У тебя в голове

      Постановка короткой программы проходила, пожалуй, самым простым образом из всех возможных, несмотря даже на то, что именно она стала плодом самого первого совместного взаимодействия спортсменки и нового хореографа. Пещера неожиданно открылась Лине, благодаря чему блондинка буквально считывала все интонации в мелодии и невероятно тонко попадала в них после непродолжительной работы. Постановка действительно полыхала живостью и естественной красотой.       Произвольная же стала настоящим камнем преткновения интересов обеих сторон. В очередной раз у спортсменки не оказалось пожеланий, поэтому генератором идей вновь стал Олег. Он предложил восток, пожалуй, самую нераскрытую тему в фигурном катании. Увы, как и для многих, сероглазой эта тематика оказалась абсолютно не близка. Нет, естественно, ничего против восточных народов и их культуры она не имела. Основная проблема крылась в отсутствии хоть малейших представлений об этом; все казалось непонятным и чуждым, а музыка — ужасно надрывно-нудной. Лина не знала и не могла решить с какими эмоциями нужно это катать, она просто терялась в мелодии. Кажется, что ничего не происходит в этой музыке, что она должна отразить в некой истории. Этого просто нет. Отчего Лине ужасно тяжело.       — Ты можешь хоть немного эмоций добавить, а?! Катаешься как робот просто от прыжка до прыжка. Где твои красивые руки, что за палки вместо них мотаются? — в очередной раз орет мужчина, с силой сжимая борт, после очередного неудовлетворительного проката подопечной.       Уже вновь все разошлись, а они вдвоём до идеала оттачивают эту проклятую произвольную. Черт бы ее побрал. Кажется, белокурой это все уже не надо, а брюнет до последнего гоняет ее по катку, заметив одно неточное движение.       — Твою мать, ты слышишь динамику?! — хлопает в ладоши на каждый ритм, от которого давно отстала девушка, буквально уснув на первой половине программы.       Джебисашвили лишь кротко кивает и уезжает на второй круг повторения уже успевшей засесть в печёнках программы. Вновь она все валит, вращения выходят невероятно медлительными, дорожки шагов напоминают походку не совсем трезвого человека, а руки вообще мотаются сами по себе, иногда принимая нужные формы.       — Лин, скажи пожалуйста, ты издеваешься? С каждым разом хуже и хуже. Кому это все надо, мне или тебе? — стреляет глазами брюнет и привычно ухмыляется.       Сероглазая подъезжает впритык в борту и устремляет взгляд прямо на него и молчит с минуту.       — Да я не понимаю, что вы от меня хотите! Я не чувствую эту дурацкую музыку, — на глазах выступают слёзы, которые медленно скатываются по ее раскрасневшимся щечкам.       Девушка в спешке уходит со льда, еле нацепив чехлы на коньки. Наконец на арене стало упоительно тихо, вот только такое долгожданное спокойствие не приносило удовольствия, наоборот, заставляло Олега переосмыслить происходящее. Он перегнул. Впервые в жизни мужчина лично для себя признал промах. Естественно, говорить об этом семнадцатилетней девочке об этом не стоит, но наладить отношения хоть как-то стоит попробовать. Делал он это в своих же интересах: выслушивать от Виноградовой лекции о том, что нужно быть обходительнее и терпеливее ему не хотелось, поэтому иллюзию хоть какого-то мира с этой девчонкой создать придётся.       Нет, она его не бесила. Просто была такой же местами вредной и неуступчивой, в какой-то степени колючей. Так, их рога сталкивались друг с другом, и они не желали соглашаться с чужой позицией, даже если та казалась разумнее. Олег понимал, что при желании фигуристка может добиться стоящих наград на взрослом уровне. Свой промах с востоком ошибкой не считал, думал, что выйдет из этого нечто другое: в голове складывался образ горячей, боевой восточной принцессы, на деле же выходила пугливая с вечно страдающим лицом вовсе не принцесса. Сама хореография вопросов у брюнета не вызывала, если бы Лина делала все, как надо, и отыгрывала все своим ярким и выразительным взглядом, то смотрелось бы очень завораживающе.       Брюнет выключает свет на катке и закрывает дверь на ключ. Прямиком решает заглянуть в раздевалку, чтобы хоть немного сгладить последствия вечерней тренировки. Он вновь хочет распахнуть дверь, как в самый первый раз, потому что не слышит никаких звуков внутри, но все же останавливает себя вовремя и стучит в ту же железную холодную дверь.       — Я голая! Не входить, — резко сообщают ему с другой стороны стены.       — Ладно. Как закончишь, зайди в тренерскую на несколько минут, это недолго, — мужчина разворачивается и шаркающими шагами направляется обратно.       Этот длинный слабо освещённый коридор, увешанный разными дипломами, кубками, кажется таким же бесконечным, как и этот день. Шепс уже порядком устал. Кто же думал, что придётся так сильно возиться с этими детьми. Он сам от себя такого не ожидал: работу брюнет выполнял всегда хорошо, но в отведённые для этого часы, дополнительно никогда не оставался. Здесь же его будто подменили. Это нельзя было назвать ярким рвением к инициативности, больше все походило лишь на гиперответственность. Хотя Лине такие вечерние тренировки казались лишним поводом выпендриться и показаться супер крутым хореографом, а не любителем возиться с такой мелкотней, как они все здесь.       В этой белокурой девушке Шепс нашёл для себя что-то интересное, поэтому пытался постепенно вылепливать из угловатого подросткового тела нечего воздушное и воодушевляющее. Остальные дети были абсолютно обычными спортсменами, пока ничем не примечательными, скорее это ещё связано с их возрастом. Лина в этой группе была самой старшей, может поэтому, некоторые индивидуальные вещи уже были заметны. Частично время уже упущено года на два-три, но почему-то Олег Олегович был уверен, что и в данный момент можно реально сделать из неё нечто стоящее.       В душной тренерской царит полумрак. Включает лампу, свет от которой неприятно бьет по глазам, заставляя прищуриться. В шкафу находит остатки виски. Открывает маленькую форточку нараспашку, чтобы июльский вечерний ветерок ворвался в эту каморку. Алкоголь приятно разливается по всему телу, горчинкой оседая на языке и притупляя головную боль. От удовольствия и облегчения хореограф прикрывает глаза и откидывается на спинку кресла. Одиночество нарушает резвый стук по двери.       Лина долго ломала себя в раздевалке после приглашения на разговор. До сих пор она не разобралась в самой себе. Не понимала нужно ли это фигурное катание вообще. Может стоит послушать мать, которая продолжает талдычить об этом каждый божий день. Кажется, ещё чуть-чуть и девушка сбежит из дома куда угодно, только бы не слышать и не видеть ее. Непонятная программа вновь вернула к ощущению потерянности и страха. Так глупо и беспомощно спортсменка себя не чувствовала уже давно. Раньше каждая программа несла уловимый смысл или же была предложена ею самой. Окончательно не расплакаться ей помог хореограф, как обычно не вовремя нарушивший ее одиночество. Терять было нечего. Несмотря на всю пренебрежительность к этой персоне, Лина понимала, что он хороший постановщик с действительно свежими идеями, пусть и не всегда ей понятными.       — Можно? — заглядывает в темную комнату белокурая макушка.       — Да, проходи, — размеренно отвечает, медленно разлепляя глаза.       — О чем вы хотели поговорить? Я вас слушаю, — начинает наступать, чтобы защититься.       — Что конкретно тебе не нравится в востоке? Просто «не нравится» — не аргумент. Так что, подумай хорошенько, — ставит бокал на стол и замечает пристальный взгляд девушки, — не надо осуждающе смотреть, фактически мое рабочее время кончилось.       — Да мне вообще все равно, — надувается как ёж.       — Предлагать не буду, уж извините, — вновь ухмыляется, — и все же, в чем проблема? — возвращается к теме разговора.       — Проблем нет, все супер, — наигранно выплевывает фигуристка, уже готовая вылететь от сюда и закрыть за собой дверь.       — Ну и че ты психуешь? Я нормально тебя спросил, потому что вижу, что все идёт по заднице, — в выражениях мужчина особо не сдерживался.       — Я не пониманию настроения программы, не понимаю вообще сути и задумки. Довольны? — опять вспыхивает яростью порядком уставшая Джебисашвили.       — Ты Мулан смотрела-то?       Получает отрицательный кивок, который объясняет и всю сущность проблемы.       — А вот посмотри, и все встанет на свои места. Ты — это она, просто не догадываешься об этом. Мне не нужны кисейные барышни, здесь нужна боевая, резкая и серьезная девушка. Она знает, чего хочет и как этого будет достигать. Мулан — настоящий солдат и боец, так покажи мне ее характер. Если будут вопросы даже после просмотра — подходи, но я уверен ты найдёшь себя в ней.       Получается, промах Шепса с востоком — вовсе не ошибка, а попадание в самое яблочко. Обе программы, как он и хотел, полностью про фигуристку. Они гармонично демонстрируют нежность и пластичность вместе с резвостью и серьёзностью семнадцатилетней спортсменки.