Мы – созвездие дураков

            По наступлению ночи небо затмили густые тучи, через которые практически не проглядывались звёзды. По острым отвесам заросших скал гудел ветер, заглушая шум прибоя. Мутные облака нависли над скалами, потухший заброшенный маяк в ночной тьме напоминал силуэт черного монстра. Пик Буревестника считался опасным местом, ведь любые крики оттуда уносили сильные порывы ветра. На Сказителя, Шестого Предвестника, из засады вылетело полсотни солдат, ожидающих его во тьме в кустах. Их глаза зверски сверкали, а в руках они держали кинжалы и ружья. Это были уже не люди, а звери, и бежать от них было некуда. Солдаты решились на должностное преступление, только бы избавиться от своего ночного кошмара в виде Предвестника. Они окружили его, а после ударили со спины дубинкой. Вонзили множество клинков. В живот. В сердце. В голову. Перерезали глотку. Застрельщики не прерывали огонь. Никто не способен пережить столько ранений. Солдаты набрасывались на Сказителя, точно стервятники на свою жертву. Он отбивался от них, но постепенно его крики стихли в порывах ветра.

***

      По воле рока этой ночью Мона решила изменить своему обычному месту для гаданий: побережье под Утесом Звездолова. Ночь обещалась быть ветреной и муторной, такой, что небо можно было проглядеть лишь на окраинах Мондштадта. Звёзды вторили, что ей необходимо пойти на Пик Буревестника, поэтому вечером на закате она собрала вещи и двинулась вдоль Шепчущего леса по холмам. Шла она медленно, вслушиваясь в каждый шорох, дабы не заблудиться. Влажные листья и ночная роса намочили её одежду, а звёзды на небе едва лишь давали возможность не потерять направление. Вдали послышался шум прибоя, но, не успев добраться до присмотренного места, Мона услышала громкие многочисленные крики. Она спряталась за деревом, желая посмотреть, что же происходит впереди дороги.       Её глазам предстала ужасающая картина. Она никогда дотоле не видела солдат Фатуи в действии, а теперь их звериные лица, их громкие крики возникли столь близко к астрологу, что та отшатнулась, прикрыв рот рукой. Солдаты с яростными воплями били ногами по Сказителю, а тот лежал под их ударами, не шевелясь и не крича.       «Мерзкий Фатуи. Что ж. Это не моё дело, сам разберётся со своими подчиненными», — астролог, откинув назад хвостик, уже собралась было уходить, но ноги её не слушались, а сердце бешено забилось. Она поняла, что не сможет оставить кого-то мучительно умирать посреди безжизненного леса, даже если кто-то — это Предвестник Фатуи.       Сказитель уже давно лежал без сознания. С его лба тоненькой струйкой стекала кровь, лицо было разбито, а конечности сломаны. Но солдаты продолжали его избивать с громкими воплями, не собираясь останавливаться. Каждый старался нанести как можно больше ударов, будто бы желая отомстить за каждое слово, что сказал им Номер Шесть.       «О, Архонты! Солдаты же его убьют! А собственно, какая мне разница? Меньше Предвестников — меньше проблем… Тейват целее будет», — Мона снова попыталась уйти. Перед её глазами возникла сцена того, как Сказитель нёс её по замерзшему Хребту, чтобы спрятать от метели и мороза. Однажды он спас её, а она сейчас не могла отплатить тем же. Не могла ли? — «Нет! Надо ему помочь. Если спасу его — мы будем в расчете», — Мону терзали сомнения о правильности её действий. Лезть в драку с толпой разъяренных солдатов Снежной приравнивалось к самоубийству. Она не умела драться, но понимала, что ещё пару минут бездействий, и они добьют Предвестника, если уже не сделали этого. Нет времени, чтобы бежать в город и позвать на помощь. Да и помогут ли они Фатуи? Астролог осознавала, что от такого количества ударов любой бы человек отправился прямиком в Селестию, однако у ней теплилась надежда о том, что Сказитель может оказаться кем-то отличным от обыкновенных людей. Она судорожно оглядывалась по сторонам. В глаза бросился лагерь хиличурлов: «Нужно просто переключить внимание солдат!».       Когда драка немного утихла, а солдаты выпустили всю свою ярость на своем командире, один из солдат подошел к истекающему кровью Сказителю, на котором не было ни единого живого места, и поднёс руку к его лицу. Тот наощупь был мертвенно холодным, кровь на его лице уже запеклась, а дыхания не было слышно. Предвестник напоминал растоптанную куклу. — Он не дышит! Наконец… мы от него избавились! — Солдат замолчал, пряча клинки за свою спину и поправляя маску. Его руки были по локоть в крови. — Больше не будет этих унижений… нам больше не придется торчать в этой деревне. Послушайте меня… — Другие солдаты выпрямились перед ним, осознавая, что только что расправились с одним из верхушки власти в Снежной. Им, выходцам из Дома Очага, после такого при раскрытии оставалась только верная смерть. — Нужно натравить на него Похитителей сокровищ или хиличурлов. Слышали? Наш дорогой Предвестник героически пал в бою с ними. Мы не успели на помощь, а придя, уже увидели бездыханное тело.       Ему кивнули. Казалось, каждый из них давно уже хотел избавиться от клейма на своей жизни в виде Шестого Предвестника, так неприятно известного среди Фатуи. Пару раз они ещё унизительно пнули лежащее в грязи тело, однако из ниоткуда внезапно появился сверкающий огнем по тьме хиличурл, размахивающий горящей дубинкой, и за ним бежал весь его лагерь. Громкие крики раздались среди солдат, и они бегом кинулись прочь, оставив тело Предвестника лежать на земле. Трава вокруг него была окрашена красным. Мона практически уничтожила поселение хиличурлов, только бы они побежали за ней. Ради секундного замешательства солдат. За это мгновение пронеслось множество мыслей: «Что мне с ним делать? Они же сейчас меня заметят! Куда его? Святые Архонты!» — Времени на раздумья у Моны не было. Она подбежала к Предвестнику и попыталась его поднять, однако у неё ничего не вышло. Пугало, насколько он оказался мертвенно ледяным и избитым. Мона не смогла придумать ничего лучше, как скрыть его под куполом и телепортировать.

***

      «Барбатос милостивый! Зачем я его переместила к себе домой?» — Мона осела на скользкий пол и обняла голову. Её руки измазались кровью, а саму её трясло. Колени все были подранные, а стираное платьице испачкалось в грязи. Сказитель неподвижно лежал на кровати астролога. Моне еле удалось его туда уложить. Постельное белье уже вряд ли отстирается от крови: «А больше и некуда…» — так подумала Мона, осматривая свою маленькую комнатушку на втором этаже Мондштадского домика. Она осторожно подвинулась ближе к своей кровати, чтобы осмотреть Сказителя на его шансы выжить. Он казался совсем избитым. Раны покрывали всё тело, а грудная клетка не двигалась.       Мона видела, как у него слегка подёргивался глаз, и надеялась, что это признак жизни, а не трупного окоченения. Думать о том, что она притащила в дом труп, совсем не хотелось. Как она будет объяснять это утром страже, которая придет к ней? Она же никогда не сможет доказать, что нашла тело Предвестника посреди леса и решила его протащить в город просто из жалости. Мона понимала, что с ней сделают. Она не знала, как выглядит Мондштадская тюрьма, отчего ей стало ещё страшнее. Что скажет ей тогда её старуха-учительница?       Раненый Предвестник — всё ещё Предвестник, и нельзя предугадать, что будет, когда он очнётся. Если очнётся вообще… Мона накрыла его водным куполом, дабы хоть как-то себя обезопасить на случай, если он очнётся, и принялась искать хоть какую-то аптечку, опустошая все шкафы и полочки. Вряд ли в её доме найдётся что-то от настолько сильных ранений, но вызвать лекаря астролог боялась, да и представить себе не могла, как и чем помогут несчастному с такими ранами. Лекарей в стенах города было мало, обычно во благо здоровья граждан люди ходили молиться в собор или просить помощи у монашек. Мона представила бледное лицо Барбары от вида ужаса, постигшего дом несчастного астролога, и тут же откинула эту мысль. Или Розарии… пасть от её гнева казалось куда более опасным. Далее прибежит испуганная магистр Джинн со своими рыцарями, а через пару недель испуганное лицо Моны вместе с телом Предвестника попадёт на фотографии первых страниц Паровой птицы, до жути напугав старуху-учительницу из Фонтейна. Астролог не хотела думать об опасностях, что случатся в случае провала её попытки спасти Сказителя. Она устроила настоящий погром в собственном доме: раскрытые книги валялись на полу, прикроватный столик оказался перевёрнут, утренняя чашка кофе пролита на пол. Всё тело девушки невероятно дрожало от волнения, да и сама она боялась оборачиваться назад с мыслью о том, что Предвестник мог уже отойти на тот свет или очнуться и разломать её купол.       «Мегистус! Возьми себя в руки!» — она начала бить себя по щекам: «Необходимо обработать раны, иначе он умрёт на моей же кровати!» — её пальцы всё ещё дрожали. Перед ней лежал не человек: это была одна сплошная рана… При взгляде на него Моне становилось дурно: «Так! Мегистус! Держи себя в руках! Есть смысл обеззараживать по отдельности или можно его просто облить антисептиком?».       Вооружившись ножницами, Мона начала срезать с тела Предвестника одежду, та уже прочно прилипла к телу запекшейся кровью и отрывалась с трудом. Все его модные одёжки Инадзумского самурая оказались порваны в клочья, шляпа помята и прострелена, а значок Фатуи демонстративно раздавлен. Мона размачивала куски, разрезанной ножами и пулями, ткани магией гидро Глаза Бога, заодно промывая раны. Каждый раз её начинало мутить, но она старалась держать самообладание. Она никогда не сталкивалась ещё с подобным, и звезды не предрекали, что всё может так измениться. Маникюрными ножницами астролог аккуратно обрезала отмершие ткани и доставала пули, зашивала раны обычными иглой с нитью, которыми обычно штопала колготы, изо всех сил сдерживая рвотные позывы. Наложила повязки, пропитанные заживляющими отварами, купленными во время прошлой поездки в Ли Юэ, какими обрабатывала ссадины. Бинтов оказалось не так много, потому какие-то участки она перематывала разорванной запасной простынью.       Его тело больше не было мертвенно холодным, напротив — температура начала стремительно расти так сильно, что казалось, на Предвестнике вполне можно было пожарить яичницу. Раны казались воспаленными, а ещё он потерял много крови. Мону поглотила новая волна паники, и она накрыла Сказителя мокрым одеялом. На несколько минут ему стало лучше, но после температура вновь начала повышаться, а сам Скарамучча впервые пошевелился. В тишине сумрачной ночной комнаты он принялся ворочаться по постели, сбивая с себя бинты, и болезненно хрипеть. Мона каждые пять минут меняла одеяло на новое, хотя одеяла у неё всего было два, и проклинала момент, когда принесла Предвестника к себе домой. Что бы случилось, останься он там? Мона бы сейчас спала в теплой постели и не думала ни о чем. По крайней мере, ей сейчас так казалось. Предвестник — изначально работа небезопасная, подразумевающая то, что однажды ты можешь отправиться на тот свет. Так что в поведении этих ребят не было ничего удивительного, они ведь все неадекватные… так пыталась успокоить себя Мона, всё ещё не осознавшая ужас произошедшей ситуации. Ей казалось немыслимым то, что на территории её мирного свободного государства кучка солдат пыталась посреди леса забить намертво своего начальника. Вероятно, он очень плохо относился к подчиненным. Единственная проблема Сказителя оставалась такой же — его мерзкий характер, который Мона не переваривала, и, видимо, не только она.       Его губы пересохли, и комнату заполнил хриплый кашель, а Мона склонилась над ним, в попытке напоить и дать растертую в порошок жаропонижающую таблетку из трав. Не успела она от него отодвинуться, как глаза Сказителя внезапно распахнулись. В таком состоянии он напоминал нечто нечеловеческое, его взгляд казался стеклянным и неживым, а рука, словно была частью куклы-марионетки, которой дергали за ниточки, стремительно потянулась к шее Моны. Та не успела даже закричать, как Предвестник схватил её за шею и принялся хрипеть: «Зачем?.. Зачем ты вновь издеваешься надо мной?..»       Его хватка была слабой. Мона тут же отпрыгнула, ударившись о шкаф и повалив с него на себя все книги. На её шее остались отпечатки чужой крови. Сказитель вновь начал ворочаться и кричать: «Доктор! Ты… Жесток…». Его попытки встать оказались тщетными, а глаза нездорово блестели. Он явно не являлся человеком хотя бы потому, что до сих пор был в состоянии хотя бы говорить. Астролог накрыла его куполом, но всё равно видела и слышала, что с ним происходит. Заварила успокаивающий чай с мятой, стеклянными колокольчиками и миндалём, и села за стол рядом, чтобы вовремя вмешаться в случае чего.       «Ты… Думаешь… что изменишь меня? Чтобы… ставить на мне… эксперименты? Использовать меня? Надеть на меня ошейник?.. Заставить… слушаться тебя?.. Я не… Я не твоя собака! Я… ни за что… ни за что на свете… Мы оба знаем… знаем, что мы не совсем смертные… Этот мир… Просто жесток… Хватит! Я не твоя марионетка!» — он бился в агонии несколько часов, а после внезапно перестал кричать и затих. Мона тут же подскочила со стула и рванула к постели. Она не понимала, про что Предвестник бредил, и какое прошлое скрывалось за своим странным поведением. Одно Моне было ясно: то, о чём он сейчас кричит — это вовсе не кошмарный сон, а некая правда об организации Фатуи, которую не знает никто, кроме них самих. Скарамучча теперь казался безобидным, потому астролог решилась снять купол, поменяла одеяло, напоила Предвестника водой. Жидкость стекала по его губам, а сам он закашлялся. Мегистус несколько раз ткнула в его щеку: реакции не последовало, значит можно было спокойно сменить окровавленные повязки и вновь промыть раны.       Когда над городом забрезжил рассвет, Скарамучча пришел в себя. Лучи тусклого солнца пробивались через маленькие окошки комнатки, с которой открывался вид на большую мондштадскую улицу, усыпанную клумбами с цветами. Мона дремала на стуле, положив голову на стол, хоть и изо всех сил старалась быть начеку, но уснула так внезапно, что даже не накрыла Сказителя куполом. В комнате был не просто бардак, это настоящий погром: по полу валялись книги и грязные бинты. Пятна света из окна падали Моне на лицо, отчего было видно, насколько та утомилась и побледнела за ночь. — Глупая колдунья… — Его кашель разрезал тишину комнаты. Мона заспанно приоткрыла глаза, но тут же осознала, что происходит, и подскочила со стула, споткнувшись о книги на полу и чуть не упав. — Как забавно… — Ты не в том положении, чтобы огрызаться. — Её голос был как никогда серьёзным, но слегка хриплым. Мона села на край кровати, протянула бутылку воды Сказителю и продолжила: — Я спасла твою жизнь. Но могу вернуть туда, где взяла. — Зачем ты зря тратишь своё время? Здесь… — он всё ещё бредил, — Я не более, чем марионетка, кукла, которую можно просто сломать и выкинуть… Возможно, с того самого момента, как я был создан… это было моей судьбой… — Закрой рот! Не хочу больше ничего слышать! Не смей обесценивать мой труд! Я практически сутки с тобой провозилась! И ради чего? Чтобы услышать, что всё зря? Просто скажи «спасибо» и пей! — Мона подняла его голову и силой начала поить водой. Её руки слегка тряслись, а сама она выглядела так, будто бы самолично тащила Предвестника из леса до Мондштадта на руках. — Мне понадобилось три раза, дабы понять, что все в этом мире заботится только о себе. Три раза… — Замолчи, пожалуйста, ты и так меня достаточно утомил! Я хочу просто немного отдохнуть, но не могу, ведь ты можешь в любой момент испустить дух. — Она почти плакала. От усталости, от осознания всего произошедшего, от спектра пережитых эмоций, что сейчас охватили астролога и проявились на её лице. Пока Предвестник находился без сознания, ей нельзя было ни на секунду дать слабину, но сейчас всё произошедшее рвалось наружу. Прокричав громко пару фраз, Мона тут же замолчала. Рядом с ним нельзя быть такой. Натянув скупую улыбку, продолжила: — Как я потом объясню, откуда у меня труп Предвестника? Ха-ха. — Она встала, собралась с мыслями и серьёзным тоном продолжила: — Выгонять тебя в таком состоянии не стану. Но не буду врать: я хочу, чтобы ты поскорее покинул мой дом, но пока ты здесь — прояви хотя бы минимальное уважение. И да, ты мне должен несколько комплектов постельного. Сейчас принесу тебе салат. Надеюсь, хоть поесть самостоятельно сможешь. Раз тебе лучше, я пойду спать. Что-то понадобится — кричи. — С этими словами астролог нырнула в соседнюю комнату, а позже вернулась оттуда с тарелкой, заполненной порезанными помидорами и мятой. По краям своим тарелка слегка треснула, а помидоры казались не первой свежести. Сказитель невольно подметил эту странность и осмотрел внимательно комнату, удивившись, что помимо непроходимого бардака у Моны огромное количество раскиданных по полу и валяющихся на полках книг из разных государств, приспособлений для гаданий, астрологических карт и прочего. Сколько же внимания она уделяла звёздам на небе, тяжело было даже представить, лишь казалось, что это занятие являлось частью её существования, ради которого она была готова отказаться от многого.       Мона накрыла Сказителя куполом, при этом теперь не была уверена, что это хоть сколько-то её обезопасит, ведь он очнулся и с любопытным взглядом озирался по сторонам. Того и гляди, проснется она утром и обнаружит свой дом в руинах. Астролог решила не мучать себя лишними страхами и отправилась спать в соседнюю комнату на диван, прикрывшись полностью простыней так, что не было видно её лица. Спала она очень крепко и проснулась далеко после полудня. Мона поняла это по яркому свету и шуму людей на улицах и сразу подскочила. На шатающихся ногах она подбежала к кровати, где должен был находиться Сказитель, но кроме неё в доме никого не оказалось. Кровать была аккуратно заправлена чистым бельём, словно всё, что произошло ночью, Моне привиделось, а на пороге лежало несколько комплектов постельного, корзина с продуктами и мешочек с морой.

***

      Пять дней солдаты Фатуи устраивали пирушку в Доле Ангелов, практически не выходя из таверны, заставляя трястись в страхе всех Мондштадцев, ибо непонятно было, что такого произошло в организации Снежной, что они все в таком приподнятом настроении. Иногда лишь до местных жителей доносились отголоски рассуждений о том, кого из солдат куда переведут. Однако за эти дни винокурня «Рассвет» сделала свою месячную выручку. Солдаты поднимали на воздух пустые бочки и стулья и просили постоянно бармена сделать им стопку огненной воды на каждого, однако в Мондштадте, после случая с Мастером Дилюком, та была уже давно запрещена. Через некоторое время, когда в таверну вошел вполне себе живой Сказитель, солдаты не придали этому никакого значения, подумав, что им привиделось, как и белки с ангелами летающие по стенам. Но после того, как бармен Чарльз перестал разливать вино по бокалам, а Шестипалый Хосе — играть песни на лире, забившись в угол, они всё же обратили внимание на злого начальника. Тот склонился над ними, опуская на проход между столами, усыпанными пьяными солдатами, зловещую, длинную и худую тень. Все побледнели, будто призрака увидели, кто-то закричал, а кто-то потерял сознание — ведь самый страшный кошмар предстал перед ними. Они были уверены — Сказитель точно не мог выжить после того, что они сделали… — Лодыри! — он швырнул в них бутылку, стоящую на барной стойке, и по полу разлилось одуванчиковое вино, — Хватит пить! Работу никто не отменял! Встали и за мной! И этих… — он пнул бессознательное тело Цицинки, — свиней… заберите!       К огромному удивлению местных жителей, Чарльзу он оплатил все разрушения, которые понесла таверна, и оставил щедрые чаевые. Когда Предвестник вышел из таверны с оравой солдат, на него столпились глазеть половина города. Они выглядывали из-за забора, прятались за углами домов и перешептывались, видя, насколько зловеще мерцают фиолетовые вспышки молний в глазах Сказителя.       Отряд солдат Предвестник вывел в окрестности Логова Ужаса Бури, следя, чтобы никто не отстал по дороге. Там он остановился напротив склона горы, с которой виднелась разрушенная крыша башни Старого Мондштадта. Его подчиненные замерли, ошарашено округлив глаза. Многие из них догадались о том, что с ними сейчас будет. Предвестник зловеще улыбнулся и сложил руки за спину, он совершенно не боялся их. — Милые коллеги, спешу выразить свои соболезнования, ведь в ходе выполнения задания вы все героически погибли. В страшных муках. Об этом я позабочусь. Желаю, чтобы ваши тела поскорее наши, иначе вы сгниёте здесь, как падаль…