Легенда о Слепой Любви и Тумане Мести

      — Шицзунь Ци? Шицзунь Ци? — громко вопрошал звонкий девичий голос.       Поднять голову с подушки оказалось затруднительно. Тело Нин Цзе впервые за долгое время было таким лёгким и тяжёлым одновременно, а в мыслях было только одно слово «сон». Желание не покидать тёплую постель возрастало с каждым мгновением того, как её пытались разбудить. После того как наставницу и её ученицу с попутчицей встретил сам глава клана Шао, их отвели в личные покои в крыле самого главы и накормили искусными традиционными яствами этого города. После умывания тела и медитации Нин Цзе отправилась спать. На удивление уснула она довольно быстро и не мучила себя вопросами и догадками, которые каждый раз закручивались в невероятную петлю.       Покои были овеяны успокаивающими благовониями, обстановку она не могла узнать, но за всё время, пока она то и дело прохаживалась по покоям, ни разу не столкнулась с препятствиями, будто всё было интуитивно понятно. Это, возможно, было пугающим, но Нин Цзе отчего-то не опасалась, зайдя в покои — осталось только желание отдохнуть и заснуть. Поддавшись изнурённому состоянию, Нин Цзе уснула таким глубоким сном, что она впервые не видела никаких снов, которые также обычно вызывали у неё усталость. Из-за того, что заклинатели собирали внутри себя энергию, их сны поддавались ей и показывали не самые приятные исходы событий, а некоторые в сонном состоянии могли предсказывать будущие. Во времена её первой жизни многие заклинатели пользовались цветочной настойкой для того, чтобы успокоить растущую энергию и обрести спокойный человеческий сон. Но уже даже эта микстура была чересчур дорогой, и только именитые члены великих кланов могли позволить себе приобрести её. Нин Цзе что тогда, что сейчас не решалась попробовать её в действии, предпочитая вечернюю медитацию.       — Шицзунь Ци? Шицзунь Ци? Неужели ещё спит? — проговорила Цин Цзя кому-то другому в комнате.       Нин Цзе была благодарна своей слепоте за то, что теперь ей отлично удавалось притворяться спящей. Сейчас она чувствовала, что поступает как неразумный ребёнок, но ей так хотелось ещё немного побыть в спокойствии и отдохнуть. Чьи-то тяжёлые шаги со звонкими металлическими призвуками приблизились к ней, и вместе с этим она почувствовала запахи лаванды и сандала. И в этот момент Нин Цзе задумалась о том, чувствовала ли она когда-нибудь аромат от Ан Хуна.       — Нужно дать нашей шицзунь отдохнуть, — уверенно с долей нежности сказал Ан Хун, и его рука легонько коснулась лежащих на подушке чёрных волос Нин Цзе.       По какой причине он был с ней так нежен? Нин Цзе задавалась этим вопросом каждый раз, когда противоречивый во многом Ан Хун успокаивал свою энергию Инь, стоило ему взглянуть в её сторону. Было ясно, что она вызывала в нём такие сильные чувства, которые могли усмирить его и даже в какой-то степени даровать ей способность управлять им. Это не могло не вызывать подозрений и ещё больше вопросов, ответы на которые он не решится дать. У Нин Цзе закрались подозрения по поводу того, мог ли Ан Хун быть одним из тех немногочисленных живых, кто знал её при первой жизни. Раз он был разумным демоном, то жил на этом свете не меньше столетия, что только подтверждало теорию о том, что он мог оказаться знакомым Нин Цзе. И ещё он состоял на службе у Ветра Кровавой Долины, который видел её и до падения в пропасть, и после. Великий демон послал Ан Хуна следить за ней — это могло объяснить его силу и то, что он нашёл её и следует за ней дальше. Но это не проясняло те моменты, когда юный ученик так чувственно реагировал на неё. В этом случае у него были личные мотивы, которые он скрывал ото всех, возможно, даже его покровитель не знал о них.       Если оставить Ан Хуна и его чувства, то мысли Нин Цзе мучил ещё один демон, а именно его хозяин — Ветер Кровавой Долины. Они знали друг друга при прошлой её жизни, но в прямой конфликт или сотрудничество не вступали. Так почему в этой скромной и непримечательной жизни бродячей заклинательницы она потребовалась великому демону? И как он узнал, что она, вообще, осталась жива и бродит по этому бескрайнему свету?       Мир был настолько спокоен внешне, что вызывало неоднозначные чувства у тех, кто знал, что обычно такое не приводит ни к чему хорошему, если даже очень хотелось сохранить мир и покой. Кто-то втайне плёл свою прочную паутину, которая грозит погрузить весь мир в хаос.       — Обманщица, — прошептал мужской игривый голос с лёгким смешком. — Вы не знаете, что хмуритесь, когда задумываетесь о чём-либо?       Нин Цзе невольно поднялась от столь интимного и неприличного момента. Сложив руки на колени, она гордо подняла голову, будто совсем не понимая, о чём идёт речь.       — Ох, доброе утро, Ан Хун, — проговорила Нин Цзе, стараясь звучать так, будто только проснулась и совсем не слышала их ранее.       К наставнице сразу подбежала Цин Цзя в ожидании следующих указаний и просьб. Утренние процедуры Нин Цзе всегда помогала делать ученица, и это утро не станет исключением. Она вытянула руку в знак того, чтобы ей помогли подняться. Ну, конечно же, первым её нежным и уверенным движением подхватил под руку Ан Хун и приобнял за хрупкую худую талию. Нин Цзе совсем растерялась и не знала, как правильно стоит реагировать, поэтому быстро отпрянула от него и кротко поблагодарила. Реакция на такое странное поведение последовало незамедлительно: вначале по его душе пробежался страх, а потом уже он тихо посмеялся и отошёл.       — Ан Хун, ты можешь сопроводить Сан Чи до её мужа, видимо, ты хорошо знаешь этот город, — спокойно сказала Нин Цзе, ожидая, пока ученица и служанки, которых она заметила внутренним глазом, приготовят всё для утреннего умывания.       — Шицзунь Ци, откуда такая уверенность в том, что я так хорошо знаю город? — со смешком ответил Ан Хун, а его голос и шаги всё отдалялись.       Послышался плеск воды и смех пары молодых служанок. Цин Цзя подвела наставницу ближе к металлическому, судя по отзвукам ковша об бортики, тазику с чистой водой, а окунув ладонь в воду, Нин Цзе почувствовала приятное тепло.       — Будешь дальше продолжать в эту игру? Не забывай: я всё ещё твой учитель, и за непослушание последует наказание, — обратилась она к хитрому и самодовольному ученику.       Мельком взглянув на его душу, Нин Цзе на мгновение обомлела от столь неожиданного приступа чувств от её, казалось бы, простого предложения. В Ан Хуне перемешались жгучая страсть и скрытая от него самого злость. Слишком острая противоположность — он одновременно желал и злился, но только на кого были направлена каждая из них. Злился ли он на неё? Или же на себя?       — Наказание? Звучит очень интересно и занимательно, мы попробуем это позже, шицзунь Ци, — сладко пролепетал Ан Хун и, не дожидаясь ответа, вышел.       Нин Цзе перевела внутренний глаз на близстоящих людей, в том числе и на маленькую ученицу, чья душа испытывала раздражение. Ан Хун так часто запутывает её мысли, что она совсем забывает в эти моменты про другое создание, нуждающееся в её поддержке и заботе.       — Не сердись на него, и не стоит тратить силы на то, что вызывает в тебе такие эмоции, — спокойно сказала Нин Цзе, продолжая умывать лицо.       Она желала, чтобы её голос звучал как можно нежнее, но из-за прошлого разговора с Ан Хуном ей никак не удавалось успокоиться. Не только его душа подвластна тем неожиданным реакциям, которые вызваны каждым словом и движением в сторону друг друга, но и она сама также невольно подверглась этой участи. И не может сказать сейчас, на благо это или же во зло.       Все следующие утренние процедуры Нин Цзе провела молча в попытках обдумать сложившуюся ситуацию. Маленькая ученица тоже была непривычно молчалива и неуклюжа, то и дело что-то роняла и спотыкалась. Наставница совсем не злилась и не ругалась на неё, но позже желала поговорить на тему, которая так сильно беспокоит юное сердечко Цин Цзя.       — Глава Шао прислал вам новое платье, шицзунь Ци, — восторженно проговорила Цин Цзя, поднося к рукам наставницы искусно сделанное ханьфу.       Нин Цзе с настороженностью отнеслась к этому жесту доброй воли и гостеприимству. Одежда никогда особо не заботила её, так же как и, в принципе, внешний вид. Главным критерием в этих пунктах было удобство. И обычно её гардероб состоял из клановых цветов в первой жизни, а уже после заклинательница предпочитала белые свободные одеяния.       — Опиши мне его.       — Чёрное ханьфу с красными вставками. Так, ещё и золотой пояс, а в районе груди на правой стороне красивая вышивка цветов, только я не понимаю, каких именно.       Цин Цзя резко замолчала, но шебуршание со стороны не прекратилось. И только Нин Цзе решилась спросить, как ученица громко ойкнула и крикнула. После чего служанки, стоявшие вдали, поддавшись любопытству, подбежали ближе, чтобы рассмотреть причину бурной реакции. Нин Цзе на мгновение захотелось выругать всех, но всё же сдержалась и осталась на месте в ожидании ученицы.       — Шицзунь Ци! Тут ещё и серебряная заколка с камушками, я не знаю названия, но они очень красивые и блестящие, — с нескрываемым восторгом проговорила Цин Цзя и передала в руки наставницы украшения.       На ощупь сразу же можно было очертить маленькие детальки, которые мог выполнить только искусный мастер, проводивший года или столетия за тем, чтобы научиться вырезать из твёрдого металла нежные лепестки цветов. Нин Цзе мягко провела по холодному металлу и почувствовала странную энергию на нём. Она была бесцветной, словно и не принадлежала ни Инь, ни Янь. Но так не могло быть, всё в этом мире подразделялось на них.       — Позвольте, это горный хрусталь, глава Шао пару раз привозил их в Лазурный Дворец, у нас такую драгоценность не найти совсем, — объяснила одна из служанок.       Горный хрусталь? Действительно, редкий камень для долинной местности, но Нин Цзе видела его не раз, когда состояла на службе у клана Ци. Теперь, после слов служанки о материале украшения, Нин Цзе почувствовала особую теплоту к нему: он стал напоминать ей о давно забытом доме, который залили кровью её соклановцев и семьи.       — Интересно, по какой причине глава Шао сделал шицзунь такой ценный подарок? — невольно спросила Цин Цзя, судя по испугу её души, закравшемуся после этих слов.       Нин Цзе подняла руку в направлении того, где была душа маленькой неловкой ученицы, и мягко погладила по голове в знак того, что ей совсем не стоит переживать из-за своих слов. Ведь и Нин Цзе подумала о том же самом. Мог ли глава Шао знать её при жизни, или же Ан Хун рассказал о ней? Но что мог знать Ан Хун? Всё было слишком подозрительно, но почему-то доверие к нему никуда не ушло. Ан Хун ей напоминал о чём-то родном и забытом, поэтому она сохраняла глупую беспочвенную надежду, даже несмотря на то, что действительно давало сомнения.       — Глава Шао в последнее время удивляет весь Лазурный Дворец, обычно он никогда не выходит из своих покоев, — проговорила одна из служанок, отвлекая заклинательницу от своих мыслей.       Цин Цзя, взяв наставницу под руку, повела её дальше, а сзади последовали служанки. Послышался звук открытия ширмы, а после того как заклинательница подошла поближе, то почувствовала горячий пар, что означало, что ванна была уже готова. Нин Цзе аккуратно подвели к ванне, помогая также с ночными одеждами.       Когда её тело полностью отдалось теплу, Нин Цзе почувствовала, как все прочие мысли уходят на дальний план и теперь она может думать только о том, как хорошо иногда понежиться. Нин Цзе попыталась помассировать сама себе шею, но вскоре прекратила попытку, когда одна из служанок предложила свою помощь. Движения девушки и правда были более деликатными и уверенными, чем у Нин Цзе. Видимо, не впервые ей приходилось делать подобное.       — А можете описать, как выглядит глава Шао? — спросила Нин Цзе, поддавшись спокойному моменту, ведь обычно такие вопросы она задаёт только своей маленькой ученице.       Одна из служанок сладострастно охнула. Нин Цзе невольно сдвинула брови в знак немого вопроса.       — О, он очень красивый мужчина, внешность настолько элегантна, что даже когда он стоит, то может очаровать всех, — проговорила самая старшая, судя по голосу и манерам.       Такими словами можно было описать многих заклинателей и небожителей, они практически ничего не говорили о личности и внешности, ничего, достойного внимания. Нужно было узнать конкретные черты и повадки.       — У него длинные белые волосы, которые он предпочитает не заплетать вовсе, — сказала та девушка, что разминала плечи Нин Цзе.       — А его голубые глаза похожи на лёд, хоть у него и добрый взгляд.       Это были слова ещё одной служанки. И так постепенно образ в голове заклинательницы стал складываться, но вместе с этим росли подозрения и недоверие. Среди людей и заклинателей редко можно было встретить кого-то с белоснежными волосами, похожими на только выпавший снег. Этот необычный и привлекающий внимание цвет волос обычно объясняли тем, что такого человека выбрали и наградили сами небеса за то, что они сделали в прошлой жизни. Нин Цзе сомневалась в этом предположении, но ничего другого сама не могла сказать.       Подозрения, закравшиеся в её мысли после описания главы Шао, объяснялись тем, что его портрет с белыми волосами и голубыми глазами был похож на демона из легенд, связанного с этим же городом. Пока что доказательств не было никаких, но что-то внутри не давало ей отпустить эту туманную мысль.       — Он носит белые монаршие одеяния со светло-синим поясом, а в ушах у него две серьги — я не видела их вблизи, но, мне кажется, это колокольчики, — продолжила та служанка, что казалась самой старшей.       Нин Цзе попыталась найти в памяти образ Демона Песни, а также и легенды, связанные с ним и этим городом. Во всех трёх мирах ходили тысячи легенд, и, к сожалению, даже память небожителей не могла осилить их всех. Что уж можно было говорить о простой заклинательнице, которая прожила сотни лет, не помнившей собственной истории. В голову приходили только самые известные сведения, не дающие ничего подобного или цепляющего.       — Ох, дамы, вы так прекрасно осведомлены о его внешнем облике, что складывается впечатление, что вы только на него и смотрите, — со смехом заметила Нин Цзе.       Девушки неловко посмеялись и вновь принялись помогать заклинательнице с банными процедурами. С помощью служанок и с несколькими занимательными, приятно пахнущими средствами Нин Цзе почувствовала себя ещё более посвежевшей и готовой на многое. Обычно после бани Нин Цзе предпочитала занимать себя молитвами, конечно, когда позволяло время и место, но сегодня пару служанок повели её за ширму надевать подаренный великолепный наряд.       Нин Цзе стала для них подобием куклы, на которую можно было надеть всё, что было душе угодно, а в ответ она особо не сопротивлялась, так как по большей части ей было всё равно. Души девушек радовались возможности приодеть такую важную гостью, поэтому облепили её со всех сторон, не давая маленькой ученице подойти близко. Её одинокая душа находилась где-то подали, погружённая в не самые радостные цвета, отчего вызывала у наставницы беспокойство. Из-за горячего и необузданного пыла служанок у заклинательницы голова пошла кругом, и её вопрос, адресованный ученице, потух в обсуждениях об украшениях.       — Не знала, что у главы Шао есть одеяния таких цветов, да ещё и женские, — сказала одна из служанок, поправляя одно из нижних платьев нового одеяния заклинательницы.       Ей было совсем непривычно находиться в таком бурном окружении. Годы медитации в одиноком храме, расположенном среди далёких высоких гор, изменили не только равновесие её души, но и жизненные принципы и даже характер. Ну, конечно, эти изменения не случились бы без тех событий прошлого, которые она пытается так тщательно скрыть, а точнее, избавиться от них.       — Да, да. Все в Лазурном Дворце носят белые или голубые оттенки, только господин Ан у нас как чёрное пятно, но он редко появляется здесь, — продолжила ещё одна девушка, стоящая с правой стороны и расчёсывающая длинные чёрные локоны волос Нин Цзе.       — Да, кажется, я видела его лет десять-пятнадцать назад, совсем малышкой ещё была, а он совсем не изменился с тех лет, — проговорила третья — обладательница самого весёлого и звонкого голоса.       Эти слова служанок заинтересовали не только наставницу, но и маленькую ученицу, которая не замедлила подбежать поближе. Некоторые части невидимого пазла наконец-то начали складываться воедино, например, слова Ан Хуна о близком друге в этом городе и то, что сказали служанки о том, что демон появлялся здесь пятнадцать лет назад и за это время ничуть не поменялся. Но что же может сблизить демона, подвластного Ветру Кровавой Долины, и главу заклинательского клана? Это была самая интересная часть загадки. У Нин Цзе было пару предположений, но пока что они не были подкреплены действительно стоящими доказательствами. Только туманные предположения, строящиеся на воспоминаниях и словах других.       Для начала нужно было встретиться с самим главой Шао и внимательно рассмотреть его величественную душу. И разговор с Ан Хуном тоже не стал бы лишним, если, конечно, тот будет честным со своей любимой наставницей. За всё время их небольшого путешествия Ан Хун обманул её только в том, что он бродячий художник, а в остальном говорил расплывчатую правду. Но это всё же была истина. Также Нин Цзе не сомневалась в том, что из-за бурных и сильных чувств, появляющихся у Ан Хуна при взгляде на неё, тот сделает многое по её просьбе, даже если будет пытаться замаскировать свой искренний порыв.       Когда служанки закончили с нарядом, заклинательница почувствовала облегчение. Ткань платья была лёгкой и приятной на ощупь, почти ничего не мешало свободному движению, если только не переходить на быстрый бег, к которому Нин Цзе сама была не совсем готова. Служанки даже после продолжали кружить вокруг неё и радостными голосками одаривать её наряд и щедрости главы Шао комплиментами.       — Благодарю. Нас может кто-нибудь сопроводить к главе Шао? — скрывая раздражение, спросила Нин Цзе, проходя мимо девушек к своей ученице.       — Ох, госпожа заклинательница, в главе Шао пускают только в вечернее время, — не замедлила ответить одна из служанок, но её голос звучал несколько неуверенно, отчего у заклинательницы закрались подозрения по поводу правдивости этих слов.       Ученица подскочила к наставнице и, схватившись за её рукав, взволнованным голосом проговорила:       — Что же нам тогда делать, шицзунь Ци?       Всё страннее и страннее складывалась ситуация вокруг этого города и главы Шао. Неуверенность слуг Лазурного Дворца также не говорила ни о чём хорошем, но, несмотря на это, Нин Цзе вовсе не собиралась разбираться в паутине их мотивов и мыслей. Слишком много крутилось вокруг неё, что требовало намного больше внимания.       — Нам разрешена прогулка по Лазурному Дворцу? — спросила Нин Цзе.       — Да, госпожа заклинательница.       — А нужно ли разрешение выйти в город? — продолжила небольшой расспрос она, чтобы выяснить границы, которыми их огородили неизвестные.       — Здесь мы вынуждены вас огорчить, — неуверенно произнесла самая юная служанка.       — Глава Шао предпочёл, чтобы вы, уважаемая заклинательница, остались пока что во дворце, — подхватила вторая, голос которой звучал куда увереннее первой.       — По крайней мере, пока между вами не состоится разговор. — Эти слова произнесла уже третья, тем самым закончив небольшое пояснение, которое, по скромному мнению заклинательницы, можно было произнести одному человеку.       Нин Цзе взаправду оказалась огорчена таким раскладом событий. Стоило им только зайти в город, как они оказались втянуты в ряд подозрительных событий, а теперь их будто заперли во дворце под чьим-то надзором, прикрывая свои мотивы дружелюбием и подарками. Будто кто-то желал того, чтобы Нин Цзе начала действовать так же, как и столетия назад.       — Благодарю вас за честные ответы, — вежливым тоном поблагодарила служанок Нин Цзе. — Можете идти, я прогуляюсь со своей ученицей, так что больше помощи мне не нужно.       Она вытянула руку вперёд, ожидая, когда ученица возьмёт её. Со стороны служанок послышался разочарованный вздох, а когда Нин Цзе больше ничего не отвечала на их слова, они послушно ушли из её временных покоев.