Разыграем партию?

      Мы встретились впервые, когда я медленно брела через освещенные тусклыми фонарями улицы в общежитие. Мой взгляд цеплялся за фары машин, лица уставших прохожих и светящиеся автоматы с газировкой. Остановившись у одного, я забросила сто йен в выемку и нажала на кнопку. Банка медленно выдвигалась, но я не спешила. День прошел скверно: гудела голова от недосыпа и последовавших двух стаканов кофе, еще и одногруппники разругались из-за распределения тем проектов. Я потерла виски, пытаясь снять напряжение. Грохот упавшей газировки заставил меня вздрогнуть, я медленно наклонилась, чтобы достать ее. Металл был влажным, капельки воды скатывались по нему ровными дорожками. Вдруг до меня донесся какой-то шорох наверху, я подняла голову и заметила человека, стоящего на крыше. Белый мех на его куртке засиял от фонарей, когда он начал медленно подходить ближе к краю. Позже я часто задавалась вопросами, почему бросила сумку и побежала наверх по пожарной лестнице, или почему усталость ушла так быстро, или почему сердце выпрыгивало из груди.       Я, запинаясь о собственные ноги и разодрав колготки вместе с кожей о металлическое ограждение с острым углом, выбежала на крышу. Он стоял там, раскинув руки и смотря на ночной город. Ветер ерошил его короткие темные волосы, торчащие во все стороны как шипы, и приподнимал низ куртки. От железных перилл, за которые я держалась, эта сцена была похожа на те, что ставят в фильмах: все было грандиозно и напыщенно, настолько, что ощущался пластиковый привкус фальши. А потом незнакомец легко шагнул в эту пропасть перед собой.       Была ли наша встреча судьбоносной, или эта моя неожиданная решительность сыграла со мной злую шутку, но тогда я добежала до края крыши, кажется, меньше, чем за секунду, и вцепилась обеими руками в его холодную ладонь. Всего на секунду наши глаза встретились — и в его не было и тени страха или отчаяния, которые я думала там увидеть, только искреннее удивление.       — Кто ты? — спросил он. Я не ответила, только замотала головой, упираясь ногами в бетонный край и пыхтя от усилий. Он улыбнулся, и эта улыбка была жуткой, до безумия жуткой. — Интересно!       В тот же момент, оттолкнувшись от стены, он высвободил свою руку и упал. Я ахнула, по инерции грохаясь спиной на бетон крыши, и тут же вскочила, перегибаясь через край и хватая воздух. Словно ниндзя, незнакомец пропал из вида, и не было ничего, что могло бы указать на его приземление. Но я будто почувствовала его взгляд на своей ушибленной спине, когда быстро сбегала с лестницы. Моя сумка лежала возле автомата, а рядом аккуратно стояла уже открытая банка газировки. Проверив сохранность кошелька, я с удивлением обнаружила внутри небольшую бумажку с ником на каком-то форуме, к которой умело прилепили желтую конфету в прозрачной обертке. Я устало выдохнула и, смяв записку, выкинула ее и конфету в ближайшую урну. Туда же отправилась открытая банка.       Вторая встреча произошла в кафе около моего университета. Я сидела в самом углу, попивая горячий кофе, переписывая текст для презентации в ноутбуке и внося корректировки. Увлеченная процессом, я не сразу поняла, что уже не одна. Знакомый незнакомец, умеющий выживать после падений с крыши пятиэтажного дома и оставляющий записки с конфетами в кошельках, сидел на диване напротив и со скучающим видом смотрел в окно. Я слегка вздрогнула от неожиданности, но ничего не сказала. Теперь я могла хорошенько рассмотреть его: тонкий нос, острый подбородок и длинные темные ресницы, прикрывающие раскосые глаза. И в этот раз на нем была черная куртка с белым мехом по краям, а темные волосы все так же топорщились в разные стороны, даже без ветра.       Заметив мой взгляд, он ухмыльнулся, но голову так и не повернул. «Странный», — подумала я, опуская глаза обратно на экран и показно игнорируя. Мы сидели друг напротив друга, пока я не закончила задание и не вышла без слов. Незнакомец тихо рассмеялся мне вслед, тут же вставая с места и выходя сразу после. Но, вопреки моим опасениям, он не пошел за мной, а побежал в совершенно другую сторону. Поправив сумку на плече, я ушла домой.       С тех пор наши встречи проходили в этом кафе около станции. Иногда он подсаживался на диван напротив, устало рассматривал персонал и прохожих, что-то строчил в телефоне, улыбался и мурлыкал популярные песни себе под нос. Иногда я сама садилась за тот столик в углу, где уже сидел этот странный парень.       Мы не разговаривали: я просто приносила ноутбук и заказывала кофе, а он составлял мне компанию. Эти несколько часов трижды в неделю делали меня почему-то счастливее, и однажды я поймала себя на мыслях, что жду, когда закончится пара, чтобы пойти туда. В тот день все изменилось.       Как обычно в четверг я закрыла тетрадь и, убрав ее и ноутбук в сумку, уже собиралась уходить.       — Юка-чан, ты сегодня прямо светишься! — моя одногруппница Хана с улыбкой положила руку мне на плечо. — Случилось что-то хорошее?       Я задумалась. Были ли эти встречи чем-то хорошим? Они не приносили никакой пользы, но были необычными. Вряд ли много людей проводили время друг с другом именно так: не зная ничего друг о друге, даже имени, не говоря ни о чем и почти не смотря друг на друга.       — Не знаю, — честно ответила я, улыбнувшись в ответ, и пошла к выходу.       В кафе было тихо. Когда я открыла дверь, надо мной мерно зазвенел колокольчик. Пройдя внутрь, я подошла к кассе, заказывая очередную чашку кофе. Новый бариста мило улыбнулся мне и сказал, что принесет ее лично. Я посмотрела в угол и заметила того, о ком думала всю дорогу, сидящего за нашим столом и разговаривающего с кем-то по телефону. По началу я смутилась, не решаясь подойти и прервать его, но в ту же секунду ноги сами повели меня вперед. Я кинула сумку на дальний край диванчика и сняла пальто, повесив его на крючок рядом.       Темные глаза парня скользнули по мне будто бы в немом приветствии, но он продолжил разговор.       — А ты уверен в этом? Даже если ты распустишь Долларов, ничего не изменится. У них нет правил, это же придумал ты, — тон его голоса звучал так, будто он издевался над кем-то по ту сторону телефона. В ответ из громких динамиков раздался совсем еще мальчишеский голос. Я не смогла разобрать, что он сказал, но по появившейся вдруг улыбке моего таинственного компаньона поняла, что ответ ему более чем понравился. — Микадо-кун, ты должен сам понять, кто тебе дороже.       После этого парень резко сбросил звонок, кидая телефон на подушки, и удовлетворенно выдохнул, откидываясь на спинку дивана. Он тихо рассмеялся своим мыслям и посмотрел на меня. В ту же секунду к столику подошел бариста и, аккуратно поставив чашку и развернув ее ручкой вправо, угрюмо посмотрел на моего знакомого. Поблагодарив и дождавшись, пока бариста исчезнет, я подняла кружку и сделала глоток. Кофе здесь всегда был отменным, а вот готовили не лучшим образом: десерты были пресными, а печенье сухим и несладким. Но благодаря Хане я знала о другом кафе неподалеку с прекрасным клубничным парфе и пряными чаями всевозможных вкусов. Сюда же я ходила прежде всего из-за малой популярности заведения, обеспечивающей мне тишину и место для учебы, а теперь еще и из-за того, кто сейчас ухмылялся и смотрел на поверхность моего блюдца. Я опустила взгляд и увидела свернутую вдвое записку. На ней оказался номер телефона, написанный неровными цифрами. Подняв голову, я сначала посмотрела на парня напротив, но тот лишь прищурился. Тогда я повернула голову к кассе, где протирал стаканы тот новый бариста. Его белые обесцвеченные волосы, стриженные коротко, удивительно подходили под вытянутое лицо. В одном ухе блеснула от света лампы сережка, а из-под закатанных рукавов виднелась татуировка. На широких плечах хорошо смотрелась черная рубашка от формы кафе. Хмыкнув, я по привычке смяла бумажку в руке, поднося чашку к губам.       — О, — голос знакомого заставил меня вздрогнуть. Я посмотрела на него, выгибая бровь в немом вопросе и отпивая кофе. — Почему не согласилась?       Впервые он что-то спросил у меня. Этот момент стал особенным, ведь ни с кем и никогда мне не хотелось так сильно поговорить, как с этим странным человеком. И все же было в этом что-то отвратительно неправильное. Я поставила чашку на блюдце и оперлась локтями о столешницу.       — Потому что мне это не нужно, — прямо ответила я.       — Не в твоем вкусе? — предположил он.       — В целом трата времени, — я покачала головой.       Во времена моей молодости, в силу неокрепшего ума и личности, мне было трудно понять, почему ровесники хотят во что бы то ни стало объединиться в группки, зачем им нужен кто-то для времяпрепровождения. Хоть я никогда не была аутсайдером, да и за словом в карман не лезла, однако, мне нравилось жить тихой, непримечательной жизнью, как второстепенный персонаж, который был нужен для атмосферы и остался без внимания читателей.       И на момент нашего первого разговора я считала точно так же.       — Разве не смысл всей нашей жизни в любви? — он подался вперед, его темные глаза в свете солнца стали приятного карего цвета.       — Я так не думаю, — я пожала плечами. Какая-то необъяснимая нервная дрожь пробежала по позвоночнику. — Необязательно любить кого-то, чтобы жить.       — Как интересно! — он рассмеялся, откидываясь на спинку и вскидывая руки. — А я люблю человечество! Люблю эмоции, люблю смотреть, как люди себя ведут в разных ситуациях. И за тобой наблюдать очень интересно. Тяжело угадать, что ты будешь делать, потому что тебе плевать. Совершенная противоположность, абсолютное безразличие! Ты будешь белой королевой на моей доске!       Я непонимающе смотрела на него. О чем говорил этот странный парень, и почему его так завел мой ответ? О какой королеве шла речь я тоже не поняла, но предположила, что он говорил о шахматах.       — Знаешь ли ты о легендах Икэбукуро, моя королева? — выпрямившись, вновь спросил он. На его лице опять заиграла легкая улыбка.       — Нет, — я покачала головой.       — Очаровательно, — парень резко поднялся. — В следующий раз я расскажу тебе о них.       Хмурясь, я смотрела, как он удаляется. И вдруг поняла, почему не хотела с ним разговаривать: ведь после этого дня наши встречи перестанут быть такими особенными. И мне это не понравилось. Я собрала вещи и вышла на улицу, уходя по переулку к метро.       После я не приходила в кафе около месяца в надежде, что забуду о нем. Но меня тянуло в туда, тянуло подойти ближе, посмотреть, ждет ли он меня, сидя на скрипучем диване. Он был для меня самой великой загадкой. С чего вообще мне в душу запал незнакомец? Даже Хана, с которой я была знакома третий год, не вызывала во мне этих чувств. Безразличие к окружающим, которое, я думала, окружает меня непробиваемой стеной собственных принципов, вдруг оказалось надтреснутой маской.       В тот день я решила снова пойти в кафе. Солнце спряталось за тучами, дождь и холод пробирали до костей. Мне просто необходимо было спокойное сухое место с горячим кофе — так я себя убеждала, быстро переходя дорогу и прыгая через лужи. Заведение встретило меня привычно спокойной музыкой и запахом свежесваренных зерен. У входа я сложила и убрала зонт, оглядывая помещение. Мое сердце пропустило удар, когда я обнаружила моего знакомого и какую-то девушку, что, казалось, была на несколько лет старше меня. Они о чем-то разговаривали, сидя за нашим столом. Почему-то меня одолела злоба. На него, на ту девушку и на саму себя. Конечно, он не был обязан ждать меня, и столик тоже не принадлежал мне одной, да и девушка, скорее всего, ничего не знает о наших с ним встречах, но все же эта картина смогла задеть мою гордость.       Со смешанными чувствами я подошла к кассе, как вдруг услышала громкий хлопок. Девушка-бариста обернулась в сторону того самого столика, на котором я уже успела поставить крест, и мои глаза автоматически проследовали за ней. Щека парня загорелась от удара, голова была слегка опущена, но он все равно улыбался. А его собеседница, до этого что-то легко обсуждавшая с ним, сейчас в гневе быстро схватила пальто и зонт и выбежала из кафе. Дверь хлопнула, пропуская холодный ветер с улицы, и внутри снова повисла тишина. Мы с баристой взглянули друг на друга: в ее глазах читалась та же неуверенность в произошедшем, что и у меня. Спустя мгновение я сделала заказ.       Подходить к столику я не спешила, из-за плеча наблюдая за парнем. Он уже что-то печатал в телефоне и расстроенным совсем не выглядел. Как нашкодивший ребенок, который не понимает, что сделал плохого, и улыбается даже после того, как его отругала мать. Бариста поставила чашку на стойку, привлекая мое внимание. Поблагодарив, я двинулась к столику, что был на один дальше от того, где сидел мой знакомый. Никогда бы не подумала, что буду скрываться от него. До меня вдруг дошло, что я, наоборот, постоянно старалась обратить его внимание на себя, потому не говорила и слова, когда он подсаживался рядом, боясь спугнуть. Потому сама садилась рядом, даже когда меня не приглашали. От этих мыслей мои щеки вдруг обдало жаром смущения. Я поспешила сесть, стараясь не смотреть на знакомого, и спряталась за экраном ноутбука. Пытаясь отвлечься от мыслей, я открыла реферат и продолжила писать.       Я почувствовала взгляд на себе минут через десять. Видимо, он перестал что-то строчить в телефоне и уставился в мой затылок. От этого воздух вдруг стал тяжелым, я усиленно сделала вдох и выдох. Собрав все мысли в кулак, я старалась смотреть только в монитор, не позволяя себе даже думать о чем-то постороннем. Но я услышала, как он встал и пересел на диван, что стоял ко мне спинкой. Теперь его присутствие я чувствовала еще сильнее. Казалось, откинься я назад, ударюсь о его затылок головой. Наверняка, он сделал это специально. Может, так он мстил за то, что не захотела слушать его истории? Сосредоточиться я больше не могла, вся превратилась в слух, следя за его дыханием, пытаясь уловить даже стук его сердца, хоть и слышала только свой собственный. Время замедлилось до невозможности, а желание обернуться с каждой гигантской секундой все росло и росло.       И тут он заговорил.       — Моя королева, — полушепотом начал он. От этого обращения меня снова бросило в жар. — Послушаешь одну историю из тысячи?       Одну из тысячи, я смаковала это выражение. Словно бы мы могли встретиться еще девятьсот девяносто девять раз. Немного сместившись, я поддалась порыву и откинулась на спинку дивана, чуть поворачивая голову. Его глаза смотрели на меня, сквозь их черноту я смогла разглядеть бушующий огонь азарта. В знак согласия я прикрыла веки, а он тихо рассмеялся. И рассказал удивительную историю о всаднице без головы, что прибыла сюда, желая покарать многих недостойных людей. Но голову она потеряла, а вместе с ней и воспоминания о прошлой себе. По легенде, всадницу и сегодня можно встретить на улицах Икэбукуро, на ней надет мотоциклистский шлем, а конь ее стал железным. Она выполняет некоторую работу, за которую обычный человек вряд ли бы взялся. И имя ей Даллахан — ирландская ведьма, что ищет свою голову, чтобы больше не страдать от провалов в памяти.       — Хочешь увидеть ее? — насмешливо спросил он.       — Разве тогда она перестанет быть для меня легендой? — рассудила я. — Все хотят верить в чудо, все его ждут, как одержимые, но как только оно происходит — им становится мало, и сама идея чуда тут же исчезает. Я такая же. Пусть легенда остается легендой.       Он внимательно посмотрел мне в глаза, словно взвешивая ответ.       — Разыграем партию? — улыбнулся в итоге мой собеседник, сменив тему. — Правила игры просты: каждую встречу будем задавать друг другу по одному вопросу. И давать по одному ответу. Выиграет тот, кто сможет продержаться дольше.       — Вопрос за вопрос, значит… хорошо, — я задумалась над первым. Стоило ли узнать кто он или чем занимается? Возможно, но эмоции, которые я испытала после первых секунд прихода, те внезапно появившиеся злость и обида к этому человеку, этому столику и всей этой ситуации, были слишком новыми для меня. Я поддалась искушению и потратила свой вопрос на банальную ревность. — Что ты сделал той девушке, что ударила тебя?       — Кое-что рассказал ее брату. Ему это не понравилось, и весь свой гнев он вылил на ни в чем не повинную сестру. А Намиэ так любит Сейджи, — расплывчато объяснил он и тихо рассмеялся, словно это действительно была смешная шутка. — Теперь моя очередь. Почему ты безразлична к людям?       — Отношения с ними… Для меня как коллекционные карточки, которые собирают дети, — я сложила руки, вырисовывая ими подобие листов. — Можно достать в нужный момент и воспользоваться: спросить чей-то совет или при большой необходимости помочь — но карточки не залезут мне в душу, как и я к ним. Мне нравится жить без ощущения, что я должна улавливать и понимать чувства других через малейшие изменения в выражении их лиц или диалоги, а потом правильно на них реагировать.       Я сказала это как мантру, как девиз всей моей прошедшей жизни. Но уже тогда я знала, что это все перестало быть правдой, изменившись обычной ночью, на одной из бесчисленных крыш Синдзюку….       Парень резко встал и, обойдя диваны, тут же оказался возле меня. Я ждала его следующего шага, и он слегка подался вперед. Что-то должно произойти, что-то случится прямо сейчас, так я подумала, но ничего не произошло. Он все также сидел возле меня, слегка наклонившись, и ничего не делал.       — Но ты следишь за каждым моим движением. — тишина, последовавшая за его словами, зазвенела в моих ушах. — И слушаешь каждое мое слово.       От этого безумного взгляда исходила опасность, все мои инстинкты кричали, что нужно бежать, что он утащит меня за собой в преисподнюю. Но я сидела на месте, следила и слушала, как он и сказал.       Чего ты хочешь от меня? Почему преследуешь? Эти вопросы застыли во рту, на кончике языка, но произнести я их уже не могла. Наша игра закончилась: вопросы заданы, ответы получены. Он отодвинулся и улыбнулся, хватая мою чашку и глотая оставшийся в ней кофе.       — Еще увидимся, моя королева, — встав и отвесив шутливый поклон, сказал он и быстро выбежал из кафе. Я смотрела на пустующее место перед собой и вдруг поняла, что улыбаюсь. Поймав взгляд баристы из-за стойки, я кашлянула и быстро собрала вещи в сумку, напоследок мельком взглянув на столик и тут же выбегая на улицу. Дождь уже давно закончился.       Из-за жесткого графика наступивших экзаменов я не приходила в кафе около двух недель. А оно манило меня — дуновения зерен, звонкий смех девушек, выходящих оттуда, и возможность увидеть того, чье имя я так и не спросила. После его слов о шахматной доске и фигурах, я почему-то решила, что он непременно будет королем, что управляет кучей пешек, стремясь защитить себя и развлечься. Так это звание в моей голове к нему и приклеилось. Как и в первую нашу встречу Король заставлял мое сердце биться чаще.       Когда последний тест был успешно сдан, я спихнула все вещи в рюкзак и выбежала из университета. Погода в Синдзюку была как нельзя кстати чудесной: солнце светило, но не обжигало, дул теплый ветерок, шелестя листьями. Детское счастье играло во мне в ту секунду, я пыталась скрыть так и лезущую на лицо улыбку. Приходилось напоминать себе, что этому человеку не стоит слишком открываться — судя по его словам о любви к человечеству, Королю очень нравилось играть с людскими эмоциями и «расставлять фигурки на доске». И все же, думала я, уже открывая знакомые двери, когда еще в жизни появится кто-то, способный развести в моей душе пожар? Короля внутри не оказалось, и моя радость стала заметно угасать. Он не был обязан ждать меня, напротив, ему этого делать не стоило. Ведь, я в который раз так бросала его. Король может себе найти другую Королеву.       Заказав стаканчик кофе, я подошла к нашему столику и плюхнулась на кожаный диван. Теперь его бардовый цвет напоминал мне о Короле, о том, как его темные волосы растрепались по спинке и красиво отливали от света ламп. О его прищуренных глазах, что смотрели на меня, изучали каждую мою эмоцию, улавливали каждый шаг. И эта история о Даллахан, которая якобы гонит по ночному Токио, выполняя какие-то опасные поручения… Когда он спросил, хочу ли я на нее взглянуть, на долю секунды я и правда поверила, что он покажет мне легенду из своего рассказа, если я соглашусь. Но рациональность превышала любопытство — Король не тот человек, что верит в чудеса. Он просто устроил очередную проверку, задал риторический вопрос, ответ на который должен был его удовлетворить. По крайней мере тогда я была убеждена в этом.       Наблюдая за плывущими по вечернему городу машинами, я вдруг почувствовала себя бесконечно одинокой. Хотелось услышать еще историй, увидеть его черную куртку на улице и выбежать навстречу, хоть я бы такое себе и не позволила. Но в этот вечер он не пришел. Как и неделю спустя. Теперь я каждый вечер приходила в кафе и пила кофе, рассматривая улицу и ища в каждом прохожем знакомую фигуру. Ожидание угнетало.       И однажды я решила не приходить в кафе. Нет, я пошла туда, в Икэбукуро, убеждая себя, что просто иду в один славный магазинчик с безделушками, о котором так весело щебетала Хана на неделе. Да, туда, а не за тем, чтобы удариться в бесполезные поиски Короля.       Ветер растрепал мои волосы, когда я вышла из метро на оживленную улицу. В воздухе веяло каким-то ожиданием, чем-то странным и неожиданным. Сжав ручку сумки, я медленно пошла по улице. Этот район был оживленным, люди толпами ходили по паркам, сидели на скамейках. Тут и там ходили парочки, подростки слушали громкую музыку, а школьники совершенно не спешили домой. Я редко ходила сюда, предпочитая оставаться в своем районе.       — Русские суши! Подходите, у нас все свежее и вкусное! — на пересечении двух улиц стоял афроамериканец и на ломаном японском пытался запихнуть в руки прохожих листовки. Наши глаза встретились, и он доброжелательно улыбнулся, протягивая разноцветный листок. Охнув, я взяла его из огромной руки и быстро пробежалась глазами. Ничего подозрительного я не заметила, да и в ресторанчик, который он рекламировал, только что зашли какие-то школьники лет пятнадцати. — Хотите попробовать?       Я неуверенно кивнула. Суши я не ела довольно давно, заменяя ужин готовой едой из круглосуточного магазина у общежития. Парень очень обрадовался моей сговорчивости и, попутно что-то болтая про особый рецепт, провел меня до дверей. Внутри было уютно, школьники, что зашли минутой ранее, сидели за стойкой, и я подсела туда же, подталкиваемая промоутером.       — Саймон! — неожиданно выкрикнул школьник с осветленными волосами. — Нам твоих лучших суши!       — Да-да, конечно, Кита-кун, — весело протянул мой сопроводитель и, подав мне меню, отошел за стойку. Незаметно я посмотрела на детей. Трое — девочка в больших очках и два мальчика. Один из них выглядел так, словно сошел с типичной сёнен манги: настолько невинно и обычно, что я не могла перестать его рассматривать. И он заметил мой взгляд, тут же меняясь в лице, хмуря брови и заметно сжимая челюсть, будто готовясь с размаху запустить в меня тарелкой, которую с минуту назад поставил перед ним повар. Я испугано перевела глаза на меню, краем глаза замечая, что теперь все трое смотрели на меня. Бояться детей мне еще никогда не приходилось, но в этих что-то пугало.       Поела я быстро, и, кажется, школьники позабыли про меня, весело обсуждая уроки, какие-то желтые платки или повязки и… доллары? Это слово заставило меня застыть на секунду. Король говорил про них с каким-то ребенком по телефону. Неужели… Я снова посмотрела на троицу. Что если один из них был тем, с кем беседовал мой знакомый? Но я отбросила эту мысль: таких совпадений быть просто не могло. Оставив деньги, я вышла из кафе, напоровшись на входе на четверых молодых людей моего возраста. Они быстро меня пропустили, извинившись за неуклюжего Дотатина, и зашли внутрь. Странное имя, подумала я, дежурно склонив голову и поспешив подальше от кафе.       Я побрела по витиеватым и заполненным улочкам, как вдруг раздался крик.       — И-изая-я! — мужской пронзительный вопль и грохот откуда-то из переулка оглушили не только меня, но и всех, кто был рядом. Завизжала сигнализация стоящего на парковке автомобиля. Я поспешила убраться подальше, улизнув по навигатору в сторону нужного магазина.       Попытка найти Короля обернулись крахом — я только бессмысленно потратила деньги на еду и какие-то наклейки для телефона. Побродив здесь пару часов, я вдруг поняла, что мне совершенно не хотелось уходить обратно в свой спокойный и скучный район. Меня зацепила загадочность этого места, эти странные люди, сбившиеся в команды с одинаковым цветом одежды, этот рев мотоциклов, запах острой уличной еды. Захотелось снова сюда приехать в свободное время. Я с грустью обернулась на улицу у входа в метро, когда меня легко хлопнули по плечу.       — Что ты здесь делаешь, моя королева?       По телу пробежали мурашки, а сердце застучало в груди так сильно, что я услышала его. Я хотела обернуться, но чужая рука не дала мне, крепко ухватив плечо и самостоятельно разворачивая в сторону метро так, чтобы я не увидела ее владельца.       — Ч-что…       — Поезжай-ка с этого района, — ответил Король, склоняясь к моему уху. От него пахло пылью и бензином, я постаралась незаметно выдохнуть, чтобы унять беспокойство. — Не то ты время выбрала для прогулки. Сегодня будет опасно.       Я резко обернулась, вырывая свое плечо из его руки. В чужих глазах я думала снова увидеть усмешку, а на губах наглую улыбку, которой он так часто одаривал меня и других, но все было не совсем так. Король смотрел куда-то в сторону, улыбаясь очень жутко.       — Один вопрос за встречу и один ответ, — выпалила я прежде, чем осознала это. — Я здесь из-за тебя.       Он тут же опустил взгляд и повернулся ко мне всем телом, выражение его лица стало каким-то пустым.       — А зачем здесь ты?       — Фигуры на моей доске со стремительной скоростью начинают сдвигаться, — ответил он так, будто я точно знала, о чем речь. Однако, я все же догадывалась — его «игрушки» начинали действовать, как же он мог упустить такой момент. — Уезжай. Ты не та, кто должен быть здесь сегодня.       Я крепко сжала лямку сумки и непроизвольно нахмурилась. Не то, чтобы я хотела быть здесь, когда меня предупреждали о том, что это будет опасно, но так тыкать меня в то, что по его плану, в существовании которого я не сомневалась, мое появление в районе не должно было случиться — это уже слишком. На долю секунды на его лице появилось некое подобие обычной язвительной улыбки.       Я выдохнула, посмотрев в пол и успокаиваясь, а когда подняла взгляд, решив идти домой, улыбка Короля стала по какой-то причине только шире. Вновь нахмурившись и обернувшись, я закопала в себе все чувства и начала спускаться в метро.       «Плевать, это не имеет никакого смысла, — сказала я сама себе. — Я же не ребенок, из вредности лезущий пальцами в розетку, когда родители сказали «нельзя». Просто пойду домой, это не стоит того…»       — Как же трудно тебя прочитать, Королева! — вдогонку крикнул мне Король. — Я позвоню!       Позвонит. Как он позвонит, если у него нет моего телефона? И зачем бы ему звонить? Все равно я не возьму трубку.       Но телефон с неизвестным номером зазвонил спустя несколько дней. Я только вышла из душа, вода капала с моих волос на футболку и стекала по спине, пока я задумчиво смотрела на экран. Хотела ли я взять трубку? Точно нет. Но ждала ли я с того дня каждую минуту этого звонка? Ждала. Ждала, когда делала домашнюю работу, ждала, когда лежала ночью без сна, ждала, когда выходила из дома и когда пила чай в новом кафе неподалеку.       Я нахмурилась, пальцами зачесывая мокрую челку назад. Возможно, это был очередной спам, который по какой-то причине одолевал меня каждый день. Без всякой надежды я нажала на кнопку сброса. Но в ту же секунду пришло сообщение: «18:00, завтра». Сердце выпрыгнуло из груди, я схватила телефон обеими руками и жадно проглотила краткую смс. Значит, завтра…       Я была на месте в пять. Забежала в кафе, прячась от внезапного дождя и сильного ветра. Усевшись за уже родной столик, я посмотрела наружу: людей практически не было, только редкие машины, светя фарами, проезжали по трассе. Тот самый бариста, оставивший некогда свой номер на моем блюдце, принес кофе уже без особого энтузиазма, дежурно пробормотав «наслаждайтесь» и уходя в подсобку. Стало как-то погано на душе, хотя раньше я бы о таком даже не задумалась.       Вдруг в окно, у которого я сидела, постучали. Я обернулась и увидела его лицо, по которому стекали капли дождя, и знакомую блуждающую улыбку. Кажется, этот парень был единственным человеком на моей памяти, который улыбался практически постоянно. Он поманил меня пальцами, призывая выйти наружу. Я покачала головой в несогласии: лило как из ведра, а ветер был таким холодным, что я несколько раз пожалела, что не оделась теплее. Но Король продолжал настаивать на своем. Он показно облокотился о деревянную ограду и поднял руку, собирая капли в ладонь.       «Ну что за ребячество», — подумала я и, не собираясь отступать и откинувшись на спинку дивана, скрестила руки. Стекло было слишком толстым, чтобы передавать звуки, но я словно услышала его смех по ту сторону. И тут он решил сыграть грязно, так, чтобы я не смогла ему отказать. Подняв два пальца и указав ими на себя и на меня, Король обозначил суть нашего уговора про вопросы, а потом перевернул кисть и поставил пальцы на свою ладонь, изобразив человечка, уходящего вдаль. Я так давно ждала нашей встречи, так давно ждала момента, чтобы задать следующий вопрос, что теперь стало очевидно, что у меня нет никакого желания, чтобы он ушел. Я вышла на улицу через минуту, даже не притронувшись к кофе.       — Я знал, что ты выберешь игру, моя королева, — улыбчиво поприветствовал меня Король. Вся его одежда была настолько мокрой, что вода капала с нее на землю вместе с дождем.       — Ты вынудил меня, — отрезала я. — Что произошло в Икэбукуро?       — Начало войны, которую я спланировал, — ответил он и улыбнулся, потому что знал, что моя очередь спрашивать закончилась, и теперь я не смогу спросить, ни для чего ему это, ни что это за война. — Почему ты пришла сегодня?       — Потому что ждала этого, — сказала я ему под стать. И Королю тоже хотелось что-то вновь спросить, я была в этом уверена, потому что глаза его заблестели, а улыбка стала шире.       От дождя мои волосы прилипли к голове и стали тяжелыми. Вся одежда намокла за несколько секунд и превратилась в холодные куски ткани, но я продолжала ждать. Вновь ждать чего-то необыкновенного.       — Тогда я расскажу тебе еще одну легенду, — он развернулся на пятках и пошел в сторону парка. На этот раз история была о Сайке, демоническом японском мече, овладевающем разумом человека и жаждущем крови. Король спокойно перечислял мне жертв и раны, которые те получили, будто знал их лично. Сайка одержима любовью к людям, говорил он, и считает, что боль — наивысшее проявление чувств. Через раны она может захватить твое тело, сделав тебя своим рабом.       — Будь осторожна в Икэбукуро, моя королева. Иначе тебя могут у меня забрать.       — Я не твоя фигурка, чтобы меня забирать, — съязвила я.       — Мм, — протянул он, остановившись на секунду и оглядев меня с головы до ног. — Ошибаешься. Если бы ты осталась в том кафе, тогда бы я подумал над твоими словами. — и продолжил идти вперед.       Стало как-то не по себе от его слов. Если для меня этот человек стал за столько встреч особенным, то, по его словам, для него я так и осталась фигуркой, не оправдавшей ожидания? Я встала посреди дороги, осознавая свою ошибку. Какой же я была дурой, раз позволила себе на что-то надеяться. Жгучая обида ошпарила меня с головы до ног. Я почувствовала, что вот-вот расплачусь. И после я не медлила ни секунды, развернувшись, я побежала по направлению к метро. Хорошо, что сегодня был ливень, хорошо, что мы были на улице, где уже давно никто не ходил из-за непогоды, хорошо, что я промокла до нитки, ведь никто не смог увидеть, как дождевая вода смешивалась на моем лице с горячими слезами.       Вечером я получила новое сообщение: «Поэтому мы и вышли на улицу». В порыве злости от того, что даже такой маленький шаг был продуман им с самого начала, я заблокировала номер и стерла обе смс. Мне было стыдно за себя, и я больше никого не хотела видеть.       Последующие две недели прошли ужасно. Первую я провела с температурой и лихорадкой, потому что, естественно, простыла после того дня под дождем. А вторая неделя была для меня пуста и бессмысленна: я исправно продолжала ходить на пары каждый день, пустующим взглядом обводила парты и одногруппников, писала один из очередных докладов по теории права. Даже Хане не удавалось разговорить меня, хотя она была единственной, с кем я хоть как-то контактировала в университете.       Я не хотела думать о том дне, но мысли возвращали меня к нему каждый раз. «Если бы настояла на своем и не пошла на улицу, — думала я. — Если бы не поддалась соблазну… Тогда не чувствовала бы себя так паршиво?»       В понедельник третьей недели я вышла с пары в чуть приподнятом настроении. Однако длилось это ровно до того момента, пока я не заметила черную куртку с мехом и ее хозяина, спокойно привалившегося к воротам. Я демонстративно прошла мимо него, направляясь в библиотеку.       — Разочаровалась, моя королева? — раздалось за плечом, но я не обернулась и не подняла взгляд, даже когда он поравнялся со мной на светофоре.       — Не наигрался со мной? — глухо спросила я, не ответив на его очевидный вопрос.       Дальше мы шли в полной тишине. Я каждый раз одергивала себя, чтобы чуть что не поднять на него взгляд, чтобы не прочитать его эмоции и не дать ему прочесть собственные. И даже несмотря на то, что я его ненавидела все две недели, сейчас мое трусливое сердце ожило и начало вновь трепыхаться в груди. Это неправильно, говорил ему мозг, эти отношения ничем хорошим не закончатся. Но сердце, даже понимая, отказывалось верить.       Он шел со мной плечом к плечу. Шел тихо, ничего не говоря ни мне, ни кому-то еще по телефону. И я смогла уловить вдруг изменившуюся меж нами атмосферу.       — Наигрался, — вдруг ответил он прямо перед входом в библиотеку. Я уже поднялась на пару ступенек и возвышалась над ним. — Но, увы, не могу убрать тебя с доски. Не теперь.       У меня тут же созрел вопрос и как раз наступил момент, когда я могла себе позволить немного сжульничать с правилами нашей игры и не получить отказ.       — Не можешь убрать, — я немного склонилась вперед. — Или не хочешь? Это вопрос авансом. Хочу услышать твой искренний ответ в следующий раз.       Мы никогда не прощались, не прощались и теперь. Я ушла, задрав подбородок и оставляя Короля позади, и не оборачивалась, пока за мной не захлопнулась дверь библиотеки.       Прошел месяц, прежде чем Король снова объявился в моей жизни. Это были долгожданные каникулы, в которые я могла себе позволить просто гулять по паркам, пить холодный кофе и читать книги. Спустя столько времени я не смогла побороть желания приехать в Икэбукуро еще несколько раз. Удивительно, как огромен был Токио, что путь до другого района для меня был целым путешествием. Я заходила в местные магазины, сидела на лавочках в скверах, а в один день просидела в местной библиотеке так долго, что не заметила, как наступил поздний вечер.       В тот день я тоже планировала доехать до Икэбукуро. Надев легкое платье и милую панамку, я взяла с собой одну из книг, которую должна была вернуть, и вышла из общежития. Король стоял у самого входа на территорию здания и смотрел куда-то на дорогу. Когда за мной хлопнула дверь, он медленно обернулся и чуть заметно улыбнулся.       — У меня нет времени, — как можно холоднее сказала я.       — Спешишь просидеть несколько часов в библиотеке, — понимающе кивнул на мое заявление он.       — Сталкер! — слишком громко ответила я, обращая на себя внимание прохожих и обходя его, быстро пошла по тротуару.       — Мне нужно следить за своими фигурками, — язвительно улыбнулся Король, продолжая следовать за мной. — Вдруг они попадут в беду без меня.       — То есть вот это твой ответ на мой вопрос, — я прижала книгу сильнее к груди, сдерживая накатившую ярость. — Фигурка может справиться и без тебя, большое спасибо за заботу. А теперь оставь меня в покое.       — Когда это моя королева успела стать такой колючкой? — рассмеялся он. Мне и самой было неловко за свои слова, но разум покидал меня всякий раз, когда этот человек появлялся рядом. — Можешь злиться, но выслушай еще одну историю.       — Зачем мне это, я хорошо живу и без твоих историй.       — Потому что я не хочу убирать тебя с доски.       Я остановилась. Зачем он так меня мучал? Почему все никак не оставлял в покое? Я так устала от этих эмоциональных качель, что просто сдалась и кивнула, продолжив идти дальше. Пусть делает, что хочет.       История была о людях и их понимании слов «обычный» и «особенный». Дети пытались стать героями и злодеями из комиксов, создавали уличные банды и, ничего не зная о взрослом мире, не умея управлять огромной толпой, уходили с головой в проблемы повседневности. Быть особенным не значит почивать на лаврах — это непосильная ноша, смешанная со злобой, завистью и кровью.       До сих пор между группировками вспыхивают войны в Икэбукуро, к которым школьники не были готовы. Потому что, как бы ты ни хотел стать кем-то значимым, как бы ты ни лез куда-то, пока не осознаешь, что особенных в этом мире ненавидят больше всех — ты обычный неудачник.       — Сторонись людей в желтом, — сказал он перед входом в метро. — Уходи, если слышишь про Доллары. Эта война продолжается.       Я неуверенно кивнула, на что он снова улыбнулся и, подняв руку, поправил панамку на моей голове. Почувствовав возникшее смущение, я отвела взгляд. Хорошо, что людей на этой станции было мало.       — До встречи, моя королева, — убрав руку, он развернулся и ушел в переулок. Я какое-то время смотрела ему вслед, даже после того, как Король нырнул за угол магазина и пропал из вида. В этот день распустилась сакура, и ее витающий в воздухе аромат в последующие годы напоминал мне о нашем разговоре.       Через неделю мне на электронную почту пришло письмо. Я сидела на полу у своего низкого столика, на котором стоял старый ноутбук. Тема гласила «История для моей королевы».       — Даже мою почту узнал, а имя все не пишет, — задумчиво я смотрела на уведомление, щелкая по нему мышкой.       «Так много дел, что не могу выбраться и найти тебя. Не отвечай на это письмо: я установил новый шифратор на свой компьютер, теперь почтовый ящик постоянно меняется. Издержки профессии Т.Т».       — Кем же ты работаешь, раз тебе нужно ставить шифратор… — я отпила чай из кружки. Не так давно от нее откололся кусочек, и именно этой стороной я случайно задела по зубам. Все тело передернуло от звука.       «Хочу рассказать тебе историю о мальчике, который слегка отличался от других. Образцовый ученик, вице-президент студсовета, вечно держащийся в стороне от сверстников, он охотно наблюдал за любыми драками и перепалками, происходившими на территории школ. Мальчику уже тогда нравились люди, однако он еще не до конца осознавал, чего хочет от них.       В средней школе мальчик встретил очень интересного человека — сына ученого, чья непредвзятость была для него в новинку: новый одноклассник был его полной противоположностью, которого совершенно не интересовали люди. Никто, кроме одной девушки… Если ее вообще можно назвать словом «девушка», учитывая отсутствие головы на ее шее, которое никак не мешало ей жить.»       Он что, говорит о Даллахан? Я склонила голову, продолжая читать.       «И вскоре они сблизились. Смотря на жизнь сквозь года, могу сказать, что «интересный человек» стал отличным подпольным доктором. Его имя Шинра — единственный из всех старых знакомых, кому мальчик в какой-то степени доверяет до сих пор.       Но однажды Шинра привел другого человека. Человека-монстра с устрашающей обычных людей силой, которого мальчик возненавидел с первого взгляда. Более того, ты не поверишь, моя королева, но ненависть была взаимна, хаха. Но тебе не нужно бояться монстров, живущих в Икэбукуро! Уже скоро все решится…       Не скучай, О.И.»       Скудный на подробности e-mail все еще был открыт перед глазами. Я откинулась назад, упав спиной на пол, и уставилась на потолок. Бумажная люстра покачивалась от ветра из открытой форточки. Впервые Король рассказал о себе, в этом я не сомневалась, и даже подписался инициалами. Мне было интересно взглянуть на этого Шинру, который так был ему по нраву. Тогда же я поняла, почему в кафе Королю так понравились мои слова про людей и любовь — видимо, я напомнила ему об этом докторе. С одной стороны, было слегка неприятно, что он не счел меня особенной, с другой стороны, я же не единственная во Японии, кто думал об отношениях между людьми в подобном ключе.       Однако последняя фраза о том, что скоро что-то решится, уже тогда породила во мне крупицы беспричинного страха. И это предчувствие свершилось через несколько недель.       Громкий звонок телефона разбудил меня после моего недолгого сна. Всю ночь меня что-то беспокоило, мысли лезли в голову, не позволяя заснуть. Я ворочалась с бока на бок, укрывалась и скидывала одеяло, даже выпила успокоительное, но ничего не помогало. Продрав глаза, я наугад тыкала на кнопки, не попадя пальцами в значок. Неизвестный номер звонил и звонил, и я еле как смогла его успокоить.       — Кто это? — хрипловато проговорила я, откидываясь на подушку.       — Адрес по смс, быстрее… — почти шепотом с отдышкой ответили мне. Я сразу узнала его голос, внезапно слабый и совершенно безэмоциональный. Ответив что-то невнятное, я сбросила звонок. Мое плохое предчувствие сбылось, думала я, запихивая ноги в пижамных штанах в кеды. Сон сняло как рукой, схватив куртку с вешалки, я натянула ее на футболку и выбежала из комнаты. Общежитие еще спало, даже охранник, обычно стойко сидящий на посту, сейчас дремал на своем кресле под звуки тихого шоу на его маленьком телевизоре. Сердце выпрыгивало из груди от бега, я заглатывала утренний ледяной воздух, глаза слезились, размывая дорогу. Улица из смс была в богатой части района, но не так далеко, чтобы я не смогла туда добежать.       Я оказалась у высокого здания, отблески огней которого слепили меня. Набрав код из сообщения, я взлетела на первый этаж, прямиком к лифту. Он так долго опускался, что мои мысли, накручивающие ситуацию, делали все хуже и хуже. Я не знала, что меня ждет, почему его голос был таким тихим и уставшим. И это заставляло меня сжиматься от ужаса.       Через пару секунд лифт приехал, отворяя свои двери. Двадцатый этаж. Я обернулась, смотря на свое отражение в зеркале, прикрепленном к одному из боков. Темные синяки под глазами, растрепанные волосы и грязные штанины пижамы — не лучший мой вид.       Я застыла перед дверной ручкой — вся ее поверхность была в чем-то испачкана. Неуверенно я взялась за нее, ощущая липкость и скользкость. Пахнуло железом, я подавила желание завизжать, когда поняла, что это была кровь. Вся рука стала багровой, я обтерла ее о штанину, заходя внутрь. Было темно, но я смогла рассмотреть фигуру, скрючившуюся на диване. За долю секунды я оказалась рядом. У него поднялась температура, тело сотрясала мелкая дрожь, он зажимал один бок какой-то тряпкой. С силой разжав его окоченевшие от усилий пальцы, я убрала тряпку и задрала порезанную кофту. Кровь потекла ручейком, а Король застонал и вдруг весь обмяк. Руки повисли, голова упала на диван. Секунды превратились в часы, я с ужасом смотрела на него, чувствовала, как его жизнь начинает медленно затихать. Еще никогда мне не было настолько страшно. Ужас охватил мое тело, сковал конечности, холод пробежал по спине, словно сама смерть провела пальцами по позвоночнику, говоря подвинуться. Опомнившись, я прижала напитавшуюся кровью тряпку обратно к боку. Перевязать, нужно было чем-то перевязать… Его лицо и руки, покрытые царапинами и гематомами, лоб с выступившими от боли бисеринками пота, всклокоченные больше обычного волосы — словно на него напало человек сорок. Не теряя больше времени, я оглянулась. В темной комнате, настолько огромной, что те самые сорок человек могли бы прекрасно здесь приютиться, я растеряно стала искать аптечку или хотя бы какую-то тряпку. Подбежав к столу, я мельком заметила обгоревшую шахматную доску, на столе вокруг которой беспорядочно валялись фигурки и карты из разных игр. Все, кроме яркой белой шахматной королевы, стоявшей на самой середине. Сердце сжалось от воспоминаний, как он произносил каждый раз «моя королева», когда хотел что-то рассказать. А я не знала о нем ничего. Абсолютно ничего. Даже гребанного имени. Но прибежала сюда, сломя голову, и пыталась найти хотя бы что-то, что может ему помочь. Во всем этом хламе, где-то в тумбочках, в столе, в шкафах…       Я остановилась среди комнаты, перерыв за минуту половину кабинета, когда слезы паники градом покатились из глаз. Взглянув на его бледное лицо, я вдруг поняла. Поняла, почему так боюсь его смерти. Почему пришла сюда, как только услышала его голос. Почему так ждала наших встреч. Почему постоянно злилась на него и на саму себя. Настолько простой ответ, такой очевидный.       — Не смей умирать! — подбежала я к нему, с силой разрывая собственную футболку и делая кривую повязку. — Не смей бросать меня! Не смей! Я прижалась ухом к его груди. Сердце билось так тихо, что я разозлилась еще сильнее. Это все его вина. Он виноват в том… В том…       — В том, что стал так важен для меня, — прошептала я такую горькую для себя правду. — Очнись, прошу…       Поднявшись, я стерла слезы рукой. Нет времени разводить сырость, нужно было вызывать скорую. Схватив его телефон, валявшийся около дивана, я открыла крышку. Яркий свет вспыхнул в лица нас обоих.       — Только не в больницу… Нельзя… — послышался шепот из-за плеча. Он приоткрыл глаза и следил за моими пальцами.       — А умирать на диване можно?!       — Шинре… позвони… — его глаза медленно закрылись.       — Почему сам не позвонил? Зачем звонить мне, если я не могу помочь?       Но ничего нового он больше не сказал, лишь пробурчав еще раз про Шинру. Нахмурившись, я открыла контакты и тут же набрала номер. Никто не брал трубку, сколько бы я ни звонила. В отчаянии я опустила руку с телефоном и уставилась в экран. С момента моего прихода прошло минут десять, я не могла сдаться. Он еще жив, его еще можно спасти. В записной книжке был вбит адрес, на такси минут пять отсюда. Спустя полминуты заказа машины, которая так удачно оказалась поблизости, я подлетела к Королю и резко ударила по щекам двумя ладонями. Его глаза немного приоткрылись, но сознания в них было слишком мало.       — Встава-ай, — я потянула его на себя, еле как закидывая руку на плечо. Всем телом он тянул меня вниз, но я упрямо сделала пару шагов к выходу. — Давай, давай…       Мне удалось затащить его в лифт, ощущая с каждым шагом, как моя футболка начинает промокать. Куртку я оставила где-то в его квартире, которую пришлось просто захлопнуть: на поиски ключей времени точно не было. Когда мы сели в такси, водитель с презрением посмотрел на нас обоих, но я впихнула все деньги, что нашла на столе в кабинете Короля, в его мясистую руку, так что вопросов он не задавал, только пробурчал что-то про молодежь, оккультистов и отсутствие манер.       По пустой дороге мы приехали даже раньше, чем я думала. Вытянув парня из салона, я посмотрела на здание перед собой. Громадина, как та, откуда мы недавно вышли. Код от замка был также в заметках. Кем же был мой спутник? Откуда узнал мой номер, откуда такая подробная информация на этого Шинру? Откуда такая большая квартира? Все эти вопросы я хотела задать ему, как только он сможет хотя бы глаза открыть. Плевать на наши игры, я устала жить в неведении.       Мы смогли подняться на лифте и остановились возле двери. Я позвонила в звонок. Раз, два, три. Опустив Короля на пол, приложив спиной к стене и постаравшись вбить в его голову, что отключаться снова нельзя ни в коем случае, застучала в дверь. Но никто не открывал. Если не получается найти этого Шинру, то теперь только больница, даже если он не хотел туда. Я открыла телефон, набирая номер скорой, как вдруг зарядка быстро побежала вниз и экран потух. Потух так же, как и моя слабая надежда на что-то. Швырнув телефон в стену, я опустилась рядом с Королем и прижала палец к вене на шее, положив его голову на свое плечо. Еще медленнее и тише. Он похолодел, но ресницы все еще беспокойно вздрагивали. Я приложила руку к его окровавленному боку, посильнее прижав эту непонятную повязку и проклиная себя за то, что сразу не позвонила в скорую.       — Прости меня, — потухшим голосом сказала я, осознавая, что натворила, поддаваясь его словам, сказанным в бреду. — Прости меня, я такая дура…       Я очнулась от какого-то шума. Разлепив глаза, я увидела, как меня пытаются отцепить от Короля, которого я со всей силой прижимала к себе. Девушка в мотоциклистском шлеме осторожно отодвинула меня за локоть в сторону, пока паренек в очках и какой-то крашеный блондин в костюме бармена с руганью поднимали Короля с пола. Я увидела багровую кровь, окрасившую стену, у которой мы сидели, и пол. Все, что я успела выговорить, расцепляя пальцы:       — Прошу вас, помогите, он умрет… — когда мое тело накренилось в бок.       Я звонила и звонила в двери, пыталась набрать номер скорой, но цифры на телефоне смешивались в одну информационную кашу, которую я не могла разобрать, сколько бы ни пыталась. И его остывающее с каждой секундой тело, вытекающая так быстро кровь. Пульс, который утихает и утихает, пока, наконец, я не могу расслышать ничего. Его руки падают безвольными ветками, он слегка приоткрывает глаза, которые больше ничего не выражают. Я смотрю на него очень долго, и только через пару секунд понимаю, что его больше нет. Голос срывается на крик, оглушительный вопль, такой страшный, что хочется зажать руками уши.       Подорвавшись, я схватилась за футболку, прижимая ее к себе и жадно глотая воздух. Слезы скатились по щекам, я даже не сразу поняла, где нахожусь. Комната была завешана плотными шторами, мерное тикание наполняло комнату звуками, и тот страх, что обуял меня секунду назад, ушел. Я села на футоне, тыльной стороной ладони стирая влагу с лица, и посмотрела на настенные часы. Прошло чуть больше часа с тех пор, как мы приехали к этому доктору. Я встала, оглядывая красные пятна на моей белой разодранной футболке, и подошла к двери. За ней слышались мерные голоса нескольких людей. Моя рука замерла, когда они начали обсуждать какого-то Изайю.       — Он столько бед принес нам, зачем вы согласились? — послышался грубый мужской голос. Я тихо отворила дверь и все собравшиеся уставились на меня. Падая, мне чудилось, что у входа собралась огромная толпа, однако их было не так и много: та девушка, до сих пор сидящая в шлеме, бармен с обесцвеченными волосами и два школьника, которых, мне показалось, я уже когда-то видела.       Стало ужасно неловко за свой внешний вид. Наверняка я выглядела так, словно участвовала вместе с Королем в тех разборках.       — Простите, я не хотела вмешиваться в ваш разговор, — спокойно сказала я, закрывая дверь.       — Как вы себя чувствуете? — спросил мальчик лет пятнадцати. Его ясный, но строгий взгляд был мне знаком. И я вспомнила — именно этих школьников я видела однажды в Икэбукуро. Тех самых, что заставили меня поежиться и быстро смыться из кафе.       — Совру, если скажу, что хорошо, — кивая, ответила я и нервно сжала руки в кулаки. — А… он?       — Мне удалось залатать его, хотя крови он потерял много, — на мое плечо вдруг упала ладонь, заставив вздрогнуть. Я обернулась и подумала, что так и выглядел бы Шинра из письма Короля. — Кто вы такая? Как вы с ним связаны?       Взгляды присутствующих приковались ко мне. Но от сердца словно отлегло, я устало выдохнула и потерла пальцами лицо. Главное, что он в порядке, а остальное так неважно.       — Мое имя Мацуда Юка... — тихо начала я. Если им хотелось знать, то я могла рассказать им и о себе, и о том, чьего имени я так и не узнала. О непостоянных наших встречах и о легендах, которые он рассказывал.       — Быть может… — Шинра после моей небольшой тирады, уже успевший сесть на диван, приподнял брови и, словно не веря собственным мыслям, посмотрел мне прямо в глаза. — Мацуда-сан, только не говорите, что вы влюблены в Изаю?       Его вопрос прозвучал так в лоб, что я, даже если бы хотела, не смогла бы отрицать. И хотя я призналась самой себе в этом, но среди всего хаоса, уже успела позабыть. А теперь, когда обстановка стала какой-то интимной, когда собравшиеся люди уже перестали быть страшными незнакомцами, я вдруг вспомнила об этих мыслях. И мое лицо, шея, кажется, даже руки, вмиг обдало жаром смущения.       — Ох, я… — потеряв остатки самообладания, я прикрыла рот рукой и опустила взгляд в пол. — Я не так много думала об этом, чтобы…       Хотелось провалиться сквозь землю. Исчезнуть, раствориться в воздухе, чтобы не чувствовать чужого внимания к своей персоне.       — Ты вообще представляешь, чем он занимается? — блондин в костюме бармена, все время сидевший будто на иголках, вскочил на ноги. Через синие очки я могла видеть, как бешено бегают его зрачки. Казалось, что он сейчас возьмет стол, что стоял не небезопасном состоянии от него, и швырнет его мне прямо в лицо, если я скажу «да». — Это грязная, хитрая сволочь, которой только и нравится, что издеваться над людьми и причинять им боль! У тебя доброе лицо, я предупреждаю лишь раз — держись подальше от Орихары Изаи.       — Шизуо-сан прав, — вклинился мальчик с обесцвеченными волосами. — Изая развязал крупную войну, вовлек весь наш район и получил по заслугам. Мы все стали жертвами его игры. И вы, если останетесь с ним, тоже можете пострадать.       На несколько минут воцарилась тишина. Я спрятала лицо в ладонях, ощущая, как все смотрят на меня и ждут какого-то ответа. Но что я могла вообще сказать? Что все поняла и сейчас же побегу домой, забыв про него? Ведь я в самом деле понимала все это с самого начала. Ведь он сам говорил мне о войне, о том, что все решится. Ведь я сама видела и слышала, как он рушит чужие жизни. Как он разрушал и меня. И все же, я не могла себя заставить возненавидеть его. Ведь несмотря на все отрицательное, что он принес мне своим существованием, когда заставлял меня ощущать себя глупой маленькой девочкой, Король был единственным человеком за всю мою жизнь, кто дал мне почувствовать себя живой. Только с его появлением я выплеснула весь комок эмоций, который хранила в себе под закрытым замком. И ведь, если подумать, он ни разу не подвергал меня опасности: вспоминались его неоднократные попытки оградить меня от того кошмара, что он сам и создавал где-то в Икэбукуро. С самого первого дня нашей встречи я видела, как он постепенно менял свое поведение по отношению ко мне — от насмешек и игр до его неумелых извинений без слова «прости»...       Но, быть может, в тот момент, сидя на диване в разодранной футболке возле незнакомых мне людей, я просто пыталась его оправдать и защитить свои новые, еще неокрепшие чувства.       — Если вы так сильно ненавидите его, — в итоге подала голос я. — Зачем помогли? Вы могли позволить ему умереть. Сказать мне, что сделали все возможное, но он не смог выкарабкаться. Когда я пришла в ту квартиру, он заливал кровью диван и не мог даже говорить. Разве спихнуть все на волю судьбы не самая рациональная идея?       Девушка в шлеме с кошачьими ушами, которая весь разговор сидела тихо, достала телефон и быстро набрала в нем сообщение: «Мы ведь не монстры». Я посмотрела на нее внимательнее. Это же Даллахан, о которой говорил Король. Осознание пришло так естественно, что этот факт меня вообще никак не удивил. Как иронично, только и подумала я, ведь ее можно было назвать самым настоящим монстром из легенд.       — Это не совсем так, — ответила я. — Каждый из нас становился монстром хотя бы на мгновение. Однако, монстрами люди называют лишь то, чего боятся и чего не в силах понять, так что и ваша точка зрения верна — мы все просто люди, которые иногда делают плохие поступки и думают о других с презрением…       За одной из дверей раздался громкий шорох и удар. От неожиданности я вздрогнула и посмотрела туда, откуда исходил звук — белая дверь, как в кабинете у доктора. Шинра кивнул мне, когда я встала, намереваясь зайти внутрь. И я не медлила ни секунды более.       Он сидел на кровати так ровно, будто у него не было дыры в боку еще два часа назад. Хоть под его глазами и залегли тени, а правая щека раскраснелась от воспаления, Король находил в себе силы спокойно улыбаться. Я зашла в комнату, пахнущую медикаментами, и прикрыла дверь, подходя ближе. Возле его ног валялся поднос с какими-то разбитыми склянками и бинтами.       — Тебе лучше лечь, — дежурно сказала я, от волнения сжимая пальцы в кулаки.       — Ужасно выглядишь, моя королева, — проигнорировав меня, хрипло ответил он. — Как-то больно шумно за дверью.       — Там твои… эм… — я не нашлась, что сказать. — Шинра помог тебе.       — Ха-ха, — рассмеялся Король, положив руку на повязку. — Несмотря на все это, он согласился… Только из-за тебя, моя королева.       — Может и так.       Король молча посмотрел прямо мне в глаза. Настолько проницательный, тихий взгляд серьезных темных глаз я ощущала впервые. Будто бы весь этот слой его насмешливости и игривости вдруг рухнул. И этот взгляд сказал мне так многое. Это и была причина, почему он позвонил мне, а не напрямую Шинре. Учитывая, что он сделал всем людям, сидящим за дверью, Король не мог просить помощи даже у того, кому до этого доверял. А из-за его все также не слишком мне известной деятельности, я была уверена, Короля разыскивала полиция, потому путь в больницу был заказан. Единственным его спасением было знакомство со мной, на которое он поставил все, потому что был уверен, что я смогу убедить Шинру помочь.       Он встал и сделал шаг мне навстречу. Я подлетела тут же:       — Тебе нужно лечь, ты потерял много крови, — я уперлась руками ему в грудь, пытаясь сдвинуть с места назад.       — Я не могу остаться.       — Хотя бы еще на час, — умоляла я. — Только один час. Что, если рана откроется, и ты снова… Зачем тогда было это все?       — Я должен уйти, — он неуверенно провел пальцами по моей щеке. Впервые его действия настолько не подходили под характер, который я привыкла видеть. — И я говорю не только об этом месте. Ты ведь понимаешь? Я не смогу измениться в мгновение ока и в конце концов причиню тебе боль. Ты многое сделала для меня, ты спасла мою жизнь, и я благодарен. Но сейчас мне нужно уйти.       Застыв на мгновение, я кивнула. Верно, я понимала это с самого начала. Но подсознательно я надеялась, что все будет как в фильме: конечная сцена, где герои стоят под дождем, и он признается ей в любви. И всем понятно, что герой вмиг изменился ради своей героини. Но это реальность — грязная, жестокая и очень непростая.       — Ты не должна меня ждать. Живи свою лучшую жизнь! — привычно весело выкрикнул он. Я еще раз молча кивнула. Изая наклонился к моему уху и прошептал:       — Но, если так выйдет, что мы встретимся, знай, что я сделал все, чтобы стать тем, кто не приносит с собой хаос. И тогда я задам тебе миллионы вопросов, — его губы легко коснулись моей щеки. — Ты победила, Юка.       — Дурак, кто тут еще победил…       Я не подняла глаз, лишь почувствовав, как тепло человека, за это время ставшего для меня самым дорогим в мире, исчезло. Тогда, вскинув голову, я посмотрела на пустующую комнату и открытое окно, занавеска которого слегка колыхалась от ветра. Зажав рукой рот, я больше не могла сдерживать слез.       Это была наша последняя встреча.       С тех пор прошло десять лет. Я закончила университет и устроилась в небольшую компанию в Киото. Была замужем пару лет, но развелась. У меня нет детей, сейчас я полностью посвятила себя работе.       Здесь, в Киото, меня часто навещает Хана с семьей: мы сильно сблизились в тот год, когда Орихара Изая бесследно исчез. Хана осталась в Токио, вышла замуж почти после самого выпуска, и до сих пор работает в магазине своего отца. Если бы не ее поддержка все эти годы, я бы наверняка страдала намного дольше.       Сначала вспоминать то время было настолько больно, что я не позволяла себе ни думать об Икэбукуро, ни ходить по тем местам, которые были хоть как-то связаны с Изаей. Я даже нашла новый маршрут для похода в университет из общежития — длинный и виляющий через все подворотни. Но так мне было легче справиться.       Со временем боль ушла, и настал момент, когда я начала ностальгически произносить его имя, вспоминать его истории. И теперь я дописываю всё здесь, в этой записной книжечке, которую купила с месяц назад, пока еду поездом в Токио, впервые за прошедшие десять лет. Хочу пройтись по тем местам, я не приезжала сюда так давно…       Уход Изаи, его последние слова так прочно отпечатались в моей памяти, что подтолкнули открыться множеству людей. Хоть по началу мне было тяжело, я хотела попытаться. Иногда я сильно ошибалась, доверяя тем, кто через время предавал меня и мои тайны. Но, несмотря на эти промахи и обиды, мне все же удалось познакомиться с теми, кого я сейчас могла назвать другом. В моей жизни появилось так много эмоций, которые я более не хотела сдерживать. И за это я благодарна «Королю».       Это не значит, что вам, мой читатель, нужно следовать моему пути. Нет ничего дурного в том, что вы остаетесь собой. Нет ничего дурного в том, что вам комфортно в одиночестве. Просто, кажется, до той ночи я никогда не думала о том, что могу жить иначе.       А вот и моя станция, уже через пять минут. Возможно, я допишу сюда свои впечатления позже. Хоть я ничего и не жду от этой поездки, но пожелайте мне удачи!

Эпилог

      Женщина, облаченная в строгое черное пальто, вышла из вагона, торопя за собой небольшой чемодан. Номер в отеле она уже забронировала, но рядом со станцией сошла в метро и поехала сразу в направлении того кафе, в которое любила ходить в студенческие годы. На ее лице теплела улыбка.       Через час она была на месте. Кафе, видимо, какое-то время назад закрылось, теперь внутри был рыбный магазин. Парень, раздававший флаеры перед дверью, был смутно знаком женщине, но так смутно, что, отвернувшись в разочаровании, она тут же его забыла.       Она брела по улице, таща чемодан за собой и осматривая парк напротив. Хотя бы здесь все было так, как она запомнила: все те же лавочки и деревья. Разве что забор было бы неплохо покрасить, краска с него начинала сыпаться на асфальт. Женщина прошла дорожками из воспоминаний до университета, а от него направилась к общежитиям. Она устала и в горле пересохло от этой длинной поездки, а по дороге как раз стоял старенький автомат с газировкой. Она поставила чемодан возле себя и тяжело выдохнула, закидывая внутрь него триста йен. В студенческие годы газировка была дешевле… Холодный метал с капельками воды привычно лег в руку.       Сверху послышался какой-то шорох. Женщина подняла глаза на крышу здания. Ее сердце в этот момент застучало сильнее — она узнала дом, пожарную лестницу и эти перилла с острыми поржавевшими углами. «Что, если…» пронеслось у нее в голове. Но с крыши спорхнула стая голубей, видимо, устроившая там себе жилье. Очередное разочарование было так отчетливо видно на лице женщины, что теперь любой бы мог узнать о всех ее мыслях, лишь окинув взглядом. Опустив голову и прикрыв на секунду глаза, она укорила себя за такие мысли.       Выпив залпом содержимое небольшой банки, женщина подобрала свой чемодан и пошла вперед, вызывая такси. Нужно было успеть заселиться в отель. Уткнувшись в телефон, погруженная в свои мысли, она не заметила, что впереди нее стоял человек. Налетев на него с размаху, она почти упала, если бы не цепкая рука прохожего, успевшего подхватить ее под локоть.       — Ну куда же ты так спешишь? Вот мы и свиделись, моя королева.