У всякого святого есть прошлое, у всякого грешника — будущее. Оскар Уайльд
∆∆∆
Разноцветные отблески, копошащиеся на телах посетителей клуба, разгоряченных музыкой, дешёвым алкоголем и друг другом, мигали, манили, слепили, будоражили фантазию. Свет софитов то угасал до интимной полу-тьмы, то вновь становился отчаянно слепящим, находясь в своих собственных эпилептических припадках. Каждый искатель-чего-угодно, прозябающий в этом клубном вареве, был сам по себе, но скачущие цветовые блики делали этого каждого причастной каплей в море людской мешанины танцпола. Фигуры у бара, поглощенные выпивкой и вяло пытающиеся перекричать какофонию музыки, казались высеченными статуями, приклеенными к табуретам, по сравнению с неистово дергающимися фигурами на танцполе. Длинноногая брюнетка с аппетитными формами ритмично двигалась под неспешные музыкальные такты. Гектор, почти не отрываясь, следил за ней глазами, хотя, по идее, должен был ежеминутно разведывать обстановку и, не теряя ни грамма бдительности, быть начеку. Но почему бы, не выявив никакой опасности, не дать себе немного расслабиться? Звуки, льющиеся из колонок, располагали к этому. В конце концов, подобное времяпровождение, о котором были сейчас его думы, являлось делом обыкновенным для большинства посетителей подобных мест. Мужчина смотрел на очаровательную незнакомку с вожделением, перемешанным с тоской. Возможно ли с его нынешней жизнью развить какой-то вид отношений, а не довольствоваться одноразовой связью? В последнее время, заданий, в которых участвовал Гектор, становилось всё больше и он не помнил, когда в последний раз занимался сексом с женщиной. Подростковые фантазии неистовых совокуплений давно покинули мысли, но более ясным сознание от этого не стало. Неожиданно для самого себя, Гектор всё чаще стал задумываться о жене, которая нетерпеливо ждала бы его и встречала на пороге, нежно целуя и говоря «с возвращением домой»… С девушкой, маячащей перед ним, он вполне представлял лёгкое забытье, но не долгую и счастливую жизнь. Он весьма живо мог окунуться в фантазию, где она ластится к его члену, но совершенно точно не мог представить её у кухонного блока, выбирающую программу для романтичного ужина. Гектор считал, что людям стоит почаще заглядывать в себя. А что ты там найдешь: неожиданные сексуальные фантазии, виселицу или пустоту и стоит ли вытаскивать их из себя наружу — уже абсолютно другой вопрос… Мужчина часто думал о том, что волны времени уносят в небытие список любовных утех вместе со всеми, когда-то такими важными для собственного эго, подробностями. Гектор не помнил с каких пор мысли о единственной любви на всю жизнь очутились в его голове, построили палатку и уселись, устроившись в терпеливом ожидании. Девушка резче завиляла бедрами, намеренно привлекая к себе внимание. Встретилась с ним глазами и маняще улыбнулась одними уголками губ. Её призыв не был чересчур откровенным, вызывающим горячую волну похоти, а являлся лишь одобрением, призывающим теплую волну легкого желания. Но она решила перейти грань лёгкого танцевального флирта. Руки девушки отправились в путь по её телу, медленно соблазняя своего зрителя. Гектор с удовольствием приготовился узреть приятное представление, устроенное незнакомкой. Привлекательная брюнетка, нехитрыми движениями в виде поглаживания себя, показывала ему дорогу, по которой они могли отправиться вместе: от шеи, слегка задевая полную, упругую грудь, она перемещала пальцы с длинными неоновыми ногтями вниз по телу, разгоряченному танцами. Слегка сжав бедра, оставив на них чуть видные ямки от ногтей, её ладони прошествовали в сторону, пробираясь по внутренней стороне бедер прямо к… Внезапно, прервав, стучащие в висках, музыкальные такты и будоражащий танец незнакомки, в клубе раздалась серия оглушительных взрывов, ожидаемая им. Правда, ожидаемая не так скоро. Канонада звуков сотрясла клуб, разрушая, но лишь необходимую им часть. Всё шло так, как и было задумано и именно так он оправдывал действия группировки, в которой оказался и свое нахождение в ней — это необходимые разрушения. Гектор чертыхнулся и, весьма привычно, упал на пол, чтобы его не задело. Нервы являли собой чётко, без напряжения натянутый, трос. Сегодняшний он — собранный и готовый к чему угодно — всегда действовал так, как требовал план, не паникуя даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Совсем недалеко в прошлое ушло то время, когда тряслись поджилки и частенько прошибал холодный пот. Но он стал сильнее и увереннее, оставив сомнения позади, а с собой в настоящее взял веру в себя и свои силы. Вчера днём, из достоверных источников, информацией коих они уже пользовались, их группировке стало известно, что сегодня в этом клубе произойдёт встреча видных влиятельных лиц, управляющих городом из мрачной тени затхлых трущоб. Выловить их, вылезших из своих нор, было делом нелёгким. Убийство этих теневых крыс не было целью, по крайней мере, не первостепенной. Лишить их власти — таков был изначальный план. Главной целью же было достать отпечатки их пальцев, желательно вместе с конечностью. Отпечатки пальцев были пропуском в любые архивы, базы данных их мира. А эти термитные выродки, проникшие в городскую власть и отравляющие её, могли натворить слишком больших бед. Крысы живут в канализации, не показываясь на поверхности, поэтому, не будет проблемой заменить их, став их не подобием, а противоядием, очищая город от гнусных подонков и последствий их гнилого прикосновения. Гуманно ли было проворачивать такое? Гектор не особо об этом задумывался, так как цель была важнее мук совести. Да и кто в их время сильно считался с моральными и человеческими принципами? Смерть ходила по пятам за жителями их мира, а в термитнике могла наступить на пятки в любой момент. Думам предавались персонажи доштормовых книг, а им жизненно необходимо было действовать. Не то, чтобы Гектор считал их группировку сборищем белокрылых ангелочков с сияющими нимбами над головами. Но ему хотелось верить, что они больше похожи на Робин Гуда из одного доштормового произведения, найденного им на полке у родителей несколько лет назад. Гектор из прошлого ещё не начал действовать, а Гектору из настоящего оставалось лишь на вскидку прикидывать то, сколько же времени он потерял в безделии и равнодушии. Не было и нет конца тягучим размышлениям. Некоторые мысли — старая жевачка, которую жуешь по невнятной механической привычке усердно работающих челюстей, тогда как её вкус, увы, уже потерян. С другой стороны, лучше так, чем жить с пустой, будто высохший и потрескавшийся колодец, головой. В те времена, когда родители были живы, Гектор и не думал, что случится переломный момент, в котором он, после их трагической гибели, решит посвятить свою жизнь борьбе с теми, с кем ещё недавно его отец вёл дела. Можно ли сказать, что он ввязался во все это отчасти из-за мести? Отчасти — да, хотя, был ли кто виноват в произошедшей аварии до сих пор оставалось до горечи неизвестным. Да и будет ли найдена искомая правда? Копаться в дерьме, выискивая и вытаскивая на свет божий крупицы истины — неблагодарное занятие. Принесет ли оно что-то, кроме мерзких разочарований? Но если видишь перед глазами цель, пусть даже ее временами застилает пелена ярости, а иногда — грусти, которой хочется поддаться до забытья, то нельзя идти на поводу у мимолётного приступа правильности. Он будет делать то, что необходимо городу для благополучия, разберётся с делом об аварии и, наконец, сможет сказать себе, что живёт не зря в это время отчаяния и отчаявшихся. Кто-то бежал к выходу, захлебываясь истеричными криками, кто-то предпочел полежать на полу, раз выдалась такая возможность, расслабляясь в алкогольном угаре среди обломков стен, будто на мягкой перине. Взрывы, их пробирающие, вибрирующие волны и треск разрушения стихли. Смолк топот бегущих людей. Было слышно дыхание странных личностей, по-прежнему находящихся в клубе и не пожелавших спасаться. Он поморщился от витающего в воздухе белого тумана и пыльно-едкого смрада пота и страха, насильно лезущих в ноздри. Воздух был жутким: неприятным и окисленным. Хотелось забыться, выйти туда, где можно будет с лёгкостью сделать полный вдох во всю мощь лёгких. Но уходить было рано. Мужчина легко поднялся с пола, с удовлетворением отметив, что чувствовал желаемое: как с каждым их подрывом, с каждой успешной операцией, наступало ощущение очищения. Соединительная ткань мира — поганого времени — поддавалась и рвалась, чтобы дать дорогу времени надежд, которое они скрепят совместными усилиями так, что повредить его будет невозможно. Его внутренняя суть стремилась к новому лучшему будущему, пока тело находилось в переломном настоящем. Оставаясь по-прежнему собранным и спокойным, не смотря на не располагающую к этому обстановку, Гектор отряхнулся и отправился на поиски людей, рядом с которыми собирался менять этот мир к лучшему. Подойдя к двери кабинета, он нащупал в кармане свой набор отмычек, ставший для него продолжением руки. В начале казалось, что подобный навык — это плевок в душу родителей, научивших его быть джентльменом и давших всё для светлого будущего: образование, финансовую подушку, жилье… Но светлое будущее не наступит в этом темном и мрачном мире. Поэтому, пока что Гектор предпочитал для начала изучить термитные способы выживания. А к обычной жизни вернуться он всегда успеет, тем более, его там больше (или лучше сказать «пока ещё») никто не ждёт… Но отмычки не понадобились: дверь была слегка приоткрыта и мужчина, внимательно оглядев и просканировав помещение, вошёл внутрь. Кроме молодого парня, принятого в группировку пару месяцев назад, в кабинете никого не оказалось. Эваз стоял посреди комнаты один. На его черных кожаных перчатках виднелись засохшие, алые кровавые потёки. Гектор не хотел даже думать о том, какие из его самых страшных мысленных предположений могут оказаться действительностью. Он тихо спросил, чувствуя, как лишается своей хваленой выдержки и нервно сглотнув: — Эваз*, что происходит, где все? — Гектор… Что ты скажешь, если мы построим иное будущее другим способом, находясь на более действенной высоте? — Промолвил парень, снял капюшон и каскад распущенных, блестящих, угольно-черных волос рассыпался по плечам. — Теперь можешь называть меня Иво. Ткань настоящего окончательно разорвалась, драные куски правды и лжи повисли в воздухе. Прошлое замерло, истекая кровью, в ожидании рождения будущего.