Неудачная Маскировка

– Ты весьма недальновиден, Кудо-кун. – негромко произнесла Хайбара, косясь на него как на низшее существо. Её способ сказать: «Ты идиот». Уже научился распознавать. Меньше недели прошло с появления этой, с позволения сказать, союзницы, а она уже такое себе позволяет. Дети разошлись по домам, Конан же вызвался проводить. На свою голову. – Что имеешь ввиду? – уточнил. Может, и правда заметила со стороны какую-то совершённую им глупость? – Твоя маскировка далеко не совершенна. Так неосмотрительно с твоей стороны. – тонко усмехнулась, смотря с превосходством. – А сама-то? У меня хоть очки есть. – поправил тяжёлую оправу, отвечая таким же взглядом. Для ношения не лучший выбор, зато в громоздких дужках помещалось много чего нужного. – Я собираюсь над этим поработать и тебе советую. Не провожай. – высокомерно кивнула на прощание, оставив детектива стоять столбом посреди улицы. Вот как общаться с таким человеком? Всё настроение испортила! Главное, при детях тихая милая девочка, а наедине… Мотнув головой, вытряхивая оттуда эту мадам с её заскоками, развернулся и пошёл домой. *** – Шиничи, думаю тебе стоит приехать. – странным голосом произнёс профессор в трубку. Сразу сообразив, что дело касается их «союзницы», которой сегодня не было в школе, он пообещал скоро быть. Неспроста это, после вчерашнего странного разговора, стоит поспешить. – Что у вас тут произошло? – вопросил, едва переступив порог. Выглядящий встревоженным, профессор без лишних слов проводил его в ванную. Указал в сток душа. Там было довольно много светло-русых волос, но это как бы не повод для волнения… – Сюда. – поманил тот, указывая за ванную. Перегнувшись через бортик, Шиничи сразу узнал запах. Кровь. А Хайбара не заметила, потому как попало за пределы поля зрения. Но сам факт! – Что произошло? – повторил вопрос уже строго. – Не знаю. Она не пускает меня к себе. У её дверей странно пахнет… но она в сознании, отвечает. – заторопился с уточнениями Агаса. – Это краска. Краска для волос. – узнал детектив, принюхавшись, когда его отвели к нужным дверям. Крови за сильным запахом краски слышно не было, даже если она и была. Они оба дети, у ребёнка кровь может быть только из раны. Вернувшись в ванную, забрался в угол и уже с фонариком исследовал количество. Немного, буквально несколько капель. Но ведь эта девчонка совсем не похожа на самоубийцу! – Шиничи, я боюсь. – признался профессор, переминаясь с ноги на ногу у дверей. Выглядел виноватым и беспомощным. Вот тебе и взрослый, а решимости не хватает. Пошёл за мальчиком как привязанный. Надеется получить ответы? А ответы есть только у одного человека. – Не бойтесь, профессор, сейчас всё узнаем. Хайбара, открывай, иначе я выбью дверь! – они снова вернулись к комнате девочки. – Уходи, Кудо-кун. Я совсем не хочу тебя сейчас видеть. – прозвучало из-за двери. Негромко, но разборчиво. Голос обычный. Хорошо, ничего с собой не сделала. Ключевое слово: пока. Но откуда в таком случае кровь? – Тебя не было в школе, да и профессора заставила волноваться. Что это за волосы и кровь в ванной? – если она думала, что после пары слов холодным тоном он сдастся и уйдёт, то не на того напала! – Не твоё дело! – холодность мигом пропала из голоса девочки, зато появилась злость. Уже лучше, апатия – друг самоубийц. – Нет, как раз моё! Последнее предупреждение! – тоже ответил криком. Шиничи был готов и правда выбить дверь при необходимости, даже мяч принёс из запасов профессора. Потом придётся возместить ущерб, но это последнее о чём он думал в этот миг. Всё же товарищ, хоть и так некрасиво начала их знакомство… живой человек… Ему было не всё равно что с ней. – Заходи. Только ты. – прозвучало зло, но дверь приоткрылась. Многого было не рассмотреть в полумраке, наверное, затем и свет потушила. Делая шаг внутрь, детектив подмигнул ещё более взволнованному Агасе и жестом велел идти. Молчаливо заверив, что всё будет хорошо, окончательно скрылся в комнате учёной. – Ну и что у тебя стряслось?.. Хоть бы проветрила. – уже третий за десять минут задал один и тот же вопрос, но закашлялся от въедающегося в нос и глаза стойкого запаха краски. Даже в полумраке было видно, что девочка щеголяет тем же цветом шевелюры, что и раньше. Включил свет и сразу осмотрел помещение. По всей комнате валялись – именно валялись – коробки и пакетики от черной краски для волос и пряди волос русых. Много, действительно много. В общей сумме это создавало ощущение, что у той была истерика и она в ярости расшвыривала вещи и собственные волосы. Кстати, откуда их столько? Посмотрел на союзницу – нет, причёска в порядке. Но как такое может быть?! Волосы лежали в полную длину! Осмотрев ту целиком, испугался. Девочка была вся в ранах. Аккуратные порезы на предплечьях, разной степени заживления. Вот откуда была кровь! Но это тоже не объясняет… Впрочем, цепкий взгляд детектива быстро отметил, что характер повреждений не указывает на суицидальные наклонности. Поперёк, а не вдоль – для более быстрой кровопотери – да и в стороне от сосудов. И неглубоко, судя по всему… глаз цеплялся за что-то, какую-то нестыковку, но разобраться учёная не дала, поведя себя совершенно нестандартно. Она всхлипнула. – Я… – попыталась сдержать дрожь, но не смогла. Вздрогнула раз, ещё раз, выдохнула: – У меня не получается! Краска не держится и резать… – не договорив, бросилась ему на грудь, обняла и разрыдалась. – Что… что мне делать, Кудо-кун?! Ответь же, Шиничи! – кричала между всхлипами, вцепившись куда достала. «Классическая истерика» – констатировал детектив. В таком состоянии людям нужны не ответы, а поддержка и возможность выговориться. Потому он опустил руку поверх дрожащей спины союзницы и погладил. Неуклюже, неловко – прежде таким заниматься не доводилось. Ран никогда себя так не вела, всегда предпочитая действие: бить, бежать… а не вот это. Девочка зарыдала ещё горше, пряча лицо в его футболке и комкая одежду на спине. Накопившийся страх, отчаяние от неудачных попыток замаскироваться, обречённость – всё выплёскивала. Теперь детективу было очевидно: то, что он прежде принимал за спесь, оказалось своеобразным защитным механизмом. Если человек холоден, то и общаться с ним не слишком хочется. Лишь способ держать всех на расстоянии. Вероятно, чтобы не привязываться и не испытывать желания поделиться своими бедами. Он не знал, что в голове у этой мадам, но стремление держаться в стороне ото всех было отчётливо видно в её поведении – ему видно. Со старшеклассниками могло и сработать, но вокруг были дети. Маленькие непосредственные человечки, которые просто не понимали этого внешнего равнодушия. Оно казалось им загадочным, ещё больше привлекая к такой необычной однокласснице. Они хотели дружить и в этом намерении их было не остановить – Конан по себе знал. Какое-то время проплакав, девочка стала успокаиваться. Даже чуть загордился: наверняка, его утешения сыграли не последнюю роль – под конец гладил уже увереннее. Перестав цепляться как прежде, но не отпустив, та заговорила куда-то в ключицы: – Апотоксин что-то переключил в наших телах. Теперь они очень быстро восстанавливаются до исходного состояния, но меняться, очевидно, не будут. Краска просто слезает с волос, как и гели для укладки; срезанное отрастает в течении часа, то есть причёску не изменить никак. Ещё порезы заживают с ненормальной даже для детей скоростью… – на этих словах Шиничи понял, что цепляло его сознание при виде тех повреждений. Некоторые из них выглядели так, будто были получены трое, а то и больше суток назад. Но вчера Хайбара была с коротким рукавом и её руки были целы. Как истинный учёный, обнаружив странность, стала её изучать – всеми доступными способами. И сейчас уже достаточно пришла в себя, чтобы слышать ответ: – Глупышка ты… Шихо. – решил назвать настоящим именем. Может так будет доходчивее, да и та сама звала его так же. То было в порыве чувств – мигом доказало недовольное шипение и прихваченная цепкими пальчиками кожа на руке. Щипок был сильным. То ли обращение по имени не понравилось, то ли определение. На всякий случай он не стал повторять ни того, ни другого. Но всё же договорил: – Я же в этом состоянии дольше тебя, могла просто спросить, а не строить из себя женщину-загадку. Была бы чуть больше человеком, а не корчила из себя не пойми что – я бы рассказал всё, что выяснил. Вот, например, ты не упомянула ногти. Они не растут, как и волосы. Мы, судя по всему, тоже не будем расти. Как будто замороженные в этом возрасте и состоянии тела. Зато раны быстрее заживают и не оставляют шрамов. Кстати, все шрамы исчезли после преображения. – Ну разумеется, клеточная перестройка… - начала своим привычным высокомерным тоном, но замолчала и совсем по-человечески попросила: – Не говори никому, ладно? – Как ты истерила у меня на груди? – позволил себе чуть иронии, но сразу же добавил: – Не буду. Это останется между нами. И, Хайбара… – та отстранилась и стала боком, чтобы было меньше видно покрасневшие глаза. Взглянула искоса, ощупывая припухшие веки. – Не переживай так. Пусть ЧО знают, как ты выглядела в детстве… хватит страдать по этому поводу. Если нас найдут или ещё как-то вычислят – я что-нибудь придумаю. Обещаю! – улыбался, стараясь передать всю свою уверенность и веру в положительный исход. – Спасибо, Кудо-кун. – совсем чуть-чуть, но всё же улыбнулась в ответ девочка. Одарила долгим взглядом, качнула головой на какие-то свои мысли и спросила: – Поможешь мне тут убраться? – Конечно. – не оставил «товарища в беде», детектив. – Только сначала мы обработаем твои раны. И не спорь! Пусть оно и заживёт само, давай не будем проверять как на наши организмы действует попавшая грязь. – под давлением таких доводов она сдалась и позволила залепить пластырями все царапины разной степени заживления. Профессор – ещё ладно, но никому другому лучше не знать, как быстро на них всё заживает. Это может стать спасением или дополнительным козырем в будущем. Следующим утром учёная была в тонком свитерке с длинными рукавами и вела себя как обычно. Несколько высокомерно и отстранённо, но Шиничи видел, что после произошедшего она несколько смягчилась. То ли по отношению к нему, то ли вообще. Похоже, оказанная поддержка в моменты слабости и правда сближает. По молчаливому соглашению о произошедшем не говорили. Но он точно знал, что в любом случае придёт на выручку. Наверное, союзница тоже в это верила, потому и была спокойна, больше не пытаясь что-то сделать со своей внешностью.