Неопубликованное

— Зачем ты согласилась на встречу? — голос Лиззи сочился неприкрытым удивлением. — Неужели Мистер Ирония так запал в душу? Девушка неопределённо пожала плечами в ответ и продолжила краситься. Не то чтобы «запал». Правильнее будет — приручил. Вот уже третий год они встречаются в одном и том же кинотеатре под открытым небом. В нём крутили старые фильмы, которые Майклсон любила с детства, и была особая атмосфера: сидя в своей машине, как и другие зрители, она чувствовала себя не так одиноко, как порой случалось в это изолированное от любимых людей время. Чёрно-белое кино напоминало о вечерах с бабушкой Мэри, о возвращении мамы с её секретных поездок по спасению семьи, о времени, когда все были живы, хоть и разделены обстоятельствами. На очередном сеансе — «Квартира», если она правильно помнит, ромком 60-х — из соседней машины раздался едкий комментарий, вызвавший у неё искренний смех. Давно никто, кроме близнецов и, пожалуй, Кэролайн, не был способен рассмешить её с такой лёгкостью. Смущённая своей вспышкой, она заглушила машину заклинанием, чтобы ни единый звук не до носился вовне. Всё тот же мужской голос продолжал ехидничать над героями, и Хоуп с удовольствием хихикала над его ядовитыми шутками. Когда на экране появились титры, она даже немного разочаровалась, пока окно соседней машины не приоткрылось, и всё тот же незнакомец произнёс: — У вас очаровательный смех, мисс. Его голос не был чем-то чарующим или запоминающимся. Приятный и отчего-то знакомый, он не вызвал отторжения, что уже было не плохо. Странный для большинства акцент выдавал в нём долгожителя — так говорили многие её знакомые старше ста. Они никогда не видели друг друга, что вполне устраивало обоих. Хотя Майклсон периодически казалось, что мужчина, которого она в шутку называла М-р Ирония, приезжал в этот кинотеатр ради неё. Ведь, если судить по его случайно оборонённым фразам, он никогда не оставался на одном месте надолго. Разъездная работа, кажется. Раз за разом двое продолжали сталкиваться на ночных сеансах сперва в этом кинотеатре, а после и в других. И если первые были случайностью, то о вторых они вроде как договаривались: упоминали, где и когда будет идти другой фильм, который мог бы понравится им обоим, и обещали занять место рядом со своей машиной. Так продолжалось до тех пор, пока такой же завсегдатай как они не посоветовал им обменяться уже номерами («Боже, когда вы уже трахнитесь! Чувак, возьми её номер, вы реально заколебали, который фильм портите!» если быть точнее, но кому это нужно?). Сперва они смолкли — Хоуп от смущения, его чувств она не знала — и оставшееся время до окончания фильма провели в молчании. Их приоткрытые только для разговора окна позволяли лишь слышать друг друга, но не видеть. Как и в самый первый раз, стекло его машины опустилось первым, ровно настолько, чтобы передать ей вырванный из блокнота лист с цифрами. Трибрид моргнула раз, другой, и потянулась за бумагой. На полпути их руки встретились, и она приятно удивилась тому, как они совпали. Его, более крупная, на мгновение сжала её ладонь, позволяя оценить прохладу и приятную сухость чужой кожи. Даже месяцы спустя она ощущала лёгкое волнение просто вспоминая тот момент. Было ли это знаком? Если да, то для чего именно? Переписка велась почти лениво, не всегда одному из них удавалось ответить сразу: и Майклсон, и М-р Ирония имели бурную жизнь за пределами их пузыря спокойствия. Она знала, что мужчина работал на таком месте, где требовались постоянные командировки, и не всегда у него была возможность связаться с ней. Однажды ночью ей поступил звонок с его номера, и после сиюминутного колебания Хоуп подняла трубку. — Helló csengő. — Искажённый телефоном голос позвал на незнакомом языке. Это было своего рода традицией, что мужчина начинал разговор на языке того места, где сейчас находился. Будучи набором букв на экране, это не воздействовало на неё с такой силой, как сейчас, когда она слышала нежность за ласковым прозвищем. — Мне жаль, мы не договаривались о звонках, но… Мне нужно услышать твой голос, колокольчик. Острая нужда и смирение звучали через динамик, девушка с трудом проглотила возникший в горле комок, но начала говорить. К концу их разговора Мистер Ирония стал больше походить на того себя, с которым она познакомилась. Однако отчаянный и одинокий мужчина, который первый позвонил ей, не исчез и существовал где-то внутри её знакомого незнакомца. Медленно они открывались друг другу, становясь всё ближе и ближе, пока в какой-то момент Хоуп не поняла, что желает большего. Ей хотелось вновь ощутить его большую руку на своей, хотелось познакомиться с присущим только ему ароматом, хотелось посмотреть в глаза тому, кто приручил её, завоевал шаг за шагом её доверие (почему-то казалось, что они обязательно будут тёплыми). — Я… Хочу узнать его получше. — В ответ Зальцман дала лишь скептически хмык. В последний раз взмахнув кисточкой для туши, Хоуп отошла от зеркала и окинула себя оценивающим взглядом. И одежда, и макияж подходили ей и не заставляли выглядеть кем-то другим. Только она. Собирается встретиться с человеком, что заинтересовался и захотел продолжить с ней общение после коротких разговоров за просмотрами старых фильмов. С кем-то, кто не ждал от неё ничего лишь потому, что она Майклсон или трибрид. Человек, после одной только мысли о котором рой мурашек прошёл по позвоночнику и рукам от предвкушения. Девушка не помнила, когда в последний раз испытывала что-то подобное. Ещё там, в прошлой временной линии? До смерти родителей, до всего? Словно она просто подросток, готовящийся к свиданию. У отражения щёки загорелись румянцем, а глаза приобрели подозрительно довольный блеск. Боги, что это с ней? — О. МОЙ. БОГ. Хоуп Андреа Майклсон, ты только что покраснела?! — Лиззи подскочила на кровати, и на её визг из ванны выглянула её сестра. — Какие грязные мыслишки крутятся в твоей голове? Отмахнувшись от вопроса подруги, Хоуп схватила сумку и, коротко попрощавшись, покинула съёмную квартиру. Щёки продолжали пылать, но она упрямо игнорировала это. Стоило поспешить, ведь Мистер Ирония будет ждать.

***

Кафе, в котором они договорились встретиться, располагался в полуподвале, и Майклсон почувствовала себя увереннее, когда спускалась по лестнице. Вот оно. Сейчас они встретятся, и всё изменится. Будет ли это дружба? Или между ними возникнет искра, и эта встреча станет чем-то большим? После потери Лэндона девушка не заводила никаких отношений. Короткие свидания тут и там, чтобы сбросить напряжение от двух её эмоциональных и чувственный сущностей. Но не отношения. Ничего серьёзного в течение многих лет. Уж тем более не после путешествия во времени. Немного дрогнувшей рукой она набрала номер своего свидания и прислушалась к окружению. У одного из парней у стойки заказов зазвенел телефон, и сердце трибрид заколотилось от волнения — звучала главная музыкальная тема из «Квартиры». Парень явно начинает нервничать и хлопает руками по карманам, и Майклсон прикусывает губы, чтобы не рассмеяться, и впитывает в себя его образ. У него высокий рост и красивые тёмные кудри. Кожаная куртка плотно сидит на достаточно широких плечах, чтобы Хоуп ощутила себя хрупкой рядом с ним. Снова ощущение знакомства приходит к ней, словно она знает его. Словно должна помнить этот вид, как нечто привычное, как что-то, что долгое время было рядом. Он находит телефон и мгновение смотрит на него, прежде чем поднести к уху. — Колокольчик? — звук его голоса двоится в её ушах. Один из динамика телефона, второй — от того самого парня. Он всё ещё стоит к ней спиной, но кажется, что Мистер Ирония один из самых красивых людей, когда-либо виденных ею. Он вскидывает голову, так и не услышав ответа, и оборачивается, чтобы посмотреть прямо на неё. Ту-дум Медленное сердце молодого вампира замирает и начинает биться с новой силой. Ей в лицо смотрит кто-то из её прошлого, кто-то, кого она знала и даже представить не могла, что может встретить. Могло пройти ещё несколько десятилетий, однако она никогда не забудет Райана Кларка. Возможно Хоуп забудет его лицо и его плохие поступки, как забудет неприязнь первых встреч и сожаление последних, но никогда — эту улыбку. Немного неуверенную, но бесконечно искреннюю улыбку, которой он одаривал её несколько раз: однажды в темноте Маливора, на больничной койке и в день, когда пришла лично извиниться за разрушенную жизнь. Никогда не забудет этих ореховый глаз, которые смотрели с такой надеждой, что она поверит в его искренность. Она могла забыть его голос, но не в силах забыть, как много значили когда-то сказанные им слова. Райан Кларк смотрит на неё с бесконечной теплотой, улыбается столь искренне и делает шаг вперёд. Словно в замедленной съёмке его губы шевелятся: «Колокольчик». Момент разбивается на осколки, и мир вместе с ним. С этим человеком нет запутанной истории о ненависти, переросшей в дружбу. Этот человек не причиняя ей боли, а она не бросала его в личном аду. Этот человек, голем — тот самый Мистер Ирония, встречи с которым она так ждала. Именно он стал её утешением в последние годы, отдушиной от сверхъестественных проблем. С ним она шутила, смеялась, а иногда и плакала над глупыми чёрно-белыми фильмами, разговаривала не взирая на различные часовые пояса и ждала, когда его голос на новом языке позовёт по ласковому прозвищу. Часы глубоких и не очень бесед приобрели лицо и открыли новый смысл. Глупый грязевой человек открыл ей душу вторую жизнь подряд и робко протягивал в своих широких ладонях собственное сердце. Райан нервничал как никогда в своей жизни, наблюдая за лицом своего единственного за много лет друга. Она красива, его друг. Настолько, что другие оборачивается ей вслед, но его звонкий Колокольчик смотрит лишь на него. В её серо-голубых глазах — как северное небо в ясный день — сперва загорается узнавание, замешательство и радость. Она идёт ему навстречу, улыбка расцветает на губах, и в какой-то момент они сталкиваются в середине пути. Невысокая, едва достигающая его плеча на своих высоких каблуках, девушка заключает Кларка в удивительно крепких объятиях. Это похоже на дом. Ему кажется, что именно так ощущается, что тебя любят.