Её доверие

С высокого небоскрёба открывался просто невероятный вид на Токио. Ран частенько бывала в разъездах с отцом, то из-за работы, то в обычной поездке, то из-за чего-то ещё, поэтому видела в своей жизни очень много невероятных пейзажей, каждый из которых не уставал поражать её. Здесь и сейчас было точно также — она сидела возле кристально-чистого стекла, которое было практически незаметным. Снизу и далеко-далеко вдаль можно было увидеть многочисленные тёплые огни. Одни, точнее большая их часть, оставалась на месте, но были и другие, которые перемещались. Машины, в которых сейчас или едут с работы домой, или едут с работы в какое-нибудь кафе. А может быть, там даже едет одна пара… Сама Ран сидела в ресторане. Это тоже не было чем-то новым, хотя и было в ситуации что-то такое, что заставляло её немного волновался и нервничать. Сейчас ведь она была не с отцом и не с Соноко, а с Шиничи. Шиничи, который вскоре завершит раскрытие преступления, что буквально преследовали его по пятам, а после снова присоединится к ней за их ужином. Ох, как долго же Ран ждала этого! Не ужина в дорогом ресторане с прекрасным видом на город, вовсе нет. Она ждала Шиничи, буквально мечтая о том, чтобы провести время вместе с ним. С их последнего вроде-как-свидания прошло так много времени, что, казалось, это было много-много лет назад, не иначе. Конечно, что тогда, что сейчас, обстоятельства были не совсем на их стороне, потому что её другу пришлось отвлечься на совершенное убийство (если сейчас это было убийство — судя по крику, это было всё же оно, к тому же Шиничи действительно начинал задерживаться), но тем не менее, они наконец-то были вместе! Ран, не в силах хоть как-то скрыть свою улыбку, снова посмотрела на ночной город, что был совершенно прекрасен в этот вечер. Прекрасен по-особому, потому что это в какой-то мере ощущалось наградой за все те дни волнений, когда ей приходилось ждать, ждать и надеяться, что с Шиничи всё будет в порядке. Потому что он только изредка звонит по телефону, вечно куда-то торопился и явно влез туда, куда лезть не следовало. Какое-то долгое время ей думалось, что Конан — это и есть Шиничи. У них были общие фразы, одно лицо, то же самое настырное поведение. Если бы она закрыла глаза, оставаясь в одной комнате с Конаном, то могла легко перепутать его с другом детства — конечно, только лишь по голосу сумев их различить. Более того, поведение что Шиничи, что самого Конана, были лишь ещё одним доказательством. Как недавнее их приключение и неприятный случай на катке. Ран хорошо помнила, как сказала Конану, что немного завидует Соноко и её парню, что сейчас пребывал в Америке. Конечно, у почти-парочки были свои проблемы, но у Соноко даже был отдельный телефон для звонков со смуглым парнем! А сама Ран была просто вынуждена ждать хоть каких-то новостей от Кудо. Жив, здоров, не помер ли ещё? И, какое совпадение, буквально через пару дней Шиничи прислал ей телефон со своим номером. Поэтому все сомнения в Шиничи-Конане отпали напрочь. А недавнее ранение парня только подтвердили — анализ крови, что провели врачи перед тем, как сделать переливание, показал их общую группу. Не то чтобы это было большой редкостью, вовсе нет, но какова вероятность того, что парень, который выглядит точь-в-точь как маленький Шиничи, говорит как Шиничи, ведёт себя как Шиничи, может иметь ту же группу крови? Не слишком ли много совпадений? Они ещё не говорили об этом, но Ран понимала, что если Шиничи не говорит, значит это важно. Скорее всего невероятно опасно и как всегда секретно, ведь он так часто влипает в неприятности, которые всегда преследуют его по пятам. Вовсе неудивительно, если профессор Агаса создал какое-то вещество, что оказало такой резкий эффект омоложения. Самая лучшая маскировка! Хотя это вовсе не значит, что надо так резко и так надолго пропадать. Впрочем, теперь осталось только дождаться самого Шиничи и, если тот заговорит именно об этом, то Ран легко поддержит тему. А если нет… Не то чтобы она могла как-то особо повлиять на выбор Шиничи. Если тот решит ничего не говорить, то ничего не поделаешь — будет молчать, даже никакое карате не поможет! Она снова невольно улыбнулась, после чего, моргнув, внезапно увидела его — слегка растрепанные волосы, привычный пиджак. Ран мгновенно обернулась, готовясь высказать все свои претензии Шиничи: за то, что убежал, за то, что смерть буквально преследует его, за такое долгое отсутствие сейчас и раннее, когда ей приходилось волноваться несколько месяцев о его безопасности! Но все слова так и остались невысказанными. Потому что это был не Кудо Шиничи. Это был Эдогава Конан. Настоящий Эдогава Конан, а не переодетая девочка. Настоящий Кудо Шиничи, а не замаскированный осаковский паренек-детектив. С привычными кроссовками, красной бабочкой, синим пиджачком и небольшими бриджами, который крепко сжимал в руках золотую кредитную карту отца Шиничи. Ран сглотнула, крепко стиснув свои пальцы. Она не могла отвести взгляда от своего друга детства (неужели Шиничи действительно думал, что очки помогут ему скрыть своё лицо? В этом возрасте они уже были хорошо знакомы друг с другом и пусть Ран не смогла узнать его сразу — потому что кто вообще мог бы подумать, что семнадцатилетний парень может стать семилетним в какой-то момент! — сейчас это было просто возмутительно невозможно игнорировать), этого детского и слегка бледноватого лица, что смотрело на неё невероятно виноватым и сожалеющим взглядом. У детей просто не может быть таких выражений лиц. — Конан-кун? — спросила она, когда тот оказался рядом с её столиком. — А что ты тут делаешь? И где Шиничи? Это казалось практически невозможным, но лицо Конана стало ещё более виноватым. Оно было детским, но при этом таким взрослым, что Ран просто не могла не вспомнить те многочисленные моменты, когда поведение Конана было действительно поведением самого простого ребёнка. Ребёнка, внутри которого никак не мог скрываться старшеклассник-детектив. Сейчас был тот самый момент, когда это было возможным. Опять же, у детей просто не бывает таких виноватых лиц. И в то же время Ран не могла не смотреть на этого мальчика только лишь со взрослой стороны — казалось, что ребёнок сейчас в огромном шоке, причём продолжает чувствовать невероятно огромную вину. Шиничи действительно почти не мог ничего скрыть с этим детским выражением лица. Оно так ужасно предавало его, оставляя практически голым. Из-за очков Ран могла сколько угодно разделять его личности Шиничи-старшеклассника и Конана-ребёнка, но бывают многочисленные моменты, когда оба они словно объединяются в единое целое. Сейчас именно такой момент. Это как будто бы Шиничи стал ребёнком не только телом, но и сознанием, хотя оставил при этом все свои воспоминания. — Братику Шиничи позвонили по телефону и он куда-то побежал, сестричка Ран, — детским голосом, который, если не прислушиваться, даже нельзя понять, что кое-где проглатываются слоги из-за невероятного сожаления, — Он отдал мне карту, чтобы передать её тебе и ещё попросил кое-что сказать… — Не надо, — прервала его Ран, сцепив руки, зубы, и отводя взгляд в окно. Хотелось отчаянно закричать. Перед ней снова стоял Конан — внутри Конан был Шиничи — оба они отчаянно ей лгали прямо сейчас в лицо, говоря, что парень, в которого она влюблёна, снова убежал куда-то далеко от неё, когда он был буквально в паре десятков сантиметров. Ран ужасно хотела прямо сейчас спросить, что происходит. Почему это происходит. Зачем вообще продолжать ей лгать, когда они оба вроде как понимают, что Конан — это и есть Шиничи? Переливание крови было настолько очевидным доказательством того, что она знает, что просто… просто слов нет! Шиничи был так близко, но в то же время так далеко. Он притворялся кем-то другим, прячась за вроде как маской ребёнка (вот только Ран прекрасно осознавала, что не всё это было игрой. Многое, да, но не всё. Шиничи действительно радовался многим дням, которые проводил в этом виде), врал ей, что ведёт какое-то опасное расследование где-то очень-очень далеко, в какой-то мере просто… оставил её здесь! Пригласил, собираясь сказать что-то очень и очень важное, а потом просто — что? Стоит и говорит, что ушёл, хотя на самом деле здесь, просто… просто в детском теле. Ран этого не понимала. Вот же он, прямо перед ней. Зачем что-то скрывать? Почему Шиничи не скажет ей правду? — Шиничи сказал, что обязательно вернётся, — внезапно сказал Конан. Ран подняла со стола взгляд, чтобы наткнуться на стёкла очков. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, прикрыв на две секунды глаза, а потом снова открыла их, без капли сожаления улыбаясь. — Вот идиот, — сказала она, прерывисто вздохнув. — Ну и пускай! Конан-кун, садись, поедим немного мороженного! Шиничи — сейчас это определённо был именно он — слабо и с явным облегчением сел напротив. Его пальцы нервно дёргались, когда он отдал ей золотую карточку, а глаза беспокойно бегали, когда с небольшим трудом он самостоятельно поднялся на высокий стул, не доставая ногами до пола. Его лоб был немного потным. Ран дала знак официантке, невольно начиная вслух высказывать Шиничи своё недовольство его же поведением. Конан-кун неловко рассмеялся, едва сумев остановить своё ёрзанье на одном месте. Им принесли десерт, в который она немного раздражённо вцепилась, набирая ложкой так много, что оно мигом охладило укушенную щеку, приводя за мгновение в чувства. Конан-кун был… был всего лишь ребёнком. Сколько бы лет на самом не было Шиничи внутри, пока он был в таком виде, у него имелись детские привычки. Поведение ребёнка. Его эмоции практически не контролировались, становясь резкими и порывистыми — именно поэтому Ран просто не могла остановить своё беспокойство, даже прекрасно зная, что он на самом деле не где-то далеко, а рядом с нею и вроде как взрослый в теле ребёнка. Ведь Шиничи в таком виде защитить себя от последствий своих же опрометчивых поступков просто не сможет. Она заказала себе ещё одну порцию. Впиваясь ложкой в холод, Ран маленькими порциями продолжала есть, уже немного более спокойно смотря на город. Снизу поехала знакомая жёлтая машина профессора Агасы, но она только устала подавила вздох, задумавшись о ситуации. Дело в том, что Шиничи — он никогда не врал. Да, мог что-то недоговаривать, а что-то упрямо скрывать, но по большому счёту это всегда делалось ради самой Ран. Она знала, что немного пуглива и впечатлительна, поэтому многих слишком ужасных вещей из криминалистики предпочла бы и вовсе не знать, однако рядом было целых два (или три, если личность Конан-куна считать чем-то отдельным. А это просто не могло не быть чем-то отдельным, ведь в таком виде Шиничи становился кем-то другим: пусть и умным, но ребёнком, действительно ребёнком) детектива, один из которых и неделю без странного убийства рядом прожить не мог. Ран попросила третью порцию. Шиничи всё это время звонил ей, говоря, что пока что не может приехать, потому что занят весьма опасным делом. Оказавшись в своём взрослом теле весьма плохо себя чувствовал (он потел, хватаясь за своё сердце так, словно у него сердечный приступ или даже инсульт. А его бледное лицо после буквально вчерашнего раскрытия преступления — он потерял сознание прямо возле неё!), а прямо сейчас снова стал Конан-куном, хотя явно не хотел этого. У Ран не имелось такой великолепной дедукции, как у друга или отца, да и информации, несмотря на полученные сведения, оказалось прискорбно мало. Что она явно знала точно, так это то, что Шиничи скрывается от кого-то под видом Конана. И… судя по всему, не хочет говорить ей правду, потому что это может оказаться слишком опасным. Начиная распаляться, Ран заказала себе ещё один десерт. Она съела его так быстро, что почти не почувствовала вкуса, едва не заглотив целиком и заказывая себе ещё. Хорошо. Ладно. Шиничи не хочет говорить о том, куда влип и как. Он сейчас где-то внутри Эдогавы Конана, как бы странно это не звучало даже в её мыслях. И прячется Шиничи не где-то там, а в её доме, пусть и таким странным образом, но полагаясь на неё. Это совершенно точно опасно, совершенно точно секретно и совершенно, кристально ясно, что он не хочет её втягивать в это. «Чем меньше знаешь — тем крепче спишь». Ран никогда не любила знать то, без чего ей жилось бы намного лучше. При этом она ненавидела не знать того, что могло бы помочь. Итак. Хорошо. Если Шиничи по какой-то странной причине решил ей ничего не говорить, это его выбор. Ран он может где-то нравиться, а где-то нет, но по большому счёту это не имеет никакого значения. Почему? Всё просто: Шиничи никогда не сделает ничего, что могло бы навредить ей. Сейчас он не просит помощи, однако её возлюбленный полагается на неё, пусть и так своеобразно, но доверяя. Главное, что он в безопасности и рядом, где Ран в любую секунду готова помочь ему всем, чем только может и чем даже не может, но сможет в будущем. Пусть это будет «тайной». Если Шиничи нужно притвориться, что он Конан, Ран остаётся только довериться ему, чтобы поддержать и обязательно помочь в нужный момент, даже если этот фасад трещит по швам. Она сделает что угодно, чтобы помочь ему, даже если не понимает, почему нужно всё делать именно так. Это что-то вроде доверия. Верить в решения Шиничи, в него самого, даже если Ран оно слегка неприятно. Но — что удивительно — где-то в этом есть и свои плюсы, а минусы, ну, они есть всегда и везде. Возможно, знай она о ситуации больше, то смогла бы придумать другой план и получше. Однако кто сказал, что план Шиничи плохой? Скорее всего он имеет свои подковырки и некое двойное дно, которое Ран пока что не в силах увидеть самостоятельно. Ей оставалось только верить и не давить на него, надеясь, что если её помощь понадобится, то он за ней обратится сам. Хотя, зная Шиничи, он ни за что не попросит об этом. Ну, для этого Ран здесь. — Шиничи просто идиот! — повторила она вслух свои мысли. Конан неловко ей улыбнулся, растеряно продолжая есть всё ещё первую порцию, которая толком даже растаять не успела, так быстро Ран ела свои. — Заставляет меня так долго ждать его! И пусть Конан ничего ей не ответил, в его глазах она видела невероятную благодарность.