Проволока из одуванчиков // Dandelion wire

      Холод. Он проникал в каждую клетку, жаля открытые участки тела. Наверное кожа даже покрылась тонким слоем льда, потому что она чувствовала как одеревенели все конечности. Непонятная тяжесть сильно давила на неё, не позволяя двигаться. Даже не позволяя нормально дышать.        Гарри. Нужно найти Гарри. Ему нужна помощь. Но почему, Мерлин, так холодно? Глупости, разве можно замёрзнуть летом? Тем более, что лето в этом году было слишком..       Девушка резко открыла глаза и дёрнулась, испуганно оглядываясь в разные стороны, но ей сразу пришлось упасть обратно, так как голова закружилась от резкого подъёма. Гермиона чувствовала липкую кровь на предплечье, животе, на виске. Чувствовала неприятный ком в горле и тяжесть на груди. Как будто кто-то невидимый и массивный грубо давил на неё подошвой ботинок.        Она попыталась открыть глаза, на этот раз медленно, и аккуратно приподнялась. И истерический смешок так и застрял в горле, перекрывая доступ к кислороду. Могли ли у человека начаться галлюцинации на фоне стресса? Потому что, о Мерлин, она лежала на снегу. Толстый слой покрывал землю, раздражая глаза своей белизной.       Рубашка промокла насквозь, как и тёмные штаны. Гермиона не чувствовала ни рук, ни ног. Вообще она не чувствовала себя. Девушке казалось, что она в куполе, в какой-то непонятной прострации. Невыносимая боль пронзила всё тело и мозг, заставляя её задрожать ещё сильнее. Что с ней происходило? Она умерла из-за взрыва той неизвестной пирамиды? Или её выкинуло из комнаты от напряжения? Могла ли она трансгрессировать оттуда? Допустим. Допустим, что так. Она смогла аппарировать, несмотря на антиаппарационный купол, наложенный на Министерство. Но как объяснить снег в середине лета? Десятки мыслей проносились в голове и ни одна из них не была достаточно убедительной. Головная боль усиливалась, пока Грейнджер беспомощно смотрела в чистое небо.        Домой. Ей так сильно хотелось домой. Там сейчас должно быть тепло. Гарри, Рон.. Но тут не было их. Тепла не было. А она? Была ли она сама тут? Может это просто жестокая игра воображения? Сейчас ей казалось, что лёд покрывал не только кожу, но и душу, сердце, мозг. Лёд был везде: во рту, в глазах, в крови.. И наверное на веках, потому что через секунду она прикрыла их, не выдерживая слишком сильного давления.

***

      — Не знаю, я всё равно считаю, что мы не должны были её трогать, — женщина пыталась говорить шёпотом, но голос той моментами срывался, выдавая всю нервозность.       — Что по-твоему я должен был делать? Оставить её там умирать? Может самому стоило добить? — недовольно проговорил мужчина, в отличие от женщины даже не пытаясь быть тихим.       — Ну уж точно не забирать её к нам домой! Мы даже не знаем, кто она такая и что от неё ожидать! — голос женщины стал более нервозным, хотя было видно, что та пыталась держать себя в руках. — Ты видел в каком она состоянии? Как она одета?       — Вот именно, что я видел, Меда! Она ранена, а я целитель, и в отличие от тебя не могу игнорировать подобное! Она придёт в себя и вернётся туда, откуда пришла! В конце концов это моя работа..       — Тогда надо было везти её в Мунго, чтобы с ней разобрались уже там, но точно не к нам домой! Ты сам знаешь какое сейчас время, — женщина бесцеремонно перебила мужчину, уже полностью наплевав на приватность разговора.       Напряжение в комнате возрастало и Гермиона больше не могла претворяться спящей. Голова раскалывалась так, будто в неё тыкали десятками мелких иголок, но прежнего холода не было, как и ощущения давления на груди. Её кто-то нашёл и оказал помощь. Судя по голосам в комнате их было двое: женщина и мужчина. Голос Меды, так назвал её мужчина, сочился недовольством и страхом, от чего Гермионе стало неловко. Последнее, что она хотела — это приносить кому-то дискомфорт своим присутствием. Но тем не менее она была тут и лежала на мягкой, судя по ощущениям, кроватке.       Гермиона приоткрыла глаза, пытаясь разглядеть обстановку и людей в помещении. Комната была светлой и прямо напротив кровати находилось большое окно, на подоконнике которой были выставлены разные цветы. Волшебные. Значит её нашли не маглы, и Гермиона пока не знала радоваться этому факту или нет. В комнате пахло древесиной, розами и... лечебными зельями. Этот запах она могла узнать из тысячи других, потому что он въелся в кожу за время войны. Именно она была той, кто помогал целителям лечить раненных, потому что на боевые миссии её по понятным причинам не пускали. Благодаря этому она набралась опыта в этом направлении и даже раздумывала над тем, чтобы стать целителем после окончания войны. Война.. Гарри. Что с ними стало? Смогли ли они уйти? Её пожирала эта неизвестность и беспомощность в данной ситуации. На её месте должен был быть Гарри. Это он должен был спастись, не она..       — Мисс, вы очнулись! — темноволосый молодой человек подбежал к её кровати и взмахнул палочкой, после чего над её правой рукой появилась знакомая волшебная диаграмма. Орденовские целители тоже всегда использовали это заклинание для поверки стабильности состояния больного. — Так, на данный момент вы в относительном порядке. У вас было мелкое сотрясение, несколько глубоких ран на животе и предплечье, а также переохлаждение. На фоне всего этого у вас случилось магическое истощение. Вам лучше несколько дней лежать и не злоупотреблять магией. Как вас угораздило, Мисс..?       — Грейнджер, Сэр. На меня напали, а потом.. — девушка резко замолчала, не зная можно ли незнакомцу рассказывать всю историю в деталях. Она не чувствовала в нём опасности, но человек был ей незнаком, а Аластор Грюм категорически запрещал контактировать с неизвестными лицами. — А дальше я ничего не помню..       Гермиона увидела, как женщина, которая всё это время молча стояла в углу, подошла ближе и встала рядом с мужчиной. Её лицо девушке показалось до боли знакомым, но Грейнджер так и не смогла понять, кого именно та ей напоминала. Она не выглядела сильно дружелюбной: ровная осанка, поджатые губы и полный настороженности взгляд.       — На вас напали Пожиратели? Они становятся всё более агрессивными, — хмуро проговорил её спаситель. Морщинка между бровями выдавала его напряжение, но в отличие от рядом стоящей дамы, он не был настроен враждебно.       — Да... Мне нужно уходить, Сэр. Я наверное принесла вам много неудобств и.. — она неловко приподнялась, опираясь на локти и взглядом выискивая свою волшебную палочку, но рана на животе дала о себе знать, и девушка простонала, снова падая на мягкую подушку.       — Лежите, мисс Грейнджер, вам ни в коем случае нельзя сейчас двигаться! Рана на животе ещё не затянулась полностью, сегодня вам придётся провести ночь здесь. Можете отправить письмо родителям и предупредить, чтобы они не волновались.       Стоило Гермионе услышать его слова, как она почувствовала, что что-то в ней неприятно кольнуло. Родители. Её родители не помнили. Даже не догадывались, что у них в Британии есть дочь. Но она силой прервала свои мысли. Не думать. Не сейчас.       — Я Тед Тонкс, а это моя жена Андромеда, — Тонкс притянул женщину ближе и нежно поставил руки ей на талию. Взгляд Андромеды тут же смягчился, и та слабо улыбнулась ему. Невероятно, но улыбка полностью преобразила женщину, делая черты лица мягче. Она уже не выглядела пугающе холодной и враждебно настроенной.       Вдруг что-то щёлкнуло в голове девушки и она, насторожившись, вгляделась в лица, стоящей перед ней пары. Нет. Не может быть. Мало ли сколько людей было с такой фамилией и с такими именами. Но... Чушь. Полная чушь. Это не могло быть правдой.       — Спасибо вам большое, я правда не хотела ставить вас в такое неудобное положение..       — Не стоит, вы не принесли нам никаких неудобств. Сейчас, мисс Грейнджер вам лучше поспать, выпейте это зелье, — Тед Тонкс достал из тумбочки маленький флакончик и по цвету жидкости Гермиона поняла, что это зелье Сна без сновидений. Долго не думая, девушка залпом выпила всё содержимое, чтобы отогнать от себя глупые мысли, и уже через несколько секунд почувствовала как слипаются веки, даря долгожданное спокойствие.