《На двоих》

— Во сколько я должен там быть? — вопрос озвучивается тише, чем обычно, пока брюнет в течение нескольких секунд пытается открыть глаза, не желая покидать постель, — Ждите. Короткий ответ и Эрондейл отправляет мобильное устройство на прикроватную тумбочку, а губы нефилима искажаются в усмешке, которая мгновением позже сменяется улыбкой. Улыбкой, теряющейся в уголках, стоит только взгляду золотистых глаз скользнуть в сторону девушки, привычно наблюдая за её сном; он может часами изучать каждый миллиметр, стараясь запечатлеть в памяти всё то, что молодой человек так любит чувствовать на кончиках собственных пальцев. Потратив секунды на размышление, он склоняется к её личику, мимолётно касаясь губами кончика носа, прежде чем продолжить своё движение по нежной коже щеки, вскоре останавливаясь в районе светлых прядей, что успевают разметаться по подушке. — Доброе утро, pasarea mea, — шёпот касается изгиба женской шеи, после чего брюнет исполняет одно из своих желаний – наполняет лёгкие родным запахом, вскоре отстраняясь, не без сожаления, читающегося во взгляде, которое в этот раз останется лишь с нефилимом. Его маленькой тайной, что он уносит с собой, приняв решение не тревожить её сон, сосчитать часы которого не составит большого труда. ~~~ Ещё вчера перед глазами брюнета всплыло одно из воспоминаний, которое стало хранителем обещания – того самого желания, что он с нетерпением исполнил бы тысячи раз, совершенно не раздумывая. В этом не было ни капли сомнений, они растворялись подобно солнцу, что скрывалось под облаками, вырисовывающими на небесах свой узор. Это самое обещание заставило Джеймса совершить несколько слепых шагов по ночному коридору, бесшумно двигаясь по направлению к одной из комнат, чьё пространство так часто было пропитано светом, что проливался из окон полупрозрачными дорожками, озаряя улицу давным-давно погружённую во мрак ночи. Привычным действием его ладонь коснулась дерева, невесомо, так словно можно было заглянуть сквозь него и позволить взгляду отпечатать на сердце тот образ, что сопровождал молодого человека при каждом шаге. Точно также, как и солнце освещало путь в непроглядной темноте. Вечно. Собственная ассоциация легла на губы очередной улыбкой, сопровождающей стук костяшек пальцев по двери, а сам нефилим прошагал к стене напротив, ожидая услышать ответ по ту сторону. Короткое «входи» побудило сердце пропустить несколько ударов один за другим, прежде чем его рука опустилась на металлическую ручку, собирая крупицы прохлады кончиками пальцев, и через миг провернула ту до щелчка, тем самым открыв проход в обитель возлюбленной. — Мне сделать вид, что часы не перевалили за полночь, мисс Эрондейл? — риторический вопрос нарушил атмосферу тишины и спокойствия, что казалось и вовсе не покидала этого места, впитываясь в стены невидимыми взору линиями. — Je serais ravie d'apprendre que je vous ai manqué à la folie, moi aussi. Также, как и я по тебе. Слова сами собой сложились в очередное признание, счёт которым девушка вела до сих пор, помечая в ежедневнике красно-оранжево-жёлтым сердечком. Тем самым «знаком», что был понятен лишь Селин и тому, кто являлся причиной всех её мыслей, вынуждая те парить высоко-высоко над землёй. — Tu m'as manqué, — ответ слетел с уст, вслед за чем брюнет за пару широких шагов пересёк периметр комнаты, останавливаясь позади девушки, чтобы опустить обе ладони на плечи, тем самым передавая тепло и заботу, перетекающую сквозь пальцы, — как скоро дела подойдут к своему завершению, Селин? — Сейчас. Смешок стал продолжением её вдоха, после которого блондинка наконец оторвала свой взор от документов, чтобы обратить его в любимое золото глаз. — Allons-nous nous coucher, mon amour? — Я надеялся услышать эти слова, — усмехнувшись собственным мыслям, окинул блондинку золотистым взглядом, озвучивая то, что было в голове последние минуты, — Sur les mains или предпочтёшь добраться до постели самостоятельно? Не прошло и мгновения, как Эрондейл с улыбкой на губах, поднял девушку над полом, вынуждая оплести шею пальчиками, и покинул помещение вместе со своей ношей, мгновением позже погружая комнату в темноту ночи. ~~~ «Пора покинуть плен работы, моя милая Селин» — он вновь прокручивает в голове одну из произнесённых реплик, позволяя ногам совершать рефлекторные шаги в сторону ванной комнаты. Мимолётная усмешка касается его губ, прежде чем Эрондейл скрывается за деревянной дверью, временно исчезая из остального мира, но лишь для того, чтобы попасть в плен ледяных капель, окончательно вырывающих брюнета из невидимых оков сонливости. Эти самые капли можно с лёгкостью сравнить с дождём. Тем самым, который начинается в секунду, когда этого совсем не ожидаешь. Проходит миг, маленькая туча закрывает солнечные лучи, a первые капли опускаются на земную поверхность, отбивая свой ритм. Тот ритм, что преобразуется в мелодию, которая имеет смысл лишь для «неё» и для «него». Музыкальное произведение, написанное для такого желанного «мы», которым они стали и продолжают быть по сей день. С этими мыслями девушка отправляется в объятия Морфея каждый день и не теряет нить этих размышлений даже в минуты пробуждения. Лишь позволяет сонному взгляду уловить солнечного зайчика, что успевает найти своё пристанище на кончиках её пальцев, переливаясь многообразием цветов, и вновь закрывает глаза. Спустя секунду улыбка касается губ охотницы, пока одна из её ладоней скользит по поверхности простыни, пытаясь на ощупь найти те крупицы тепла, искателем которого Эрондейл так нравится быть. — Доброе утро, — проговаривает вполголоса, не теряя улыбки, что так часто появляется на её устах в присутствии возлюбленного, — с пробуждением, мой свет. Проходят секунды, за ними минуты, но «поиск» не приносит желанного успеха, оставляя за собой десятки вопросов, что заставляет стон негодования сорваться с губ, а остатки сна окончательно улетучиться. — Джеймс Эрондейл, ты издеваешься, сегодня воскресенье... Возмущения мгновенно находят своё место на кончике языка, чтобы вскоре разлиться по спальне едва слышным шёпотом, отражаясь от стен и предметов мебели. Словно призрачные слуги, слова пробираются дальше по коридору, оставляя за собой невидимые глазу следы, сворачивая в сторону ванной комнаты, которая мгновенно погружается в тишину. Тихий смешок становится завершением прекрасного плана, что носит гордое название «возрождение интереса». Её личного сокровища, наблюдать за которым девушка может бесконечное количество часов, не тратя и секунды на раздумья. Через эту же секунду дверь распахивается, выпуская на волю клубы полупрозрачного пара, что тонет в воздухе, уступив своё место брюнету, чей силуэт минует коридор, испаряясь где-то в пределах кухни. Селин же достаются ничтожные секунды, которых недостаточно, чтобы удовлетворить интерес, лишь мгновения, что успевают разжечь в груди маленькое пламя, отражающееся искрами в зелени глаз. Огонёк, что тянется к нефилиму, как к самому ценному, без которого он с лёгкостью сможет потухнуть, теряясь среди множества других языков пламени. Тех, что сжигают всё на своём пути без доли сожаления; её огонь имеет способность согревать и дарить в ответ то тепло, которое девушка получает, из раза в раз утопая в родных руках. — Именно этого мне сейчас и не хватает, — соглашаясь с потоком собственных мыслей, охотница приподнимается на постели, но не спешит покидать постель, а идёт на поводу желания – зарывается кончиком носа в подушку возлюбленного, наполняя лёгкие родным запахом, — C'est exaspérant. Только после этого девушка наконец поднимается, окончательно выбираясь из плена постели. Взгляд зелёных глаз медленно скользит по комнате, пытаясь зацепиться за элемент одежды, что Селин так любит носить поверх нижнего белья, пропитывая крупицами мяты каждую клеточку тела, что, в свою очередь, будоражит, доводя до дрожи. Это ей нравится больше всего, поэтому улыбка на её устах сменяется довольной усмешкой, пока блондинка совершает бесшумные шаги, ощущая под ногами мягкий ворс, и вскоре опускает рубашку на свои плечи. Тонкие пальцы скользят по пуговицам, чтобы отправить те в плен петель, но останавливаются на предпоследней, оставив те расстёгнутыми. Решив не терять более времени, Эрондейл покидает спальню и за несколько шагов настигает кухни, порог которой пересекает, почти сразу падая на один из барных стульев и обращая всё внимание к возлюбленному. — Кто посмел украсть тебя из моих рук в такой прекрасный день? — Вы можете просто подойти и обнять, мисс Эрондейл, и я Вам никогда не откажу, — отвечает, прежде чем сдержать смех, что не смотря на все старания брюнета, всё-таки слетает с его губ, — смею напомнить, что говорил Вам это бесчисленное количество раз и повторю ещё раз. Сразу после наступает тишина. Он продолжает неотрывно следить за тем, как пар от свежесваренного кофе поднимается вверх, создавая маленькое подобие тумана, в котором пропадают все его мысли. Этот поток подхватывают прозрачные лучи света, пробирающегося сквозь шторы, ложась отблесками на его лицо, что пару мгновений «светится» точно также, как и солнце за окном. Рука, всё это время помешивающая кофейный напиток, меняя на том изначальный рисунок, замирает, вскоре отпустив столовый прибор, что с характерным звуком ударяется о поверхность столешницы. Единственное, что вырывает нефилима из размышлений, а сам молодой человек наконец поворачивается к кухонному гарнитуру спиной, опираясь руками о дерево стола, фокусируя свой взор на девушке. Эрондейл с интересом, блеснувшим на дне глаз, не отрываясь цепляется за черты её лица, отложившиеся в памяти одним из образов, который он непременно увековечил бы на холсте. Мимолётное огорчение, оттого что он не художник заставляет губы расплыться в горькой усмешке. Его фантазия является хорошей альтернативой, но даже её оказывается недостаточно, ведь каждый раз блондинка превосходит все ожидания. Даже сейчас, когда она терпеливо блуждает зеленью глаз, отвечая на его собственный взгляд. Хотя, будем честны, Джеймс предполагал, что его слова сподвигнут возлюбленную к действию. Но иногда жизнь подбрасывает сюрпризы; те короткие мгновения, которыми хочется дорожить больше всего. Те моменты, что вызывают улыбку на губах только при одном упоминании о них. И именно сейчас Эрондейл отсчитывает секунды, прежде чем признать «поражение», делая неспешный шаг вперёд, но останавливается, стоит уловить мимолётные движения, которые блондинка совершает, дабы подняться со своего места и сделать несколько мелких шагов, сокращая расстояние между собой и охотником. — Смею предположить, что в этой «борьбе» проиграли мы оба, lumina mea, — произносит едва слышно, растягивая каждое слово, пока не доходит до одного из прозвищ, что успевает поставить невидимый отпечаток на сердце, — и я не теряю надежду, что получу ответ на свой вопрос. Ты же не откажешься удовлетворить моё любопытство? Довольная усмешка появляется на его устах, не исчезая даже в ту секунду, когда одна из ладоней смещается в сторону женского плеча, по которому скользят его пальцы, нарочито медленно двигаясь вниз к предплечью. Как только ткань рубашки опускается, предоставляя нефилиму возможность запечатлеть в изгибе шеи касание губ вместе с ответом. — Ты давным-давно украла моё сердце, Селин Эрондейл, — фраза слетает шёпотом, оставляя после себя табун мурашек на её коже, в каждом месте, где успевают коснуться его губы, — Смею Вас уверить, краж с моей стороны не будет... Разве что, donnez-moi la chance de respirer. — Ответа не будет? Не произнеся и слова, Эрондейл перемещает одну из ладоней к женской пояснице, пока вторая едва ощутимо проскальзывает по бедру, вскоре доходя до колена, чтобы подхватить девушку на руки. Нескольких широких шагов оказывается достаточно, чтобы миновать коридор и вновь добраться до спальни, в воздухе которой до сих пор витает тонкий аромат её парфюма. Сильные руки бережно опускают девушку на постель, прежде чем брюнет парой быстрых движений расправляется с каждой из пуговиц, намереваясь отправить элемент одежды на край стула, но замирает, слыша её тихое «Laissez-moi faire», побуждающее повиноваться. Потратив мгновение на размышление, он подходит к постели, скользя взглядом по чертам её лица, вскоре возвращаясь к любимым губам, одна из которых оказывается в плену зубов Эрондейл. Привычка, что нравится ему больше остальных. — Работа подождёт, mon amour? — Я уже успел о ней позабыть, mon renard. Охотница присаживается на край кровати, чтобы пробежать взором по множеству рун на его теле, но в скором времени девушка выбирает лишь одну, которую очерчивает ноготком, мысленно отмечая реакцию на собственные прикосновения. Короткая усмешка вынуждает желание родиться где-то на задворках затуманенного сознания, которое она почти сразу воплощает в реальность. Одна из ладоней совершает движение снизу вверх по его груди, чтобы наконец отправить рубашку на пол. — Если мне не изменяет память, то я обещала продолжить то, на чём мы с тобой остановились... Её уста едва ощутимо касаются руны на его груди, следом прокладывая дорожку поцелуев до пояса, чтобы оставить касание, которое становится повторением царапин, оставленных блондинкой не так давно. Шумно выдохнув, она поднимает взгляд к золоту любимых глаз, что становится ошибкой. Секундной потери бдительности достаточно; тонкие запястья попадают в плен его рук, когда золотоглазый мягко толкает её на постель, нависая сверху. Губы нефилима расплываются в довольной усмешке, что пропадает в уголке губ возлюбленной, как только он накрывает те очередным поцелуем, выбивая из груди весь воздух. Из рада в раз вынуждает блондинку тянуться к нему навстречу, ловя дозу кислорода, пока Джеймс срывает с уст охотницы неразборчивый шёпот, складывающийся в заветное «всё-таки в этот раз победа за мной, мой милый Барс».