•°• I'll fall in love with the little things •°•
Королевские покои принцессы, как и все комнаты во дворце, сияли идеальной чистотой, и всё же… Лишь в одном месте царил красивый хаос — в паре шагов от стола, где на мягком ковре увлечённая новым занятием сидела маленькая Адель. Вокруг ковра и чуть поодаль, по мраморному полу, были разбросаны украшения самых разных цветов: маленькие заколки, украшенные бусинами и стразами, тонкие атласные ленты и банты. Все они ярко блестели на фоне нежного света, проникающего сквозь окна, и создавали радужные блики на полу. Ветер, по-летнему тёплый и даже немного сухой, плавно раскачивал плотные бархатные шторы, впуская в комнату больше солнечного света, а вместе с тем игриво цеплял края тонкого незамысловатого журнала, одиноко лежащего на низком столике, норовя перелистнуть неумело прижатые только с одной, боковой стороны заветные страницы. Пару дней назад этот журнал, как и многие другие сувениры, семья получила в огромной посылке от путешествующей матери. В прилагающемся письме она писала, что по работе была вынуждена остановиться в одном из районов Фонсейна, где на деловой встрече ей по чистой удаче представили местную достопримечательность, именитого кутюрье, который, по правде говоря, ещё не удостоился чести прогреметь на весь мир, однако в малых кругах был признан довольно талантливым. Когда королева охарактеризовала его работы не иначе, как «произведение искусства», перед глазами Адель моментально предстал образ сэра Нише, чудаковатого придворного художника, про которого говорили то же самое, разве что тот не публиковал свои работы в журналах, но даже без того был в разы известнее. Собственноручно подписанный тем кутюрье журнал с первого взгляда очень приглянулся принцессе, особенно заинтересовала её страница, отдельно выделенная под причёски. Косички, пучки, хвостики, завивки — и все разные, уникальные! Разворот журнала был открыт на странице, где кутюрье демонстрировал использование в волосах атласных лент. Держа в руке расческу, девочка тихо напевала мелодию, услышанную из музыкальной шкатулки бабушки, и старательно вычёсывала рядом лежащего пса. Его мягкую шерсть на голове уже украшали две розовые шёлковые ленты, концы которых плавно струились вдоль морды животного, и того же цвета заколки. Совсем скоро на груди собаки, словно медаль, дополняя задуманный образ, появилась аккуратная пушистая косичка, повязанная такой же в тон ленточкой. Принцесса взглянула на проделанную работу, и голубые глаза засияли восхищением. Она даже не думала, что её задумка окажется столь великолепной. Сегодняшняя игра была куда интереснее и увлекательнее приевшихся кукольных чаепитий. Адель поспешно вскочила на ноги, слегка расправляя складки на платье, подбежала к столу с раскинувшемся на нём журналом, и, схватив маленькое зеркальце, вернулась к послушно ожидающему другу. — Гляди! — принцесса направила зеркало на морду собаки. Как только Тень увидел своё отражение и все те украшения, что были прицеплены к его шерсти, он только сильнее замахал хвостом. В его раскрытых серых глазах читалась неподдельная радость. Можно было подумать, что он изо всех сил сдерживает себя, чтобы не начать прыгать вокруг принцессы, визжа от восторга. Адель улыбнулась и протянула руку к собаке — и он тут же лизнул ей пальцы в знак благодарности. — Хи-хи, давай найдём братишек и тоже сделаем их красивыми! Девочка ловко собрала все разбросанные украшения, и главное — журнал, в маленькую корзинку, куда она обычно складывала игрушки, чтобы после дневного чаепития поиграть с ними в саду, и развернулась в сторону большой двери, ведущей из обители. Тень терпеливо ожидал её, иногда помахивая пушистым хвостом, отчего приходящие в движение блестящие украшения чуть позвякивали на его шерсти. — Всё, идём! Следуя команде, пёс охотно надавил лапой на дверь, распахнул ту настежь и выбежал в просторный коридор. С улыбкой на лице принцесса последовала за ним.***
— Значит, хочешь, чтобы я помог тебе с диссертацией? Как только принцы уселись за стол, Эйнс безо всяких вступительных речей и обмена приветствиями сразу перешёл к делу. Бруно молча поджал губы и слегка поёжился от тона. Суровый голос старшего брата, ставший неожиданно гулким в стенах королевского дворца, эхом прокатился по залу и заставил бы вздрогнуть любого, однако сегодня в королевской библиотеке, где Бруно назначил встречу, было на удивление одиноко — никого из приезжих учёных или приходивших сюда студентов не было, за исключением самих принцев. Та мягкость, которую проявил старший брат всего каких-то пару недель назад в часовне, когда они обнялись, словно окутала всех тёплым одеялом доброты. Тогда Эйнс, известный строгостью и дистанцией, на мгновение раскрыл двери своей души, продемонстрировав нежность и понимание. Этот мимолетный момент выглядел, скорее, как иллюзия, как временное проявление эмоций, которое вскоре исчезнет. И оно исчезло. Минутная слабость — вот что это тогда было. Бруно просто показалось. Бездна, разделявшая их, оставалась неизменной, как и сама природа их отношений. Брат всё ещё сильнее, умнее и в разы превосходит своих младших. Они никогда не были равны. Стол, за которым они сидели, был с двух сторон уставлен неровными кипами книг, возвышающимися едва ли не до потолка. А перед Бруно лежала стопка исписанных аккуратным почерком листов — его незаконченная научная работа. Пару недель назад принц занялся новым исследованием. Заручившись помощью профессора, он смог недалеко продвинуться в работе, однако сколько бы наставник не направлял третьего принца и не указывал на замечания, которые исправлялись в ту же секунду, как только были обнаружены, в конечном итоге он посоветовал обратиться к старшему брату, принцу Эйнсу. Когда-то он и сам занимался подобной темой, что не было секретом ни для кого из членов королевской семьи, и имел куда больше опыта и знаний в той области, чем королевский наставник. «Вам стоит написать его высочеству письмо.» Такой совет буквально сбил Бруно с ног, но он всё же решил рискнуть. В конце концов они вроде как наладили с ним контакт. Все усилия не должны были быть в пустую. И Эйнс действительно приехал. — Д-да, ранее мы уже обсуждали с мастером мою работу, он даже внёс свои правки, но тем не менее настоял на встрече с тобой, — Бруно старался говорить чётко, избегая долгих лирических отступлений, которые вызвали бы ненужное раздражение на лице и без того хмурого старшего брата. — Как я и написал в письме… Вытянутой вперёд ладонью первый прервал объяснения Бруно. — Хорошо, я просто хочу уточнить. Что он здесь делает? Нахмурив чёрные брови, Эйнс повернул голову в сторону расслабленного третьего слушателя, удобно устроившегося на подушке дивана рядом с Бруно, и посмотрел в упор в надежде расшевелить его и вытащить из безмятежных мыслей, однако под тяжёлым взглядом Кай даже не шелохнулся. С едва заметным румянцем на щеках он продолжал спокойно пребывать в своём внутреннем космосе. — Ах-х, Кай, эм, — Бруно нервно сжал пальцами край дивана. Стоило только рассказать Каю о скором визите старшего брата, и он как репейник прицепился к Бруно до самого приезда. Куда бы он ни пошел, Кай везде следовал за ним по пятам, даже до уборной. Он всё не мог дождаться того момента, когда приедет брат и они смогут провести время втроём. Но его можно было понять. Эйнс всегда был для второго принца тем самым единственным старшим братом, как Кай для Бруно или Бруно для Лео, который провёл с ним всё детство, который как никто понимал его не озвученные чувства и желания. Пусть пути братьев и разошлись однажды, тем не менее Эйнс всё ещё оставался для Кая самым близким человеком в мире. Поэтому возможность снова увидеть его казалась чем-то сродни появившемуся в серых облаках солнечному лучику. — Он очень хотел увидеть тебя. Ты ведь такой редкий гость здесь. Второй принц одобрительно закивал головой. — Эйнс… Во дворце… Я рад. — Вот как, в таком случае, надеюсь, от тебя не будет много проблем, — Эйнс лишь хмыкнул. Однако хмурые складки исчезли с его лица, придавая ему более спокойный вид. Кажется, теперь он не имел ничего против компании Кая. — А ты… Третий принц невольно вздрогнул, когда Эйнс резко перевёл внимание на него, снова повысив голос. — …Можешь расслабиться, я здесь, чтобы помочь. Бруно распахнул голубые глаза, гадая, не послышалось ли ему, затем взглянул на собеседника, и заметил, что тот поменялся во взгляде. Острые черты старшего брата смягчились и стали более тёплыми, прямо как тогда, в часовне. Сейчас он казался даже расслабленным, а не напряжённым и закрытым, каким был всегда. Пропасть сокращалась. Принц смущённо улыбнулся. — Здесь, — Эйнс указал на абзац, — кажется, ты не совсем понимаешь ситуацию. Это дело требует более глубокого анализа, прежде чем делать выводы… Работа не заставила себя ждать. Эйнс продолжил мысль, объясняя свои доводы с логической последовательностью и ясностью. Как и заверил профессор, старший брат действительно разбирался в теме. В какой-то момент Бруно и вовсе показалось, что он слушает Эйнса с почти восхищённым интересом, даже большим, чем слушал мастера на занятиях. Но он быстро отмёл эту мысль в сторону, решив не отвлекаться, и продолжил фиксировать каждое замечание на отдельном листке. А когда листов стало не хватать, то не терялся и чиркал уже в самой работе — всё равно переписывать. В библиотеке они провели не менее двух часов, разбирая каждую страницу диссертации, и даже Кай пытался казаться не бесполезным, ища нужные сведения в книгах на столе. За это время Бруно обнаружил достаточно слабых мест в своей работе, однако благодаря помощи братьев он быстро внёс все необходимые изменения и довёл исследование до совершенства. Скоро на столе лежала усовершенствованная и полностью завершённая версия диссертации. — Даже не верится, — с восхищением прошептал Бруно, глядя на аккуратно сложенные листы. — Я… Нет, мы закончили её. Брат, большое спасибо! Принц смело протянул руку вперёд — для пожатия. С минуту Эйнс глупо таращился на протянутую ладонь младшего — Бруно не убирал её, ведь он стремился выразить благодарность не только словами — и чувствовал, как привычная уверенность покидает его, оставляя в плену непонимания перед искрящейся решимостью брата. Он чувствовал себя неуютно, но в то же время приятно взволнованным. В мыслях возникали протесты и слова отказа, но все они в один миг куда-то ускользнули, побеждённые внезапной теплотой момента. В конце концов, он сдался быстрее, чем ожидал: осторожно, но крепко Эйнс сжал тёплую ладонь младшего брата в своей. — Всегда можешь обращаться. Бруно ответил ему кроткой улыбкой. Однако Эйнс ощутил, как дрожит рука брата в этом рукопожатии, словно он сам не верил в то, что делал. В его голубых глазах всё ещё читалось волнение. И Эйнс тоже улыбнулся. Его бледные щеки окрасил лёгкий румянец. Кай, до этого наблюдавший со стороны, мягко положил руку на плечо Бруно, слегка сжимая. Он понимающе кивнул, словно смог прочитать всё, что было у того на душе. Верно. Раньше лишь Кай ощущал тепло братской поддержки старшего брата, но сейчас, несмотря на неловкость момента, Бруно вдруг осознал, что и между ними такая связь тоже есть. Более того, с каждой встречей она становилась всё прочнее, как молитва, которая, будучи произнесённой, укрепляется с каждым словом. Пожалуй, стоит пригласить Эйнса и на следующей неделе. Где-то среди бумажек на столе по-любому должна заваляться незаконченная статья… — Братишки! Двери со скрипом отворились. Звук топота детских ножек, разносящийся по залу, заставил всех присутствующих повернуть головы в сторону, откуда он исходил. С плетёной корзинкой в руках к их рабочему месту бежала маленькая принцесса. Впереди неё мчался Тень. На скорости, как вихрь, он запрыгнул на диван, усаживаясь между Каем и Бруно, и невольно захлестнул последнего задорно виляющим хвостом по ноге. — Вот вы где, — волнистые волосы принцессы колыхнулись в сторону, стоило ей резко остановиться напротив стола. Девочка с трудом поставила корзинку на стол, отчего пара мешающих книг полетела прямо на пол и вскоре ударилась об него с глухим стуком. Бруно судорожно смёл готовые исследовательские труды в ближайшую книгу и положил рядом на диван. — Посмотрите на Тень! Ладонь Кая прошлась по густой шерсти собаки. Кончиками пальцев принц подцепил струившиеся от самой макушки, словно волны, и едва доходившие до груди питомца розовые украшения и с интересом осмотрел. Мягко. И подходит под окрас. — Красиво… Остальные согласно кивнули. От комплимента лицо Адель засияло, и без колебаний принцесса раскрыла корзинку и вытащила оттуда всё содержимое. Собранные украшения разметались по столу. Журнал принцесса достала с особой бережностью, раскрывая на нужной странице, и показала братьям разворот с картинками. — Сейчас я и вас сделаю такими же красивыми! — Что?!***
Часы пробили пять вечера. Розенберг с грохотом распахнул двери королевской библиотеки и прошёл в зал. Ещё утром его график был идеально расписан по минутам, но одно только желание первого принца перевернуло всё верх дном: дипломатические встречи, переговоры с влиятельными людьми, званые ужины — всё пришлось перенести на более позднее время, а что-то и вовсе отменить. От прекрасного настроения не осталось ничего. Граф быстро прошагал мимо рядов высоких полок, стараясь не думать, сколько времени уже утекло впустую. Первоначально он надеялся, что принц разыгрывает его, но каждая минута ожидания только увеличивала его подступающее раздражение. В какой-то момент у него в голове щёлкнуло — Эйнс никогда не был склонен к легкомысленным шуткам. Проще было поверить, что свиньи полетят, чем представить, что наследный принц способен на игривость. «Он серьёзно не мог сказать об этом вчера?» Ладони графа зачесались сильнее, чем утром, когда принц с несвойственной ему лёгкостью сообщил о визите к братьям, словно это было чем-то обыденным. «Братья…подумать только» Стоило один раз поплакаться на их плечах, как они в один миг из незначительных стали для него едва ли не важнее всех обязательств. Для внезапных решений в расписании Розенберга никогда не было места, особенно когда речь шла о столь необычном наследнике, каким был принц. Войти в этот поток событий и затем выйти из него без ущерба — именно это всегда было целью графа, как главного управляющего его высочества. Любая его работа всегда выполнялась безупречно. За исключением, пожалуй, одного аспекта — за столько лет службы он так и не научился предугадывать, какие капризы вновь возникнут в необъятной буйности воображения наследного принца. Особенно обострилась ситуация после братского воссоединения. Ведь теперь у них что ни день — так новые сюрпризы. Более того, у Эйнса ещё хватает дерзости указывать на его изъяны в характере, когда он буквально с адским спокойствием терпит каждую принцевскую выходку. Сворачивая за угол, Розенберг в последний момент натянул на лицо приветливое выражение и вышел к принцам. Пришлось постараться, чтобы его отвратительно милая улыбка не была похожа на оскал. — Принц Эйнс, через час нам нужно быть на приёме у… Пха! Ха-ха-ха-ха! Вежливая улыбка графа почти за секунду переросла в дикий хохот. Даже если бы он в рамках приличия прикрыл рот, ситуацию это бы не спасло, разве что сделало только хуже. Почему-то Эрнст был уверен, что увиденное было наградой за сегодняшний геморрой. Наследный принц, сидя на диване, немым взглядом смотрел куда-то в одну точку, туда, где слились между собой отчаяние и безысходность, а его волнистые волосы были туго собраны тонкими розовыми лентами в два невысоких хвостика. Дополняла этот чёрный депрессивный сгусток очень довольная Адель. Было достаточно одного взгляда, чтобы почувствовать, как на тысячи мелких кусочков раскалывается гордость принца Эйнса. Пружинистая волна хохота продолжала распространяться по залу. Даже Бруно уже не мог сдерживаться: смех графа был чересчур заразительным. Он стиснул зубы, пытаясь сохранить фасад невозмутимости, но его колени сами собой задрожали, и с тихим «Прости» он вскоре присоединился к веселью. Кай лишь мягко улыбнулся, прикрыв глаза, тронутые сладким чувством ностальгии. Последний раз он видел радостного Эрни, когда сам ещё был ребенком. В тот день они втроём вышли на тренировку с мечами, точнее, только брат и Эрни — Кай же неотступно следовал за старшим, как преданная собачонка. Тогда он с интересом наблюдал за процессом ненастоящего боя, и охваченный непонятным для него чувством азарта тоже схватился за деревянный меч, с усилием направляя на преемника Розенберга. Он хотел быть как Эйнс. Однако в глазах Эрни вместо уважения он увидел искры смешинок. А после двор неожиданно взорвался громким хохотом. Голубые глаза мрачно устремились в сторону Розенберга, который от смеха едва удерживался на ногах, однако с осуждением принц медлил. Слова почему-то не шли. Даже когда он поймал игривый взгляд графа, то не смог вытащить из себя ни слова, чем только больше развеселил его. «Боги услышали мои молитвы, Эйнс!» — бегущей строкой сверкало в алых глазах. Тем временем Адель цепляла крохотный бантик на челку Кая.