Титулярный советник

      Уже наступил июль, а Николай никак не находил новую комнату. Или хозяин требовал слишком много, — более двадцати пяти рублей за все человеческие удобства, так ещё и за налог отдавать в придачу, — или же она совсем не подходила для него в плане месторасположения — от работы далековато. Когда же Николай, полностью отчаявшись в удаче, заявил, что не может найти комнату в положенные сроки, Алексей не скрыл радости. Неужели на него так повлияла прибранная комната, в которой теперь царил уют и комфорт? Если это так, то он искренне рад.       Николай сидел за столом и помешивал ложкой чай. В какой раз он это делал? Просто сидел и смотрел в одну точку, забывался и через какое-то время вновь приходил в реальность, удивляясь полностью выпитому напитку. А ведь такого никогда не было… На него так повлияли последние события? Может быть. Наверное.       Старинные часы, — единственная вещь, уцелевшая от разгульного образа жизни Алексея, а также от него самого, — стали звонко тикать. Ажурные минутная и часовая стрелки остановились на нужных цифрах. Большой и тяжёлый маятник всем желтоватым видом стал тяжело покачиваться из стороны в сторону. Порой создавалось ощущение, что он вот-вот проломит боковую стенку. Николай всё ещё задавался вопросом, почему же Алексей до сих пор не продал часы. За них дали бы хорошие деньги. На аукционе рублей так семьдесят точно. Может, больше.       Только сейчас Николай осознал, что на улице наступил час дня. А ведь он ждал, когда Алексей, ставший шастать по ночам не пойми где, не пойми в какой компании, наконец вернётся. Да, конечно, приятно сидеть с девушкой, — возможно куртизанкой, — за столом, слушать её дивный ангельский голосок и растягивать удовольствие в виде бокала красного вина. Однако нужно знать меру. Как и во всех вещах. Что в ночных потехах, что в алкоголе. А ведь Николай уже убедился, что напитки, наподобие вина или водки способны превратить образованного человека в безграмотную свинью, не способную связать и двух слов. Жалкое зрелище, правда. По крайней мере есть те, кто вообще умирает от таких вредных привычек.       В дверь постучали. Николай быстро оживился: встал из-за стола и подошёл к двери. Открыв её, он отпрянул назад. В комнату зашёл страдающий от наступившего похмелья Алексей. Ноги попросту путались между собой, и он тяжело ввалился вглубь комнаты, стараясь не натворить беспорядка. Николай с огромными усилиями усадил его на стул, в мыслях ругая за такую халатность.       — И где же вы, Алексей Михайлович, ночью ходили? — укоризненно спросил Николай, подавая ему чашку воды.       — Развлекался с Эльвирой, — ответил Алексей, потирая болезненно ноющие виски. — Прекрасным ангелом из «Салона» мадам Кречетской!       Николай устало закатил глаза, тяжело вздохнул. Одно только упоминание о «Салоне» и его жителях приводило в плохо скрываемую злость. Подумать только! С таким обожанием говорить о куртизанке, торгующей телом денег ради. Она испортила репутацию, а потому стыдно будет брать её в жёны. Однако, конечно, в свете водятся смельчаки, готовые жить с ними. Но им приходится уезжать в другие города, ибо там их никто не знает. В любом случае, Николай бы давно поссорился с Алексеем на этот счёт, если бы не Наденька.       — По́лно! — сурово протянул Николай. — Сегодня у нашего коллеги день рождения, и он приглашает нас. Через час мы должны быть у него. Будь добр, соберись.       — Не вопрос! — чуть ли не пропел Алексей, вытягивая указательный палец.       Николай с облегчением выдохнул, подошёл к шкафу, где лежали их вещи, и начал искать парадный вицмундир Алексея. Через некоторое время он его достал, из-за чего глаза сделались круглее обычного. Форма явно потрепалась: правое плечо мучилось от огромной дыры; на полах сидели рыжие пятна, которые уже не отстирать; на ткани застряли веточки сена, а откуда они взялись — знает только сам Алексей; сам вицмундир явно кричал о помощи, о спасении от бестолкового хозяина.       Алексей, увидев грозный взгляд Николая, пожал плечами. Он не знал, что ответить. В конце концов, не помнил даже о существовании парадного вицмундира, не говоря уже о его ужасном состоянии. А потому ему не хотелось как-то выкручиваться. Он встал из-за стола и направился к шкафу, рядом с которым стоял Николай.       — По́лно, Коля, — сказал он, приобняв его за плечо, — Мы идём на день рождения коллеги, но никак не на бал. Ты же не придёшь в новом вицмундире?       — Никак нет-с, — сухо произнёс Николай, бросая вицмундир на диван. — Однако все твои вицмундиры в ужасном состоянии и их срочно нужно привести в порядок!       — Коля. — обратился к нему Алексей. — Кто вообще заметит недочёты, когда в голову ударят вино и танцы?       Николай смерил его строгим взглядом. Он искренне не понимал такого легкомыслия насчёт внешнего вида. Не понимал, как можно явиться в столь небрежном одеянии на праздник, когда всякий — пусть и выпивший — бросит на тебя взгляд и ужаснётся в глубине души, поняв, с каким неопрятным чудищем столкнулся. Однако Николай осознавал, что спорить с Алексеем бесполезно: он никогда никого не слушал и делал всё по-своему. А потому следовало просто оставить данное обстоятельство на самотёк и просто наблюдать за происходящим со стороны.       На улице пасмурно. Прохладный ветер гулял по улицам Петербурга, засиживался в арочных проходах, свистел в уши проходящим людям, недовольным собственной жизнью. Даже лето, которое, казалось бы, должно согревать солнечными лучами и радовать душу, ничем не отличалось от той же осени или весны. Всегда и везде присутствовал холод, дождь, лёгкий туман. Негде было спрятаться от них.       Когда Николай и Алексей подошли к обшарпанному дому, в котором жил их коллега, то невольно сразу почувствовали атмосферу праздника, господствующего на третьем этаже. Друзья юркнули в подъезд и спешно поднялись наверх, столкнувшись с нужной дверью. Они постучались. Через несколько секунд им открыла красиво одетая женщина, никак не похожая на жену титулярного советника. Она приветливо улыбнулась и пригласила внутрь, приговаривая, что их с нетерпением ждали.       — Ну, Коля, развлечёмся с тобой! — с улыбкой произнёс Алексей.       Они вошли в большую залу, и Николай, оставшись один, так как Алексей исчез в толпе, сразу отметил, что этот вечер будет довольно скучным. Практически все гости были людьми немолодыми, старой закалки. Для примера можно взять женщину средних лет, стоявшую от него в нескольких саженях. Она жаловалась неизвестному господину о собственной несчастной судьбе в качестве вдовы; о том, как ей трудно растить дочь одной. А ещё чуть поодаль Николай увидел худощавого мужчину, который громко смеялся и рассказывал анекдоты, популярные этак ещё тридцать лет назад.       Николай бы так и остался стоять в тени, слушать нудные разговоры людей того времени, если бы с ним не столкнулись. Когда он повернулся, чтобы извиниться, то увидел перед собой полноватую девушку с кудрявыми волосами, завязанные тонкой атласной ленточкой. В голове невольно вспомнились слова вдовы почётного чиновника и описания её дочери. Кажется, это она. Между ними повисла неловкая тишина. Спустя несколько минут девушка, мотнув головой и неуверенно прижав руки к груди, бросила на него взгляд.       — Прошу прощения, — с волнением проговорила девушка. — Я не специально.       — Всё в порядке. — спокойно ответил он.       Они разговорились. Поначалу Николай с интересом слушал девичий лепет, повествующий о трудностях светской жизни и насмешки со стороны кавалеров насчёт внешности, однако спустя нескольких минут всячески старался скрыть наступающую скуку. Голос девушки звучал крайне неприятно: монотонно и слабо. Хотелось куда-то деться. Николай бегал глазами по толпе, в надежде найти причину внезапного ухода или хотя бы Алексея. Но тот, как назло, исчез.       В мыслях, пусть и мельком, снова появилась Мария Александровна. Николай помнил танцы, нелепые, как ему казалось, разговоры и горькое вино. В основном их окружали молодые люди, родившиеся в состоятельных семьях. А здесь… Ничего интересного. В глубине души он корил себя за то, что нельзя вот так взять и сравнить два абсолютно разных дня рождения, особенно когда людей различают социальные статусы.       — Извините, но мне нужно идти. — мягко сказал Николай, убрав одну руку за спину. — Хорошего вечера.       Ему хотелось куда-нибудь уйти. И прямо сейчас. Поклонившись и ещё раз извинившись перед собеседницей, Николай спешно направился в сторону выхода. За Алексея он не волновался: тот мог найти дорогу домой, находясь даже на неизвестном ему конце Петербурга.

      Николай вышел на улицу. К вечеру стало намного прохладнее, чем днём. Он невольно поёжился, втянул шею в плечи. Несколько минут стоял на крыльце подъезда и думал, куда идти. Домой — точнее, в комнату Алексея, — идти совершенно не хотелось. Не было как такового настроения. А потому Николай принял решение пойти в немноголюдный парк, находящийся недалеко отсюда, прогуляться, немного развеяться.

***

      Николай, окунувшись в размышления, на протяжении часа гулял по мощённой дороге, с обеих сторон которую окружали высокие деревья и лохматые кустарники, позволял себе сворачивать с неё и бродить по затоптанным маленьким тропинкам, ведущим в глубь парка. Где-то наверху, среди раскидистых ветвей, затаились птицы, перестав петь песни; в траве шумели цикады, не останавливаясь даже на несколько секунд. Вскоре Николай, вдоволь насладившись прогулкой, вышел из парка. Он вот-вот собирался перейти на другую сторону, как вдруг, откуда ни возьмись, появилась лошадёнка, не собирающая останавливаться.       — Смотри, куда идёшь! — злобно прокричал извозчик, потянув лошадь за поводья и остановившись на месте.       — Прошу прощения, — в испуге сказал Николай, спешно отойдя в сторону.       Его сердце билось в бешенном ритме ещё несколько мгновений, пока Николай наконец не заставил взять себя в руки. Он правда не ожидал, что на дороге появится какая-нибудь бричка.       — Что стряслось? — обеспокоенно спросил знакомый женский голосок.       Николай не мог спутать этот голосок ни с кем. В бричке сидела Мария Александровна, зачем-то приехавшая в Петербург. Белокурая головка выглянула из-за плеча извозчика. Как только взор упал на него, она сразу же ахнула. На её лице отобразилось тот испуг, та тревога, которые обычно показывали матери, когда их дети получали серьёзные травмы. Мария Александровна вскочила с места и, нахмурившись, строго проговорила:       — Николай Андреевич! Неужто вы совсем не цените жизнь? Вы хоть понимаете, что с вами могло случиться?!       — Ну что вы, Мария Александровна! — ответил Николай, подойдя к бричке чуть ближе. — Просто ненужные мысли наполнили мою голову в неподходящий момент.       Мария Александровна окинула его взглядом. На её лице появилась улыбка, державшая всю доброжелательность и заботу. Она, вернувшись обратно на место, несколько раз похлопала ладонью по мягкой обивке тёмно-зелёного цвета. Николай, кивнув, присел рядом. Бричка тронулась, перед глазами начали быстрее проноситься картинки.       — Мария Александровна, — вдруг обратился к ней Николай. — Могу я узнать причину вашего приезда? Вы говорили, что собираетесь пробыть в поместье до осени.       — Тётушка прислала письмо, в котором сообщила о болезни, — начала говорить Мария Александровна. — А потому отец попросил меня приехать в Петербург и позаботиться о ней.       Николай кивнул, полностью удовлетворившись ответом. Всю оставшуюся дорогу они ехали в неловкой тишине. Каждый в своих мыслях. Вскоре, когда бричка вынуждена была остановиться совсем недалеко от дома Марии Александровны (извозчик искренне извинялся за это, но не мог никак по другому, видя, что у самого подъезда нельзя остановиться), Николай заметил, как быстро темнота упала на Петербург. Он невольно поднял взгляд наверх и удивился, не увидев ни одной сияющей звёздочки. Похоже, небо заполонили тёмные тучи, обещающие вот-вот начать дождь.       — Мария Александровна, я вас провожу. — произнёс Николай, спустившись на землю и подав ей руку.       — Николай Андреевич, мне, право, неловко, — сказала Мария Александровна, улыбнувшись. — Здесь практически идти нечего.       — Нет. — твёрдо проговорил Николай, сведя брови к переносице. — Я вас провожу. С наступлением темноты на улицу выходят самые ужасные негодяи, способные причинить вред простому прохожему. А я бы не хотел, чтобы с вашей замечательной головки упал хотя бы один волос.       Мария Александровна смутилась, отвела взгляд в сторону. Её бледные щёки покрылись лёгким румянцем. Николай, поняв, что только что сказал, сам смутился, неловко улыбнувшись.       Они молча дошли сначала до парадной, а потом и до квартиры. Когда они вошли в тамбур, Николай уже хотел было попрощаться, но Мария Александровна строгим голосом произнесла подошедшей служанке:       — Подготовьте спальню для Николая Андреевича.       Николай бросил на неё удивлённый взгляд.       — Мария Александровна, зачем? Право, не стоит.       — Нет, нет, Николай Андреевич, я не приму никаких отказов! Вы сами сказали, что по улицам ночью бродят мерзавцы. — сказала она серьёзно.       Николай понимал, что спорить бесполезно. А потому он улыбнулся и, слегка наклонившись, поблагодарил за заботу. Мария Александровна хихикнула, прикрыв рот ладонью. Служанки приготавливали гостевую спальню, и через несколько минут Николай сидел на краю кровати, осматривая предоставленную комнату. Говорить, что окружавшая его мебель сделана из дорогого материала — ничего не сказать. Он устало рухнул на мягкую постель и, прикрыв глаза, вскоре заснул.