Эфир в барханах

      Жара. Жара в этих краях… Невыносимая. Мимо меня проходили люди. Смуглые… Мужчины в тюрбанах и женщины в чадрах. Я смотрел на них в окно. Они озирались на меня. Естественно, озирались, я был белой вороной. Почти в прямом смысле. Нет, не птицей. Просто белым, как мел… Хотя, на таком солнце, я уже неделю, будто рак. Рак… Птица... Я улыбнулся своим глупым мыслям. Я встал: ноги затекли. Ударился головой о низкий потолок. Конечно, я не видел местных выше, чем с десяток парсей. Во мне же было добрых двадцать с половиной… Рядом, спавший на коврике выпивоха, начал ругаться на здешнем диалекте Бурванского. Ничего не понял. Нет, я плохо знаю Бурванский… Да даже почти не знаю, но это был какой-то ужас. Может, потому что он пьян, я ничего не понял? Да и не важно это. Я положил руку на эфес своего ножа, с лезвием в половину ладони. Демонстративно развернулся к нему и сказал на Бурванском: на удивление для себя... без акцента...       – Камили ах нарума? – Это можно перевести как «Я вас побеспокоил?».       Это чудо тут же протрезвело. На сколько это было возможно, встало на четвереньки и попятилось назад, лепеча что-то про извинение. Уперлось в стену, встало и по этой же стене проследовало к выходу. И только когда оно встало, я понял – это была она. Странно, Бурванки никогда не злоупотребляли… Даже, наверное, не пили. А сейчас вдруг на улицах стали появляться пьяные женщины и дети, не говоря уже о повальном пьянстве мужчин. Скорруб лился рекой по улицам Т’бареша.Он заполнял каждый угол этого по истине огромного и величественного города. Заполнял так, как заполняет черная лихорадка тело бедного животного, которому не посчастливилось заболеть этой страшной и смертельной болезнью. Я опустил руку. Направился к выходу из этого не самого благоприятного места. Назвать бы его корчмой… Да вот язык не поворачивается. И зачем Кхеврас притащил меня сюда? Да ещё и оставил. С этими мыслями я откинул кусок мокрой ткани, что служил дверью, и столкнулся с Кхеврасом лицом к лицу.       – Бернинс! – воскликнул он с характерной улыбкой, присущей всем Кхамерам. – Не сидится же тебе! Я что тебе сказал: жди меня! Ну ладно. Я смог кое-что откопать у местного то…, то… Как вы их?.. – Кхамерас хорошо знал язык, говорил без акцента, но постоянно забывал слова и не просто забывал, а забывал на середине.       – Торговцы, – ответил я, нахмурено. Кхамерас говорил, что мои густые брови в таком положение его пугают.       – Ага, они самые. И нечего свои… Вот эти… так… Пойдем уже…       Он нервно развернулся и нырнул в поток людей. Я без промедления пошёл за ним в образовавшийся проход, в этой бескрайней реке из людей. Если хоть на миг задержусь, в жизни не догоню его. Как местные ходят в этих толпах? Т’бареш – прекрасный город-жемчужина пустыни, но какой же он многолюдный! Базар А’мальталь был не только самым оживлённым, но и самым большим в мире. Торговцы со всего света съезжаются сюда и продают свои товары. В этом месте можно купить всё. Торговые ряды простираются тут от главных ворот города до дворца лунного визиря Мья’бара. Отчаявшиеся люди со всего мира, в поисках необходимых им товаров, идут сюда. От этого тут собираются не только торговцы, но и мошенники с ворами всех мастей и расцветок. Про А’мальталь говорят: «Если ты смог пронести кошелёк через А’мальталь и не достать его ни разу, у тебя его украли у входа в город». Мы шли долго. Я то и дело отбивался от назойливых торгашей, что предлагали всякую ерунду: от каких-то обносков до, якобы, «редчайших ингредиентов» для зелий… Или мне не давали заскучать карманники, которых приходилось хватать за руки. А одному даже отрубить руку, после того как он попытался ударить меня заточкой из-за того, что я перехватил его руку до того, как она чуть не попала мне в карман. В очередной раз я убеждаюсь бурванскому песку; безразлично что пить: воду, лучшее вино или кровь. Наконец, мы подошли к лавкам богатых кланов. Люди в обносках стали пропадать, их стали заменять толстосумы в богатых одеяниях, а около лавок стали появляться вооружённые охранники. Лавки, отмеченные визирем, были видны сразу: около них стояли стражи города, а один раз я видел элитного ма’тара. Его тяжёлый изогнутый меч висел на поясе, поблёскивая на солнце, отбивая желание у любого, кто захотел бы ограбить эту лавку с явно очень ценными украшениями. Я остановился и спросил у Кхевраса:       – А вот чтобы заслужить такого в личное пользование, к тебе должен ходить сам визирь?       – Хах! Он не «в личное пользование», он на службе у визиря. И нет, этого мало… Я бы даже сказал, что не в этом дело. Так визирь защищает тех, кто приносит самый большой доход городу.       – Должно быть, это почётно, – сказал я, задумчиво.       – Почётно… И дорого, очень. Во время войны они платят не десятину, а честную половину от доходов своего клана.       – Как-то очень дорого за одного, пусть и элитного, охранника. Можно от этого отказаться?       – Конечно, можно. Но этого никто не делает, и дело не в том, что это не уважение к визирю, но ещё и в том, что ты получаешь милость мья. А это уменьшение налогов до мья’акоты.       – Понятно, – ответил я, не желая в очередной раз пытаться разобраться в непонятной приставке мья.       – Пойдём, мы почти пришли, – сказал Кхеврос и махнул рукой в сторону самого большого здания.       Это лавка Джакрукета. Он был одним из самых крупных поставщиков тканей на континенте. Когда мы заходили к нему в лавку, я встретился взглядом с одним из ма’таров, стоявших на входе. Его взгляд отдавал холодом лунного света, отражённого в стали. Не хотел бы я драться с таким… В голову не приходило подходящие сравнение. Как только дверь за нами закрылась, к нам подбежал низкий, даже по местным меркам, старичок.       – Армазес, урдрак имим! – Он очень учтиво залепетал на Бурванском.       – Армазес! Хаза мазис ар мья торна, – ответил Кхамерас.       Старичок низко поклонился и показал рукой в сторону одного из рядов тканей, в конце которого была дверь. Мой друг поклонился старику, и мы пошли в указанном направлении. В это время мне удалось рассмотреть, богато украшенный, торговый зал. Золотые узоры украшали стены, а на полках из дорогих сортов дерева лежали не менее дорогие ткани: бархат, шёлк, ситец. Воздух был наполнен каким-то очень приятным благовонием, что было особенно хорошо, после отвратительной вони снаружи. В комнате, на которую указал продавец, сидел человек в очень дорогих одеждах. Он сидел за достарханом, на котором стояли блюда с фруктами. Увидев нас, он молча протянул руку в пригласительном жесте.       – Армазес, достопочтимый Джакрукет! – воскликнул Кхамерас.       – Армазес, Кхамерас! Не нужно формальностей, у меня мало времени, – ответил седой мужчина, сидящий за столиком.       За его густой бородой не было видно ни его рта, ни шеи. Хотя он и был крупного телосложения, толстым его назвать было трудно. Руки его были увешены перстнями и печатками из золота.       – А Вы, я вижу, деловой человек, Джакрукет. – сказал я, присаживаясь за стол, следом за моим товарищем.       – Больше, чем Вы думаете. Я правильно понимаю, что вы уже полтора месяца безрезультатно гоняетесь за тем, кто стоит за производством Скорруба? – С этими словами Джакрат взял в руки бумаги, ранее мной не замеченные.       – Да, это так. Но ведь любая услуга не бесплатна, – ответил я, глядя в его глаза-бусинки. Человек передо мной засмеялся, будто я наивный ребёнок.       – Хах, вы правы, мой друг из холода, вы правы. Продажи этой дряни сгубили не одну душу. А сколько денег они крадут у моего клана…       – Вашего клана? Как продажа алкоголя связана с продажей тканей? – перебил я Джакрукета.       – Мои дети подсели на эту дрянь, мои люди поголовно пьют этот проклятый напиток, мои покупатели тратят деньги на эту воду из лужи… Мне продолжать? – Лицо его исказилась в гримасе ненависти.       – Я понял. Получается, Вам выгодно устранить людей, которые за этим стоят. Это всё, о чём вы просите?       – Не совсем. Мне нужно будет получить некоторую информацию о людях, которые за этим стоят. Вам это ничего не будет стоить.       – Вы хотите получить информацию о людях, что подсадили ваших детей на эту дрянь.       – Не просто так визирь позвал именно вас. Это так. Так вы согласны?       – Хорошо.       – Отлично. Всё, что удалось выяснить моим людям, так это то, что за всем этим стоит кто-то очень высокопоставленный. Также достали вот эти декларации. - Торговец протянул их мне. Я взял их и начал разглядывать символы на листах бумаги: они были написаны очень странно и не были похожи ни на один из языков, что я знал. – Как вы наверняка заметили, они зашифрованы. Лучшие криптографы из дворца визиря не смогли их расшифровать. Мы нашли их в подвале дома, где были продавцы этой мерзости. К сожалению, их не поймали, когда люди визиря ворвались туда, там никого не было. Только бутылки и вот эти декларации. Также один мой человек утверждает, что Ахматана как-то связана с теми, кто это всё затаил. На данный момент это всё, что у меня есть. Я знаю это немного, но я буду сообщать вам обо всём. Плюс, вы можете рассчитывать на любую поддержку от меня и моих людей.       – Действительно, не много… Но впервые за эти полтора месяца у нас появилась реальная зацепка. Спасибо вам. Я заберу эти бумаги?       – Конечно, мой друг с холода. У меня есть их копии, на всякий случай.       Мы вышли на улицу.       – Ну, теперь у нас есть зацепка. Даже две. За какой мы последуем в перв ую очередь? – сказал Кахмерас.       – За той, которая может прерваться в любую секунду. Ахматана. Если Джакрукета знает о ней, могут знать и те, за кем мы охотимся, – ответил я в сотый раз за день, тянувшись за фляжкой и нащупав, что она пуста, добавил: – но сначала к колодцу.