Клеток, связанных внутри

      Голова болит так, словно я сношалась в уши. Постель чрезмерно мягкая. На мне, что… одеяло?       Открываю глаза и закрываю вновь, почти вскрикнув. Светло. Чертовски светло.       Что происходит? Где Джовик? Где… – Мисс Липс… – поворачиваю голову.       Вынужденно разлепляю глаза. Не узнаю лицо возле меня. – …моё имя Коннор, я напарник Офицера К.       Незнакомец не ответит на мои вопросы. Да и вопросов я пока сформулировать не могу. Передо мной оказывается какой-то свёрток. Не успеваю отреагировать. Крепкий на вид, и крайне хрупкий внутренне малец уже уходит. Ему не больше полугода. У таких ещё глаза горят надеждой на "полезность" и "значимость".       Прежде, чем я смогу открыть папку, я провалюсь в сон.       Деревья, кустарники, цветы, ягоды, фрукты, овощи, колосья. Синтезированные, естественно. Естественно. Как же смешно это слово вписывается сюда.       Всюду неспешное движение, плавная и слаженная работа отборного коллектива. Это похоже на дом, хотя ты здесь всего пару мгновений. Чувствуешь себя на своём месте, потому что тебя держат за руку. Меня держат.       Я опускаю глаза и сжимаю пальцы. Поднимаю глаза и сжимаю пальцы крепче. Джо. Ты улыбаешься. Как от моих шуток в лощине. Как от щекотки в постели. Как от моих прикосновений. Эн Джовик. Ты улыбаешься, потому что ты обрёл рай, хоть и не на земле.       Дислит. Ты грезил о нём ещё на Каскаде, а прежде на войне. Дислит ещё не существовал, ещё не был обнародован, подготовлен, использован… Его ещё не сделали таким, каков он сейчас, а ты уже мечтал о нём. Именно в таком месте, ты был бы счастлив. И ты улыбаешься, потому что счастлив.       Мы идём к росткам пшеницы ненатурального рыжего оттенка, из которой получается очень яркая мука. Хлеб из неё на вкус, как кислая сахарная вата.       Мы движемся к местным фермерам. Репликанты, как мы. Разных образцов. Здесь есть и беженцы, что осторожно подмигивают нам, разделяя наши страхи, смеясь над ними, вместе с нами.       Мы добираемся до жилого участка. Домики. Одноэтажные с большими окнами. Здесь все и живут. А в этом можем жить мы. Он как раз под твою мрачную физиономию и под мои крохотные амбиции.       Я открываю дверь. Светло. Чертовски светло. – Чёрт…       Продираю глаза, игнорируя сырость, скопившуюся в мешках под ними.       Папка на моих коленях. Билет в моей руке. Я смотрю на него беглым взглядом мысленно произнося название места прибытия. «Дислит». Больно читать. Ты хотел туда, Джо. А я брыкалась. Не хотела прислуживать на ферме. Хотела большего или ничего вообще. И всё же, куда больнее мне читать другое.       «Полли Кейс». Лишь трое знают это имя. Я. Джовик. И Уоллес.       Только из уст Джо я могла принять его. Слышать его. Даже наслаждаться. Он научил меня ненавидеть шлюший псевдоним, но я не разучилась ненавидеть кодовое название. У меня даже номера нет, как у нормальных репликантов.       Меня вообще мало, что связывает с нормальными репликантами…       При выписке я выяснила всё о человеке, доставившем меня сюда. Медбратья сговорчивы, когда узнают в тебе объект желания миллионов. Вот какова цена славы. Информация за секс. Кажется, человечество остановилось в развитии уже очень и очень давно. «Технологии? Андроиды? Это можно трахать? Конечно, мы за. Возьмите наши деньги».       Мне пришлось пересосать около трёх членов, всего-то, чтобы выяснить, как найти офицера. Это заняло не больше пары дней, и вот я в его злополучном офисе.       Пробираюсь через окно. Смотрю в его широко раскрытые глаза. Позволяю ему вбить мою спину в стену. – Что вы здесь делаете? – спрашивает он настолько уважительно, насколько может относительно своего положения в обществе и в этой ситуации. – Пришла задавать вопросы. Где Эн? Откуда у вас мои документы? Какого хрена происходит? – шиплю я неосознанно.       Само как-то получилось. Он не меняется в лице. Только во взгляде. Я вновь открываю рот, чтобы задать очередной вопрос, но офицер накрывает нижнюю часть моего лица ладонью. У него просто гигантские руки. А ведь мы почти одного роста… – Если вам что-нибудь удастся узнать – свяжитесь с нами, – отголоски из коридора. Мои брови невольно дёргаются. Голос верной псины Фрикца… – Это обязательно.       Цокот каблуков бордельной секретарши отдаляющийся от двери офиса провоцирует меня выдохнуть несколько облегчённо. – Я не обязан отчитываться. Если вы будете доставлять мне проблемы, я знаю, куда обратиться... – громко и чётко произносит К, глядя мне в глаза.       Цокот замирает. – Как угодно. – отзывается андроид в коридоре и исчезает из поля слуха.       Мне осталось лишь гадать, кому именно К адресовал реплику. Вероятно, нам обеим.       Рука офицера сползает на моё горло. Он не давит, лишь удерживает. – Убил его? – шепчу я, боясь, но он не отвечает.       Я сдерживаю слёзы, потому что не хочу плакать перед ним. Сдерживаю недостаточно сильно, и они скатываются по моим щекам. Он смотрит на них, как на нечто чужеродное. Неизвестное. Дикое. – Он сказал что-нибудь? Что-то передал? – продолжаю я, а он продолжает молчать.       Я отталкиваю офицера со всей силы, коей мало, чтобы повалить его на пол, но достаточно, чтобы побежать в коридор.       Плевать. Фрикц. Уоллес. Смерть. Какое мне дело? У жизни появился вкус, после встречи с Джовиком. Теперь его нет. И вкуса тоже. – Пакет, – произносит К, схвативший меня за руку. Он тащит меня обратно за угол и смотрит в глаза, чтобы убедиться, что я услышала его, – он оставил пакет. Вам передали его в больнице. – Но у него не могло быть этих документов. И талон… – Отбытие совсем скоро. Вам лучше уйти, если не хотите опаз…       Я ломаю талон, благодаря которому и вышла на это место.       В него вшит трекер, который тянется к второму талону. Билета было два. Я точно знаю. И второй где-то в этом кабинете. Они работают как магниты с встроенным локатором. Технология 2029 года. Китайцы придумали, чтобы не терять билеты и прочие важные бюрократические мелочи, идущие комплектом.       Мы молчим. Обломки талона летят вниз, пока мы молчим. Они приземляются на ковролин, пока мы молчим. Они ненавистны мне, пока мы молчим. – Ты держишь здесь алкоголь? – спрашиваю я.       В его взгляде что-то сверкнуло. Будто бы он узнал что-то. Будто бы он встретил нечто знакомое. Что я такого сделала, что он так отреагировал? Что бы я не сделала, он всё ещё молчит.       Почему мужчинам так легко удаётся молчать? Почему я никогда не могу заткнуться? – Значит, мы пойдём в бар.       Решаю я и снимаю парик и шубу. Кидаю их на пол. На мне остаётся бесформенная кофта Джовика. Последнее, что осталось от него. Я рада, что в тот ублюдский день решила надеть её.       Я взяла с кресла пальто офицера, зная, что он явно не возразит, по крайней мере вслух, и двинулась к лифтам. Я рассчитывала, что тут есть лифты, ведь сама забиралась по технической лестнице.       Шаги за спиной впервые за долгое время радуют, а не напрягают. Он, как минимум, захочет забрать своё пальто, а дальше я уже что-нибудь придумаю. Главное попасть в бар.       Оказавшись на улице, я смотрю на неё, словно впервые. Нельзя подавать виду. Боже, я жила тут так долго, но забыла всё за 13 месяцев? Я же дитя улиц, рождённое в неволе, почему я ступила шаг и тут же потерялась… Нужно взять себя в руки. До сюда же я добралась. Что ж, глядя на талон, как на компас, и всё же…       Да уж, видел бы меня… Нельзя думать о нём. Ни о чём нельзя думать. Не сегодня. Не хочу. Хочу выпить. Хочу напиться и забыть этот день. Хочу напиться и…       Что это? Оборачиваюсь и вижу лицо офицера. Видимо я шагала спиной в его сторону. Нужно быть внимательнее. По крайней мере к происходящему вокруг. То, что произошло, уже произошло. То, что произойдёт, где-то впереди. Сейчас я здесь. Сейчас я должна выпить. Должна. Хочу. Должна хотеть…       Давай же, офицер. Отведи меня куда-нибудь, купи выпить, хоть как-то загладь вину. Ты же виноват. Даже если сам так не думаешь. В любом случае виноват. Как минимум, потому что появился на моём пороге.