Приоритеты меняются

Как следит атлет за увеличением мускулов, так следи за увеличением любви… Л.Н. Толстой

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое декабря я почти не сомкнула глаз, разве что на час или два, не больше. По комнатам мы с Ванессой разошлись около двенадцати с чашками кофе. Когда я пришла и села на кровать, начала думать о сказанных ранее словах моей сестры. «У вас это глубже и искренней… такая пара, как вы, бывает одна на миллион… у тебя глаза горят рядом с ним» Просто не верилось, что она действительно так думает. Мысль о том, что мы с Россом можем быть вместе и раньше проскальзывала в моём сознании, но настолько ясной она ещё никогда не была. Теперь я в полной мере задумалась над тем, что мы можем стать парой. Я сделала глоток кофе и подошла к шкафу с разными документами. Достав подаренный Ким фотоальбом, я вновь вернулась на кровать, села по-турецки и открыла все свои воспоминания. Сначала была маленькая Лора, которая лежала замотанная в пелёнки, затем то, как я училась кататься на четырёхколёсном велосипеде, мой пятый День Рожденья – тогда родители устроили такую вечеринку, что все друзья мне завидовали. Я стояла на стуле и задувала свечи на торте в виде букета цветов, никто в тот момент не подозревал, что эта маленькая девочка с пухлыми щёчками всего через пару лет, пойдя в школу, замкнётся в себе и станет серой мышкой. Затем была общая фотография нашего класса на пятом году обучения. Хотели, чтобы все дети были видны, но себя на этой фотографии я никогда не могла найти, разве что если очень сильно приглядеться. Я стояла в самом краю, робко спрятавшись за спину моей одноклассницы Мии. Тем не менее, я всегда с трепетом вспоминала этот год, именно тогда я заработала репутацию – пусть даже среди ботаников, – я была лидером. Я переворачивала страницы белого альбома с нарисованными на нём ярко-красными розами. Воспоминания приходили с каждой страницей, я даже не заметила своей собственной улыбки и наступающих слез из-за осознания, что всё это уже не вернуть. Всё, что я видела, было моим прошлым, которое я всегда не любила. Всю свою жизнь я хотела – может, даже подсознательно – стать той, которой бы восхищался любимый парень, любили одноклассники, мне хотелось носить обтягивающие платья как у Ванессы. Но теперь, получив всё это, я не знаю, чего я на самом деле ожидала. Перевернув очередную страницу, я увидела желтые листья и двух молодых людей, которые звонко смеялись. Парень держал девушку за талию и кружил, улыбаясь так, что даже морщинки вокруг глаз были видны невооруженным взглядом. Она же звонко смеялась, закинув голову. Её руки лежали на его плечах, а пальцы до побеления костяшек сжимали их. Я узнала эту пару сразу. Это были мы с Россом. Если честно, более счастливых людей я в жизни не видела. Они так открыто радовались тому, что просто находятся рядом. В тот момент в моей голове не возникло никакого одурманивающего чувства к нему. «Я смогу преодолеть эту симпатию или что бы то ни было к Россу. Он же самый обычный парень» – подумала я в тот вечер. Но, Господи, как же я ошиблась! Этот парень далеко не самый обычный. Он единственный, кто смог морально убить меня, а потом помочь восстановиться до конца. Я не хочу его потерять, черт возьми, я не могу его потерять! Наш рейс на самолет был в пять утра, потому около половины третьего ко мне заглянула Ванесса, чтобы оповестить о скором выходе из дома. Надев удобные спортивные штаны с джемпером поверх футболки, я бросила фотоальбом в сумку и вышла в прихожую, где сестра вызывала такси. Из-за сна, который в четыре утра начал заявлять свои права на меня, я почти ничего не помню о нашей посадке на рейс. В моей памяти осталось только то, как я попросила у миловидной стюардессы плед и, накрывшись им, погрузилась в сон. Только вот после сорока минут полёта, как потом выяснилось, мы попали в сильную зону турбулентности. Мы с сестрой сидели в самом хвосте самолёта, что только усугубляло наш полёт. Позже я предприняла ещё несколько попыток уснуть, но ни одна из них не увенчалась успехом, хотя, должна признать, я была приятно удивлена сойти на твёрдую землю после пяти часов полёта и не почувствовать усталости. Когда мы приехали в родительский дом, было уже около восьми утра – приземлились мы в семь двадцать по Лос-Анджелесскому времени, – а мама уже стояла около плиты в полной готовности откормить нас, чтобы выкатывать из двери. - Мои девочки, - она с порога накинулась на нас с жаркими объятиями. Кажется, я даже смогла заметить слезинки в её глазах. - Мама, - я выдохнула и, откинув костыли в сторону, крепко сжала её руками. Я уткнулась в шею матери и жадно вдыхала аромат духов, которыми она пользуется уже лет десять. Женщина прикрыла глаза, еле-еле сдерживая поток подступающих слёз. После она так же крепко сжала Ванессу, бросившую чемодан на пороге. - Мои девочки, - с улыбкой повторила женщина, разглядывая нас. – Заходите, вы, наверное, проголодались. Я только что из-за плиты вышла. - Мам, не стоило, мы в самолёте перекусили, - начала Ванесса, но я одёрнула её, попросив подать мои костыли, которые валялись в стороне. К тому же я была совершенно не против перекусить. - Может, сходим сегодня вместе куда-нибудь? – спросила мама и отпила глоток её любимого зелёного чая. – Вы расскажите нам с папой новости, - она поиграла бровями, и я немного смутилась. Мама ведь, наверняка, намекала на парней, и придётся ей рассказать о всём, что происходило за то время, пока мы не виделись. - Конечно, - улыбнулась Ванесса. – Только я бы сначала не отказалась от горячего душа, а то нас потрепало в этом самолёте, - сестра закатила глаза, а я издала смешок. - Ты просто очень эмоционально на всё реагируешь, - я состроила умное лицо и для вида глубоко вдохнула. - Что-то никогда не меняется, - из-за угла вышел папа, явно только что проснувшийся. – Лора всегда будет разговаривать с набитым ртом, - он улыбнулся и, подойдя к нам с сестрой, крепко обнял. – Мы с мамой так скучали по вам. - Мы тоже, - еле выдавила я, сдерживая слёзы. - На пляж! - вдруг воскликнула мама. – Давайте проведём день на пляже. Это будет замечательно. Никто не стал оспаривать это решение, мы только дружно закивали головами в знак согласия. Перед выходом мы с мамой сидели в гостиной перед телевизором, пока папа до конца собирал сумки, а Ванесса прихорашивалась. Я же не стала этого делать, нанесла лишь немного пудры и надела новые шорты и футболку с Микки Маусом. - Как у тебя дела с мальчиками? – спросила мама, посмотрев мне в глаза. Я не стала говорить «Фу» или ещё что-то в этом роде, когда услышала этот вопрос. На самом деле я хотела, чтобы мне его задали, сама бы я не решилась рассказать. - Всё плохо. Всё очень-очень плохо, - горько улыбнулась я, потупив взгляд в пол. - Что случилось? Тебя кто-то обидел? - женщина взволнованно посмотрела на меня, неосознанно напрягшись. - Нет, нет, - я замахало головой. – Скорее, это моя вина, мам. После этого я вкратце рассказала всю историю, в которой была, к сожалению, главной героиней. Мама сначала немного оторопела, но потом поджала губы, задумавшись, что стоит мне сказать. - Я когда-нибудь рассказывала, как мы познакомились с твоим папой? - мама выразительно на меня посмотрела и улыбнулась, наверное, вспоминая то время. - Да, но в детстве, я уже ничего не помню, - я нахмурилась, ругая себя, что не знаю даже о том, как познакомились мои родители. - Я была в одной очень известной компании вместе с одним парнем, которого звали Эрик. Он был влюблён в меня и не мог признаться, а я ничего не видела. Моё сердце было свободно, - она заправила выбившийся из колоска волос, - Так же как и полно ненависти к другому человеку из другой, конкурирующей с нашей, компании. - Это был папа? - по-моему, я задала риторический вопрос. - Да, это был он, - мама тепло улыбнулась, показывая зубы. – Потом наша, как оказалась, общая подруга пригласила нас на вечеринку, на которой он вылил на меня спиртное, - её щёки залились румянцем из-за упоминания об алкоголе. – Мы были пьяны. Знаешь, это была как вспышка, мы просто взяли и поцеловались. С тех пор мы много ругались, я закатывала истерики из-за ревности, а он терпел. Просто молча стоял и слушал меня. - Как это связано со мной? Я его не ревную, - я не понимала логику мамы. - Лора, ты долго отвергала его и теперь, скорее всего, боишься сама быть таковой, - она посмотрела на меня. Неосознанно я кивнула, ведь действительно боялась снова почувствовать себя не нужной. – Если ты ему действительно нравишься, то он не сделает этого. Главное, сама дай ему понять, чего хочешь. - Мам, мне кажется, что это больше, чем просто «нравится», - я неловко улыбнулась и опустила глаза, заливаясь краской. – Мам, мне кажется, я его люблю. - Тебе всего восемнадцать, у тебя еще будет «люблю всей жизни», - женщина, усмехнувшись, обняла меня. - Но я серьёзно, - я вырвалась из объятий, сморщив брови. – Во сколько ты поняла, что любишь папу? - В девятнадцать, - непреклонно ответила мама. – Но такое случается очень редко. И далеко не факт, что то же самое произойдёт с вами. - Люблю, мама. Люблю, понимаешь? – я повысила голос и почувствовала разливающуюся по телу злость. Да как она может так говорить? Я люблю его! И никто не посмеет сомневаться, что в этом. - Хорошо, любишь, но тогда будь, пожалуйста, аккуратнее. Не признайся ему раньше времени, - мама крепко обняла меня и поцеловала в макушку. – Я так по вам с сестрой скучала, - женщина ещё раз прикоснулась ко мне губами только теперь ко лбу и сжала руки ещё крепче.