Ты не такой, как все грязнули...

Очередной «рабочий» день, что мало чем отличается от предыдущих дней для Мойдодыра. Очередной неугомонный трубочист со слезами на глазах и с жалостливыми воплями терпит постыдную порку по голой заднице с использованием банной щетки, что неумолимо больно отшлепывает. Рот благополучно занят мерзким мыльным бруском, беспощадно отмывающий язык грязнули и приглушающий все крики. Классика. И так с каждым поросенком, что умудрился попасть в списки Командира. Умывальник был непреклонен и беспощаден ко всем неряхам, наказывая так, как им и не снилось в кошмарных снах. А все верные солдаты лишь с небывалой радостью наблюдали за процессом воспитания, требуя все больше и больше мучений. Мойдодыр устало смотрит на проказницу с рыжими локонами, из последних сил прописывая хлесткие удары по алой попе, что вся покрылась множеством синяков. Дама лишь жалостливо мычит, разбрызгивая во все стороны мыльную пену. Одно лишь радует, что она последняя на сегодня. Смотря бесчувственной на провинившуюся особу, Мойдодыр ощущает неприятную головную боль, что только усиливается от ее мычания. Из последних сил сохраняет строгое лицо, чувствуя легкую дрожь в руках. И такое видеть, слушать, терпеть приходится постоянно. Глубоко дышит, лишь крепче схватив щетку, напоследок так отшлепал девицу, что щетка чуть не сломалась пополам от силы ударов. Преподав хорошенечко урок грязнуле, предварительно отмыв начисто, девушке дан указ привести дом в идеальный порядок под пристальным присмотром самого Мойдодыра, что редко остается в такие моменты. За это время успевает ещё одному трубочисту устроить головомойку, но сил больше нет. Не без слез и дополнительных наказаний дом стал сверкать от чистоты, а сама девушка теперь без лишних слов шла мыться и клялась больше не пренебрегать чистотой. Предупредив, что впредь за ней будут приглядывать, Умывальник в человеческом обличии оставляет рыжую особу в покое, напоследок полюбовавшись проделанной работой, что так и радовала глаз. Оказавшись в рабочем кабинете мужчина с трясущимися руками присаживается на стул, ощущая невиданную злость и отвращение ко всему происходящему. Каждый день, как день сурка. Все неизменно, а иногда кажется, что все становится лишь хуже, смотря на все более борзое и дерзкое поведение людей. — Как же они меня задрали! Бестолочи! — на эмоциях кидает блокнот в стену, питая к людям непередаваемое презрение, граничащие с ненавистью. За дверью находилась просторная комната отдыха, где, собственно, и отдыхали все верные слуги Знаменитого Мойдодыра. Приняв человеческий облик, в котором, как ни странно, очень удобно отдыхать, все банные принадлежности стали ростом по пояс и ниже Командиру, став с беспокойством смотреть на дверь, ведущую в кабинет начальника, что сейчас совсем не в настроении. — Мне кажется или нам скоро несладко будет? — девушка в желтом сарафане с маленькими рюшечками по краям подола поглядывает с настороженностью на дверь, из которой доносятся крики. — Нашла из-за чего переживать, — легкомысленно и без капли волнения в голосе отозвалась правая рука Командира в лице щетки, приняв привычный образ юноши. — Попсихует и успокоится, зато будет лишь с большей силой всех наказывать. — не скрывает свою садистскую улыбку до ушей, убрав назад волосы. — Не думаешь, что ты сильно давишь? — осторожно и с долей недоверия поинтересовалась девица в желтом, зная прекрасно, кто тут «любимчик». — Я давлю? Я лишь говорю всю правду в лицо. И кто виноват, что правда такая горькая? — невинно юнец поглядывает на свою напарницу, сохраняя небывалое спокойствие. — Мы, и в первую очередь ты, доведем Командира и тогда получим по первое число. — высказывает свои опасения парень в салатовой рубашке, пальцем указывая на самого приближенного из всех солдат. — Нас, и уж тем более меня, никогда не обидит. — уверенно заявляет щетка, сохраняя холодное спокойствие. — Тем более, за что нас наказывать? — Ты знаешь о его взглядах на воспитание, и то, что сейчас происходит, перечит всем убеждениям. — пока не стало совсем поздно, пытается убедить товарища паренек с русыми волосами по плечи, завязанными в низкий хвост. — И однажды он точно больше не станет терпеть такое зверство и жестокость, которое только набирает обороты. — Куда денется, — лишь высокомерно поглядывает на коллегу, болтая ногой. — А ты будто против, чтобы Командир продолжил так наказывать трубочистов? — смотрит пронзительно и прямо в глаза, сохраняя излишне довольную ухмылку. — У всего есть предел, и мы явно уже перегибаем палку. — высказывает свои опасения девушка в белой рубашке и брюках, что казались воздушными, как мыльные пузыри. — А потом этой сломанной палкой всех нас отлупят, и тебя в первую очередь! — дева в желтом платье вновь подала голос, такими же яркими глазами поглядывала на доверенное лицо Мойдодыра. Воздух в комнате постепенно накаливался под нарастающим напряжением. Ситуация слегка так выходит из-под контроля, порождая в коллективе нежелательное волнение. Все планы, строящиеся не один год, не должны в один миг рухнуть, словно карточный домик под дуновением ветерка. Местный любимчик Командира быстро взглядом пробежался по комнате, сохраняя на лице надменность. Заприметив в дальнем углу комнаты девчульку в скромном голубом платьев с тонкой сеткой, с парочкой пластырей на коленях и порванным подолом наряда, как и рукавов. Рядом были и другие солдатики, что успокаивали пострадавшую. Такой шанс нельзя упускать. — Безусловно, все так и будет, — неожиданно для всех присутствующих соглашает щетка. — Я ведь простой садист, думающий лишь о чужих страданиях, без капли сострадания. И никак иначе, — озвучивает все те мысли, что таились в сознании многих коллег. — По мне так розги и плачу. — самокритично заговорил парнишка, подходя все ближе к беззащитной девчульки. Довольно драматично казался голос парня, чья садистская ухмылка стерлась с лица, оставляя лишь опечаленную мимику сожаления о своих проклятых мыслях. Подойдя в плотную к обладательнице растрепанных голубых кудряшек, нежно, но довольно крепко, берет за ладонь девчульку, выставляя всем на показ. — Что ж, хотите жить в своей иллюзии, где вы верите все ещё в доброту сердечную в людских душах, так живите на здоровье в своих мечтах! — дерзко и уверенно заявляет юноша, держа довольно грубовато в своих ладонях испуганную девчульку. — А я не готов закрывать глаза на их жестокость и бессердечность! — готов трясти в своих руках обладательницу голубых кудряшек, что вся сжалась на месте и чуть вздрагивала от громкого голоса у себя под ухом. — Милая, вот скажи мне, кто с тобой так бесчеловечно поступил? — смягчает голос юнец с пшеничными волосами, мягко проведя ладонью по щеке. — Она не специально. — нашептывает себе под нос девчулька в руках любимца, стараясь дышать глубоко, но голосок тоненький предательски да дрожал. — Ты видимо меня плохо расслышала. Я спрашиваю, кто посмел обидеть такую хрупкую крошку, как ты. — уточняет парень, медленно пальчиком водя вдоль хрупкой шеи девы. — Дочка того неряхи, из-за которого ты на днях общался с Командиром. — выкладывает как есть пострадавшая. — Но она не специальная, она всего лишь ребенок. — пытается из последних сил оправдать свою «хозяйку», начиная догадываться к чему клонит приближенный солдат. — Нашла кого оправдывать, — хмыкнула щетка, устало качая головой. — Разве не очевидно, что неряха способен воспитать лишь новую неряху? Девчульки от роду лет пять, не больше, а она вот что уже вытворяет из-за своего нежелания мыться! — в очередной раз указывает на все раненные участки у девчульки в голубом, вызывая так в своих коллегах жалость и презрение к той, что посмела обидеть их напарницу. С такими аргументами спорить было куда сложнее, при виде новых ссадин на хрупкой коже той, кто лишь пыталась с совестью выполнить свою работу, а теперь пугливо сжалась в руках чужих. Заприметив все же неуверенные попытки возразить, верный и самый преданный слуга Командира вновь продолжил свои проповеди. — Ох, я поражаюсь все больше вашей снисходительностью к тем, кто нас ничуть не ценит. — от таких слов из уст парня, у многих защемило жгуче в груди. — Настанет день, когда от нас ничего не останется! — демонстративно дергает рукав платья, да так, что он разорвался по шву. — Да, конечно, продолжайте их жалеть, пока от нас останутся лишь нитки, да клочья… — более тихо и как-то прискорбно заговорил любимчик, отпуская маленькую девчулька, что была готова расплакаться от такого к себе обращения. — Я ведь так, просто безумец в ваших глазах, а не герой, желающий вас же и уберечь от тех, кто несет для нас прямую угрозу… — драматично заканчивает юноша, любуясь своей проделанной работой на лицах коллег. К девчульки сразу подбежала еще пара солдат, что принялись ее утешать и успокаивать, видя ее перепуганное до дрожи состояние. После слов любимца на языке остался странный привкус. Все же, может в его словах таится истина? На миг в комнате повеяла тянущиеся тишина. Юнец тихо ухмыльнулся, оставаясь довольным своими трудами. Любимец Командира тихо поглаживает макушку той, кому совсем недавно порвал рукав. — Мне очень жаль, — нашептывает парнишка, сочувственно поглядывая в перепуганные до чертиков светло-серые глаза, что покрылись легкой пеленой слез. — А вот ей ничуть тебя не жаль… Желание как-то спорить с любимцем резко погасло, вынуждая пребывать в глубоких раздумьях, где строились не самые утешительные выводы, подводящие к тому, что все же.. Не самый правильное решение быть снисходительным к тем, кто и правда способен нанести непоправимый вред — Мой вам совет, не стоит разводить панику на пустом месте. — мягко обращается ко всем щетка, уже устав от нападок. — Командир не будет нас трогать. — вновь гнет свою правду юноша, пытаясь успокоиться. — Поверьте, чем больше он будет ненавидеть всех грязнуль, тем сильнее будет их наказывать, а это то, что все мы тут хотим видеть. Не так ли? — Вроде так, но… — слегка неуверенно подала голос дама в белом, пытаясь без лишних эмоций размышлять, но совсем не выходит. — Никаких но! — строго заявляет щетка, не став и дальше слушать свою напарницу. — Я обещаю, что все будет хорошо у нас, и каждый трубочист получит по заслугам, чтобы он только и успевал лицо умывать слезами. — от представленной картины улыбка так и расплылась на лице. Не желая больше спорить с правой рукой Командира, все присутствующие на время притихли, принявшись лишь между собой все обсуждать, испытывая тревогу на душе. Стало легче на душе, когда из комнаты Мойдодыра перестали доноситься разъярённые крики. Командир, после небольшой вспышки гнева, собирает свой блокнот, где листки разлетелись по комнате. Дрожь в руках прошла, как и голова перестала так гудеть. Собрав все страницы, присаживается за стол, устало положив голову на стол. Не сразу и среагировал на пришедшего солдата. — Командир, — обращается всеми надоедливая и противная щетка, тихо закрыв дверь за собой. — Вы как себя чувствуете? — Я никого сейчас не хочу видеть, — тихо подает голос обладатель белых волос, даже не подняв голову. — Не смею вас больше беспокоить… — моментально покидает кабинет Начальника, закрыв дверь. На вопросительные глаза всех солдат, тот лишь тяжело вздохнул. — Выглядит слегка измучено, но, думаю, завтра будет все как прежде. — сохраняет небывалую веру в лучший исход, невольно подхватив всеобщее волнение, и в первую очередь за себя.