Чайка-путешественница

      — Не комната, а настоящая сокровищница. Как в какой-нибудь древней пещере с наскальной живописью. Ты как археолог увлекаешься подобным.       «Искусствовед, лингвист и археолог — вот и собран набор», — Ника качнула головой, прищурившись.       Её насторожило то, как после слов о покупке самолёта повеселел Серёжа. Глаза так и горели. Он артистично размахивал руками. Рукава свободной рубашки крыльями взмывали в воздух. Хватал одну статуэтку и тут же, как обнаглевшая от вседозволенности, ловкая и вороватая птица, вцеплялся с жадностью в следующую, разбрасываясь древностями. Ворошил сокровищницу без прежней бережности, со странным, нездоровым блеском в глазах.       Светлую радужку поглотило дикое пламя.       — Никогда не возникало желания оставить найденное себе? Или тут есть что? — И схватил вещицу. Часть древнего доспеха.       «Тотем с вороном. Пещера под Брянском и стрёмные сказания на стенах», — припомнила Ника. То, что держал Серёжа, она должна была доставить на Кипр. Двадцать тысяч долларов, богатый заказчик со своей виллой.       Но она передумала.       Видела кражи картин и драгоценностей безобидной проделкой, а в древних, запрятанных подальше от любопытных глаз реликвиях рассмотрела проблему.       МАК охотилось за артефактами, желая обезопасить их от опасных людей. А Ника желала обезопасить артефакты ото всех, включая сомнительную организацию, принудившую её воровать для них.       Где гарантия, что они не попробуют использовать те же доспехи, призвав какое-нибудь воронье божество? Зло, добро, прочая абстракция для наивных идеалистов. Какая разница, если суть та же.       Зря что ли фильмы про приключения заключают в себе посыл — не тронь старьё, иначе мир погрузится в хаос?       — Сувениры. Абсолютно всё, — уверенно преподнесла ложь Ника. — Копии того, что находила в мире. Танагрские статуэтки из Греции, канопы из Египта, вазы из Китая, сирийские монеты. Среди них найдётся и с барельефом Александра Македонского.       Часть древнего доспеха отправилась обратно на полку.       — В Афинах есть храм Ники. Его остатки после демонтажа. Навещала свою божественную тёзку?       — Акрополь. Заглядывала. Ещё и мои прошлые работодатели посетили Грецию в аккурат со мной. Думала, повидать их после истории с Македонским или не стоит.       — Что решила? — Снова блеск, а голос не робкий, а звонкий и певучий.       — Македонский хватал меня за одежду и не отпускал, как чувствовал, что вляпаюсь в неприятности. Я думала, что мои шансы увидеться с коллегами — один на миллион. Но знаешь, что? Мы пересеклись. Театр Диониса. Настоящее место сражения. Три трагедии и одна драма с мифологическим сюжетом. Сошлись бы с ними, как тетральные гладиаторы, но явились конкуренты из другой конторы и они предпочли между собой выяснить, кто лучше. А я тихо ушла.       — Прихватив кусок амфитеатра?       — Сосуд под вино с вырезанной на нём виноградной лозой, — сказала Ника, указав на него.       И когда Серёжа отвлёкся, скользнула рукой под кофту, почувствовал фантомную боль.       Встреча с МАК не входила в её планы. Держаться дальше, беречь щенка, который за несколько месяцев перерос взрослого маламута и продолжал расти. Никаких проблем и неурядиц.       Кроме одной. Заработка.       Долго играть бедную студентку, беженку, жертву спецслужб, девушку, у которой утонула машина, мотоцикл и велосипед со всеми документами, наличкой и кредитками, Ника устала. А зарабатывать не кражами не выходило.       Пришлось брать заказ и ехать из одной летней жары в другую, сменив кроссовки на сандалии, кожаную куртку, майку и джинсы на хлопковый сарафан с плетёным ремешком и соломенной шляпой.       Македонский и после тщательного вычёсывания плохо переносил жару в своей серой шубе, а потому Ника оставляла его в прохладных номерах и со всегда полной миской воды, гуляя в одиночестве.       Всё должно было пройти гладко — забрать золотые украшения, передохнуть в номере и в путь к заказчику. Всё бы прошло гладко, если бы после кражи она не захотела прогуляться по Акрополю, издалека увидев впечатляющих размеров выдающееся сооружение.       Команда МАК взяла отпуск да принесла с собой хвост из неразрешённых проблем. Отобрав одну важную игрушку у сумасшедшего профессора, они превратились в мишень.       Колизей стал местом встречи всех. Приспешников врага МАК, долгие месяцы прятавшейся воровки и самой организации.       Со стороны некогда союзников летели пули и гранаты. Их противники помнили Нику по записям из лаборатории, а потому, нападая на МАК, задели и её.       Всё взрывалось, сыпалось, рушилось. Туристы спешно покидали Акрополь, охрана не решалась вмешаться.       Клубы пыли, песок в глаза, падающие стены театра Диониса.       Ника не чувствовала ног, оказавшись погребённой под громоздкими раскалёнными солнцем плитами. Грудную клетку сдавило, она задыхалась, тщетно пытаясь выкарабкаться. Сипела, вскрикивала, зовя на помощь.       Раздался вой, привлёкший внимание спасателей.       Она запомнила горящие жёлтые глаза Македонского, который никак не мог оказаться возле неё. Их разделяли десятки километров, ни одна собака не уловила бы знакомый запах с такого расстояния.       Македонский нашёл её и привёл помощь.       Шум скорой. Сирены полиции. Мир утонул в чёрных тонах.       Из больницы она бежала с подвёрнутой рукой, шрамами от операций и пакетом обезболивающего.       С Македонским, что не дался в руки медперсоналу, преданно сторожа её сон после всех врачебных манипуляций.