Коснуться дна

      Весь оставшийся день вплоть до самого ужина Томас Эндрюс провёл как на иголках. Он то и дело порывался найти Стейси, но останавливал себя усилием воли, резонно опасаясь кроме прочего столкнуться и с Милдред.       Разумеется, Томас её не боялся. Как и новых обидных слов, которых она могла бы ему наговорить. Но одно дело — стерпеть всё самому, и совсем другое — вновь впутывать Стейси в эти разборки. А она, он был уверен, и без того наверняка уже немало выслушала от матери.       Да и других поводов для волнения у мистера Эндрюса было достаточно. Капитан Смит поддался уговорам Исмея и решил увеличить скорость, хотя Томас и пытался вновь возражать, но в итоге остался в меньшинстве. Брюс, нервничавший чуть больше обычного, по секрету поделился с ним, что спешил в Нью-Йорк ещё и потому, что получил от жены короткую телеграмму о тяжёлой болезни младшего сына. Это одновременно оправдывало и не оправдывало безрассудный риск излишнего перенапряжения неприработанных котлов. Тем более, что, формально, Исмей был просто пассажиром и не имел права использовать личные поводы для влияния на ход плавания. Но это было то, с чем мистер Эндрюс никак не мог бороться. Зато барахлящая вытяжка в камбузе, на которую жаловался главный повар Джокин, вполне была ему по силам. Ей он и планировал заняться как раз после ужина.       Его также тревожило, что вечером никто из семьи Монтгомери так и не появился в обеденном салоне. Днём он хотя бы вскользь видел Милдред. Сейчас же не было даже её, притом, например, графиня Ротес с леди Черри вполне себе спокойно ужинали — графиня сидела прямо напротив него, успешно забалтывая доктора О’Лафлина, но нет-нет да и поглядывая на Томаса каким-то испытующим, будто выпытывающим взглядом. А Эндрюс никак не мог понять, что именно она от него хотела, а потому старался пореже смотреть на неё, занятый индейкой.       Впрочем, он получил ответ довольно скоро. Стоило только ему выйти из-за стола, как графиня Ротес немедля поднялась следом за ним. Она нагнала его уже в коридоре и, когда он заметил её присутствие, произнесла внушительным, но от этого не менее любопытным тоном:       — Мистер Эндрюс, я хотела бы с вами поговорить. Вы не сильно сейчас торопитесь?       — Меня ожидают, — подумав, всё же признал он. — Но уделить вам полчаса я могу.       — Много времени это и не займёт.       Томас с сомнением протянул ей локоть, и она ловко подхватила его под руку, будто только на это и рассчитывала. А вот он не был так уверен в собственном согласии с её намерением побеседовать.       Они поднялись по парадной лестнице. Мимо проходили другие пассажиры, торопившиеся кто куда. Графиня же, кажется, того не подозревая, уводила Томаса к расположенному возле самой его каюты небольшому, обитому синим жаккардом дивану. Это было чудесным местом, чтобы полюбоваться на стеклянный купол, возвышавшийся над всем и непременно притягивающий к себе внимание всякого, кто удосуживался поднять на него глаза. По крайней мере, мистер Эндрюс, сев рядом с графиней Ротес, тут же вперился усталым взглядом в отблески на матовом стекле.       — О чём вы хотели говорить? — спросил он без особого энтузиазма.       — Я думаю, вы и сами догадываетесь, о чём. Хотя правильнее будет сказать, о ком.       — О мисс Монтгомери, верно? — она кивнула, а Томас поджал губы и негодующе дёрнул подбородком. Стоило бы сразу догадаться. — Я не собираюсь обсуждать что-либо за её спиной.       — Вы напрасно горячитесь, мистер Эндрюс. Я не имею ничего против вас, — понизив голос, сказала она. — В том числе против вас вместе с моей милой племянницей. Но я чувствую, что должна спросить… Милдред рассказала мне всё, что произошло между вами утром. Сказала, что вы нагрубили ей, вели себя по-хамски и ещё много чего неприятного.       Томас едва не задохнулся от возмущения и хотел было открыть рот, чтобы возразить, но графиня мягко улыбнулась и покачала головой, успокаивая вспыхнувшее на его лице смятение.       — Я ей не поверила, мистер Эндрюс. По крайней мере, в той части, что так эмоционально описывала ваши действия. На вас это весьма не похоже, как мне кажется.       — Так что вы хотите знать?       — Просто скажите мне, верны ли слова Милдред. Если ваш ответ будет отрицательным, я вам поверю без всяких раздумий. Если же нет…       — Может, я был строг и вспыльчив, — перебил он, нервно теребя манжет рубашки, выглядывающий из рукава фрака, — но на то были основания.       — Я вас поняла, — кивнула она и затихла.       Томас же, сложив руки в замок и оперевшись локтями на колени, тяжело опустил голову. Усталость давила на плечи, и он, к своему ужасу, не мог больше её контролировать, а потому позволил себе эту вольность в присутствии дамы.       Когда молчание затянулось, мистер Эндрюс решил, что на этом диалог себя исчерпал. Он всё порывался подняться с места, откланяться и пойти, наконец, разбираться с теми жалобами на неполадки, которые обрушились на него за день. Но графиня всё так же сидела рядом, не выказывая никаких знаков того, что разговор был окончен.       И действительно, стоило только Томасу оправить ворот, одним этим движением вполне определённо намекая на то, что собирается уходить, графиня Ротес вновь заговорила. На сей раз тихо и задумчиво.       — Знаете, мистер Эндрюс, я знакома со Стейси с тех пор, как вышла замуж за её дядю. А это без малого двенадцать лет. Она просто чудесный ребёнок, — графиня вдруг остановилась и исправилась, — была чудесным ребёнком. Нежным и чувствительным. А ещё до ужаса послушным. Отец почти не принимал участия в её жизни, разочарованный, что родилась девочка, а не мальчик. А в те редкие моменты, когда обращал на неё внимание, она, кажется, была счастливей всех на свете. Милдред воспитывала её практически одна, сама, насколько мне известно, глубоко травмированная ещё своими родителями, — графиня подумала, что мысль её пошла куда-то не туда, и вновь немного помолчала, прежде чем продолжить. — Стейси мало изменилась с тех пор. Я думаю, вы и сами успели это заметить по её поведению. Она слишком привязана к матери, какой бы жёсткой порой та ни была. Стейси может злиться и обижаться, но для неё важно мнение Милдред. Не ссорьтесь с миссис Монтгомери, мистер Эндрюс. Вам самому будет лучше, если между вами воцарится мир.       — Думаете, я не хочу этого? — хмыкнул он, и графиня уловила в этом его выдохе нескрываемую горечь.       — Вы злитесь на неё. Не отрицайте, это видно.       — Я мог бы простить ей её гордость, не будь она так груба со мной. Да что уж там, — вдруг несдержанно махнул рукой Томас, — хотя бы с собственной дочерью.       Откровения отчего-то слишком просто срывались с его языка. Быть может, потому, что, в отличие от той же миссис Монтгомери, графиня Ротес была настроена более чем дружелюбно. А может — потому что слушала, не стремясь перебить или перевернуть все его слова с ног на голову.       Мистер Эндрюс чуть повернулся в её сторону. Графиня была спокойна и не собиралась ничего возражать на его резкий выпад. Наверное, потому что возразить было нечего.       — Что ж, — теперь уже она намеревалась закончить беседу, поправляя на руках кольца, — если ваши намерения серьезны, вам придётся…       Она не смогла договорить. Вернее, попросту не успела.       По лестнице, торопливо оглядываясь по сторонам и звонко стуча каблуками, поднималась Тереза. Волнение на её лице было столь искренним, что Томас, не помня себя, живо поднялся с места, позабыв и о графине, и о том, что она собиралась что-то ему сказать. Чувствуя лишь, что тревога тут же без особых причин отозвалась и в его груди.       У него почему-то не было никаких сомнений в том, что столь внезапное появление мисс Джонс было как-то связано со Стейси.       — Ах, мистер Эндрюс! — заметив его сквозь ажурные решётки перил, заговорила Тереза, ещё даже не успев толком подняться. Шаги её стали чаще. — Мистер Эндрюс, как хорошо, что я вас застала…       Он мигом пошёл ей навстречу. А вот Тереза, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, вдруг остановилась, цепляясь пальцами за деревянные колонны, подпирающие потолок. Она увидела графиню Ротес и, тушуясь, притихла.       — Мисс? — в нетерпении произнёс Томас, не обратив внимания на недоверчивость, проскользнувшую на её лице. — Что случилось? Что-то с мисс Монтгомери?       — Я хотела бы говорить с глазу на глаз, мистер Эндрюс, — постаралась как можно тише произнести Тереза. И быстро стрельнула пристальным взглядом в сторону.       Томас и не заметил сразу, как за его спиной, чуть помедлив, показалась графиня Ротес, сразу же узнавшая Терезу.       — Вы можете не бояться, девочка. Говорите при мне, прямо, — подойдя ближе, сказала она. Выражение её лица сделалось необычайно взволнованным. — Мистер Эндрюс, что-то со Стейси?       Томас неопределённо мотнул подбородком и пожал плечами.       — Прошу вас, не молчите же, — прерывающимся голосом велел он.       И Тереза решилась. Она с подозрением покосилась на графиню, вдохнула глубоко в лёгкие воздух и, теребя воротничок платья, быстро заговорила, едва не глотая слова.       Чем больше подробностей приобретал её рассказ, тем шире и изумлённее становились глаза мистера Эндрюса. Потом на его лице проскользнула неподдельная злость, на скулах заиграли желваки, взгляд потемнел, и ему пришлось с силой сжать ладони в кулаки в попытке заглушить бушующую в груди волну негодования.       Внутри него вспыхнул настоящий пожар, и все прошлые доводы рассудка, всё ещё миролюбиво твердившие ему о том, что поведение Милдред можно было понять и простить, отступили.       В конце концов, Тереза, вздохнув, добавила охрипшим голосом, чувствуя, что задыхается от противного комка, вставшего поперёк горла:       — Она и сейчас закрыта, я проверяла. А мадам запретила мне даже думать о том, чтобы как-то отпереть мисс Стейси.       Графиня Ротес неверяще закачала головой, прикрыв распахнувшийся в изумлении рот ладонью.       — Милдред сказала мне о ссоре со Стейси, — пробормотала она еле слышно, — но ни словом даже не обмолвилась об этом ужасном инциденте.       Томас молча замер, отпустив голову и глядя на свои начищенные ботинки. Графиня, обеспокоенная его внешним безучастием, осторожно коснулась его локтя, ожидая совершенно другой реакции. Но её не последовало. Тогда она чуть потрясла его за руку.       И Томас вдруг дёрнулся от её прикосновения, вскинув блестящие гневом глаза на замерших дам. Отличавшийся недюжинным терпением, он давно не вспыхивал так быстро и яростно, из последних сил заставляя себя контролировать эмоции. Тереза в испуге отшатнулась от него.       — Почему же вы не пришли раньше? — возмутился он, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя в груди всё клокотало.        Тереза сконфуженно опустила глаза и тихо шмыгнула носом.       — Говоря честно, мистер Эндрюс, идея прийти к вам появилась у меня не сразу. А как только я на это решилась, миссис Монтгомери, будто чувствуя что-то, уже не отпускала меня ни на шаг до самого ужина.       — И всё это время вы просто бездействовали? — спросил Томас грубо. Но быстро одёрнул сам себя, выдыхая шумно и тяжело. — Извините, я не хотел обвинять вас. Вы молодец, Тереза! Молодец, что пришли. Не переживайте, я разберусь со всем.       От торжественной уверенности в его голосе мисс Джонс сразу стало спокойнее. Ей хотелось верить ему. Тому, что он не просто бросал слова на ветер. Она, приободрившись, даже позабыла о нависшей угрозе остаться без работы. Тем более, что даже графиня Ротес была на стороне Стейси, а миссис Монтгомери осталась в явном меньшинстве.       — Что же нам делать, мистер Эндрюс? Оба ключа теперь у Милдред. Не ломать же нам дверь, право слово, — мягко заметила графиня, и Томас напряжённо нахмурил брови, отчего над переносицей появились глубокие морщины, выдавая идущую в нём мощную мыслительную работу.       — Есть третий ключ. У стюардов, — отозвался он и обратился к Терезе. — Если не ошибаюсь, к каюте Стейси… кхм, я хотел сказать, мисс Монтгомери приставлена мисс Люси, верно?       — Да, сэр.       — В таком случае, мне нужно, чтобы вы сходили к ней и одолжили этот ключ, — он торопливо добавил. — Скажите, что… Да, скажите, что потеряли ключи, включая запасной. Она выдаст вам свой.       — Я, мистер Эндрюс? — Тереза испуганно сжалась. — Если миссис Монтгомери узнает…       — Чёрт, об этом я сразу не подумал! В таком случае, вы, графиня. Вы сможете сделать мне одолжение? Я не хотел бы идти сам, чтобы не компрометировать мисс Монтгомери перед персоналом.       — Разумеется, — с готовностью отозвалась графиня Ротес. — Скажите мне лишь, где искать эту мисс Люси. Я отправлю к ней свою горничную.       И, узнав всё, что нужно, графиня ушла к себе. Томас же, позабыв о том, что его уже дожидался мистер Джокин, сходил в каюту, чтобы сменить фрак на более удобный костюм, а потом вновь тяжело опустился на диванчик у дверей собственной комнаты. Тереза устроилась неподалёку — в соседнем кресле, старательно делая вид, что была абсолютно спокойна и присела просто отдохнуть.       Ожидание сковывало до муки. Мистер Эндрюс то и дело вынимал из кармана часы, сверяясь со временем, а потом принимался постукивать по подлокотнику, словно пытаясь выбить морзянкой какое-то послание. Будь здесь радисты, они бы явно сошли с ума от той чепухи, что выходила из-под его пальцев.       Тереза видела его нервозность — с поджатых губ то и дело срывались беззвучные вздохи. А когда мимо проходил кто-то, останавливаясь рядом с мистером Эндрюсом, чтобы завести разговор, он лишь кивал и быстро сводил на нет любые попытки начать беседу. Ему было не до того.       Волнение за Стейси пронзило его с новой, ранее неизвестной силой. Это были не те чуть легкомысленные переживания, что кто-то мог обидеть мисс Монтгомери неосторожно брошенным словом. Нет, от понимания того, что она была одна, запертая без возможности даже просто позвать на помощь, у него настоящим ужасом сводило пальцы. И как только могла Милдред поступить так безрассудно и жестоко?       Томас помотал головой. Оставалось лишь надеяться, что самые страшные его опасения не стали реальностью.       Графиня появилась спустя долгие пятнадцать минут. И она не выглядела воодушевлённой. Мистер Эндрюс, а следом за ним и Тереза, крутившая в руках платок, отданный ей Теодором, сразу поднялись на ноги.       «Ну?» — едва сдержала в себе совершенно беспардонный вопрос Тереза, гладя на графиню Ротес так испытующе, что той стало не по себе.       — Что же? — всё-таки не сдержался Томас.       Графиня покачала головой.       — Мисс Люси сказала, что уже отдала свой ключ сегодня днём, потому что Милдред заявила ей об утере выданной пары. Кажется, она продумала и это.       Томас изумлённо поднял брови. А потом, вздохнув, потёр пальцами переносицу.       — Значит, будем ломать, — произнёс он решительно и твёрдо.       — Дверь? — Тереза даже приоткрыла рот, представив только, как мистер Эндрюс будет её выламывать, навалившись со всей силы.       — Замок, — коротко отрезал он. — У вас есть шпилька или какая-нибудь ненужная булавка?       Графиня Ротес не смогла сдержать смешка.       — Так вы, оказывается, взломщик, мистер Эндрюс!       Он криво улыбнулся и благодарно кивнул Терезе головой, осматривая протянутую ему спиральную шпильку для волос. Её вполне легко было выгнуть пальцами, что Томас и начал делать, вполне довольный тем, как у него всё в итоге выходило.       — Подойдёт, — наконец, констатировал он, когда спираль была более или менее выпрямлена и напоминала собой остроносый крючок. — Вы пойдёте со мной?       — Конечно! — воскликнули одновременно Тереза с графиней.       Более никто медлить не стал. Втроём они прошли прямо к каюте мисс Монтгомери по пустующему коридору, представляя собой, должно быть, довольно любопытную процессию. Радовало лишь, что никто по пути не приставал с ненужными расспросами.       Остановившись у нужной двери, Томас на всякий случай повернул ручку, впрочем, мало рассчитывая на то, что было открыто. Дверь, нисколько его не удивив, не поддалась.       Тогда Томас, скинув с плеч пиджак прямо на пол, чтобы ничто не сковывало движения, и поправив рукава белой рубашки, опустился на одно колено, примеряясь импровизированной отмычкой к размеру замочной скважины.       — Есть ещё какая-нибудь заколка? — спустя пару минут спросил он негромко, понимая примерно, каким образом можно было попытаться открыть дверь.       Теперь уже графиня Ротес передала ему свою булавку. Вооружившись ей и раскрученной шпилькой, мистер Эндрюс принялся за дело. Тереза периодически поглядывала по сторонам. Казалось, только её волновало возможное несвоевременное появление миссис Монтгомери. Но в коридоре было по-прежнему безлюдно и тихо. Слышалось только, как что-то щёлкало в замке и как время от времени вздыхал от напряжения Томас.       Он не спешил. Делал всё медленно и аккуратно, стараясь всё же не сломать неподдающийся механизм. Пару раз шпилька выпадала из его пальцев, и мистер Эндрюс, тихо шипя сквозь зубы, начинал всё сначала.       Когда графиня уже стала думать, что ничего толкового из этой его затеи не выйдет, что-то звонко хрустнуло, а Томас неожиданно поднялся на ноги и, оттерев ладонью пот со лба, уверенно потянул ручку.       Дверь, немного скрипнув петлями, открылась.       Графиня вошла внутрь, едва не запнувшись об валявшийся у самого порога саквояж. Впрочем, никаких других следов бурной ссоры, которых она ожидала, заметно не было — кресло стояло плотно придвинутым к туалетному столику, вещи были аккуратно расставлены по своим местам, кровать заправлена, а гардеробный шкаф — закрыт. Казалось, что кто-то просто торопливо оставил сумку у двери, не удосужившись её убрать.       Это было первым, что бросилось в глаза. И такой порядок, признаться, вызывал удивление.       Вошедшая следом Тереза непонимающе завертела головой.       — А где же мисс?       Графиня молча указала в сторону шкафа. Там, прямо на полу, в самом углу, прислонившись спиной к дверце, сидела Стейси. Она спала, опустив голову на плечо, и Тереза смело шагнула ближе, опускаясь перед ней на корточки.       На её лице, бледном и как будто разом исхудавшем, были отчётливо заметны дорожки недавних слёз. Тереза с жалостью прикоснулась к её щеке самыми кончиками пальцев — никакого синяка или даже покраснения от пощёчины на коже не оказалось, но это было лишь внешне. Внутри, Тереза знала точно, удар всё ещё обжигал мисс Монтгомери своим холодом.       — Родная, — позвала осторожно графиня, тоже склонившись над ней, и провела рукой по спутанным волосам Стейси, освобождённым от лент и заколок.       Слипшиеся от слёз ресницы тут же затрепетали. Стейси, моргнув пару раз, взглянула покрасневшими глазами на графиню Ротес и тут же отшатнулась в ужасе от её прикосновения.       — Не надо, — хрипло пробормотала она. — Не надо меня трогать.       — Милая, я ничего тебе не сделаю, — как можно доверительнее произнесла в ответ графиня, хотя такой ничем не обоснованный испуг и обидел её. Но она решила не придавать этому значения, понимая, что Стейси была совершенно не в том состоянии, чтобы отдавать себе отчёт в своих действиях. — Мы хотим тебе помочь.       — Зачем, тётя Ноэль? Не надо мне помогать. Вы сами сказали, что не будете вмешиваться, вот и не вмешивайтесь, — всхлипнув, попросила она. В голосе её так и сквозило невыносимой обречённостью.       Графиня изумлённо выдохнула. А потом вдруг рухнула перед Стейси на колени, притягивая её к себе за плечи и прижимая крепко-крепко к груди. Всхлип повторился, и графиня Ротес почувствовала, как чужие горячие слёзы обожгли ей шею.       — Я была не права, — забормотала она, целуя мисс Монтгомери в макушку. — Тереза рассказала нам, что случилось у тебя с матерью. Я не думала, что так всё обернётся.       Стейси, отстранившись, затёрла глаза кулаками, отчего тонкая кожа покраснела ещё сильнее.       — Вам? — спросила она. — Кому «вам»?       Графиня недоумённо обернулась на приоткрытую дверь.       — Что же вы не заходите, мистер Эндрюс? — громко позвала она. Томас неуверенно шагнул внутрь.       — Я не решился… — начал было он.       Но в ту же секунду Стейси вскочила на ноги, делая несколько шагов и едва не падая в его руки из-за вмиг затуманившего сознание головокружения. Мистер Эндрюс тут же подхватил её, чувствуя, как взволнованно заколотилось в груди сердце. Он даже и не обратил внимание на то, что перекинутый через локоть пиджак соскользнул на ковёр.       — Томас, — пролепетала она, вцепившись в рукава его рубашки, слепо и бестолково целуя его в подбородок сухими губами.       Эндрюс, пусть и смущённый присутствием графини и Терезы, ответил ей тем же, коротко клюнув её закрытым ртом в висок. А потом нежно обхватил широкими ладонями её лицо, ласково ведя большими пальцами по бархатной коже и стирая вновь выступившие слёзы.       — Мне так жаль, — вздохнул он, заглядывая ей в глаза. — Если бы только я знал… Это всё из-за меня.       Но Стейси быстро-быстро замотала головой.       — Нет. Мама бы не злилась так сильно, не наговори я ей всяких гадостей. Я тоже обидела её… Но она против, Томас. Почему она настолько против?       Мистер Эндрюс в изумлении смотрел на то, как взволнованный румянец окрасил щёки Стейси, избавив её от пугающей бледности. Она оправдывала мать! Оправдывала то, как жестоко та обошлась с ней, считая, что спровоцировала сама!       Томас недовольно покачал головой. Сейчас было не время для нравоучений, но ему не понравилось, что Стейси так покорно и просто переняла на себя весь груз вины. Тяжело вздохнув, он притянул её ближе, зарываясь носом в шёлк волос.       — Я не знаю, милая, — произнёс он, покосившись на стоящих неподалёку, старательно не смотрящих на них Терезу с графиней. — Быть может, я ей просто не нравлюсь.       Стейси тихо хмыкнула ему в шею.       — Как ты можешь не нравиться?       Эндрюс только пожал плечами.       — Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Может, хочешь есть? — засыпая её вопросами, поинтересовался Томас, решив сменить тему на что-то более насущное.       — Теперь всё в порядке, — отозвалась Стейси. — Только пить хочется.       — Я поставлю чайник… — вмешалась вдруг предприимчивая Тереза, но графиня Ротес, положив ей руку на плечо, успокаивающе притормозила этот энтузиазм.       — Я предлагаю всем сейчас пойти в наш люкс. Думаю, Глэдис будет совсем не против. И, наверное, тебе лучше остаться на ночь не здесь, а у нас, дорогая. Мне так будет спокойнее. К тому же… Мистер Эндрюс, в итоге вы сломали замок?       — Сломал, — кивнул головой он и мягко усмехнулся на недоумённый взгляд Стейси.       — Вот. Тем более.       Никто и не стал спорить. От этого решения спокойнее стало не только графине, но и самому Томасу. По крайней мере, Стейси не останется одна, а будет под чутким присмотром. Вести её к себе он пока не имел морального права. А завтра… Уж он-то сможет договориться с бюро, чтобы мисс Монтгомери предоставили одну из пустующих кают на оставшийся срок плавания, если в этом возникнет необходимость. Замок ведь действительно был теперь сломан.       Выходя из каюты, они просто прикрыли за собой дверь. Томас накинул пиджак на плечи, поправляя перекосившийся воротник рубашки, следуя точно за графиней. Стейси шла с ним бок о бок, иногда касаясь его ладони своими холодными пальцами. От каждого такого прикосновения ему казалось, что всё вокруг становилось будто теплее и ярче. И до дрожи расхотелось идти куда бы то ни было с кем-то, кроме Стейси. Ему хватило бы только её. Ему нужна была сейчас только она одна.       Томас не сдержался, когда они пройдя череду коридоров, оказались буквально в нескольких шагах от каюты, в которой разместились графиня Ротес с мисс Черри. Посторонних поблизости не было.       И он переплёл свои пальцы с её, несмело дрогнувшими ему навстречу, а потом поцеловал тыльную сторону ладони. Стейси подняла на него широко распахнутые глаза. Ей отчаянно захотелось прижаться к его груди. Она уже потянулась вперёд, ему навстречу…       Графиня Ротес, обернувшаяся на них в тот момент, неловко кашлянула, привлекая к себе внимание, а потом приглашающим жестом указала всем на дверь. Первой внутрь протиснулась Тереза, которая принесла для мисс Монтгомери только самые необходимые вещи, а потом замерла посреди каюты, не зная, куда деваться. Графиня отправила её в сторону одной из спален, где и планировала оставить племянницу на ночь, сама же, заглянув к отдыхавшей на крытой веранде Глэдис, предупредила ту, что у них гости.       — Располагайся, располагайся, дорогая, — проворковала через дверь мисс Черри, дремавшая после ужина на шезлонге, не найдя в себе сил выйти и поприветствовать пришедших.       Томас тихонько фыркнул себе под нос, и Стейси не сдержала улыбки, принимая от графини стакан воды с лимоном. Здесь, в этом богато украшенном люксе, казалось, просто обязанном отталкивать своей пышностью и холодной роскошью, ей наконец стало спокойно.       — Я, наверное, пойду, мисс, вам надо отдохнуть, — сказала Тереза, когда вещи были аккуратно разложены на столике её заботливой рукой.       — Куда же ты пойдёшь? А если мама… Я слышала, она грозилась тебя уволить!       — Похожу немного по палубам, — просто покачала головой та в ответ и слабо улыбнулась одними уголками губ. После всего предстоящая встреча с миссис Монтгомери её пугала до дрожи в коленях. — А потом поднимусь к мадам. Будем надеяться на лучшее, мисс.       — Спасибо тебе, Тереза! За всё спасибо.       Прежде чем позволить ей уйти, Стейси мягко коснулась её подрагиваюшей ладони. И следом, глубоко втянув в лёгкие воздух, порывисто обняла растрогавшуюся мисс Джонс за плечи. Та, очарованно вздохнув, с готовностью прижалась к мисс Монтгомери в ответ.       — А я пока схожу предупредить Милдред, что ты останешься сегодня у нас, дорогая, чтобы она не перевернула весь корабль вверх дном, когда заметит твоё отсутствие. Отговорку про твоё освобождение уж я ей сочиню, — поджав губы, задумчиво произнесла графиня и, сверкнув глазами, добавила. — Скажу ей ещё, что ты уже спишь, чтобы она не придумала врываться сюда.       Стейси согласно закивала.       — Ах да! — прежде чем выйти в коридор за Терезой, графиня резко остановилась и оглядела Томаса. — Вы, мистер Эндрюс, можете пока остаться. Я надеюсь на ваше благонравие.       Под её взглядом, таким понимающим, Стейси откровенно раскраснелась и отвернулась, прикладывая ладони к пылающим щекам. Томас отрывисто качнул головой.       — Можете не сомневаться.       Графиня добродушно улыбнулась. И, решив больше смущать, оставила их наедине. Когда её шаги затихли в глубине коридора, Стейси, взяв Томаса за руку, потянула его в сторону предоставленной ей комнаты.       — Что сегодня за день, — произнесла она негромко, закрывая за собой дверь и прислоняясь к ней лбом. Томас, замерший за её спиной, осторожно положил горячие ладони ей на плечи, чуть сжимая пальцы и наблюдая за рыжими бликами, то и дело вспыхивающими в её темных волосах из-за света ламп. — Ещё утром я была самой счастливой, а потом оказалась такой несчастной.       — А теперь? — спросил Томас шёпотом, наклоняясь к её уху.       — Теперь… — она тяжело сглотнула и развернулась в его руках, чтобы в следующую секунду спрятать лицо на его груди.       — Тебе правда надо отдохнуть, моя милая, — гладя её по голове, мягко заметил мистер Эндрюс. А потом повёл Стейси к кровати, усаживая её на пёстрое покрывало и садясь рядом сам.       — Теперь я тоже счастлива, — сказала Стейси хрипло.       От Томаса не укрылось, что она старательно сдерживала душившие её слёзы. Только вот он никак не мог понять, что послужило их причиной — накопившаяся ли усталость, обида или вообще что-то иное? Он прижал её к себе покрепче, пытаясь забрать хотя бы крохотную часть этой боли, пусть и сомневался, что это могло получиться.       — Всё хорошо. Отныне всё будет хорошо, — хмурясь, произнёс Томас, убеждая в этом и самого себя.       — Я так устала. Мне хочется домой, — всхлип против воли сорвался с её губ.       Эндрюс вздрогнул, подумав, что, должно быть, она теперь и не понимала, где у неё дом, оказавшись где-то посреди Атлантического океана между чужой Америкой и покинутой Великобританией. Между местом, куда она отчаянно не хотела, и местом, где больше её никто не ждал.       — Я хочу, чтобы ты знала, Стейси, — мягко гладя её ладони, сказал он, собравшись с мыслями и сосредоточенно глядя на неё. — Я хочу быть с тобой, защищать тебя… Я… думаю о том, чтобы после этого рейса забрать тебя с собой. Если только ты согласна…       Стейси вдруг резко отодвинулась от него. Мистер Эндрюс подумал, что сказал что-то не так, что слишком поторопился, предлагая ей это, но в следующую секунду она уже обвила руками его шею, согревая дыханием кожу над помятым воротником рубашки.       — Пожалуйста, только не оставляй меня теперь одну. Не будь как все, хорошо? Не оставляй меня, — жмурясь и цепляясь за его плечи, забормотала она, слепо целуя его куда придётся — в висок, в крыло носа, в ухо…       Когда её нежные губы неосторожно коснулись уголка его рта, Томас шумно втянул носом воздух и ещё крепче прижал Стейси к себе. Хотя, казалось бы, куда уж крепче.       — Я не оставлю, — прошептал он, зарываясь лицом в её волосы.       А потом нашёл губами её рот и с жаром поцеловал. Крупная дрожь пробежала по всему телу, а в животе что-то сладостно затянуло. Стейси запылала, почувствовала, как в один миг стало невыносимо тепло, и испугалась своей реакции.       Томас, будто без слов понимая её, отстранился раньше, чем она успела попытаться хоть как-то его остановить. И тут же пожалела о том, что больше не чувствовала прикосновений его рта.       Она невольно улыбнулась такой противоречивости, не до конца понимая саму себя. Ей казалось, что ещё немного, и сознание совсем перестанет ей подчиняться. Пальцы её против воли потянулись к собственным губам, немного пульсирующим и припухшим, будто в попытке доказать себе, что всё это действительно происходило в реальности. Томас, не отрывая взгляда, наблюдал за её лицом.       — Непривычно, да? — спросил он проникновенно, вспоминая, как ещё утром Стейси смущалась просто его коснуться.       — Да, — беззвучно произнесла она. А потом, робея и пряча глаза, схватилась за его руки, будто они были для неё центром чего-то, точкой опоры, держась за которую, она не боялась оступиться. — М-можно… Можно теперь я?       — Что?       — Я сама…       Она толком ничего ему не объяснила, лишь, будто решившись на что-то, приподняла плечи, а потом неумело ткнулась сомкнутыми губами в его рот, не дыша и ощущая, как канарейкой заметалось в груди сердце. Томас застыл от неожиданности. И прикрыл глаза, наслаждаясь лёгкими, пархающими касаниями.       — Милая моя… Девочка моя… — бормотал он то и дело между её поцелуями, едва не млея от того, каким невинным и мягким было всё это.       — Я хочу уехать с тобой, Томас. Только с тобой, — выдохнула она ему в губы, опалив жарким дыханием.       И всё отступило на второй план.       Сев поудобнее, пристроив голову на его плече, Стейси только тихонько вздохнула. И Томас обнял её.       О, сколько мыслей должно было пронестись в её сознании! Но она не могла думать ни о чём, будто кто-то распахнул широко окно, и поток свежего воздуха хлынул в комнату, наполняя её собой, взбалтывая и выветривая все тревоги.       Дыхание Томаса, глубокое и размеренное, успокаивало её. Они молчали. И в этом долгом молчании им было уютно.       Её волосы под пальцами напоминали ему гладкий шёлк, и он неспешно перебирал их, вдыхая дурманящий сиреневый аромат.       — Как же я люблю тебя, — прижался он щекой к её макушке, говоря тихо-тихо, боясь спугнуть это ощущение покоя, коснувшееся их.       Но Стейси не отозвалась. Томас чуть склонил голову, чтобы взглянуть на её лицо, и заметил, что глаза её были прикрыты, ресницы нежно трепетали, а с губ, алеющих от его поцелуев, слетало только лёгкое дыхание.       Улыбнувшись, тронутый тем, с какой доверчивостью жалась она к нему во сне, Томас медленно отстранился, не желая её разбудить. А потом, бережно придерживая одной рукой её голову, переложил Стейси на подушки.       Руки её, всё это время державшиеся за него, словно за спасательный круг, безвольно соскользнули на покрывало.       Томас укрыл её краем одеяла, жалея лишь о том, что не мог просидеть вот так, рядом с ней, всю ночь. Едва касаясь, убрав с её лица прядку волос, скользнув кончиками пальцев по мягкому завитку у уха, он, не сдержав в себе нежность, прижался губами к её лбу.       А затем порывисто вышел в гостиную, погасив свет и закрывая за собой дверь.       В кресле, устроившись у тлеющего камина, сидела вернувшаяся от Милдред графиня.       — Она уснула, — оповестил Ноэль мистер Эндрюс и, подумав, добавил. — Спасибо, что позволили остаться.       Графиня Ротес слабо улыбнулась, пригубив из бокала.       — Быть может, вина, мистер Эндрюс? Непростой выдался вечерок.       — Благодарю. Я откажусь.       Он внимательно взглянул на часы, установленные на каминной полке, и вдруг поморщился, что-то вспомнив.       — Куда-то спешите? — проследив за его взглядом, поинтересовалась, вставая, графиня.       — Работа, — Томас поджал губы. — А я давным-давно опоздал.       Понимание этого вернуло его, разморённого в объятиях Стейси, в реальность. Они всё ещё плыли на «Титанике». А он всё ещё был не просто пассажиром, а главным конструктором, первоочередная задача которого в этом плавании — поддерживать успешную работу всего судна, начиная от винтиков котельной и заканчивая… Да, заканчивая вытяжной трубой в камбузе.       — Не терпит до завтра?       — Нет. Надо сходить, вдруг меня всё-таки ждут.       И мистер Эндрюс, коротко откланявшись, решил, что и без того злоупотребил гостеприимством. А потому поспешил попрощаться.       — И всё-таки, Стейси была права, — услышал он задумчивый голос графини Ротес, собираясь было уже переступить порог.       Томас обернулся и вопросительно приподнял брови.       — Вы действительно хороший человек, господин судостроитель.       Растерявшись, Томас лишь снова кивнул и покинул чужую каюту. Прежде чем пойти к мистеру Джокину, ему следовало заглянуть к себе, чтобы забрать нужные чертежи.       Мысли его, однако, были совсем не об этом. И он, потирая морщившийся от напряжения лоб, пытался понять, что имела в виду графиня. Выходило, что они со Стейси когда-то успели его… обсудить?       Мистер Эндрюс фыркнул себе под нос и усмехнулся. Идущий мимо стюард странно на него покосился, и Томас, тряхнув головой, поспешно сменил глупо-влюблённое выражение лица на что-то более подходящее пустому коридору корабля.       Но до каюты он так и не дошёл. На том самом диване рядом с его комнатой, что ещё некоторое время назад занимали они с графиней, хмурясь и поджимая тонкие губы, сидела Милдред, раздражённо постукивающая носком туфель по линолеумным плиткам. Вот с кем встречи он сейчас точно не ждал!       — Вы приложили к этому руку, верно? — не вставая с места, даже не взглянув на него толком, спросила миссис Монтгомери, хотя её слова больше походили на утверждение.       — Прошу прощения? — непонимающе вскинул бровь Томас.       — Вы помогли её выпустить? Мою дочь.       Томас не стал отпираться. Только строго кивнул и с предельной невозмутимостью ответил, чувствуя, как поутихшее было негодование вновь заколыхалось в нём:       — По-вашему, было лучше, если бы ей стало плохо одной в запертой каюте? Или если бы её свалил голодный обморок?       — Не стройте из себя невинную добродетель! — морщась, произнесла она, кажется, всё-таки успев подумать о таком исходе.       — А я и не строю! — неожиданно резко ответил Эндрюс. В голосе его, обычно глубоком и учтивом, проскользнули грубые нотки ирландского акцента. — Ни добродетель, ни кого бы то ни было ещё. Я просто забочусь о Стейси, пока вы…       Он сильно сжал ключ от каюты в кулаке, чтобы не нагрубить, чувствуя, как резной след отпечатывается на коже.       — Что вы хотели сказать? Договаривайте, мистер Эндрюс.       — Пока вы делаете ей больно своим отношением. Вы же сами говорили, что хотите для неё только счастья. Так давайте же вести себя как взрослые люди. Я люблю Стейси. И заявляю вам это со всей серьёзностью.       — Как можно полюбить меньше чем за неделю знакомства?! Недели нет ещё, понимаете? Вы же её не знаете совсем! Вскружили голову, а потом? Она будет рыдать на моём плече. И всё из-за вас!       — Вы опять меня не слышите. Даже не пытаетесь услышать, — тяжело вздохнул он, устав на сегодня бороться. — Извините, но я сейчас я слишком занят для бесполезных препирательств.       И, не прощаясь, живо скрылся за дверью каюты.