Не просите других о поцелуе....

      Эстер приняла решение.       Оно не было простым и сложным также.       Эстер прекрасно знала, что последует за её ответом.       Она не была наивной. Лишь малость безрассудной. Но совсем не глупой.       Оспаривать волю Ковена решится далеко не каждый. Если решится. Впрочем, она сомневалась, что были ещё безумцы, подобно ей.       Эстер представляла, как на её ответ отреагирует Ворон и что скажет в последствии отец, но она собиралась быть честной и с собой, и с ними.       В полной тишине стук каблуков по каменной кладке казался куда более уверенным и даже угрожающим, чем она себя ощущала.       Брать собственные эмоции под контроль и надевать на лицо маску невозмутимости — искусство, которым Эстер овладела в совершенстве. Оно же и придавало ей решительности, которой на самом деле не было.       Студенты и профессора ещё не явились в эту часть Академии. До занятий осталось полтора часа. Здесь по обыкновению никого и не должно было быть, но сообщение с просьбой явится в кабинет ректора немедленно она получила непосредственно от Ворона.       Впрочем, ей это было только на руку: никто не мешал собрать собственные мысли в нечто цельное и достойное истинной британской леди.       Часть её всё ещё твердила что Эстер ошибается, что стоит ещё подумать над своим решением, но ноги неумолимо несли вперед.       Эстер постучала в дверь. Несколько мгновений ответом ей служила тишина. Такая же непоколебимая и непреклонная, как и мужчина, который в данный момент должен был быть в кабинете.       Впрочем, тишина позволила ей несколько раз медленно вдохнуть и выдохнуть.       Она уже хотела было развернуться и отправится обратно в свою комнату, как та открылась и полумрак манил её войти. Что Эстер и сделала.       Тяжелые бархатные портьеры были задвинуты, не пропуская свет восходящего солнца в кабинет, свечи потушены, а единственным источником света служил свет от огня, полыхающего в камине.       Профессор Санторо любила мягкий свет свечей и тепло, исходившее от камина, но сейчас хозяйкой в собственном кабинете была не она…       — Рад, что Вы приняли правильное решение, мисс Кроу.       Голос Ворона донёсся из глубин помещения. Из темноты, до которой не дотягивались отблески света пламени. Эстер было любопытно, почему он предпочитал тень яркому свету, но спрашивать это она вовсе не собиралась.       Только спустя пару мгновений, когда глаза привыкли к полумраку, Эстер различила у портьер мужской силуэт. Он стоял к ней спиной и, казалось, размышлял над чем-то невероятно важным.       Властный. Сдержанный. Молчаливый.       От него исходила аура властной непоколебимости. Его сила внушала всем страх и трепет.       Эстер же не боялась его, разве что испытывала любопытство.       Ворон был тем, кого она стремилась понять.       — Вы его даже не выслушали.       — Право, леди Кроу, мы с Вами оба знаем, что у вас выбор был один.       Эстер сжала губы в раздражении, но вынуждена была признать, что от неё даже не ожидалось другого решения. Ей не давали возможности избрать другой путь. Только сейчас ей начало казаться, что собственная затея отстоять свой выбор — заведомо проигранная затея.       Ковен никогда не позволит ей поступить по собственному желанию.       — И тем не менее Вы не хотите оставить за мной право высказать его?       — Что ж, раз такое Ваше желание, сеньорита… — из глубин комнаты раздался смешок, — Прошу.       Ворон повернулся к ней.       Ему было любопытно.       Эта девочка…. Она казалось совсем не испытывала беспокойство находясь рядом и переча ему. А даже если и опасалась его, Ворон сомневался, что она боялась вреда, который он мог причинить непосредственно ей.       Хотя… после вчерашнего происшествия его волновала скорее не её реакция на него, а то, какое влияние девочка Александра оказывала.       Он почти забыл, как это: испытывать интерес к чему-либо, но эта невинная и чистая душа влекла его и заставляла порой совершать поступки, от которых он давно отвык.       Эстер углубилась в комнату и остановилась в двух шагах в свете камина. Ей казалось это весьма допустимое и комфортное расстояние между двумя малознакомыми ведающими.       Впрочем, нормы приличия, придуманные людьми, уже были нарушены тем обстоятельствам, что сейчас они были только вдвоем.       — Не хотите ли выпить?       Рука в темной перчатке прорисовалась сквозь пелену полумрака и указала на бокал. Эстер прекрасно понимала, что пусть это было и предложение, у неё не было варианта отказывать.       Члену Триумвирата не отказывали.       Ему не перечили.       И если она хотела получить от него хоть каплю снисхождения из-за неповиновения, ей следовало согласится с ним хоть в чем-то. А вопрос напитка в бокале был куда меньшим, чем её назначения на должность, к которой она никогда не стремилась.       Верховному ведьмаку не было нужды вредить ей, а посему, Эстер не чувствуя ни беспокойства, ни опасения послушно подошла к столу, взяла бокал и надпила предложенный напиток.       Ей понадобилось лишь несколько глотков, чтобы распознать, что её одурачили. Её предложили вовсе не вино, хоть цвет и был таким бордовым как настоящее вино. Вкус же разительно отличался.       — Что это?       — Вы мне скажите, леди Кроу. Предполагаю Ваши познания уже ответили за меня.       Эстер сделала ещё один маленький глоток, дабы в этот раз куда внимательнее оценить вкус.       Перечная мята. Лиственница. Базилик. Несколько капель настоек липы и щепотка измельчённой лунной травы. Совсем не сложное зелье и тем не менее оно казалось ей своего рода насмешкой.       — Зелье правды? Зачем?       — Я знаю, что вы скажете. Мне интересно истинное мнение.       — Вы считаете, что я стала бы врать Вам, Верховному ведьмаку?       — Я не уверен, что в этом вопросе Вы не врёте самой себе, дорогая Эстер.       Эстер замерла в молчаливом возмущении. У неё было много вариантов чего она хотела бы ему сказать, да разве это была бы правда?       Она пыталась сказать, что не врала ни ему, ни себе, что стремилась лишь быть честной со всеми. Что считала, что её место там, где она не причинит никому вреда, кроме как самой себе, но слова так и не слетели с её губ.       Её стоило признать, что она собиралась отказаться от должности не потому, что боялась навредить кому-то, а потому, что не хотела забирать мечту у брата. Пусть мертвого, но единственно по-настоящему родного ей человека.       Мечта Тадди. Его путь. Его студенты.       Она не имела права отбирать у него то, что он так любил.       Да только отбирала ли? Тадди был мертв. Она жива. И её судьба ещё не написана.       И готова ли была из-за своих страхов подвергать опасности студентов? Они нуждались в преподавателе, ректор Санторо в отдыхе и лечении, а Ковен в гарантии безопасности будущих ведающих.       Ответа у Эстер не было.       «Всё могло быть иначе. Всё должно быть иначе! Но Тадди мёртв, а Ковен не собирался оставлять её в покое.»       «Так есть ли шанс продолжать сопротивляться, если нет уверенности в том, что один из путей единственно верный?»       Эстер уже не знала, как правильно будет поступить. И чему следовать: голосу разума или сердца. Осознавала лишь то, что принятое ею решение не было окончательным.       — Вы боитесь меня, Эстер?       Ворон обратил внимание на затянувшееся молчание. Посмотрел на девушку, всё ещё погруженную в собственные мысли и выглядевшую то ли растерянной, то ли напуганной. Грешным делом, он уже было решил, что она боялась его, но Эстер снова удивила.       Подняв голову, Эстер несколько раз моргнула и с замешательством посмотрела на Ворона.       — Я не боюсь. В отношении Вас я испытываю любопытство.       — Любопытство?       Ворон улыбнулся.       Он у многих вызывал противоречивые чувства. Многие хотели узнать кто он. Ради праздного любопытства или чтобы использовать его фантомную уязвимость против него. Чтобы шантажировать или продать его тайны достаточно дорого, чтобы поправить материальное состояние… каждый желал от него выгоды. Явной или не очень, но выгоды.       Но никто ещё не интересовался им столь бесхитростно…       Никому он не был интересен просто так.       Эстер же словно не замечала его реакции, упрямо перебирая в голове варианты как сделать этот разговор проще. И как объяснить сильнейшему из живущих ведающих, что она не собиралась причинять ему вреда? Только разгадать…       Девушка сделала несколько шагов в его сторону и остановилась у стола. Что-то в нём манило её, притягивало. Как неизведанное проклятие, как тайна, которая откроется только самому упрямому.       Эстер даже не подозревала, что её интерес был совсем иным….       — Да. Как загадка, ответ к которой никто не сумел подобрать.       — И вы хотите стать первой? — Ворону казалось, что он понял её мотивы, но она тем не менее удивила его куда больше.       — По-правде говоря, я хочу быть единственной.       Эстер не верила, что произносила это на самом деле. Эгоистичные, неприглядные порывы она привыкла хранить внутри себя и не показывать окружающим, но то ли на неё так действовало зелье, то ли Ворон самим своим присутствием.       Она уже не в первый говорила, что думала на самом деле, да и скорее всего не в последний.        «Эстер Кроу, ещё несколько провокационных высказываний и ты точно создашь себе несколько дополнительных проблем.»       — Слишком самонадеянно, — расслабленно заметил Ворон, — Не думаете?       — Отчего же?       — Задам встречный вопрос: что позволяет Вам думать, что я открою тайны, которые прежде не доверял никому?       Ворон играл с ней.       Тонко. Изящно. Он словно проверял насколько далеко она могла зайти.       «Настолько, насколько позволит собственная беспечность и опрометчивость.»       Она видела блеск в его глазах, а интонация его голоса подсказывала, что она либо забавляла его, либо интриговала. Ей было бы по душе последнее, но и первый вариант тоже подходил. Главное чтобы он не злился.       — Вы любопытны. Возможно, слишком давно никто не был столь настойчивым…       — Скорее настырным, — снова хмыкнул Ворон, и она могла поклясться хоть Гекате или Первозданному что под маской он улыбался. — Но Вы правы, Эстер: мне любопытно где заканчивается Ваша смелость.       — Вам предстоит долго ждать. Возможно, моя смелость и не столь велика, но научный интерес безграничен.       — Хотите сказать я для Вас кто-то вроде подопытного зверька?       — Нет. Но Вы…. Мне очень интересны…       Эстер замерла. Она не понимала почему сказала. Не осознавала, что действительно вкладывала в эти слова.       Она терялась между природным любопытством и жаждой знаний, которые были так свойственны ей и чувством, которое она не понимала. Не осознавала почему её так влекло к нему.        Возможно, если бы не зелье, они вообще не слетели бы с её губ. Но признание было произнесено. И услышано.       Ворон видел, как заблестели её глаза, и нежная кожа скул окрасилась румянцем. Как встрепенулись как потревоженный птенчик, густые ресницы…       Такая красивая…. Такая искренняя…. Настоящая…       Он сделал шаг к ней навстречу, остановившись у края стола. Протянул руку и коснулся её щеки. Через слой ткани он не мог чувствовать мягкость кожи и её прохладу. Не мог передать ей тепло и нежность (?), которая необъяснимым образом тлела в его душе, побуждая заботится о ней. Чувствовать трепет, который он так давно не чувствовал.       Она была другой. Не такой как Лукреция. Как остальные.       Она была особенной и совсем не осознавала этого.       Её искренность и непосредственность обезоруживали его и делали пленником её неоспоримого очарования. А ему ведь хотелось бы…       Чтобы не смущать её ещё больше, Ворон опустил руку и посмотрел на огонь.       — Что Вы хотели бы узнать?       — Ваш возраст к примеру.       Голос Эстер был рассеянным. Она всё не знала, как реагировать на его жест. А ведь он сделал вчера точно так же.       «Что это значило? К чему могло привести?»       «Почему он это делал?»       Вместо этих вопросов она задала тот, который казался ей безобиднее остальных.       — Сколько Вам лет?       — Не знаю. В то время не считали года.       — Не считали? — удивилась Эстер, — Когда… Когда Вы родились?       В её голове всплыло множество теорий о возрасте Ворона, которые ей довелось услышать, а сколько было ещё тех, о которых она и не подозревала?       Ему было двести? Триста? Четыреста?       Насколько долго в действительности он мог жить?       — В конце девятого века.       Тысяча лет. Ему была целая тысяча лет. Как такое возможно?       — Как… Как Вы можете столько жить? Вы что-то….       — Нет. — твердо и бескомпромиссно отрезал Ворон. — Я ничего не делаю для того чтобы продлить жизнь. Скорее наоборот.       Эстер ждала что сейчас Ворон исчезнет. Что её вопросы он сочтет неприемлемы и оставит её. Но проходили минуты, а он всё ещё был здесь, напротив неё.       — Вы не можете хотеть этого…       — Почему же?       — Вы нужны Ковену. Вы нужны ведающим. Всему волшебному миру…       Ворон улыбнулся под маской.       Его забавлял и восхищал тот факт, что она вновь думала в первую очередь о других.       Маленькая прелестная альтруистка.       И как только Александру удалось воспитать столь чистое создание?       — А Вам?       — Мне? — после мимолётного удивления, Эстер задумчиво кивнула. — Моё мнение совпадает с мнением остальных ведающих. Вы сами говорили что действительно сильных ведающих не так много сейчас. А таких сильных как Вы вряд ли найдется ещё хотя бы один.       — Льстите, леди Кроу?       — Говорю правду. Лесть отвратительна.       Эстер едва заметно сжала губы, словно почувствовала вязкий и горький привкус лести. Ей была противна сама идея принебрегать к «сладкой лжи» дабы ублажить кого-то для собственной выгоды. Правду многие ненавидели, но она была кристально чиста как родниковая вода и куда приятнее для совести.       — Многие с Вами бы не согласились.       — Как замечательно, что я не вход в их число.       Смех Ворона удивил Эстер, но она посчитала это хорошим знаком. Не злится. Отлично. Хотя ей следовало бы следить за собственными словами и вовремя пресекать собственные колкости.       — У Вас есть ещё вопросы?       Эстер прикусила бы губу в задумчивости, будь рядом кто-то другой, но вместо этого лишь слегка надавила ногтями в кожу ладони. Ей вовсе не следовало вестись на добродушный тон и поразительно разговорчивые настроение Ворона, но любопытство было сильнее её силы воли.       — Какие у Вас отношения с другими членами Триумвирата?       — Любопытный вопрос…       Эстер махнула головой и посмотрела на огонь.       «И с чего ты решила что он будет откровенничать с тобой? Дурочка. Ты — всего лишь дочь выдающегося ведающего. Одна из нескольких десятков других. Вы не близки. Ему незачем…»       — Если Вы спрашиваете о Лукреции, то это всего лишь слухи, — Эстер могло показаться, но в голосе Ворона она отчётливо слышала лёгкую насмешку.       — Слухи? Я ничего не знаю о них.       — Забавно что для столь любопытной леди, Вы ещё не осведомлены о разговорах в обществе.       — Не имею привычки участвовать в пересудах и сплетнях…       И тем не менее Эстер стало любопытно что в действительности могли говорить о Вороне и Лукреции. Они не враждовали. Не были обручены и не состояли в отношениях. Ей всегда казалось что между ними рабочие или даже дружеские отношения, но если пошли пересуды, значит могло быть что-то ещё.       Эстер задала ещё несколько вопросов, Ворон ответил. Казалось бы тема неумолимо ушла в другую сторону, но мысли о Лукреции и Вороне никак не покидали её.       Почему её это так заинтересовало она не знала. Не хотела думать или просто решила игнорировать. Только дискомфортное и удручающее ощущение где-то внутри мешало ей откинуть мысль в сторону.       Но она думала, думала, думала. Мысленный образ рисовал Ворона и Лукрецию в его объятиях. Ей это не нравилось, хотя по любым здравым соображениям подобное не должно и вовсе беспокоить её.       Он сказал что это слухи, но раздражающие мысли унеслись вперёд против её воли.       Ворон видел что её что-то беспокоит, что-то интересует, но озвучивать не спешит. Ему же стало любопытно какой вопрос она никак не может задать, а посему решил сам её подтолкнуть.       — Что ещё Вам любопытно, леди Кроу?       Вопреки ожидания Эстер, голос Ворона звучал не раздражённо и не сухо, как следовало ожидать, учитывая её бесцеремонность и назойливость в вопросах. Лёгкая насмешка в его словах и вовсе придала смелости Эстер озвучить то, чего в любых других обстоятельствах она и вовсе остерегались бы произносить.       — Поцелуй. Каким образом это происходит в Вашем случае и как ощущается.       Эстер поразилась с какой лёгкостью вырвалась у неё столь смелая просьба. Прежде она бы никогда не стала просить ни одного мужчину об этом, а уж тем более того, кого едва знала и с кем подобные вольности были недопустимы.       Но слова словно по чужой воле вырвались из неё. Было ли это действием зелья или всего лишь его присутствия, Эстер не понимала.       Она знала лишь одно: ей в самом деле был любопытен поцелуй. Даже самый короткий… Самый невинный…       Эстер провела пальцем по губам, представив, что их касается мужчина, а в особенности кто-то вроде Ворона. Представила слабость мгновения и яркость чувств, о которых знала прежде только из книг…       Это было безумным порывом, но ей стоило признать: она и правда хотела этого.       Поцелуя. Его поцелуя.       «Приличия…. Стоит вести себя достойно. Ещё посчитает меня распутной».       Эстер опустила руку и выдохнула, ругая себя за собственную глупость.       — Прошу простить меня. С моей стороны было непростительно…       — И весьма… — Ворон опустил взгляд на её губы. Изящные. Тонкие. И должно быть сладкие как мёд. — Весьма нахально.       — Исключительно в исследовательских сценах. Я только…       Эстер говорила. Уста произносили слова, но Ворон продолжал смотреть на её губы.       Её предложение. Заманчивое. Смелое. Безрассудное.       И тем не менее он думал о нём. Ему стоило выставить девчонку из кабинета или одернуть, указав на нарушение этикета и множества правил, но он действительно раздумывал над её предложением.       Она действовала на него странным образом. Притягивала. Дразнила. И при этом совсем не понимала этого.       Ворон хмыкнул: ведь это он напоил её зельем, но казалось околдовал сам.       Ему следовало поступить иначе. Правильнее. Благороднее. Но он ведь тоже был не железный… И впервые за много лет он был заинтересован…       — Я могу удовлетворить Ваше любопытство, но при одном условии.       — Каком?       Эстер казалось она услышала что-то неверно.       Ворон не мог согласится. Он, очевидно, плохо её расслышал или недопонял. В действительности она не была кем-то важным или хотя бы привлекательным.       Прежде Эстер слишком редко становилась объектом интереса у противоположного пола. Её считали умной. Воспитанной. Но красивой…. Едва ли.       Именно по этой причине ей вовсе не верилось в то, что могла кого-то заинтересовать…       — Вы по-прежнему не будете видеть моего лица. Повязка на глаза, через которую Вы гарантировано ничего не увидите.       — Если это единственное, что… я согласна.       Эстер кивнула. Она не понимала куда её приведут эти решение, но отступать считала глупым. Особенно учитывая, что уже опозорилась. Хуже Чем есть не сделает, даже если постарается.       Темная, непрозрачная ткань с легкостью опустилась на её глаза, когда Ворон последовательно проговорил два заклинания. Сначала появился темный отрезок, а после магия сама завязала им ей глаза.       «Откуда он только…. Нет. Лучше этого не знать.»       Девушка потянулась к глазам и прикоснулась ткани. Ткань не давила, но мешала увидеть хотя бы что-то, погрузив мисс Кроу в темноту. Не пугающую, даже обволакивающею словно теплая шаль, но такую непривычную.       Эстер так привыкла доверять своим глазам, и лёгкое ощущение беспомощности на несколько мгновений заставило её почувствовать беспокойство.       Только понимание что ничего вокруг неё не изменилось, успокоило её и вернуло уверенность. Эстер всё ещё находилась в двух шагах от него. Он не касался её, а она его.       Эстер не представляла, что будет дальше происходить и как ей следовало поступить. Ждать ли ей действий Ворона или лучше самой? Сказать ли что-то? Спросить?       Всё казалось ей настолько странным. Настолько непривычным и волнующим… Эстер не могла поверить, что в действительности делала это.       Но…       Эстер сделала шаг вперёд, ожидая что где-то там находился мужчина, которой по воле секундной приходи неискушенной души впервые за несколько десятилетий собирался переступить черту существующих правил.       Удивительным было то, что оба верили в случайность, мимолетную прихоть и даже действие зелья, но вовсе не чувств, которые только начинали трогать их сердца.       Ворон наблюдал как девушка делает шаг к нему. Как останавливается в шаге от него и как её изящные губы слегка приоткрываются в ожидании. Ему казалось весьма забавным, всё происходящее, но вовсе не собирался останавливать.       Он протянул руку и большим пальцем провел по нижней губе девушки. Она вздрогнула, а он улыбнулся.       Как же давно он не испытывал влечение к кому-то. Как давно его не трогала чья-то улыбка, чей-то взгляд. Само присутствие….       До тех пор, пока в его жизни не появилась дочь Александра…       Он снял маску. Отложил в сторону. Провел рукой по волосам, запустив в них пальцы и откидывая назад. Давно он не снимал её. Слишком много времени прошло с тех пор, как он не чувствовал себя столь свободно без привычной заслонки от окружающего мира.       Ворон знал, что в любое мгновение мог кто-то войти: сама Санторо, кто-то из преподавателей или студентов. Чтобы обезопасить не только собственную тайну, но и юную леди Кроу, он наложил полог тишины и приступил к исполнению просьбы юной красавицы.       Эстер почувствовала, как её губ коснулись чужие. Легко. Уверенно. Так, словно делали это далеко не в первый раз. И слишком… слишком кратко.       Она почти ничего не знала ни о поцелуях, ни о мужчинах в целом. Прежде её интересовала исключительно наука, но… размышляя о просьбе и о том, что будет если однажды кто-то всё же поцелует, она представляла себе нечто совсем иное.       «Поцелуй в книгах был похож на сладкий шторм эмоций и чувств, на пьянящий дурман. Где же это всё сейчас?»       Она провела кончика пальцев по собственным губам, словно желая убедится в том, что это было реальным.       Эстер разочаровано выдохнула, ведь думала о куда большем, а не столь мимолётном прикосновении. Она желала особых ощущений, но должна была признать, что не уточнила какой поцелуй интересовал.       Да только сама просьба уже была вопиющей наглостью с её стороны.       «Ты не видишь границ. Когда-то твое стремление к знаниям обернется для тебя катастрофой, Эстер Кроу. Когда-то ты поймёшь, что общественные правила существуют не просто так.»       «Поймешь, если переживаешь это утро.»       — Вы недовольны, леди Кроу?       Мягкий баритон раздался над её головой, и она пыталась представить, как он стоял, всё ещё находясь к ней так поразительно близко и тем не менее на расстоянии локтя. Идеальная осанка, немного опущена голова и пристальный взгляд. Изучающий…       Эстер могла бы поклясться, что в глубине души Ворон был подвластен тому же пороку, что и она — любопытство.       Сейчас предметом его изучения была она.       — Я…       Насмешка в голосе Ворона, заставила Эстер рвано выдохнуть, вместе с тем испытывая смущение.       Какую же глупость она творила.       «Дыши, Эстер, дыши. Ты всего лишь попросила Верховного ведьмака о поцелуе…»       «Всего лишь. Верховного ведьма.»       «Эстер Кроу, ты продолжаешь совершенствоваться в искусстве принимать сомнительные решения.»       Эстер попыталась выровнять дыхание, но не получалось. Неловкость смешалась с лёгким разочарованием и предвкушением чего-то нового и волнующего и чем больше Эстер пыталась успокоится, тем сильнее беспокоилась.       Ей бы стоило дать ему более вразумительный ответ. Конструктивно изложить суть своей просьбы и почему именно этот вопрос вызывал в ней столько любопытства, да только Эстер сомневалась, что её слова будут достаточно убедительны.       В силу того, что она сама всё ещё не до конца понимала, что происходит и как она дошла к такой безумной затее.       Она не могла сказать ему, что утолить её любопытство мог только поцелуй мужчины, которому была небезразлична женщина. Меньшее же казалось слишком приземлённым и совсем не соответствовало её ожиданиям.       Она не интересовала его, он — её. Между ними не было ни необходимых чувств, ни интереса чтобы даже помышлять о чем-то подобном…       Или…       Эстер не успела выдохнуть снова, прежде чем его губы коснулись её в новом поцелуе.       Глубже. Дольше. Требовательнее.       Если первый поцелуй был лёгким ветерком, то этот предшествовал буре. Она чувствовала её на кончике языка, в покалывании губ… Ей казалось, что вот-вот и она узнает какие же эмоции, сводили людей и ведающих с ума, что они забывали о многом, но он снова отстранился, коснувшись напоследок кончиком языка её губ.       Эстер хотелось посмотреть на него. Попытаться хотя бы по выражению глаз понять, что он задумал, но не могла. Ей осталось положится только на собственные ощущения.       Она слегка потянулась за ним, но представив, как это должно было выглядит некультурно, заставила себя стоять ровно и ждать…. Ждать что он предпримет дальше.       — Вы хотели, чтобы я поцеловал Вас так, или…       Ворон положил ладонь чуть выше её талии и резко, но не грубо, придвинул к себе, вынуждая оказаться так близко к нему, что их тела стал разделять лишь слой одежды. Слишком близком. Слишком непривычно. Слишком волнительно. Она едва ли оказывалась так близко хоть к кому-то.       Прежде ни один мужчина, не….       Эстер едва успела понять происходящее, как его губы с непоколебимой уверенностью и даже жадностью впились в её собственные. Не давая возможности возразить или отказать. Не позволяя отстраниться. Вовлекая в неведомый ей прежде водоворот чувств, о котором она лишь читала.       Казалось его вовсе не беспокоило её согласие. Словно его волновало исключительно собственное удовольствие. Если не присматриваться, можно было решить, что он лишь пользовался удачно подвернувшейся возможностью…       Но это впечатление было обманчивым.       Он с поразительной ясностью отмечал каждый сигнал её тела, каждую реакцию и эмоцию. Как она задерживала дыхание. Как робко отвечала ему и слепо тянулась за поцелуем. Лёгкий румянец…       Слишком давно кто-то испытывал такие яркие эмоции рядом с ним. Слишком давно кого-то так волновал его поцелуй….       Эта маленькая девочка даже не подозревала, что делала с ним. Её искренность и чистота стучалась в стену его непоколебимости и казалось добивалась своего, пробивая в ней брешь.       Это был её первый поцелуй.       Он чувствовал это. Видел.       И это опьяняло ещё сильнее.       В чем-то Ворон таки преследовал собственные цели, бесспорно получая удовольствия от поцелуя. Он не мог игнорировать того, что держать в своих объятиях прекрасную молодую леди было приятно, а целовать её податливые губы сладко и волнительно.       Эстер протяжно выдохнула, когда другая ладонь Ворона коснулась её шеи, соскользнула к груди, опустилась к животу, и сжала бок.       — Так…. Определенно… Лучше…       Голос Эстер дрожал от переполнявшего её волнения и нового, незнакомого для неё ощущения вожделения. Ей хотелось большего. Чего именно она не знала…       Ворон углубил поцелуй, вовлекая её язык в древний и вечный танец. Он касался её тела смело и решительно. Будто она принадлежала ему. Будто эта смелая девочка была его.       Впрочем, она не возражала.       Не отстранилась.       И казалось вовсе не обращала на то, что он с удивительной лёгкостью балансировал на грани дозволенного и вполне вероятно собирался её переступить.       Её запах. Её пылкие ответы на его поцелуи. Её сладкий вкус… они дурманили его.       Пьянили ничуть не хуже флорентийского вина. А может даже и лучше…       Он сам не понял, когда приподнял девушку и усадил на стол. Благо Санторо любила идеальный порядок, особенно в вещах, а иначе они бы пострадал или создали слишком много шума. Ненужного шума.       Эстер была такой лёгкой, что он едва обратил внимание на её вес.       Лёгкая. Среднего роста и всё равно хрупкая в сравнении с ним и даже в сравнении с Лукрецией, единственной женщины в его окружении.       Ворон коснулся губами её скулы. Провел пальцами по коже под её блузой… Слегка прикусил мочку уха.       Он чувствовал нарастающее желание и хоть и должен был остановить его, позволил поглотить себя и руководить своими действиями.       Ему было приятно. Сладко.       В тумане приятного нетерпения он едва обратил внимание на то, как расстегнул несколько пуговиц её рубашки и коснулся груди, прикрытой лишь тонким слоем ткани сорочки. Как сжал нежную плоть и как поцеловал девушку жёстче, чем планировал, а после слегка прикусил нежную губу.       Ворон на мгновение отстранился и посмотрел на неё: взволнованную, немножко растрёпанную и при этом поразительно прекрасную.       Если бы его кто-то спросил, он не смог бы ответить остановился бы или нет. Он не в полной мере контролировал собственные действия и поэтому не мог дать четкого ответа.       За него решила воля случая…       Потеряв на несколько мгновений его тепло, Эстер неожиданно осознала до какой точки они дошли. Ей не нужно было смотреть на себя, чтобы понять, что блуза её расстёгнута, а лицо должно быть горело от жара, от которого полыхало её тело.       Но, неужели, она в действительности хотела отдаться ему так легко?       На столе. В кабинете Санторо. После всего нескольких поцелуев?       Сладостный туман вмиг рассеялся, возвращая резкость зрению и ясность уму.       Эстер сжалась. Опустила голову, лихорадочно думая, что ему сказать. Как объяснить собственное распутное поведение.       Все разумные мысли покинули её и не желали возвращаться.       Не найдя никакого вразумительного ответа, она резко запахнула блузу и сложила руки на груди. Не видя ничего и пребывая в таком взъерошенном состоянии, она вряд ли была способна застегнуть её, но следовало хотя бы прикрыть сорочку и грудь, которую та едва ли скрывала.       Увидев её испуг и мельтешение, Ворон также пришел в себя. До него куда быстрее дошло что они заигрались и что его поведение в отношение этой леди в данной ситуации было слишком фривольным.       Ему не стоило распускать руки, пусть и она не отталкивала его, ему всё же следовало остановится раньше.       Стоило бы быть более сдержанным и внимательным, но Эстер Кроу всколыхнула в нём давно забытое. И он не знал, что с этим делать.       Он видел её смущение и стыд по румянцу и весьма характерному поведению. Он понимал, что видеть его, объяснятся с ним — было последнее, чего она хотела бы.       Чувствуя и свою вину перед ней, он решил сделать то малое, что только мог. Резким движением он поднял со стола маску, но не стал надевать её.       После произошедшего он нуждался в глотке свободы.       — Не просите других о поцелуе, — мягко сказал он и исчез до того, как она смогла бы сделать вдох.       С его исчезновением черная повязка расстроилась, как дым… оставив за собой выжженную пустыню неловкости, смущения и…. (как бы удивился Ворон) волнения.