у нее был странный. — Ну, тогда прощай, Лила. Молчание. Нарвин чувствовал, как она его разглядывает и с каждым микроспаном ему становилось все неуютнее. Наконец он не выдержал. — Что-то ещё? Молчание. Нет, ну это решительно не возможно! — Прощай… Нарвин. Только тогда он понял, что такого необычного было в ее тоне. Он был мягким. Она иногда не говорила с ним так мягко. — Благодарю тебя. Когда он обернутся, ее уже не было. Машинально нажав кнопку визора, он некоторое время понаблюдал, как она шагает вниз по узкому переулку. У всего на свете должна быть причина. Причина, по которой Координатор АНБ закрыл глаза на шишку на затылке, сидела в камере 4763XD. Возможно теперь Андред будет хоть немного сговорчивее. Может даже назовет пару-тройку нужных имен. По крайней мере, такова была причина официальная. А неофициальные не стоят того, чтобы о них думать.