В плену фантазии

Олег давно потерял счёт убитым. Он стрелял, чтобы не выстрелили в него или его товарищей, назвать друзьями кого-то из отряда язык вряд-ли повернётся. Его мир, словно в детской игре, был поделен на чужих, для кого не жалко было патронов, и своих, с которыми делил лагерь, оружия, еду. «— Ты ведь понимаешь, что тебе придётся убивать по-настоящему? - орал на него Разумовский, когда Олег сказал, что подписал первый контракт. — Думаешь, после года в армии ты готов к этому? Готов всаживать в чужие головы пули?» В армии, тому, что происходит здесь, не учили. Пришлось учиться самому, отвечая на вопросы Серого, что тогда составил без ответа. Как оказалось смог. Есть свои и чужие. А ещё есть деньги, которые ему нужны. Просто у него не было другой профессии, как например, у Серёжи, он умел только воевать, за что платили, хорошо платили. На первый контракт он отправился с тысячей других новобранцев, обречённых стать пушечным мясом. Когда выжил там, подписал другой, потом следующий. А вот теперь Афганистан. Сюда Волков добрался кровавым путем, через тысячи таких же новобранцев, которых теперь учил убивать или выживать на чужой войне. — Волк, мы жрать-то сегодня будем? – раздается голос Вадика, который минуту назад еще был в душе, если то, что они сделали для водных процедур, можно назвать таковым, и теперь щеголял перед Джесс без футболки. — А у нас самообслуживание, Вад, - хмыкнул Олег, прикладываясь к своей порции. — А как же наша Шишка? Мы не будем его ждать? – Родригез заглянула в котелок, немного покривилась в лице, но потянулась за своей миской. — Завтра нас ждет новое задание. Все, что сейчас — это пожрать и по возможности выспаться. Если дело действительно важное, он мог бы добраться до лагеря быстрее, - жмет плечами Олег. Джесси соблазнительно двигает бедрами, пристраиваясь слева от командира. Ей нравится, что Волк не признает авторитетов, и откровенно говоря, ее это заводило. Но вот только Олег даже не думал удовлетворить ее сексуальный напор, мужчина предпочитал не смешивать личную жизнь и работу, даже если дело касалось лишь секса. Наступит день, и она снова встретит кого-то. Все будет естественно, как движение планет, и ей снова выпадет какая-то надежда на чудо. Каждый сам по себе выжидает какое-то время, стирает воспоминания о прошлом, прежде чем встретить свое будущее. Машину тряхнуло, и Аня открыла глаза, в которые тут же ударил горячий воздух. Голубые глаза слишком выделялись на фоне пустыни, где уже царствовали сумерки, Воронова, за время дороги от аэропорта до так называемого лагеря, успела несколько пожалеть, что так быстро согласилась на эту работу. Нужно было сбежать от мыслей, а пугающая тяжесть бронежилета возвращала в реальность. — Не передумала еще? В памяти тут же возникают снимки УЗИ и участливые лица врачей и знакомых, от которых уже тошнило. Аня отрицательно покачала головой, дома ей делать нечего, по крайней мере, сейчас. Машина резко останавливается, и мужчина спрыгивает вниз, галантно протягивая ей руку. Пыль забивается в подошву армейской обуви, которой ее обеспечили, как и форма, огнестрельное оружие предлагать даже не стала, взирая на хрупкость ее натуры. — Представлю тебя Волкову, дальнейший инструктаж он проведет сам, - напутствовал афганец, он неплохо говорил на русском, но жуткий акцент резал по слуху, и иногда приходилось прибегать к смекалке, чтобы понять то, или иное, слово. — И не принимай его слова близко к сердцу, порой командир может быть жестоким. Издержки профессии, так сказать. Воронова снова кивнула, собираясь проявить свою многословность в работе. За небольшой промежуток ее замужества, она успела обрасти толстой кожей. Аня и ее бывший муж долго пытались завести ребенка. Встречаться они стали еще в школе, на первом курсе университета поженились, хоть родители и просили не торопить события. Слова матери, что нужно успеть «вдохнуть молодость» до сих пор жгут грудь, словно пожелание стало проклятием. Она забеременела сразу после свадьбы, обещала себе, маме, мужу доучиться, а спустя несколько недель началось кровотечение, и еще до приезда скорой, Аня знала – ребенка больше нет. — Бывает сплошь и рядом, - разводит руками врач, когда она, скрутившись калачиком, смотрит на обшарпанную стену. Врач говорит с Артемом, который молча сжимает ее руку, выражая поддержку. — Половина всех беременностей заканчивается в первые же недели. Слова больно ранят, как и мысль о первых неделях, когда она пыталась свыкнуться с мыслью о скором материнстве. Но так меньше боли не стало, и через год, и через два, когда история повторилась снова. Опять. Аня каждый раз остро осознавала, что внутри у нее вспыхнула живое пламя, но пламя гасло, почему-то. Врачи снова разводили руками, они оба здоровы, просили пить витамины и больше отдыхать. Аня спасалась работой, обложившись текстами на пушту. Артему тоже было больно, но как мужчина, он старался этого не показывать, Аня никогда не простит ему эту непролитую скорбь по их детям. Лагерь возникает перед ними, как мираж. Аня, наконец-то, ощущает тяжесть своего рюкзака и целого дня, что рухнул на ее плечи неожиданным грузом. Вся команда собралась у костра, в воздухе витает запах еды, похоже, что они поспели к ужину. — Салам алейкум! Любопытные взгляды обращены к девушке за спиной мужчины, кто-то кивает головой, кто-то приветливо вскидывает руку приветливым жестом, и лишь один из мужчин поднимается, похоже, это и есть командир. В темноте изучить его лицо оказывается проблемой, крепкое телосложение, рост, в уме Аня прикидывает, что он явно под два метра, и карие глаза, что опасливо ловят искры костра. — Саид. — Как продвигаются дела, Олег? — Все согласно плану. Незнакомец, что теперь обретает имя – Олег, без зазрения совести рассматривает Аню. Девушка старается не поддаваться рентгеновскому зрению командира. — Анна Воронова, - представляет ее Саид. — Переводчик. Волков припоминает свою просьбу о переводчике, аргументируя тем, что дело стопориться языковым барьером. Он явно ожидал мужчину, что сможет помочь им, в самом неблагоприятном исходе, но никак не хрупкую даму, лишний балласт на его плечи. — Мог бы сразу привести ребенка. — Она не доставит лишних проблем. И зная тебя, даже Аня сможет помочь в нашем деле. Олегу не остается ничего другого, как обреченно кивнуть, скомкано попрощаться с Саидом, и представить Аню команде. Похабный взгляд Вада, что скользит по ее брюкам защитного цвета, толкает Олега на мысль, что защищать эту Аню ему придется не только от душманов, но и от товарищей. Олег предлагает Ане ночевать в палатке Джесс, что по его скромному мнению, самое разумное решение. Воронова не противится – не хочет создавать лишних проблем. Голос внутри впервые за пару месяц ее затяжного состояния повеселел. «Тепло, тепло» - повторял он, но рядом было слишком много людей, которые могли вызвать подобное чувство. «Ты здесь по работе» - напоминает себе Аня, забираясь в спальный мешок. Все оказывается не так плохо, спустя пару недель Аню можно назвать полноценным членом команды. Олег таскает ей письма и диктофон с записями, которые она для него переводит. Вад, заметив кипы листов, что Воронова таскала из своей палатки в палатку командира, хмыкнул и выдал однажды за ужином. — Волк, за такой титанический труд, ты просто обязан на ней жениться. Аня чувствовала, что тратит время впустую. Да, важная информация была, но Волков выискивал ее по крупицам в конспектах, хоть и был скуп на слова благодарности, Воронова на них не претендовала, она просто делала свою работу и получала за нее деньги. В очередной выходной, Олег и Вад собираются заскочить на рынок, Аня долго торгуется с собой, прежде, чем попроситься с ними. Олег хмуро соглашается, открывая ей дверь машины. Всю дорогу до города Вад развлекает их собственным пением, и к концу пути Воронова просит его заткнуться, за что получат полный благодарности взгляд Олега. — Спелась парочка, - фыркает Дракон, но замолкает, на удивление. Вадик растворяется в толпе быстро, Волков не позволяет Ане сделать самостоятельно и шагу. Приходится идти за ним, да бы избежать грозных нотаций. Местный рынок поглощает своими объемами, и Вороновой приходится не только глазеть по сторонам, но и не терять широкую спину Олега из вида. Они застывают у палатки с овощами, за то время, что Аня провела в лагере, она заметила, как Олег положительно влияет на их пищевую активность. Смотреть, как Волков собирается готовить – все равно, что смотреть, как хирург готовится к операции, все всегда оказывается на своих местах, даже если вчера была очередь Вада мучать их желудки. — Харами, - со злобой шипел на них торговец на рынке, когда Олег приценивался к овощам. — Идём, - Аня щетинится, понимая, что ругательство обращено к ним, позволяя себе потянуть мужчину за руку. — Поищем в другом месте. — Подожди, - остановить девушку ему удаётся только у следующего лотка. — Ты ведь знаешь, что он сказал, да? Воронова нехотя кивает. Ругательства не входили в те знания, что им дали в университете, но волей не волей, приходилось их впитывать, как губка. — Что он сказал? – напирает Волков. — Олег, не надо, давай просто пойдем дальше, - просит его девушка, наблюдая, как напрягаются вены. — Аня, - почти рычит мужчина, оправдывая свою фамилию. — Харами – выблядок. Думаю, что они называют так многих туристов, но с более счастливым лицом, чтобы не выдать всю подноготную этого слова. — Урод.. — Стой, Олег, стой.. — Я не буду ждать.. Договорить ему не удаётся, Аня понимает, что пыл такого мужчины может остановить только самый неожиданный поступок, ничего лучше поцелуя ей на ум не приходит. — Это что сей.. — Успокоился? - интересуется Аня. Волков заторможено кивает. — Ну и отлично. Воронова снова берет все в свои руки и тянет мужчину в сторону выхода. Они и так привлекли слишком много внимания. — Салам алейкум! — Четоур асти! Хуб асти! Джор асти! Раздаётся со всех сторон. Традиционные афганские приветствия, которые Олег выучил за время пребывания здесь. Ответа они не требуют, достаточно повторить то же самое, чтобы высказать свое почтение. Острый запах восточных специй и сладостей, Олег в детстве о таких и не знал, не то, что представить. Серёжа, кажется, попробовал все, после того, как появились деньги, не осталась такого шоколада или конфеты, что не прошли через руки Разумовского. Волков же остался равнодушным к сладкому, словно эта часть умерла с родителями. Аня с любопытством заглядывает в лоток, и Олег невольно улыбается, ему снова пятнадцать, и Серёжа, с изумление зависает у очередной витрины. — Хочешь? Аня вздрагивает, Олег слишком близко, и горячее дыхание, не смотря на горячий воздух, обжигает гораздо сильнее. — Сколько? - мужчина уже обращается к продавцу, показывая на пахлаву. — Спасибо, - улыбается Аня, когда Олег укладывает в её ладони аккуратный свёрток со сладостями. Дальше они продвигаются молча, у машины их ждёт Вадик, перекатывая зубочистку с одного уголка губ в другой. Свои покупки он уже сгрузил в машину, и все что остаётся, это разглядывать прохожих, по его скромному мнению, смотреть было не на что. — Четоур асти? Хуб асти? В Афган по дурости? - с широкой улыбкой интересуется блондин, занимая водительское сиденье. — Народный фольклор? - хмыкает Аня, бережно укладывая свёрток на колени. — Собственное сочинение! - гордо хмыкает Вад. Этот поцелуй, что-то меняет в Олеге. В спальном мешке вдруг оказывается слишком много места, и Олег, впервые, за долгое время, чувствует себя одиноко в палатке. Инстинкт самосохранения вопит, что эта девушка принесет ему много проблем. Инстинкт самосохранения – штука опасная, и Олег верить ему не хочет. Он врет, заставляет бежать, прятаться. После него приходит паника, а потом шок, шок – это врата смерти. Волков знает, что пуля может пощадить, на его теле много шрамов, что служат этому доказательством. Шок убивает всегда. Поцелуй Ани – шок чистой воды, что убил в Волкове уверенность в том, что отношения ему не нужны, Олег, вдруг неожиданно обнаружил, что способен на …любовь? Но хуже становится не от этого осознания, а от наблюдения за тем, как Вад подкатывает к Ане. У костра людно. Вся команда невольно сгребается к огню, ожидая ужина в исполнение Олега. Уже никто и не вспомнит, как речь зашла о доме, кажется Джесс рассказывала о своих планах после возвращения из этой «командировки». — Всем нужно такое место, - Аня жмурится, прежде чем мечтательно выдать. — Дом. — Типа семья, дети и вся эта лабуда с белым забором? - хмыкает Дракон, подпирая щеку левой рукой. — Зачем? — Чтобы было куда возвращаться, балда. — Однажды за стаканчиком виски, ты встретишься глазами со своим героем, с которым построишь дом и посадишь дерево. Кстати, не желаешь пропустить по стаканчику из личных запасов? – улыбается Вад. — Подкат на тройку, Кукушка, - девушка выпуталась из под рук Дракона, и поспешила к Волкову, что гремел мисками, у него под боком, даже если тот злой, было куда безопаснее. — Вот видишь, мы и оказались в ресторане, - хмыкнул Вад, пропуская девушку вперед, как галантный джентльмен. Ситуация происходит через пару дней после этого диалога. Воронова, честно, попыталась подавить в себе желание закатить глаза. Почему на дело нельзя было отправить Олега? Или хотя бы Шуру, с Вадом и его похабными высказываниями нельзя играть влюбленную пару. Чайхана, где им предстояло выпутать информацию, была не самым чистым местом, зато достаточно людным. Вадик потащил ее вперед, минуя афганцев, и усадил возле окна, сам сел спиной к тем, за которыми они следили, светить лицо было нельзя. «— Между собой говорить только на английском, - предупреждает Олег, инструктируя их перед выходом в люди. — Они знают, что наемники – русские. Волков как мог, оттягивал момент, но понимал, что упустить их сейчас – потерять важную информацию. Отпускать Аню с Вадом не хотелось.» — Кофе, - бросает Вад, показывая два пальца. — С молоком. Официант хмуро бросает, оглядывая гостей. — У нас молоко закончилось. — Середина дня? А у вас уже молоко закончилось? – начинает возмущаться Вад, включая свое актерское мастерство. Аня, старалась максимально навострить уши, чтобы услышать то, о чем шептались афганцы. — Не я же молоко заказываю! – возмущался смуглый мужчина. — Просто знаю, что молока нет. И все! И вообще, сюда поесть приходят, а не за кофе. Сразу видно, что у человека призвание работать в сфере обслуживания, и клиентов он явно очень любит. — Ну а хлеб хоть у вас есть?- делает еще одну попытку Вад. — Выпендриваться будем или делать заказ? – недовольно ворчит официант, собираясь указать посетителям на дверь. — Нам тоже самое, что едят они, - в разговор включается Аня, указывая на тарелки тех самых афганцев. — Ты уверена? – ежится Вадик, краем глаза смотря на их тарелки. — По-моему, это что-то между хреновеной и кошачьей едой. — Эта хреновина у них хотя бы есть, - жмет плечами Воронова, Олег в наушник хвалит ее сообразительность. Услышать удается немного, но Волкову этого вполне достаточно, чтобы глаза лихорадочно заблестели. Следующий день Аня проводит в одиночестве почти до самого вечера, переписывая очередные записи из диктофона Олега. Они появляются уже вечером, вымученные, усталые, покоцанные, но живые. — Фу, Вад, - Аня отпрыгнула от горячей руки мужчины. — От тебя несёт, как от козла! — Молоком? - то ли с надеждой, то ли с долькой юмора, спросил Вадик. — Отстань от девушки, - недовольно произнес Олег. — Не, Волчик, ты думал вся малина тебе? — А ты у нас медведь? — Медведь не медведь, а на сладкое претендую. Два бугая норовили встретиться лбами, и Аня в страхе подумала, что они сейчас убьют друг друга. Девушка резко дёрнула Олега за руку, тот невольно перекинул на неё яростный взгляд. — Надо обработать. - Она указала на руку, и пока остальные пытались разобраться, в чем дело, толкнула его в сторону палатки. Найти аптечки в стерильном порядке Олега не составляет труда. Волков плюхается на спальный мешок, оставляя место для девушки. — Зря, ты это сделала. — Что именно? – интересуется Воронова, открывая бутылкой с водой, чтобы смыть с плеча Олега пыль. — Не дала ему врезать. — Ты дольше работаешь с Вадом, должен знать, что своими шутками он пытается скрыть страх. Возможно, он считает тебя своей единственной надеждой на спасение, - Аня тянется за аптечкой, обнажая левое плечо мужчины. — Во всех сказках принц спасает принцессу, а ты предлагаешь мне спасти Дракона. Спасибо, - фыркает мужчина, недовольно шипя от жгучих приглашений. — Я волновался за тебя. — Не переживай, командир, - девушка улыбается, пряча медицинский инвентарь на законное место. — Я могу сама о себе позаботиться. Волков знает, что у многих возникнут вопросы – почему Аня так долго задержалась в палатке командира. Олегу плевать, буквально плевать, он касается пальцами подбородка девушки и притягивает к своему лицу, теперь инициатива поцелуя исходит от него. И когда Олег, глухо рыча, тянет вниз брюки защитного цвета, и впивается губами в шею, оставляя грубые синяки, за которые будет извиняться позже, и входит - резко, слишком оглушающе, топит в накате ощущений. Аня кусает губы, сдерживая стон. У неё давно никого не было, и то, что происходило сейчас, мало напоминало романтические вечера с её бывшим мужем. Следующим утром каждый из них делал вид, что ничего не было. Олег вручил ей диктофон, Аня вечером принесла ему новую кипу бумаг. Олег следит за ней так украдкой. Оберегает любимую так, чтобы она не испугалась его опеки. Вадик продолжал подкатывать к Ане, глупый флирт и пустые шутки, которые девушка явно не оценила. Олег поначалу испытывал жгучее чувство ревности, и собирался пару раз набить морду их Кукушке, пока не понял, что Вороновой попытки Вада вообще не интересны. Это все казалось неправильным - усомниться в ней, но они ведь ничего друг другу не обещали, а Волков, каждую ночь, забираясь к ней в палатку, остановился ещё нежнее. — Ты была замужем? Девушка жмёт плечами, натягивая спортивный лифчик. В зубах Олега сигарета, которую он не решается зажечь, пока не услышит ответ на свой вопрос. Она слепо шарит руками по тому, что здесь принято считать тумбочкой, чиркает зажигалкой. След от обручального кольца заметить было уже сложнее, но тесный тактильный контакт, давал Волкову явный простор. — Был в моей жизни такой опыт. — Почему развелись? Волков затягивает, девушка ворует сигарету из его рук. Что-то подсказывает Олегу, что она бы сейчас не отказалась от косячка, о которых за ужином трепался Дракон. — У меня произошёл выкидыш. Пятый месяц. Сложно снова привыкать к жизни, когда не можешь обнять того, кто пинал твои внутренние органы. — Люди из-за этого расстаются? – тупо спрашивает Волков, в его голове не укладывался тот факт, что после такой трагедии можно оставить любимого человека. — Люди расстаются из-за меньшего. Сейчас мой бывший супруг вполне счастлив в браке и готовится к рождению ребенка. Про остальные попытки и проигрыши Аня решает не говорить. Материнство. Странное слово, которое Аня не могла применить к своей персоне. Будет ли она формально считать матерью, после всех попыток, или есть какой-то другой термин, для того, кем стала она? Они ждали девочку, и уже даже придумали имя – Ангелина. Но Аня осталась без ребенка, а маленькая Ангелина – без матери. Не состоялась целая жизнь, о которой девушка так часто мечтала. Их отношения с Артемом медленно рушились с каждой новой попыткой завести ребенка. Выходя из женской консультации, Аня ненавидела всех этих женщин, завидовала их «победе». Врачи разводили руками - генетическая несовместимость, такое редко, но бывает. — Прости, не должен был спрашивать. — Всё нормально, - отмахивается девушка, возвращая ему сигарету. — Иногда об этом нужно говорить, жить с таким грузом невозможно. Она вскакивает, собираясь вернуться в свое место ночлега. Олег понимает, если позволит ей это сделать, то навсегда потеряет. Мужчина быстро притягивает её к себе, возвращая в спальный мешок. Олег подмял Аню под себя, сдавил в душных объятиях. — Не надо меня жалеть, - фыркает Воронова, пытаясь выпутаться из волчьих лап. — И в мыслях не было жалеть такую большую девочку. Не знаю, как ты, а я собираюсь спать. Он чувствует, как она судорожно вздыхает, и одинокая капля падает на его смуглую грудь. Через пару минут девушка затихает, погружаясь в приятную сонную негу. Вдвоём в одном спальном мешке тесно и душно, но как-то особенно хорошо. Волков обещал себе не привязываться, это просто секс, разрядка, даже не служебный роман. Но сейчас он не может отказаться себе в удовольствие прижаться губами к её волосам, почувствовать хотя бы минимальный отголосок нормальной жизни. Спустя несколько дней после этого разговора наступает самое лучшее время – выходной. У костра уже Шура и Анна, запах кофе и сигарет, которые синеволосый поглощает в нереальных количествах. Олег выходит из палатки, привычным жёстком здороваясь с командой. Взгляд невольно скользит к животу девушки, какого это - чувствовать внутри себя новую жизнь? И может ли он предложить ей эту самую жизнь? Олег никогда не простит себе эту дурную мысль, снова дать Ане возможность «поработать» в оживленной зоне, а не с бездушным диктофоном. Волков орал на все подряд, даже Джесс со своим острым языком, молчала. Мужчина, не обращая внимания на удивленные взгляды, тащит, ничего не понимающую Аню в свою палатку, слишком легальные основания. — Она? - один из талибов ткнул своим пальцем в сторону Ани. Олег вышел вперёд, прежде, чем девушка ответила. — Моя жена. Мужчины смерили друг друга холодными взглядами, но их пропустили. — Забыл добавить, что афганская, - шепнула ему Аня, пока они двигались вперёд. Волков только сильнее сжал её ладонь, ему слова были не нужны. Волков уверен, что если бы не этот диалог, Аня бы не пострадала. Воронова молчит, понимая, что Олегу нужно время, чтобы переосмыслить случившиеся, а не пойти на поводу у своих эмоций. — Ты убил его? – тихо спрашивает девушка. — Я застрелил бандита, душмана. У него был гранатомет. Олег словно пытается оправдать перед ней сущность своей работы. Хотел, сжимая ладони девушки, сказать, что не виноват, война сделала его таким, ему пришлось подчиниться звериным законам. — К чужой смерти я привык, даже собственную встречу с радостью, - Олег касается её перебинтованного плеча. — Но твоей боюсь. Аня поднимает к нему бледное лицо, стараясь ободряюще улыбнуться. Олег усвоил простую истину на войне нужно уметь две вещи - быстро ходить и метко стрелять. Да и где здесь взяться светлым чувствам? Любовь не способна выживать в песках, пропитанных кровью. Когда смерть подошла совсем близко, Олег понял, что ошибся. Любовь, как, оказалось, всегда поджидает в самом неожиданном месте. — Я тебе обещаю, что ты здесь не умрёшь. — Поделишься своей удачей? - улыбнулась девушка, конечно, она слышала байки Вада. Олегу это даже льстило. — И не только ей, если потребуется. Аня засыпает в его палатке, Волков, нежно гладит ее по спутанным волосам, обещая себе и своему внутреннему зверю отомстить этим тварям, которые едва не лишили его самого дорогого. Утром, попрощаться им не удается, Воронова улыбается и машет рукой, от чего на сердце становится как-то по особенному уютно. — Волк, слыш, вот у тебя же явно есть татарские корни. А по вашим традициям принято воровать невесту. И вообще, где наш калым? Олег закатил глаза, не обращая внимания на очередную шутку Дракона. — Или тебе слабо? Вад не мог ехать просто в тишине, или его тяготила мысль, что после всех попыток, Воронова выбрала не его. С делом они справляются на удивление быстро. Олег с отвращением смотрит на душмана, и шагает дальше, пушечное мясо, чтобы защитить главную шишку, такие же наемники, как и они, разве, что менее удачливые. — Еще один покойник! – восторженно объявляет Слава, ведя свой список «трофеев». — Раз ты здесь, - Вадик сплевывает на горячий песок. — Ты уже покойник. К машине они возвращаются, когда настроение Вада неожиданно скачет вверх, наверное, снова вспомнил о той сумме, что вечером упадет на его счет. — Да, пацаны, не видать нам места в раю, - с притворной скорбью выдыхает Дракон, стирая пот со своего лба. — Только за сегодняшнее утро ты успел наговорить на несколько столетий горения в аду, - фыркнул Волков, забираясь в машину. — Значит, тебе будет с кем поболтать, Поварешкин, - хмыкнул блондин, забираясь следом. — Надо было брать Аню, она бы нам перевела, чего хотел этот несчастный перед смертью, - Джесс была весьма довольна их проделанной работой. — Она останется в лагере, теперь ее работа только с диктофоном, - мрачно произносит Олег. — Я вообще не хочу, чтобы вы трогали Аню. — Извиняй, Волчик, но трогать Воронову исключительно твоя прерогатива, - с плохо скрываемым сарказмом отозвался Вад. Слава занимает место водителя. Волков прикрывает глаза, пытаясь справиться с тем, что творится у него в голове. Мыслительные процессы такой величины посещают его впервые. Олег уже знает это чувство, предвкушает, как они перестанут прятаться по углам, как самовольно перетащит её спальный мешок в свою палатку. Как будет возвращаться к ней, с ней. В лагере на удивление тихо и пахнет горелой гречей. — А где Аня? - первым же делом интересуется Волков. Шура жмёт плечами, играя на автомате, словно на гитаре, выставив простреленную ногу вперед. — Саид забрал ее, сказал, что пора возвращается домой. Ему потребовалось всего пять месяцев, чтобы найти её. Четыре, чтобы отработать очередной контракт, и под удивлённый взгляд Вадика не подписаться на новый. И месяц, чтобы побегать по России в поисках Ани, удача улыбнулась ему в родном Петербурге. Волков уверенно, без промедления жмёт на кнопку звонка, в его руках небольшая спортивная сумка и букет цветов, ему, военному человеку, тяжело было выбрать что-то стоящее, и поэтому, Олег, не жалея денег с просьбой обратился к флористу. Роз не хотелось, слишком банально. Секунды тянутся вечностью, когда дверь, наконец-то открывается, ему предстаёт растерянное лицо Вороновой, не забытый любимый лик. —… Олег? Ещё секунда уходит, чтобы оценить её наряд - большая футболка, слишком велика для хрупкой женской фигуры, ревность в нем намекает, что сейчас за её спиной появится другой мужчина, но Волков заталкивает жгучее чувство куда-то вдаль с единственной фразой «плевать». Мужчина, по военному быстро, переступает через порог, притягивая девушку в свои объятия. Судорожный вздох и его лёгкие наполняются запахом облепихового шампуня и свежей выпечки, на ум почему то приходит, что там пахнет дом, его дом. Аня цепляется за его плечи, словно он вот вот раствориться в её зыбком сне. Олег неожиданно понимает, что между ними слишком мало места, а губы до сих пор не встретились. Он опускает взгляд, в силуэте чёрной футболки явно вырисовывается живот. Рука его дорогнула, касаясь натянутой кожи, сомнений не было. — Почему ты ничего не сказала? - прошептал Волков, прислоняясь своим лбом к её. Голубые глаза застенчиво смотрели вниз, можно подумать, что так она уходит от разговора, но нет, она жадно впитывала эту картину - как мужские руки касаются её живота, касаются их ребёнка. Всего лишь зыбкая идиллия - Волков может уйти так же легко, как пришёл. — Не нашла подходящих слов, - призналась Аня. Они никогда не говорили о будущем, даже в пределах возможного. Между ними всегда был секс, хороший, умопомрачительный. Их отношения оставались в пределах палатки, их маленький мир. Когда Воронова обнаружила, что встречи «дали результат», испугалась. Она уже отчаялась, что когда – нибудь ей снова выпадет такая возможность. Бежала, обрывая всю связь, сжигала мосты. Путь из аэропорта до больницы она провела с мыслью, что не оставит «это воспоминание» о Волкове. Но стоя в пробке, её взгляд изучал витрины магазинов, пока не наткнулся на один детский. На витрине - смешная пижама с волчатками. Воронова опустила взгляд, сжимаясь под гнетом зимней куртки, и кому она врёт? Домой она возвращалась со снимком узи, рецептом на витамины и той самой смешной пижамой в пакете. — Дурочка, моя ж ты дурочка, - шептали губы Олега, прислонившись к виску. Внутри все сжалось тёплой волной - он не уйдёт. Он пришёл, чтобы остаться. Они так и стояли обнявшись на пороге квартиры, два одиноких человека, что обрели дом друг в друге.