Единственный выход - развод!

Перемены даются тяжело, особенно, когда ты взрослый. Ты уже привык к определенному быту, распорядку, каждая вещь лежит на своём месте: вот туалетный столик со всеми принадлежностями для макияжа и парой-тройкой любимых флаконов духов. На кухне тоже все организовано как надо, с каждым стаканом и кастрюлей под рукой. Зачастую даже не нужно думать куда двигать рукой, чтобы достать необходимое, все получается уже по привычке, абсолютно естественно. И Очако очень тяжело давались эти перемены. Спустя две недели после официального развода женщина-герой перебралась в новую квартиру: такую же маленькую, но уже более уютную и в европейском стиле, с диваном и полноценной кроватью. Да, теперь она жила далековато от работы, друзей и привычного быта, но в то же время эти неудобства ее радовали. Этот час езды до Агентства давал ей возможность подумать, побыть с собой, почувствовать себя частью толпы. Это было необходимо, потому что шатенка почувствовала себя оторванной от своего прошлого, от друзей и близких. В последнюю встречу с девчонками А-класса Урарака ощутила на себе сочувственные взгляды: Киришима точно растрепал все происходившее во время бракоразводного процесса Мине, а та в свою очередь уже передала всем остальным. И от этой жалости женщине было тошно. Она хотела схватить кого-нибудь за плечи и заорать, чтобы прекратили это делать. Но вместо этого герой лишь пораньше ушла, чтобы прекратить чувствовать себя так неуютно. То же самое было и на работе. Жена Ииды — Кэми, после рождения ребенка стала секретарем в Агентстве. Чуть глуповатая, болтливая блондинка с огромным удовольствием делилась всеми свежими сплетнями. И Очако была в этом месяце сенсацией. Некоторые коллеги даже не понижали голос, когда обсуждали ее и Деку. — Да завалитесь! — в какой-то момент не выдержал сонный сиплый Бакуго. В тот день он был особенно раздражен, так как до этого у него было несколько сдвоенных ночных смен, — вы тут лясы точить будете или все же пойдете работать, опездолы? Очако слабо улыбнулась в ответ на горящий взгляд блондина, направленный на нее, и кивнула в знак благодарности. Мужчина лишь отмахнулся и продолжил гневную тираду: — Заебали уже! Урарака-то, Мидория-се, а в работе — халтура на халтуре! Шиндо, твою мать, какого хера ты упустил того злодея? — Но я… — брюнет напрягся. — Пошел нахуй! — Кац! — прошипела Очако, шагнув к коллеге и осторожно схватив его за предплечье. — Нет, Шиндо, я серьезно. Ты халтуришь. А весь эфир засорил своей сраной болтовней, работай так же усердно, как болтай! — Да, шеф, — Йо опустил голову, — я могу идти? — Выметайся нахуй отсюда, завтра штрафные три часа к смене. И переберешь все документы вместе с Кэми. Кэми! — Д-да? — блондинка аж подскочила на стуле. — То, что твой муженек — мой бывший одноклассник, не дает тебе никакого блядского права вести себя как сука, поняла? — П…Поняла, — на карие глаза секретаря навернулись слезы, и она легким движением пальцев смахнула их. Кацуки был жестким руководителем, но это и было нужно разномастному отряду героев. Он мог заставить заткнуться кого угодно, привести в чувство разбушевавшуюся толпу. Его школьная несносность и грубость сквозь года превратились в инструмент, которым он ловко пользовался. Да, его не особо-то и жаловали в коллективе, но никто не мог и заикнуться о том, что он не был эффективен, поэтому он и оставался шефом Отряда Гамма, в который входили: Урарака, Шиндо, Киришима, Сецуна, Шинсо и еще несколько героев на подхвате. — Все сплетни запрещены на рабочих сменах. Хотите попиздеть — заканчивайте смены и валите балаболить в другом месте, — гаркнул Бакуго и наконец-то сел на диванчик. — Кац, не стоило… — слабо прошептала женщина, глядя на жужжащий улей героев. Никто не смел в открытую высказать свое недовольство, но все же оно бурлило в воздухе, душило напряжением. — Тц, — зло щелкнул языком блондин, — ты не представляешь как же они меня достали за прошлые смены. Еще этот дебил Деку сюда заявлялся, тебя искал… — Д…Деку? — Очако побледнела. — Не бойся, твой адрес знаю только я и Киришима, остальным ни к чему. Так что никто не выдал твой новый дом. И вот зачем только ты так далеко свалила…? Урарака отпустила руку товарища и сложила ладони на колени. — Хороший вопрос. Только об этом на работе говорить нельзя, сам же сказал, — шатенка озорно подмигнула Кацуки и ушла в душевую. Бакуго опять за нее заступался. Как и раньше. И когда она начала встречаться с Деку, когда они объявили о помолвке, он всегда ее защищал и не давал сплетням расползтись во все стороны. И с одной стороны это было приятно, радовало девушку, а вот с другой — ощущалось каким-то неоплатным долгом. И в этот раз, после развода, Уравити не могла принять эту помощь. Да, за последние годы они стали лучшими друзьями, но все же. В этот раз женщина хотела отстраниться, не принимать помощь, ведь даже в ней она видела неуместное сочувствие. И Очако закрылась. В следующие несколько недель ее приглашали погулять, в гости, да хоть куда-нибудь, но шатенка всегда находила какую-нибудь отмазку, чтобы не идти. То у нее кран прорвало, то есть неотложные дела, то просто самочувствие было не очень. Кроме работы ее нельзя было нигде встретить. Она сама перестала писать друзьям, оставшись наедине с собственными мыслями и чувствами, переживая боль, накатывающую волнами. Она все еще любила Деку. Или нет? Почему-то сейчас чувства были уже не такими однозначными. После сломанной руки, риска сокращения жизни, одна лишь мысль о бывшем муже вызывала страх. Он ей снился в кошмарах: бледное веснушчатое симпатичное лицо, обезображенное гримасой гнева и ненависти. Оно преследовало, мешало глубоко вздохнуть, заставляло на улицах озираться, даже когда она выходила просто в магазин за продуктами. Урарака сменила гардероб. Вместо милых платьев, она закутывалась в гигантские балахоны и спортивные штаны, надевала очки и волосы прятала либо под капюшоном, либо под массивной кепкой. Но даже это не убрало ощущения чужого взгляда где-то на ее затылке. С каждым днем она все меньше выходила на улицу, лишь бы отделаться от этого покалывания где-то под волосами, распространявшегося мурашками по всему телу. — Ой, Оча! — в очередной день перед входом на работу ее поймал Кацуки, — что это на тебе? — Да так, — женщина пожала плечами, — так просто удобнее. — Если бы не твоя походка, я бы тебя со спины и не узнал, — ухмыльнулся блондин и заграбастал подругу в медвежьи объятья. Сладковатый запах ударил в нос Уравити, щекоча и расслабляя, — ты чего не отвечала на звонки? — Прости, бессонница была в выходные, — пожала плечами шатенка, кое-как выворачиваясь из крепких рук бывшего одноклассника, — совсем сил не было кого-то видеть и слышать. — Понятно… — глубокая морщина залегла на лбу между светлыми бровями, — смотри мне. Если что-то будет беспокоить… — Знаю-знаю, — тяжело выдохнула Очако, — я позвоню. Правда, Кац, все хорошо. Просто… Меня не отпускает ощущение, что за мной следят. Из-за этого и со сном проблемы. Черт! И почему она не может держать язык за зубами рядом с Динамитом? Почему он вселяет в ней такое прекрасное чувство безопасности и спокойствия? Эти вопросы вихрем пронеслись в голове Урараки, уже жалевшей, что она вовремя не прикусила язык, хотя стоило бы. — А…Кажется, я понял, почему… — Бакуго первым вошел в офис и резко остановился, женщина не успела вовремя среагировать и влетела носом в спину друга. Рядом с диванами стояли Изуку и Йо. Они громко о чем-то спорили, ругались, и было ощущение, что вот-вот, и вцепятся друг другу в лицо. — Какого хера? — зло выплюнул Кацуки и прошел к мужчинам, — вы совсем ошалели? — Динамит, — Шиндо повернул голову, — он пришел к Урараке, но тут могут находиться только работники нашего отряда… — Мидория, — блондин схватил друга за плечо, — что ты тут забыл? — Я хочу увидеть свою жену, — зеленые глаза лихорадочно обыскивали помещение, но тщетно — Очако уже успела нырнуть в душевые, чтобы спрятаться, где столкнулась с Сецуной. — Тссс, — взмолилась шатенка, глядя на полуодетую в костюм коллегу, — он не должен знать, что я здесь. — Сиди тут, я выйду, — тихонько прошипела Токаге, заканчивая одеваться, — не скажу, расслабься. — Она уже не твоя жена, — жестко отчеканил Бакуго, внимательно всматриваясь в бледное лицо Изуку, — и что ты хочешь сделать, когда встретишься с ней? — Хочу все исправить, — лихорадочно пробормотал Деку, — хочу объясниться, поговорить. Отвести ее в пару мест, знаешь, как на свидание раньше… — Это ты сам придумал? — удивленно вскинул брови блондин. — Я долго говорил с Иидой. И понял свои ошибки. — Ни черта ты не понял, — прошипел Йо, — ты просто хочешь вернуть то, что «по праву» является твоим, не так ты мне сказал? — губы брюнета искривились в злой ухмылке. — Я… Я просто хочу ее увидеть, вот и все, — Мидория закусил губу и опустил голову, — большего мне не надо. Бакуго тяжело вздохнул и похлопал бывшего одноклассника по спине. — Слушай, ты на взводе. Давай не будем повторять прошлые два раза? Все вышло из-под контроля, и Очако тебя боится. Ты же не хочешь повторения ситуации с переломом? — Н…нет, — неуверенно выдохнул Мидория, — знаешь, ты, наверное, прав. Я не готов. И злюсь. Но больше злюсь на себя. — Во-от, — протянул Кацуки. — Но и на Очако я тоже злюсь, она… У меня чувство, что она меня предала. Шиндо нервно фыркнул, Бакуго пальцами схватился за переносицу, пытаясь понять что вообще происходит. Вся эта ситуация сводила блондина с ума. Да, он был рад свободе Урараки, очень рад. Он искренне считал, что Деку — плохая партия, что мягкой и нежной женщине нужен тот, кто будет ее восхвалять как богиню, кто будет рядом с ней, помогать и поддерживать. И он знал как Очако смотрела на Изуку, это был взгляд преданного щенка, безмерно влюбленного в хозяина. — Деку… — Динамит еле сдерживался, чтобы не влепить оплеуху товарищу, — иди-ка ты отсюда. Очако тебя не предавала, никогда. Ты не замечал того, как она к тебе относилась. — Вот-вот, — поддакнул Йо, — все разговоры всегда были о тебе, твоих достижениях, она советовалась какой бы сюрприз тебе сделать. — Угу, — вклинилась в разговор Кэми, — мы даже с ней по магазинам после работы ходили, она ни разу ни про кого не говорила, кроме тебя. Вряд ли она могла иметь кого-то на стороне так восхищаясь тобой. — Н…Наверное, — голос Мидории дрогнул, — да, наверное, я пойду. И тут из душевой вышла Очако, злая, как черт, упавший в раскаленный котел. В груди клокотало столько злости, что она уже не могла больше ее сдерживать. — ТЫ! — рявкнула женщина, — ты еще смеешь во мне сомневаться? — шоколадные глаза наполнились слезами, — ты смеешь говорить, что я тебя предала? Все время, что мы были вместе я боялась. Сначала боялась потерять, затем — стать ненужной. А затем я просто стала тебя бояться! Выметайся! Выметайся и не смей ко мне подходить, никогда! Даже не думай, что я дам тебе еще один шанс после такого! — А как же Каччан и Киришима? — Не смей. Вмешивать. Ребят, — отчеканила шатенка, — они — мои друзья! Мои лучшие друзья! Я о них как о мужчинах даже не думала никогда! Черт, да мы видели друг друга голыми чаще, чем нужно, мы видели друг друга израненными и побитыми, видели больными и слабыми. И если бы мы не были друзьями, нам было бы в сотни раз тяжелее! Кто тебя выхаживал после битвы с Шигараки? Тсую! Но я же не ревную, хотя знаю, что она помогала тебе мыться! — Ты так часто была с ними… — Заткнись! — рявкнула Очако, — у меня был ты! — Зато у Каччана никого! — Но ты и Каччан… И Киришима… — Киришима женат! — взвизгнула Урарака, — у него ребенок! — А мне никто не нужен, — хмыкнул Бакуго, — к тому же я не стал бы уводить женщину из отношений. Это не в моих правилах. — Ничтожество, — презрительно выплюнула Очако, — выметайся. И не смей за мной ходить тенью. Я знаю, что ты меня преследовал. Знаю, что наблюдал за мной. — Н-но… Но как? — ошарашенно выдохнул Мидория. — Словно я не знаю этот буравящий взгляд в спину, — женщина отошла назад и встала за спины Кацуки и Йо, — разговор окончен. Оставь меня в покое. Я хотела дать тебе еще один шанс даже после развода. Но ты заявился ко мне на работу, устроил сцену, даже не подумав о моей и так упавшей репутации. Эгоистичная свинья. — Я все равно не сдамся, — нахмурился Изуку, — ты еще дашь мне шанс! — Тогда я перееду к твоему нелюбимому Каччану. Или к Йо. Или еще к кому-нибудь. Или заведу отношения с десятком мужчин сразу, чтобы стать для тебя окончательно предательницей и отвратительным неликвидом. Только, чтобы ты отстал от меня! Задохнувшись от злости, Деку резко выскочил из офиса, а Очако упала на пол и разрыдалась. — Черт… — изумленно выдохнул Шиндо, — да он псих! — Еще какой, — пробормотал Бакуго, склоняясь над подругой, — принеси-ка воды и аптечку. Урарака снова задыхалась, словно легкие сжали со всей силы и она не могла сделать ни одного живительного глотка воздуха. — Эй, щекастая, — блондин позвал ее по старой кличке, — смотри на меня. Давай считать вдохи. Один… Два… Три… Цепляйся за руку, сжимай ее, вот так… Четыре… Пять… Постепенно давление с груди спало, и Очако смогла нормально вздохнуть. Йо протянул стакан воды и таблетку успокоительного. Женщина взяла их дрожащими руками. — Ну и напугала ты нас, — почесал затылок брюнет, — бывший твой, конечно, зверюга. Казался тихим, а оказался совсем буйным. — Заткнись, — прошипел Кацуки, — лучше не делаешь. Оча, как ты? — Н… Нормально, — она кое-как смогла проглотить таблетку и теперь пила воду, захлебываясь и всхлипывая. — Пожалуй, я останусь на двойную смену, — фыркнул Шиндо, — эй, Сецуна, останешься? — Куда денусь, — пожала плечами женщина, — шеф, отведите Урараку домой, она сама не доберется. — Да знаю, — пробубнил блондин, — пойдешь ко мне, Оча? — М… Мхм, — слабо кивнула Уравити. — Хорошо. Так, ребята, внимание! — мужчина выпрямился и загрохотал, — Кэми, вызывай Киришиму, будет вместо меня, Йо и Сецуна — заменяете маршрут Урараки, Сецуна — по воздуху, Йо — по земле. И позвони Ииде, пусть приходит ко мне, если не на смене, есть разговор. Всем все понятно? — Да, шеф! — в унисон ответили Кэми, Шиндо и Токаге. — Оча, — Бакуго снова присел, — цепляйся за шею, понесу тебя. — Нет, я сама… — Чшшш, не надо. Тебе бы выспаться, ты синяки под глазами видела? Урарака послушно обвила руками широкую шею друга и позволила ему взять себя на руки. Усталость навалилась на нее тяжелым одеялом, и практически за минуту в горячих объятьях Кацуки она уснула.