***
Женя стояла в гостиной родительской квартиры. Всё было как раньше — тот же камин, то же кресло, те же фотографии на стенах. Словно мама с папой живы, словно ничего не случилось. Пройдя к дивану, Бурдуковская увидела Глеба, читавшего газету. Мужчина не обращал на неё ни малейшего внимания. Девушка аккуратно подошла к нему. — Ну что, милая, доигрались мы с тобой, — подняв голову, сказал Головин, — женой моей скоро станешь, уже и платьице, гляжу, надела. Посмотрев в зеркало Женя увидела, что она и правда была в подвенечном платье. Оно было похоже на мамино, точь-в-точь, но почему-то было не белым, а чёрным. Девушка, заикаясь, тревожно мотала головой. — Н-нет, не надо, — бормотала Женя, оглядываясь по сторонам. Родные стены в один миг сменились тёмной церковью, а после она увидела две зажжённые свечи: одна у неё, а вторая у Глеба. Их венчали. Сквозь сон она сжимала одеяло, ворочаясь. С губ летели крики и стоны, от которых Роман проснулся. Шустро натянув футболку, Мельников пошёл к Женьке. Когда тот начал трясти её, Евгения кричала. Открыв глаза, девушка часто дышала, оглядываясь. Потолок, люстра, диван и, что неожиданно, Роман. Поднявшись, девушка взглянула на него. — Кошмар? Воды принести? — заботливо спросил Мельников. Девушка с дрожью кивнула, а Роман ушёл в кухню. Вернувшись с кружкой воды, мужчина сел на свободный угол дивана. Сделав глоток, Женя взглянула на него. — Спасибо, Ром, — проговорив это, девушка поправилась, — те… Вам, Роман Алексеевич. Обоих эти слова задели. Как им называть друг друга? Кем они сейчас друг другу являются? Раньше они с лёгкостью называли друг друга по имени, не смотря ни на что, а сейчас было как-то не так… как-то чужеродно. Хотя, они уже давно стали чужими друг другу. — Всё хорошо? — спросил он. Бурдуковская кивнула. Именно сегодня она впервые после гибели родителей спокойно заснула и Роме не приходилось каждый час поглядывать в гостиную, дабы узнать, спит Женя или нет. Он делал это каждый день, но Бурдуковская этого не замечала. — Тебе… Вам часто снятся кошмары? — неожиданно спросила русоволосая. Мужчина отвёл от неё взгляд. В серые зимние будни ему почти нечего и не снилось. Первый год после их расставания ему снилась только Женя, что не нравилось Жанне, жившей у него до официального развода. Развелись они в сентябре того же года, когда ЗАГС направил их в суд, ведь женщина раз за разом не приходила в назначенное время. — Нет, — сказал Рома, — уже почти пять лет. Женя промолчала, отпивая воды. Ей самой тоже не часто снились кошмары, а чаще всего снился сам Рома, но девушка всеми способами пыталась прекратить это, что оканчивалось тем, что снов с ним стало больше. — Спокойной ночи, — тихо сказала Женя, отчего он улыбнулся. — Спокойной ночи, Женя, — сказал мужчина уходя к себе. Зайдя в спальню, Роман оставил дверь приоткрытой, дабы услышать, если девушка позовёт его снова.***
Как это не странно, Женя так и не заснула. Уже в пять утра она вовсю была на ногах, но не знала, что делать. Сидя на кухне, Бурдуковская думала о том, что случилось ночью. К чему снятся те кошмары? Почему? Рома вошёл в кухню, принявшись заваривать кофе. Женю это никак не удивило, отчего та слегка усмехнулась. Мельников так задумался, что не придал этому значения. Сегодня он планировал дописать свою статью, чем и были заняты его мысли. Доставая из холодильника сыр, колбасу и хлеб, он заметил на себе пристальный взгляд Жени. — Будешь? — Рома посмотрел на неё. — Нет, — помотала головой девушка, а после сомнительно спросила, — можно я с тобо… с вами посижу? — Давай обратно на «ты»? Некомфортно как-то в одной квартире жить и «выкать» друг другу. И в правду, обоим эти дни было некомфортно, ведь она никак не обращалась к нему — «ты» да «ты» и всё. Они и в институте иногда называли друг друга по имени, будучи на парах, случайно. До боли родные «Женя» и «Рома» вылетали по привычке, отчего девушке было некомфортно и стыдно. — И по имени, — сразу сказала та, — легче будет, наверное… Рома улыбнулся, делая глоток. До этого их разговором были лишь «дежурные» фразы, а сегодня они как-то… разговорились. Женя же чувствовала, как на душе стало чуть теплее. Позавтракать Женя так и не решилась, но чуть позже спросила, можно ли ей чаю. Сидя за работой, Мельников поглядывал на Женю, которая смотрела в окно. В один момент послышалась мелодия, которая была у Жени на звонке. Роман сразу вспомнил, что это мелодия одна из Жениных любимых. — Вивальди, — уловив мелодию, Рома дополнил, — «Времена года», концерт четыре «Зима», композиция «У камина». Услышав это, Бурдуковская удивилась, приняв звонок Лики. Как он это запомнил? То, что говорила Емельянова, Женя не слушала, а удивлялась словам Романа. Договорившись встретиться в торговом центре, девушки окончили разговор. Лика и Кристина очень хотели развеять подругу, о чём знал Рома, которому Молчанова разрывала сообщениями телефон, если Женька не брала трубку и не перезванивала. Впрочем, подруги звонили Жене каждые два дня, но та сильно не разговаривала ни с кем. Разговоры были короткими, ведь обоих отвлекали то Никита и Лёха, то дети. Пройдя к Роме на кухню, девушка тихо проговорила: — Я с Ликой и Кристиной пойду… ну, не теряй или… — задумчиво сказала девушка, сама не понимая, зачем ему эта информация, — можно я потом вернусь? Его эти «можно я…» от студентов доводили до нервного срыва, но это была Женя. Будь перед ним кто-то из молодых студенток, просящих в очередной раз выполнить задание потом, он бы наорал на них за откладывание, а тут лишь вздохнул: — Жень, всё хорошо, возвращайся вечером.***
Идя по торговому центру, девушки обсуждали всё на свете: от воспитания малышни, оставленной у Шульцев, до ужинов, приготовленных на этой неделе. Окончив универ, у девушек круто поменялись темы бесед — если раньше девчонки обсуждали превращения Лики, тусовки и то, как получить зачёт, то сейчас они обсуждали беременность Кристины, самочувствие заболевшего ветрянкой сына Лео и деканши и то, что Лике не нравится пение Никиты в душе. Бытовуха. Жене так были чужды эти темы, что иногда она не понимала, почему им это не нравится, нет, конечно, это не касалось тем самочувствия родных, но она не понимала, что плохого в разбросанных носках Лёхи, которые он складывает без напоминания, в пении Емельянова, если у него хороший голос. — А что в бытовой жизни плохого? — спросила Женя, смотря на подруг. Не ожидая этого вопроса, Лика ответила, — много чего, как ты это не понимаешь? Начав приводить множество бытовых минусов, Молчанова и Емельянова жаловались на своих мужчин, а Женя стойко слушала их. Как семейная жизнь может быть плохой? Носки можно сложить, зубную пасту закрыть можно за пять секунд, стол вытереть тоже несложно, на что они злятся? — Вот выйдешь замуж и поймёшь! — в один миг сказала Лика. Эти слова вскрыли ещё не зажившие раны. Отношений ей сейчас ни с кем не хотелось, отчего девушка резко всхлипнула. Посмотрев на подруг, Женя ушла, не попрощавшись.***
— Да? — услышать на другом конце Киселёву для Романа было неожиданностью, — нет, не приходила. Рассказав, что Бурдуковская ушла не известно, куда ещё три часа назад, Молчанова обеспокоенно спросила, куда могла или собиралась ли идти Женя. Ответив, что Женька ничего не рассказывает ему, Рома принялся думать, что делать, если Евгения потеряется. Завершив разговор с Кристиной, Мельников накинул куртку и пошёл на улицу. Выйдя в тапочках в подъезд, Ромка оглядывал улицу — бегало пару школьников, не идущих домой даже под вечер. Решив пройти к скверу, по которому Женя как-то шла с работы, он увидел, что его потеряшка сидела на детской площадке, на лавочке — почти в десяти шагах от подъезда. Дойдя до неё, мужчина убрал снег со скамейки и сел рядом. — Чего домой не идёшь? — решил начать разговор он. — У меня нет дома, — без эмоций сказала Женя. «Значит, что-то случилось», — подумал Роман, смотря на девушку, — у тебя очки запотели, идём греться. Женя взглянула на него, но ничего не увидела — очки и в правду запотели. Встав со скамьи, мужчина и Женя направились в квартиру. Шли они по лестнице, но молчали, не решаясь сказать друг другу что-либо. Женя думала о всех трудностях Лики и Крис, понимая, что ни капли не знает, какого это — быть женой и домохозяйкой. Войдя в квартиру, Бурдуковская посмотрела на мужчину, а затем решила раздеваться. Раздевшись, Мельников пошёл в кухню. Пальцы Романа ловко щёлкнули по чайнику, а тот включился. Невзначай глянув в Ромину комнату, Женя увидела, что спальня с тех пор, как она тут была всего один раз, никак не изменилась. Воспитание и ум не дали ей пройти дальше, но девушка заметила, что на верхней полке компьютерного стола было уже не фотография с Жанной, а совсем другое. К сожалению, девушка не увидела, кто там был. Роман подошёл к ней, но не дал ей повода об этом догадаться. Обернувшись, Женя почувствовала себя неловко и ей стало стыдно. Рома это увидел, но не стал ждать объяснений. — Всё хорошо, — мягким голосом сказал он, вызвав у неё лёгкую улыбку, которая тут же исчезла. Переведя взор на кресло, Мельников вспомнил о носках, постиранных ещё неделю назад. Руки так и не дошли разложить их. Собрав их, Рома принялся скручивать их. Вспомнив о разговоре с Ликой, Бурдуковская села рядом. — Можно помогу? — неожиданно спросила та, — я просто не знаю, что в этом сложного. Рома этих слов не ждал, но быстрыми движениями положил кучку между ними, кратко улыбнувшись. — Я тоже не знаю, чего у меня руки не доходят до этого, — сказал мужчина, беря вторую пару. Глядя на него, Женя взяла пару носков. Просто так. Это не было каким-либо одолжением и прислугой для него она себя не считала. Конечно, Женя завернула всего три пары — всё остальное скрутил Рома. Девушка думала, почему Лика ворчит на мужа, если с носками пять минут дел. — Чего сложного, если это считается заботой? — спросила Женя, смотря на Романа. — Быт затягивает, Жень, затягивает, — положив носки в комод, сказал Мельников. — Как же всё у семейных пар сложно, — наклонила голову Женя. Рома кивнул, видимо, вспомнил годы женатой жизни. Впрочем, ссоры у них с Жанной были, но быт как-то не затягивал — там своя ситуация. Недолго думая, Рома спросил: — Чаю? Глядя на него, Женя поняла, как что-то внутри потеплело, отчего на миг захотелось ему улыбнуться, но она не решилась. — Давай…