Пресс-конференция

— Они хотят, чтобы я сделал… что? — растерянно переспрашивает Эл и глядит на Ватари так умоляюще, будто надеется, что тот сейчас скажет, что пошутил. — Японская полиция просит вас провести пресс-конференцию, посвящённую расследованию дела Киры, — неумолимо повторяет Ватари. Весь его вид свидетельствует о том, что шутить этот человек не умеет. — В частности, подробнее рассказать о его аресте и обезвреживании. Господин Китамура считает, что эта информация успокоит людей. — Просит нас? — оживляется Мацуда, мигом отвлекаясь от того, чем он там занимался. Просматривал отчёты полиции по заключённым вроде… Впрочем, Лайт обоснованно подозревает, что мельтешащие на мониторе Мацуды картинки слишком громкие и пёстрые, чтобы быть информационными сводками. — Просит господина Эл, — уточняет Ватари своим вежливым голосом с неуловимо-ледяными интонациями. Восторг Мацуды слегка гаснет. — Отличная идея, — с энтузиазмом заявляет со своего места отец. — Я считаю, что полиция не должна скрывать от народа правду. Пусть мир узнает, кто стоял за террором Киры, и в очередной раз убедится, что правосудие всегда торжествует. Лайта от такой перспективы прошибает холодный пот, но прежде чем он успевает что-либо сказать, опять вскакивает неуёмный Мацуда. — Да, пусть все знают, что теперь бояться нечего! Эл на удивление долго не вмешивается. Вероятно, хочет дать высказаться всем членам команды, хотя вид у него какой-то… какой-то странный. То есть даже для Эл — странный. Он обнимает колени и сворачивается в ещё более тесный, чем обычно, клубок, а опущенные ресницы как будто дрожат. Коробка конфет вот уже пять минут стоит перед ним открытой, но содержимое её остаётся нетронутым. Айдзава думает несколько секунд, потом кивает. — Я тоже согласен с начальником. Если раньше мы держали всю информацию под замком, чтобы не вспугнуть Ёцубу, больше нам не от кого таиться. Кроме того, если мы не откроем подробности дела, вскоре непременно найдётся какой-нибудь ушлый тип, который объявит себя преемником Киры и попытается управлять людьми от его имени. А поскольку никто не будет знать, как действовал Кира, найдутся и те, кто поверит мошеннику. Моги молчит. Не то полностью разделяет мнение коллег, не то сознаёт всю абсурдность их планов, но не хочет возражать первым. Последнее предположение маловероятно. Ладно, ясно всё. — Нельзя рассказывать про тетрадь, — убеждённо говорит Лайт. — По крайней мере, нельзя открывать её существование широким массам. Большинство людей не поверит ни в каких шинигами и смертельные записи, а те, кто поверят, тут же пожелают заполучить тетрадь себе. Подумайте, это же универсальное оружие! Мы спровоцируем такую борьбу за обладание ею, что деятельность Киры покажется на этом фоне лёгкими беспорядками. Впрочем, есть ещё вариант, что нам не дадут ничего рассказать до конца, справедливо решив, что наша команда попросту свихнулась от перенапряжения. Тогда мы сможем забрать тетрадь с собой в сумасшедший дом. При последних словах отец заметно хмурится, но что Лайт может поделать, если это правда. Их родное полицейское управление с тем же господином Китамурой во главе скорее поверит, что Кира умудрился объединить террористические группировки по всему миру, чем в договор с богом смерти. Совершенно логичный вывод, в общем-то. — Это вряд ли, — поднимает внезапно голову Эл. Сейчас он выглядит уже спокойнее, но костяшки пальцев, стиснувших острые коленки, заметно побелели. — В смысле — вряд ли сможем забрать. А в остальном Лайт-кун прав. Обнародовав правду о тетради смерти, мы тем самым одновременно подорвём доверие к себе и создадим масштабный конфликт интересов. Возможно, даже спровоцируем мировую войну. — Рюдзаки, ты собираешься скрывать тетрадь вообще ото всех? — с вызовом спрашивает Айдзава. Хотя после упоминания мировой войны он и сам начинает колебаться. — Нет. Только от тех, кому эта информация ни к чему или вредна. То есть — от всего мира. Лайт тихонько выдыхает. — И ещё один факт, — с поддержкой Эл он чувствует себя увереннее, хотя сама поддержка была достаточно неожиданной. В глубине души он опасался, что детектив как раз захочет сорвать завесу тайны с действий Киры. — Чтобы хоть кто-то поверил, что мы не бредим, нам придётся продемонстрировать… возможности тетради. В повисшей тишине команда расследования явственно представляет, что это значит. Ну и реакция оказывается предсказуемой. — Ни за что, — практически в один голос выдыхают отец и Мацуда. Вид Моги и Айдзавы свидетельствует, что они того же мнения. — Недопустимо, — добавляет отец спустя ещё одну, равняющуюся возмущённому выдоху паузу. — Значит, вопрос с пресс-конференцией закрыт, — с видимым облегчением подводит Эл итог короткой дискуссии. Отец, похоже, собирается что-то возразить, потом ловит затравленный взгляд детектива и замолкает на полуслове. Они с Айдзавой недоумённо переглядываются. Ага. До команды тоже начинает потихоньку доходить необычность ситуации. Растерянный и напуганный Эл — это странно. И неправильно. — Но почему, Рюдзаки? — обиженно восклицает Мацуда, до которого всё всегда доходит с трудом. — Даже если нельзя говорить о тетради, можно рассказать о расследовании в целом. О том, как мы вышли на топ-менеджеров Ёцубы, как вычисляли, кто из них Кира, как, в конце концов, строили Кире ловушку. А если ты не хочешь выступать один, я могу составить тебе компанию. Помнишь, это же я давал интервью, от которого Кира почти обезумел! Лайт точно помнит и сомневается, что Эл мог позабыть, каких трудов стоило заставить Мацуду говорить только то, что было прописано в сценарии. И это при наличии теле-шпаргалок и возможности сделать кучу дублей. Режиссёр передачи обезумел гораздо раньше Киры. — Мацу, остынь, — прерывает коллегу Айдзава, кладя ему руку на плечо. — Спасибо, Мацуда-сан, но никакой пресс-конференции я проводить не буду, — тихо, но твёрдо произносит Эл. — Я не вижу в ней смысла, и потом… Он запинается, нервно прикусывает большой палец и снова с немой мольбой поворачивается к Ватари, который тут же перехватывает инициативу в свои руки. — И потом, у господина Эл просто нет свободного времени. Расследование дела Киры у него не единственное, хоть и стоит на первом месте. — Так дело Киры же практически завершено, — слабо протестует Мацуда, но уже по тону понятно, что он отступился. Эл вытаскивает изо рта палец, на котором наливаются отчётливой краснотой мелкие отпечатки зубов. — Значит, теперь я смогу спокойно заняться оставшимися. Когда команда расходится, тихо ворча и обсуждая целесообразность официального выступления, разумеется, без каких-либо намёков на тетрадь, Эл придвигается к Лайту. Нерешительно касается его локтя холодной — хотя в штаб-квартире царит комфортная, выверенная системой климат-контроля температура — ладонью и шепчет: — Спасибо за помощь, Лайт-кун. Ягами-сан умеет быть настойчивым. И его товарищи тоже. Но благодаря тебе мне теперь точно не нужно опасаться пресс-конференции. Вообще-то — справедливости ради — Лайт помогал сам себе. Чем больше людей будет посвящено в тайну тетради, тем опаснее для Киры. Но… нельзя же прямо так и сказать, значит, он имеет право принять незаслуженную благодарность. Тем более что это даже приятно… ну, немного. Он добродушно усмехается: — Да не за что. Мне самому не понравилась эта идея. — Зато Мацуда-сан пришёл от неё в восторг, — вздыхает Эл. — Как по-твоему, могла на него повлиять работа менеджером у Мисы-сан? Лайт только фыркает в ответ, не придумав, как потактичнее сформулировать мысль, что глупость не заразна. Иначе, взаимно возведённая в квадрат, она бы уже приблизилась по уровню могущества к тетради. — Слушай, — вместо этого спрашивает он, — Рюдзаки, а на самом деле ты просто не хочешь появляться на телевидении? Тебе важно сохранить инкогнито в глазах мира? Эл вскидывает на него бездонно-тёмные, как океан в бурю, глаза, в которых до сих пор ещё плещется та непонятная растерянность, и так же тихо отзывается: — Если честно, я терпеть не могу публичных выступлений. Я… я всегда во время них теряюсь. Это что, шутка такая? Но тогда Лайт её не понял. — Ты же начал это расследование с публичного выступления, — осторожно напоминает он. Ему неприятно и даже немного обидно, что Эл зачем-то решил отшутиться на самый обычный вопрос. — Вовсе оно не было публичным. Я сидел один у себя в комнате и обращался к Кире, а телеканал просто транслировал мою речь в онлайн режиме. А здесь мне бы пришлось выступать в студии, среди кучи народа, который постоянно задавал бы вопросы, перебивал меня, рассматривал… По худощавому телу проходит дрожь, особенно заметная под слишком просторной, застиранной до желтизны футболкой. — Мне не нравится, когда вокруг меня много людей, — по-детски жалобно признаётся Эл, не отрывая острого подбородка от колен. — А как же наша группа? Эл удивлённо косится на него из-под неровно срезанной чёлки. — Лайт-кун, наша группа маленькая и знакомая. Лайт бессознательно покачивает головой в ответ собственным мыслям. Бред какой-то. Абсурд. Величайший детектив мира не может впадать в панику от такой ерунды. А потом сквозь глубины недавно возвращённой памяти пробивается воспоминание… Это было в тот день, когда Миса, вопреки указаниям, явилась к нему в университет. Не успел он представить её своему «однокурснику Рьюге Хидеки», как набежала толпа поклонников Мисы. И — да, теперь Лайт припоминает, что Эл тогда испуганно сжался, словно пытаясь стать как можно меньше, исчезнуть с пути людей. И у него было такое же, как сегодня, потерянное выражение лица. Его толкали, теснили со всех сторон, бесцеремонно пихали локтями, чтобы подобраться поближе к Мисе, а он лишь сутулился всё сильнее, засунув руки глубоко в карманы джинсов и не отрывая взгляда от носков своих стоптанных кроссовок. Хотя хватило бы пары шагов, чтобы отойти. Тогда Лайту было не до закидонов детектива, поэтому он едва обратил на этот момент внимание, а даже если бы обратил, наверняка счёл какой-то уловкой. Но что, если Эл действительно не мог выбраться из толпы? Мысль странная, однако вовсе не такая ненормальная, как может показаться на первый взгляд, ведь это же… это же Эл. С ним возможно всё — как в хорошем, так и в плохом смысле. Внезапно Лайту безрассудно хочется вернуться в тот давний день, стиснуть холодную, как лёд, ладонь, утащить это не вписывающееся ни в какие нормы создание подальше от посторонних и… и в самом деле повести есть пирожные. Вроде бы глюкоза помогает снять стресс — способствует синтезу серотонина и всё такое… кстати, не потому ли Эл так часто нуждается в сладком? Стрессов в жизни человека, ответственного за пачку расследований мирового масштаба, наверняка навалом. А все прочие планы можно было бы временно отложить. Всё равно приход Мисы ничего хорошего не принёс, только в конечном счёте подставил и её саму, и Лайта. — Кроме того, я совсем не уверен, что дело Киры окончено. Лайт так глубоко погрузился в воспоминания, что почти забыл, о чем они говорят. Он моргает, непонимающе уставившись на Эл. — Рано объявлять о завершении расследования, — терпеливо поясняет тот, наконец успокоившись настолько, чтобы потянуться за конфетой. — Как ты помнишь, Кир было двое. Предположим, мы поймали первого, но второй до сих пор на свободе. Дело не закончено, пока мы не отыщем и его. — Да, конечно, — механически откликается Лайт. Пора, пора переходить к следующему этапу замысла. — Остался ещё владелец второй тетради. Мы обязательно его найдём. Однако шальная фантазия, в которой Эл благодарно цепляется за его руку по пути в кафе, а потом за обе щеки уплетает пирожные, так до конца и не отпускает.