Двадцать девятое июня

Эмма выпила уже три порции виски когда поняла, что алкоголь оказывает на неё совершенно не то воздействие, на которое она рассчитывала. Видя в кино и в жизни людей навеселе, она была уверенна, что стоит напиться, как все твои проблемы и непрошенные мысли на время исчезнут, оставив лишь пьяное, пусть глупое со стороны, но веселье. Ради этого она была готова пожертвовать частичкой своей безупречной репутации, но отчего-то её испорченное, как ей казалось, донельзя настроение, падало всё ниже и ниже, уносясь в пугающе бездонную пропасть. Отставив свой стакан и заказав себе кофе, она, следуя давно укоренившейся привычке, быстро обвела глазами зал, ища Джареда, который, как оказалось, всё ещё флиртовал с той же шикарной блондинкой. «Ненавижу!» – в сердцах подумала Эмма, но тут же одёрнула себя, понимая, что девушка не виновата в её проблемах. И не вина Джареда, что он любит ярких, эффектных женщин – ведь всем известна банальная истина о том, что мужчины любят глазами. Сама же Эмма себя яркой не считала. Она сознавала, что очень привлекательна: с приятными чертами лица, красивыми волосами, стройной фигурой и необычными глазами, один из которых был бирюзовым, а другой – наполовину карим, но, пожалуй, она просто не умела себя подать. Да и не было никогда времени на тщательный макияж, укладку волос и походы по магазинам в поисках новых модных нарядов – зачастую ей приходилось жертвовать красотой ради удобства. Когда совсем юной семнадцатилетней девчонкой Эмма переехала из Сиднея в Нью-Йорк, то всё своё время она отдавала учёбе, вкладывая все свои силы в будущее. А уж потом, начав работать на Джареда, и вовсе лишилась свободного времени, привыкнув к сумасшедшим темпам работы босса, когда нередко рабочий день заканчивался далеко за полночь. Она ни о чём не жалела – её усердие воздалось сторицей, но как же ей хотелось, хоть раз ощутить на себе тот взгляд с пляшущими чёртиками, которые появлялись в столь любимых голубых глазах, стоило Джареду заметить привлекательную девушку. А самое обидное, что она была ничуть не хуже той девушки – её волосы тоже были столь любимого Джеем светло-русого цвета, фигура не уступала объёмами в стратегически важных местах, а вот ума в глазах явно было поболее. Если бы только не лодыжки! Эмма терпеть не могла свои лодыжки, считая их неизящными, именно поэтому она предпочитала в повседневной жизни носить ботинки, а на выход – ботильоны на высокой шпильке. – Шеннон, я красивая? – спросила она, держа между ладонями горячую чашку с дымящимся крепким чёрным кофе. – Ты же знаешь, что я давно затащил бы тебя в свою постель, если бы Джей не запретил. Эмма рассмеялась: – Знаю, как и то, что ты тащишь к себе в постель всех женщин подряд от двадцати одного до сорока. – Ты хочешь сказать, что я настолько неразбочивый? Вообще-то, я предпочитаю женщин до тридцати,– обиделся Шеннон. – Я хочу сказать, что люблю тебя. Поцеловав мужчину в щёку, Эмма поднялась из-за стола. – Пожалуй, поеду я домой. Шейла, ты как? – Я ещё немного посижу, прослежу за тем, чтобы этот пьяный медведь не дай Бог не затащил в свою постель кого-то старше тридцати, – усмехнулась в ответ подруга. – Тогда до завтра, - попрощалась Эмма и, взяв клатч, пошла в сторону толпы у сцены, в которой в последний раз видела Джареда. П.С.Извиняюсь за возможные ошибки, свой текст гораздо тяжелей вычитывать, чем чужой, да и времени катастрофически не хватает(.