Связанные вечностью

      Представляла ли раньше, как именно Амен узнает о том, что я черномаг? Вариантов было множество. Меньше всего я думала, что он изначально мог обо всем знать. Мысль проскальзывала, но она слишком страшна, чтобы долго держать в голове.       В тесной, кажется, до невозможности комнате творится безумие. Исман без сознания лежит на полу, хотя всего несколько минут назад на его месте был Ливий. Сердце сжимается, стоит вспомнить, какой опасности я подвергла его. Мне стоило думать лучше, когда мы вместе сюда отправлялись. Никогда не смогу себя простить, если положение окажется неисправимым. Но Ливий такой сильный, что я слишком уверена в том, что он выкарабкается.       Главный образ в моей голове — Амен. Ему ничего не стоило выгнать меня из Фив. Кажется, что он слишком легко отпустил меня. Собственно, я этого и желала долгое время? Но сейчас… опустошена совершенно. И нет ощущения, что все закончилось. Я не свободна.       Мы стоим практически неподвижно напротив друг друга, когда вокруг агония. Его проницательный взгляд громче всяких слов. Страшно, что до сих пор ищу спасение в его руках.       Он ненавидит таких, как я. Чего же я ожидала?       — Я уйду… обещаю, — едва слышно проговариваю, борясь с комом в горле. — Но, пожалуйста, дай мне убедиться, что с Ливием все в порядке будет…       — Он так важен для тебя? — отчего-то голос Амена хриплый, будто ему тоже тяжело сейчас что-либо произносить.       — Ему нужна моя поддержка, Ливий будет переживать, если не убедится, что со мной все хорошо.       — Как трогательно, — так неестественно ухмыляется Амен. — Что касается Исмана, я не обещаю, что он будет жить. Сейчас я его не убью, но придет время… если ничего не прояснится, то другого варианта не останется.       — Тогда позволь помочь тебе, — ненавижу этот молящий тон, делаю шаг к Амену, за чем эпистат внимательно наблюдает. — Прошу, я могу быть полезна…       — Нет, это слишком опасно, — строго отвечает он, не сводя с меня глаз.       Исфет, как же я запуталась…       — Разве тебя это волнует? — его взгляд будто темнеет после моих слов.       Амен с несвойственной ему горечью выдыхает, хватаясь за мою накидку и притягивая к себе. Каких богов я должна благодарить — не знаю, но я даже не вздрогнула.       Насколько мне не хотелось здесь находиться — еще больше я желала его прикосновений.       Разум кричит мне не поддаваться, не здесь и не сейчас, но можно ли спорить со своим глупым сердцем?       — Амен… — мои ладони вновь касаются его тела, грудь Амена будто из камня, такая же непоколебимая. — Я не хотела тебя задеть.       — Думаешь, у тебя получится? — горько ухмыляюсь в ответ его попытке показать мое место. — Что в твоей голове, Эва?       — Лучше туда не лезть… даже мне.       — Ты можешь остаться в доме Ливия, пока ему не станет легче, — уверенно произносит Амен, словно мы только это и обсуждали. — Несколько дней. Этого хватит и мне, чтобы разобраться со всеми… делами.       Мои глаза бегают по его лицу в непонимании, зачем эпистат отчитывается передо мной. Судя по тому, как он прищурился скептически, — Амен сам задумался. Может, все это лишь сон?       — Зачем? — по его приподнятой брови понимаю, что эпистат ждет продолжения. — Объясняешься передо мной?..       — Насколько я помню, мы до сих пор помолвлены и ты моя невеста, — непринужденно произносит он. — Поправь меня, если я не прав.       Невозмутимость Амена в этой ситуации поражает, а выражение моего лица слишком красноречиво. Незримый бог, правда, я сбита с толку… Сойду с ума, если не спрошу, что происходит. Эпистат и не пытается меня направить на путь истинный.       — Ты выгоняешь меня из столицы…       — Я не выгоняю, тебе здесь больше не место, когда столько врагов знают, кто ты такая.       Судорожно выдыхаю… мне не показалось, что Амен обо всем знает. Но его реакция меня все равно настораживает.       — Как ты так спокоен? — не веря, спрашиваю я.       — А могу иначе?       Короткая усмешка, перед тем как его голова опускается к моей шее. Едва сдерживаю предательскую дрожь, стоит мягким губам коснуться кожи. Амен прижимает меня к себе все сильнее… но не позволяет большего.       — Я проведу тебя, — отстраняясь, проговаривает Амен.       — Если Исман сбежит?       — С ним останутся, — коротко отвечает он. — Пойдем, пока не совершили то, о чем ты пожалеешь.       — Только я? — упрямо смотрю на него, на что Амен приподнимает бровь.       — Похоже, что меня что-либо смущает?       Проверять не буду, но, кажется, меня убедить поддаться ему не составит труда. Пусть останется неизведанным.       То, что Амен не отказался от меня, поражает до глубины души, не иначе. Мне о многом хочется спросить, но я подожду. Тем более когда знаю, какие именно ответы мне нужны.       На улице кромешная темнота, что удивляет. Неужели наше пребывание в доме Дии так долго длилось? А казалось, будто время остановилось.       Амена совсем не смущает молчание, он словно в своих мыслях путается, но все же… чувствую себя с ним в безопасности. Даже когда думала, что эпистат желает избавиться от меня. До сих пор меня терзают сомнения, и щемящее ощущение в груди сопровождается, стоит вспомнить. Дальше только догадки… но почему-то самые ужасные оказываются верными.       Вера в то, что мы сможем помочь Исману, с каждым разом становится слабее, но я попытаюсь. Смогла же достучаться до эпистата, хотя он меня же и предупредил не надеяться на хороший исход. Пока меня успокаивает то, что я буду рядом какое-то время с Ливием… По моей вине все произошло, я не могу иначе поступить. Даже если бы пришлось пойти против Амена, тут же ослушалась бы.       Дом Ливия, который уже виднеется, заставляет перевести взгляд на Амена. Он словно чувствует, сразу опуская глаза на меня. Они все еще холодные, но я знаю, как эпистат может на меня смотреть. И не надеялась, что между нами все будет как прежде. Но если он знал давно, то почему сейчас такой… чужой? А может, все же не было ему известно до сегодняшних событий? Но даже если так, это не отменяет того, что он пользовался мной… Стоит вспомнить об этом, как меня передергивает, за чем Амен проницательно наблюдает, но не комментирует.       Оказываясь на пороге, Амен открывает дверь, словно у себя дома, и пропускает меня вперед. Направляюсь, не медля, в сторону спальни Ливия, почти уверенная, что он там, но у эпистата, кажется, на меня другие планы. Он останавливает меня, удерживая за запястье. Приходится посмотреть в его глаза… но, незримый бог, лучше бы я этого не делала.       — Я ничего не сделал, чтобы ты смотрела на меня таким взглядом, — низким голосом произносит он.       — Каким это?       — Будто я тебя предал, — отвечает Амен, еще ближе меня притягивая, но я не сопротивляюсь.       — Я могу быть уверена, что завтра твой клинок не окажется в моем сердце? — замираю, когда понимаю, что эпистат не планирует отвечать, и я продолжаю, чтобы не сломаться здесь и сейчас. — Ты меня не предал, возможно и так… Но ты скрывал от меня страшные вещи, ты знал все с самого начала, и тебе было все равно, что со мной будет. По огромному везению мне удалось проникнуть в твое сердце. Конечно, я могу ошибаться… ты можешь попробовать убедить меня в этом, но я знаю… Знаю, Амен, что это не так. Твое черное сердце, твоя душа… твое тело… все это принадлежит мне! — с каждым словом я начинаю дрожать, потому что горящие глаза Амена воздействуют на меня самым пагубным образом. — И ты можешь отрицать… даже самому себе, но мы оба знаем правду.       Громко выдыхаю, наконец выговорившись, отчего мне моментально становится легче… словно не так все страшно, тяжелее подолгу держать в себе.       Амен выглядит пораженным… будто моя гневная речь оставила на нем пожизненный отпечаток. Что ж, мне кажется, я этого и добивалась. Он отпускает мою руку, но не двигается с места: мы все так же стоим друг напротив друга, все так же наши глаза не могут оторваться. Амен не пытается закрыться от меня, его эмоции можно с легкостью прочитать, и это говорит, полагаю, о доверии между нами. Хочу в это верить…       — Оставайся здесь, Эвтида, и будь осторожна, — хриплым голосом проговаривает Амен. — За вами следят, не пугайся, это мои люди.       — Спасибо, — слегка кивая, делаю шаг назад. — Я могу идти?       — Да, — спокойно отвечает, но я заглядываюсь на то, как он закусывает нижнюю губу… нервничает. — Помнишь нашу поездку в Гермополь и то, как я тебя…       — Отключил? — ухмыляюсь, договаривая за него. — Невозможно забыть.       — Аш должен был убедиться в том, что ты черномаг, уже тогда я не мог рассчитывать на свое чутье. Испытывая к тебе неоднозначные чувства, я не так эффективен, — будто ощущая себя виноватым за свою слабость, проговаривает эпистат. — Ему нужно было просто проникнуть в твое сознание, но я не смог ему позволить даже коснуться тебя. Не потому, что боялся ответа, мне кажется, я был в этом уверен с тех пор, как увидел тебя впервые. Но я посчитал это предательством по отношению к тебе, мне этого не хотелось.       Все краски сходят с моего лица, стоит осознать, что сделал Амен для меня тогда. Это может дорого обойтись нам двоим, но его слова наполняют меня необузданным огнем изнутри.       — Это твоя работа… — горько усмехаюсь я, это совершенно не то, что мне хочется сказать ему. — Твое предназначение.       — Есть то, что выше и сильнее даже этого, — он протягивает ладонь, и я добровольно вкладываю свою, вот чего эпистат ждал. — Я не пытался тебя использовать, даже если изначально об этом размышлял. Ждать клинка в сердце? Неужели ты действительно об этом думала?       — Думала… — сознаюсь я, больше никакой лжи. — Вокруг столько тайн, что мне тяжело не мыслить так низко. Не обвиняю, но многого не знала, конечно, сомнения терзают меня.       — Все хорошо, не оправдывайся, — спокойно… даже мягко произносит Амен, притягивая меня к себе. — Я не позволю никому тебя обидеть, ты это знаешь?       — Знаю, — уверенно произношу, глядя в его проницательные глаза.       — Даже себе, — заключает он. — Я люблю тебя, Эва, этого достаточно, чтобы уничтожить весь мир, если тебе что-либо будет угрожать.       Моей выдержке приходит конец, как только я слышу его слова. Они, правда, наполнены такой искренностью, что мне даже не верится в то, что это произошло. Слезы застилают глаза, и я поддаюсь этому порыву. И неважно, что он смотрит на меня. Больше в себе я не могу держать этот густой ком. Внутри буря… самый мощный ураган. Чувство того, что он – мой, словно накрывает с головой.       — Почему ты плачешь? — удерживая мой подбородок, удивленно спрашивает Амен.       — Потому что это ценно для меня, — признаюсь я, пока он большими пальцами протирает мои щеки от слез. — И я не хочу потерять то, что между мной и тобой сейчас.       Амен дает мне самый необходимый ответ: его слегка влажные губы накрывают мои. Это чувство блаженства заставляет меня тихо простонать от удовольствия. Какое безрассудство… но мне совсем неважно, где мы. Мои ладони жадно тянутся к его лицу, мне нужны прикосновения. Ощутить его присутствие на кончиках своих пальцев. Мы прижимаемся друг к другу все ближе, и в этот момент я осознаю, что готова пойти следом за ним, куда он скажет. Отказаться от всего, что эпистат может попросить. Это страшно, но я не скажу ему об этом никогда… даже если уверена, что Амен этим не воспользуется.       Нехотя мы отрываемся друг от друга. Кажется, время близится к полуночи… этот день перевернул многое.       — Пожалуйста, когда Исман придет в себя, приведи меня к нему… хочу поговорить с ним, — с мольбой в голосе прошу я.       Амен, кажется, сейчас откажет, но он слабо кивает и выпускает меня из своих объятий. Мы не прощаемся, но эпистат все же уходит…       Становится пусто и как-то очень холодно… но стоит мне вспомнить, что Ливий один в своей спальне, как я срываюсь с места и бегу к нему. Мне бы быть осторожной, не напугать его, но я хочу убедиться, что все в порядке.       Как только я прохожу в комнату, сразу замечаю ослабленное тело Ливия. Не знаю, что с ним сделал Исман, но он за это точно ответит. Это его воздействие? Или он только грубую силу применял? Не похоже… глаза моего брата были наполнены тьмой, и это безошибочно.       Подхожу ближе к кровати, осторожно усаживаясь рядом. Нельзя быть такой опрометчивой, ведь из-за меня он здесь. Аккуратно накрываю его ладонь своей, она такая горячая… кажется, ему не становится легче. Если бы Ливий был в сознании, он подсказал бы, как ему помочь… В его доме должно быть достаточно лекарств, но я понятия не имею, что с этим всем делать и как ими воспользоваться.       Разве что моих знаний хватит на приготовления отвара, которому учила меня мама в детстве. Этим я и планирую заняться. Ливий совершенно не реагирует на мои прикосновения, отчего вина еще сильнее поселяется внутри.       Чем больше я об этом думаю, тем быстрее сойду с ума.       Не теряя времени, я выхожу из комнаты и направляюсь на кухню. Надеюсь, Ливий не будет злиться за то, что я хозяйничала в его доме.       Отвар из высушенных прицветников гибискуса считается чуть ли не панацеей. Полагаю, господин Пеллийский знал и имеет их в своем доме, если только это не были сказки моей мамы.       Становится неловко спустя несколько минут безуспешного лазанья по всем углам кухни, но я не сдаюсь. Так много всего в одном месте, но неужели нет хоть одного цветка гибискуса? Даже невысушенный сейчас подойдет…       И, кажется, удача поворачивается ко мне лицом. Полагаю, не могла найти только потому, что прицветники находятся на самом видном месте. Пара ловких движений, и сомнительная субстанция оказывается перед глазами. Не вспомнить точно, но наверняка так и выглядел в детстве… Прислушиваюсь к запаху — оно! Не хочется рисковать Ливием, но всяко лучше, чем бездействовать. Или я просто не могу усидеть на месте.       Когда я возвращаюсь в спальню, держа на подносе отвар в большой кружке, замечаю, как Ливий ворочается. Неужели ему настолько плохо… Подхожу ближе и ставлю все на пол, надеясь, что смогу добудиться. Он выглядит все еще не многообещающе. Вновь сажусь рядом с ним, осторожно поправляя и приглаживая взлохмаченные волосы. Вздрагиваю, стоит мне почувствовать гематому… и немаленькую. Бедный мой Ливий. Полагаю, это от удара об пол.       Глухие мычания Ливия привлекают мое внимание, и я с надеждой наблюдаю за ним в ожидании, что сейчас он очнется. Морщится, дергает головой и все еще не спешит ко мне вернуться.       В моменте я обещаю себе, что никогда не подвергну больше Ливия опасности, но станет ли он меня спрашивать? В этом мы с ним сильно похожи.       — Ливий… — тихо произношу, когда вижу, как он с трудом приоткрывает глаза. — Как ты?       — Я у себя дома? — хриплым недоуменным голосом произносит Ливий.       — Не в царстве Анубиса же такие условия, — глупо шучу я, но его улыбка стоит того. — Я так виновата перед тобой…       — Молчи, — шипит Ливий, пытаясь приподняться. — Это я не смог защитить тебя вообще-то.       — Но оказался в том злосчастном доме из-за меня, — проговариваю я, принимаясь помогать ему.       — Давай не будем меряться, кто больше, ладно?       — Ладно, — соглашаюсь с ним, возвращаясь на свое место. — Я просто переживала за тебя… Как ты себя чувствуешь?       — Лучше.       Скептически смотрю, понимая, как нагло врет мне Ливий. На его лице написана боль, пусть он так тщательно пытается это скрыть. Его читать мне всегда было гораздо проще. Вижу, что ему даже сидеть сложно. Предложить ему обратно лечь? Ливий засмеет, но все же я беспокоюсь. И, кажется, он догадывается, но, как я и думала, не спешит менять своего положения.       — Расскажи, что произошло, — глубоко выдыхая, просит Ливий. — И не смотри так жалобно.       — Может, тогда начнешь думать о себе больше.       По его ответному взгляду понимаю, что я недостаточно убедительная для него. Слишком упрям, но я не устану пытаться. Чтобы его отвлечь, я принимаюсь за подробный рассказ и даю ему приготовленный отвар. Ливий морщится, слыша, что творил Исман… когда-то они были близки и хорошо общались, у них было много общего, а сейчас?.. Либо это все-таки из-за отвара. Оба варианта подходят.       Когда дело доходит до Амена, я уже не так красноречива, но и Ливий не допытывает. И самое сложное – сказать ему, что вскоре я покину Фивы. Мы оба, казалось раньше, были к этому готовы, обсуждали не раз, но сейчас, когда это действительно со мной происходит и меня поджидает, становится тяжело на душе. Прощаться с Ливием будет невыносимо, я это понимаю.       В конце концов он устает сидеть и даже не против, чтобы я помогла ему лечь обратно. Это говорит о многом, но я не хочу настраиваться на плохое. Ливий обязательно поправится.       — Спасибо, – негромко произносит он, когда я поправляю одеяло по бокам от него, — за то, что рядом.       — Пока тебе не станет легче, я буду с тобой.       — Еще непоздно поехать вместе в Грецию, – едва ухмыляется Ливий, прикрывая глаза. — Но ты любишь его, да?       Почти неразборчиво, но я все же понимаю его вопрос. Ливий и без моих признаний догадался. Не то чтобы я от него скрывала, но я лишь недавно сказала эпистату, на большее не готова, даже если это лучший друг.       — А смогла бы его забыть, если бы оказалась далеко от эпистата? – продолжает бредить Ливий.       Не понимаю, к чему он спрашивает все это, но списываю на плохое самочувствие. Ему нужно поспать, а мне сейчас не реагировать.       Но смогла бы? Полагаю, Амен занял бы вечное место в моей памяти. Где бы я ни оказалась, не смогу его отпустить. Выкинуть из головы просто невозможно, мы оба это понимаем.              Как только Ливий засыпает, я забираю поднос и оставляю его одного. Сна ни в одном глазу, поэтому я слоняюсь по комнатам, находя себе занятие в виде уборки, хотя не скажу, что в доме Ливия она так необходима. Но все же мне не хочется оставаться наедине со своими мыслями. Подозрения, страхи, сомнения – все путается в голове, только пугая и сбивая меня с верного пути.       А какой верный? Полагаю, узнать не так просто. Довериться судьбе… но я не могу пустить на самотек. Все еще надеюсь, что помогу Исману. Если есть причина, почему он на стороне черномагов, которые хотят устроить переворот, то это поможет хотя бы понять моего брата, решить, что с этим делать. Либо он действительно потерял рассудок.       Проклятье, снова я погрязла в этих мыслях.       Решение одно – попытаться уснуть… хотя, кажется, еще немного – и будет рассветать. Есть предчувствие, что Амен вскоре появится на пороге… трепет внутри не унимается.       Нахожу плед и устраиваюсь на диване в гостиной. Здесь в любом случае услышу, если Ливию нужна будет помощь или если кто-нибудь решит наведаться. Стоит мне растянуться, чувство усталости становится таким острым, что, думаю, усну, как только голова коснется подушки.       Но нет…       Это дается с трудом, но вскоре я теряю связь с реальностью. Мне не снятся сны давно, но я ощущаю собственное неподдельное беспокойство, оно и не позволяет крепко уснуть. Но я быстро смиряюсь с не многообещающим положением и довольствуюсь малым.       Проходит некоторое время, прежде чем я ощущаю присутствие: кто-то смотрит на меня. Это не вызывает страха, значит… Амен.       И стоит мне открыть глаза, я в этом убеждаюсь. На мгновение мне кажется, что он удивлен тем, что я не испугалась, но запах граната и мирта узнаю за версту наверняка.       — Как ты так незаметно прошел? – его ухмылка говорит о том, что это не стало для него трудностью. — Я рада, что ты здесь.       Амен не отвечает, лишь аккуратно опускается ко мне, оставляя короткий поцелуй на щеке. Эта нежность заставляет улыбаться, и невозможно ее контролировать, что эпистат сразу же замечает.       — Исман пришел в себя, – равнодушно проговаривает Амен, но его взгляд на мне слишком внимательный.       Эпистат действительно сдержал свое слово, хотя Амен и не давал мне никаких обещаний, и я могла больше никогда не увидеть своего брата. Значит, есть и возможность с ним поговорить… Надеюсь на это.       — Мы можем отправиться к нему сейчас? – Амен нехотя кивает, и я еще больше набираюсь энтузиазма, сев на диван рядом с ним. — Где он?       — В одной из темниц.       — Исфет… – отчаянно произношу я.       — Я не мог его обеспечить лучшей хижиной в Фивах, – саркастический ответ Амена заставляет меня закатить глаза. — Это неуважение, Неферут.       Амен притягивает к своим губам, слегка кусая нижнюю, отчего мое желание вспыхивает с еще большей силой. Эпистат словно чувствует, но даже его прикосновения не переходят границ… просто дразнит.       Теряюсь в нем, будто ничего более важного нет.       — Перед тем, как ты поговоришь со своим братом, я могу кое о чем тебя попросить?       Ах, вот для чего он меня отвлекал. Амен надеялся сбить мою бдительность. Никогда нельзя забыть, с кем рядом нахожусь, пусть даже в этот момент он ласкает мое тело.       — Эпистат разве кого-то просит? – принимаю правила его игры, не подавая вида. — Он требует, а другие исполняют приказы.       — Но тебя прошу, – Амен больше не касается меня своими губами, лишь руки и внимательный взгляд, что не меньше, переворачивают все внутри.       — Попроси.       У меня перехватывает дыхание от этого чувства хоть и малюсенькой, но власти над эпистатом.       — Тебе нужно сказать своим родителям, что Исман уехал из столицы, – его слова заставляют меня прищуриться в подозрениях, — надолго. Главное, чтобы у них не возникло лишних вопросов.       — Но зачем?       — Ничто не должно помешать обряду.       Голос Амена звучит слишком обыденно для того, кто так переживает за нашу свадьбу. Не иначе, они что-то задумали. Сам факт, что Исман исчез из видимости, может навредить или распустить слухи, но кто за этим стоит?       Мне надоела эта недосказанность, но, чувствую, если начну расспрашивать, Амен в Исфет отправит. Но когда меня это останавливало?       — Объясни мне, – начинаю я, — чего вы добиваетесь?       Если Амен думает, что я забуду обо всех, кто может его окружать и влиять на судьбы тех, кто все это провернул, то я его огорчу.       Ашу я совершенно не доверяю, но есть кто-то выше… Фараон? Его приближенные? Не зря Амен заговорил о врагах.       Они могут не знать обо мне только из-за милости эпистата.       — Настоящего переворота, о котором с ужасом будут рассказывать не одну сотню лет.