То, что священно | This, Too, Is Sacred

— Кто здесь? — Гермиона повернула голову на голос и попыталась рассмотреть в темноте хоть что-то. — Я здесь. Гермиона устремила взгляд в конец галереи, но лучше не стало – там тоже была одна лишь тьма. — Она всё ещё не догадалась, — послышался уже другой голос. — Здесь же даже свечки нет, темно, — третий голос. — Никто бы не догадался. Газовые лампы, расположенные вдоль стен, одновременно зажглись. Одна из них, ближе к центру, зажглась лишь со второй попытки. И только лишь тогда Гермиона поняла, что в галерее висят не просто картины, а портреты, и именно они пытаются с ней завязать диалог. — Кто это такая? — грузный мужчина с рыжими усами задумчиво рассматривал Гермиону через окуляр монокля. — Это новая миссис Малфой! Посмотри на неё! — воскликнула хрупкая на вид женщина. — Такое ощущение, будто я её уже где-то встречал… — сказал мужчина с очень аккуратной причёской. Создавалось впечатление, будто его волосы были перекрашены в платиновый краской. — Вы только взгляните на эти волосы! — перебила его крепкая женщина. — Она, должно быть, МакКирк. — Не будь глупой, Мораг, — укорила другая дама со слишком слышным уэльским акцентом, — род МакКирков вымер лет так пятьдесят назад… — Вообще-то уже прошло около восьмидесяти… — поправил её мужчина в ярко-фиолетовой мантии. Женщина по имени Мораг взглянула Гермионе прямо в глаза: — Так кто же вы тогда? — Она новая миссис Малфой, — в этот раз уже раздражённо повторила хрупкая женщина. — Вообще-то, у меня есть имя, — Гермиона уставилась на последний портрет. — И как же тебя зовут? — огрызнулась Мораг. «Хороший вопрос», — с грустью подумала Гермиона. За последние месяцы её имя менялось столько раз, что теперь уже заявить однозначно, кто она – было трудно. — Формально: Гермиона Малфой. Но, думаю, вас интересует моя девичья фамилия. Ответ на этот вопрос дать немного сложнее. Гермиона Малфой. Как же странно это звучало! Она впервые произнесла это вслух. Всё произошло так быстро… Несколько портретов, услышав ответ девушки, начали препираться по этому поводу, причём до такой степени громко и активно, что расслышать что-то стало невозможно. Мысленно отмахнувшись от всех этих криков, Гермиона ещё раз окинула взглядом комнату: оказалось, не во всех рамках в галерее были портреты. Восточная стена была устлана исключительно фамильными гербами – их насчитывалось штук сорок. Гермиона тут же вспомнила: миссис Уизли несколько недель назад ей рассказывала о кровном договоре и упомянула, что изначально в нём участвовало сорок семей, но сейчас их было меньше, так как какие-то из родов предали Древнюю Магию, а какие-то и вовсе вымерли. — Неплохая коллекция, правда? Гермиона повернула голову влево и наткнулась взглядом на мужчину с одной из висящих на уровне её головы картин. Он казался вполне разумным, поэтому она не стала спорить: — Так и есть. — Веспасиан Малфой большую часть своей жизни разыскивал и выкупал картины – каждого из нас, вне зависимости от того, какой семье мы принадлежали. Это было около двухсот лет назад. Его вдова создала эту галерею, — мужчина так воодушевился ответом девушки, что поведал ей о происхождении данной комнаты. Гермиона с интересом осмотрела коллекцию. Она нашла все двадцать восемь фамилий, принадлежавших семьям, входящим в нынешний состав участников кровоного договора. Кроме них девушка увидела и другие: Поттер, например, Лавгуд, Крэбб, Флитвик, Уркхарт… и МакКирк, о котором поведал ей мужчина из портрета по имени Мораг. Похоже, жильцы остальных картин поняли, что Гермионе вовсе нет до них дела, и вернулись к своим прежним делам. — Многие из этих родов уже и давно ничего не знают о кровном договоре, — Гермиона указала на гербы. — Именно поэтому крайне важно чтить старые традиции, — мужчина, пробормотавший эти слова, был настолько стар, что больше напоминал мумию, нежели человека. — Нам поручено защищать Древнюю Магию; так кто же выполнит этот долг, если не мы? Не успела Гермиона ответить, как её опередила напоминающая Ханну Эббот волшебница: — Ты должна немедленно обеспечить семью наследником. — Вежливость – не ваша сильная сторона, полагаю, — проворчала Гермиона в ответ портрету. Двойник Ханны отмахнулся от услышанного, будто новоиспечённая миссис сказала какую-то немыслимую глупость. — Первостепенная обязанность волшебницы, связанной с мужем Древней Магией, — подарить ему наследника. И только лишь потом у неё есть право отвлекаться на свои эгоистичные дела. — Непременно! — фыркнула Гермиона, на что женщина с картины лишь окинула её недоверчивым взглядом. — Беременность в ближайшее время в мои планы не входит. В мире так много всего, что мне хочется попробовать и сделать до рождения ребёнка. Если я вообще когда-нибудь рожу, — она даже топнула ногой для пущей убедительности. — Я принимаю противозачаточные зелья. Гермиона сильно удивилась, когда в ответ на своё заявление услышала смех женщины, а затем и остальных. — В чём дело? С другого конца зала на неё презрительно смотрел портрет волшебницы в сверкающей якро-зелёным цветом шляпе, будто бы украшенной феями. Она скривилась в лице, изображая немыслимое недовольство: будто ей приходится объяснять сложную арифметику человеку с ограниченными интеллектуальными способностями. — Дети – величайшее благословение, дарованное каждому роду. Древней Магии известно абсолютно всё, поэтому любое зелье, принятое для предотвращения появления потомства, она блокирует. — Вы хотите сказать, что я могу быть уже беременна? — охнула Гермиона. Женщина кивнула, а дама с другой картины всё ещё заливалась хохотом. — Но… это ведь моё право! Самостоятельно принимать подобные решения! Портрет волшебницы в зелёной шляпе явно не был высокого мнения о Гермионе. — Каждый участник Кровного Договора принял на себя обязательства перед Древней Магией и обязан соблюдать их… на протяжении всей жизни. С тех пор, как ты приняла приглашение Магии и вытянула из хенджа свой рунный камень, ты даровала ей бразды правления своей судьбой. Теперь это право Магии – решать, когда тебе выйти замуж, родить ребёнка или умереть. Остальные портреты затихли, наблюдая за реакцией Гермионы. О каменные стены коридора отразилось эхо: — Умереть… умереть… умереть… Желудок Гермионы скрутило от ужаса. Руки подсознательно потянулись к животу, будто она могла нащупать ладонями признаки зарождающейся жизни… бесполезная затея, конечно, учитывая, что они впервые занялись сексом только накануне вечером. Когда новоиспечённая миссис Малфой решила принять приглашение Древней Магии, ей казалось, что она постигла всю глубину и значение присутствия Магии в её собственной жизни, но, очевидно, это было вовсе не так. Как она только могла подумать, что полученных от мистера и миссис Уизли за пару недель знаний было достаточно? Даже если учесть прочитанную книгу Перси – это всего лишь песчинка в море! Впервые ей стало настолько страшно, будто её выбросили в океан, а берега нигде видно не было… Портрет нахмуренной волшебницы нарушил воцарившуюся в галерее напряжённую атмосферу: — Раз уж тебе достался в мужья Малфой, то знай: он сразу же захочет обзавестись наследником. Малфоям положено завести одного-два ребёнка – таков уж уклад. — Положено? — переспросила Гермиона, подумав, что женщина, вероятно, неудачно подобрала слово. — Да, — подтвердил мужчина с моноклем и рыжими усами. — Это один из пунктов договора с их Родом. — В каком смысле? — Во время самой первой церемонии Древняя Магия даровала каждому Роду определённые блага – дары, которые помогли семьям получить то, что для них является самым ценным. На первом месте семьи Малфоев всегда стояло сохранение своей фамилии, продолжение рода и централизация богатства и власти… поэтому их род был благословлён на одного, реже двух наследников, — продолжил объяснять мужчина. — Чем меньше братьев и сестёр в семье, тем меньше вероятность делёжки семейного состояния, а наличие хотя бы одного наследника означает гарантию сохранения их рода и фамилии. — В самом деле, — встряла дряхлая старушка, — у каждого Рода свои ценности… — Мы, Блэки, всегда отдавали предпочтение владению Тёмными искусствами, — перебил её напыщенный мужчина с другой картины. — Лавгуды просили выделяющую их из серой толпы черту для каждого представителя нашего Рода… а также логическое мышление, дабы всегда иметь возможность оценить ситуацию со всех сторон, — иронично улыбаясь, добавил мужчина в шляпе с завязками. Это напомнило Гермионе слова миссис Уизли, сказанные ею в Норе. — А Уизли? — У них, как правило, рождаются сыновья, — сухо ответил мужчина с моноклем. Когда внимание гостьи обратилось к его рыжим усам, он, наконец, представился: — Киаран Уизли к вашим услугам, миссис. — Но ведь каждой семье полагается несколько благ взамен на защиту Древней Магии? — продолжила настаивать Гермиона. — Это не один дар… — Ты до сих пор не сказала, какой род представляешь, — заметил Киаран Уизли. — Я из рода Прюэттов, — едва слышно ответила она, и уже через секунду в голове Гермионы возникла новая мысль: — То есть теоретически, если бы у Драко и меня было двое детей, второй из них мог бы стать наследником Прюэттов? — Это возможно, да. Гермиона относилась к роду Прюэттов всего несколько месяцев, но уже испытывала к ней тёплые чувства. Поэтому не упустила шанса утолить своё любопытство и волнение: — Что происходит с магией вымирающего рода? — Она становится слабее, — ответил волшебник из рода Лавгудов в шляпе с завязками. Несмотря на свой наряд, он говорил вполне серьёзно. — То же самое происходит, если представители одного рода вступают в брак друг с другом. — Как эти Гонты, — фыркнула Мораг МакКирк. — Прошу прощения, — практически лысый мужчина с несколькими прилипшими волосками по бокам головы возразил с оскорблённым видом. — Моя родословная восходит к благородному Салазару Слизерину… Что-то в его неестественном взгляде заставило Гермиону почувствовать себя неуютно. Казалось, он это заметил, потому что улыбнулся так широко, что выставил на показ несколько золотых зубов. — Позвольте представиться, миссис Малфой. Моё имя Бернард Гонт, — произнёс он. — Мои предки заключили сделку с Древней Магией, чтобы сохранить кровь самого Салазара Слизерина… — И это стало вашей погибелью, — самодовольно прервала его Мораг МакКирк и обратилась к Гермионе: — Магия интерпретировала их пожелание по-своему, превратив его в проклятие. Всё пришло в итоге к тому, что во время церемонии распределения им выпадали лишь их близкие родственники. Когда в последнем поколении Гонтов остались только брат и сестра, многие из нас ожидали, что магия свяжет и их. Они, похоже, тоже в это верили, потому что каждый год участвовали в церемониях, но держались отдельно от остальных семей. Кто бы мог подумать, что всё в конце концов станет ещё хуже, и результатом всего будет Волдеморт? Как только имя Волдеморта сорвалось с губ Мораг, оно эхом разнеслось по галерее, и всё снова погрузилось в тишину, будто в комнату вошёл призрак. Бернард Гонт уставился на неё взглядом, способным перевернуть кувшин с тыквенным соком. Гермиона вздрогнула. Желая поскорее избавиться от мысли о Волдеморте, она поспешила узнать больше: — Значит, желанием Малфоев было сохранить их богатство в руках всего нескольких человек? Меня это не удивляет… — Но это не всё, — настаивал волшебник с гладко зачёсанными платиновыми волосами. — Мои предки также условились с Древней Магией, что, когда придёт время для церемонии распределения, каждому из Малфоев достанется в пару только тот человек, чья магия будет полностью совместима с магией нашего рода. То есть совместимость пары должна быть не меньше, чем идеальной. После небольшой паузы Гермиона расхохоталась. — Не вижу здесь ничего смешного… — нахмурился мужчина. — Драко Малфой и я, вероятно, самые далёкие от идеальной совместимости люди, такое даже нарочно не придумаешь, — Гермиона отмахнулась от наступивших от смеха слёз. — Не будь так уверена, дорогуша, — весело вмешался приятный на вид мужчина с седыми волосами. Портрет этого волшебника был значительно больше многих других и, казалось, занимал почётное место. — Древняя Магия знает, что делает. Гермиона прищурилась и присмотрелась к портрету: ей показалось, что этот волшебник ей чем-то знаком. Через мгновение до неё дошло, что она видела его изображение в учебнике по истории магии. — Вы – Джерайнт Олливандер! — Именно, — весьма довольно подтвердил он. — Мы встречались с вами ранее? Учитывая, что волшебник с портрета жил в раннем Средневековье и был основателем всё ещё существующего магазина волшебных палочек в Косом Переулке, Гермиона догадалась, что он просто хотел польстить своему самолюбию. Учитывая разницу в заставших ими эпохах, волшебница никогда не встречала этого человека даже на портрете. Но профессор Биннс посвятил несколько часов четвёртого курса наследию этого творца. Прямиком из Греции Джерайнт переехал в Лондон, чтобы открыть магазин как продолжение уже хорошо зарекомендовавшего себя семейного бизнеса по изготовлению волшебных палочек. Таким образом, Англия, приняв гостей, получила немалую выгоду – обширные знания о палочках, передаваемые Олливандерами из поколения в поколения с триста восемьдесят второго года до нашей эры. — Мы не встречались, но моя мать была Олливандер. — Ох, так ты та самая дочь сквибов! — воскликнул он, с новым интересом разглядывая её. Некоторые другие портреты тоже начали таращиться на новую миссис с любопытством; те, что висели подальше, вытягивали шеи, а один особенно рьяный джентльмен даже перешёл в рамку своего соседа, чтобы получше её рассмотреть. — Откуда вы обо мне знаете? — У меня много портретов по всей Англии, дорогуша, включая один в магазине волшебных палочек, который я основал в Косом Переулке, — объяснил Джерайнт. — Мой потомок Гаррик недавно снова поселился над ним. — Продолжил он уже более серьёзным тоном: — Тебе, возможно, неизвестно это, но он последний потомок Олливандеров… и к тому же полукровка. Тем не менее, он мой потомок, а секреты изготовления волшебных палочек в нашей семье хранились задолго до того, как мы вступили в кровный договор. — Всё ясно, — лишь произнесла Гермиона. Разумеется, ей это всё уже было известно: Миссис Уизли рассказала ей это перед тем, как ей предстояло достать из хенджа свой рунный камень. Но едва ли Гермионе хотелось вспоминать о том, как она, приняв решение в пользу Прюэттов, стёрла герб Олливандеров с поверхности монолита… — Гаррику известно о наличии ещё одной родственницы, — продолжил Джерайнт, — и, разумеется, готов обучить тебя искусству создания палочек, несмотря на то что ты носишь чужую фамилию. Он совсем стар, а наследника не имеет. Без твоей помощи дело Олливандеров ждёт смерть. Гермиона заколебалась. — Это… большая ответственность. Мне нужно подумать. — Ну подумай, — согласился мужчина. Нарастающий список обязательств угрожающе давил на хрупкие плечи Гермионы, и ей пришлось подавить в себе для самой себя непонятное внезапное желание... то ли закричать, то ли заплакать, а то ли залиться истерическим смехом. Всего за каких-то полчаса крошечное предположение о возможности стать матерью ребёнка Драко Малфоя превратилось в неизбежное будущее. Теперь эта мысль ещё и подкреплялась навязчивой идеей родить двоих детей, дабы один из них стал наследником Прюэттов. Но сможет ли она вообще найти желание и время посвятить себя изучению создания волшебных палочек, когда теперь перед ней открылась неизбежная перспектива стать родовой кобылой для двух родов? Пока она размышляла, портреты снова начали болтать и перемещаться через рамки друг друга. Гермиона вдруг почувствовала себя окружённой толпой детей, каждых из которых хотел перетянуть внимание на себя. Её взгляд скользил по комнате. Помимо портретов, развешенных по стенам почти хаотично из-за разных размеров рамок, в центре комнаты стояли большие стеклянные витрины. Большинство объектов поражало своей изысканностью; к некоторым были приставлены таблички с названиями, совсем как в музеях, а некоторые были выставлены безо всяких объяснений. Большая витрина на дальней стене достигала потолка и демонстрировала замысловато иллюстрированное генеалогическое древо чистокровных семей. Гермиона, заворожённая, подошла ближе, чтобы прочитать крошечным шрифтов выведенные имена. Её взгляд проскользил прямо вверх к потолку, унося её в путешествие на несколько веков назад. Некоторые фамилии, как она заметила, повторялись многократно, потому как браки между близкими родственниками не были редкостью; одна женщина, к примеру, похоже, выходила замуж не раз – она была вписана в древо раз тринадцать, если не больше, а детей у неё было более двадцати. Дойдя взглядом до самой верхушки, Гермиона заметила, что огромный гобелен был свёрнут, вероятно, скрывая в себе историю ещё не одного столетия. Две высокие витрины, основания которых были будто сделаны из латуни, стояли как стражи по обе стороны дверного проёма, через который Гермиона вошла в галерею. Одна из них за стеклом хранила коллекцию запечатанных хрустальных флаконов, которые, казалось, по горлышко были наполнены кровью (Гермиона быстро отошла от них), а вторая витрина – коллекцию кинжалов и малых мечей. На верхней полке этой витрины красовалась лакированная деревянная коробка с открытой крышкой, в которой лежали два треугольных клинка, похожих на мизерикорды, смутно напоминающие Гермионе рисунки из книг о рыцарях и их магических ритуалах. «Это вовсе не музей, — решила она, отступая назад. — Это комната с трофеями». — Знания – сила, — слева от неё послышался едва слышимый среди громких споров остальной галереи шёпот. Она повернулась и на уровне собственных глаз увидела темноволосого мужчину, смотревшего на неё из картинной рамы невероятно пронизывающим взглядом. Что-то в нём казалось смутно знакомым, но волшебница не могла вспомнить, что именно. — Так и есть, — тихо согласилась Гермиона. — Настоящая наследница рода Олливандер… Когтевран, верно? Покачав отрицательно головой, она с гордостью поправила: — Гриффиндор. — Это у тебя от Прюэттов, — ответил он, оценивающе её разглядывая. — Как невежливо с моей стороны… Арамус Лестрейндж собственной персоной. Услышав эту фамилию, Гермиона почувствовала, как по её спине пробежал холодок. Но этот человек сильно напоминал старика с церемонии распределения, а Корнелиус Лестрейндж показался ей не таким уж и плохим. — Довольно странно, что Древняя Магия приняла решение отправить одну из Прюэттов прямиком в змеиное кубло, хотя наверняка у неё на это были свои причины… — задумчиво произнёс мужчина с портрета. Пожав плечами, Гермиона возразила: — Вариантов на распределении было не так уж и много. Видимо, Магия заскучала. Мужчина был поражён неожиданной дерзостью со стороны гостьи галереи. — Древняя Магия не может заскучать! — Ну, она должна понимать, что этот устаревший процесс совершенно не устойчив. В следующем году будет едва ли достаточно пар для создания нужного количества союзов. А что будет в следующем… — Гермиона вдруг замолчала. В какой-то момент остальные портреты снова стихли и начали внимательно слушать слова Гермионы. Осознавая то, что она снова привлекла к себе внимание, Гермиона задала Арамусу вопрос в лоб: — Можно ли заключить новый договор? Не вижу другого способа для продолжения защиты Магии чистокровными, иначе они просто уничтожат сами себя, невозможно бесконечно заключать браки с родственниками. Если бы сохранение чистоты крови не было бы столь важным, договор можно было бы сохранить ещё на века. Есть ведь столько полукровок и маглорождённых, которые способны не хуже… В мгновении ока в галерее поднялся невероятный гул. Она не могла разобрать отдельные голоса в этой какофонии, слыша лишь обрывки фраз вроде «позор», «никогда» или «вымирание». — Как хранители старых обычаев, — голос Арамуса Лестрейнджа перекрыл поднявшийся шум, все успокоились, обратив на него своё внимание, — Лестрейнджи посвящены в секреты Древней Магии… мы на протяжении веков общались с ней, узнавали её желания и покорно исполняли их. Но мой род близок к вымиранию… единственный оставшийся представитель семьи, Корнелиус, уже слишком стар, чтобы заводить новых наследников. Совсем скоро мы вымрем. — Постойте, — Гермиона на мгновенье задумалась, шестерёнки в голове заработали на полную. Она выпрямила спину, быстро собрав в кучу некоторые факты: — Вы хотите сказать, что с Древней Магией можно связаться? И нынешний наследник Лестрейнджей знает, как это сделать? — Разумеется, знает и передал бы эти знания дальше, если бы его наследники не были убиты во время последней магической войны… — Арамус вздохнул, глядя на раскинувшееся на дальней стене древо, а затем перевёл взгляд на Гермиону: — Вполне вероятно, что озвученное тобой предложение – единственный выход из сложившейся ситуации. — Немыслимо! — выплюнул Бернард Гонт. — Если будущее кровного договора является таким, то я более чем счастлив знать, что ни один представитель моего рода не дожил до этих дней! Эта радикальная точка зрения вызвала новую волну споров среди портретов, и Гермиона почувствовала, как виски начало сдавливать от головной боли, вызванной всем этим шумом. Она вновь повернулась к Арамусу Лестрейнджу, ожидая получить от него несколько советов, но тот тоже присоединился к спорам. «Пора выбираться отсюда». Гермиона тихо вышла из комнаты с трофеями, с облегчением выдыхая от того, что ни один из портретов не стал её останавливать. Мёртвые могли спорить о теориях сколько угодно; Гермиону же заботило будущее живых… и теперь, похоже, ей нужно было как-то добиться встречи с Корнелиусом Лестрейнджем.

* * *

Гермиона не сразу нашла дорогу обратно в спальню, но постепенно, шаг за шагом, вспомнив путь из библиотеки, ей удалось добраться. Войдя в гостиную, она увидела Драко, ждущего её. — Где ты была? При виде Драко в ней срабатывал рефлекс: Гермиона ожидала сарказма, насмешек или злобных слов, но сейчас в голосе мужа она слышала лишь беспокойство. На мгновение она задумалась, почему он не послал за ней домовика, если так волновался, но тут же смягчилась, решив, что, возможно, он просто хотел дать ей немного личного пространства. Гермиона постаралась расслабиться; в конце концов, Драко искренне переживал за неё. С другой стороны, она пока не была готова рассказать ему о том, что ей удалось сегодня разузнать. Но если кто-то из портретов начнёт бродить по поместью и сплетничать, Малфой всё равно узнает… — Я заблудилась, — она выбрала нейтральный ответ. — Случайно забрела в галерею рядом с нашей библиотекой и увлеклась беседой с портретами. — Вот как, — лишь тихо произнёс Драко, ненадолго замявшись на месте. Затем он подошёл к Гермионе и, медленно подняв руку, заправил прядь её волос за ухо. — Нашла что-нибудь интересное? — Там много старинных артефактов, — быстро ответила она. А потом, сморщив нос, добавила: — И несколько склянок, похоже, с кровью. — Я велю их убрать, если они тебе не по душе, — усмехнулся Драко. Удивлённая тем, как скоро он был готов среагировать на её жалобу, Гермиона не сразу вспомнила тот факт, что они, вообще-то, женаты и ей тоже предстоит жить здесь всю жизнь. — Спасибо. Драко коснулся её шеи, аккуратно убрал с плеча кудри. Между молодожёнами словно возникла тонкая нить взаимопонимания, и с этим ощущением сознание Гермионы разразилось шёпотом: «Ты должна попробовать… попробовать… попробовать…». — Поцелуешь меня? Брови Драко слегка приподнялись, и только лишь это выдало его удивление подобной просьбе. Он пальцами коснулся её подбородка и медленно наклонился, чтобы коснуться своими губами её. Гермиона робко коснулась его плеч. Малфой не спешил углублять поцелуй, позволяя ей привыкнуть к ощущениям, как вдруг Гермиона сама обвила его шею руками и притянула ближе. Он скользнул языком ей в рот, и Гермиона почувствовала вкус бренди и малины, как у пирожного, которое она видела на столе за ужином. Лишь когда они отстранились друг от друга, Гермиона поняла, что даже приподнялась на цыпочки, чтоб сильнее прижаться к его губам своими. Учитывая всё, что между ними уже были, она не понимала, почему испытывает сейчас смущение. — Так… чем ты занимался, пока меня не было? — она попыталась разрядить обстановку. — Был здесь. Думал, — Драко нахмурился. — О чём? Он рассмеялся и отошёл в сторону, указав жестом на остальную часть комнаты: — Я заказал чай, так как ты сказала, что плохо себя чувствуешь. Хочешь? — Ох… да, конечно, — щёки Гермионы залились румянцем от воспоминания о лжи во избежание ужина с мужем и свекровью. — Благодарю. Драко ответил ей лишь тогда, когда она сделала первый глоток чая. — Я много думал о нашей свадьбе. Гермиона едва не поперхнулась. — Правда? — Скорее об организации свадьбы, — поправился он. Гермиона заметила, что вместо чая Драко держал бокал с бренди. — Нам в любом случае придётся объявить о нашем бракосочетании. Хотя, думаю, моя мать будет разочарована, если мы откажемся организовать хотя бы небольшой приём. Гермиона опустила чашку на ноги, перевела взгляд на чай и попыталась представить, как будет приветствовать Гарри, Рона и Джинни в поместье Малфоев. Живот мгновенно скрутило от волнения. — Думаю, придётся пригласить и прессу. — Возможно. Но мы можем просто отправить фотографии в «Пророк» после события. Многие так и делают. Кивнув, она попыталась снова расслабиться. Сделала ещё один глоток чая, подозревая, что как только они начнут рассылать приглашения на неизбежное торжество (из короткого знакомства с Нарциссой Гермиона уже поняла, что та всегда добивается своего), «Ежедневный пророк» так или иначе найдёт способ попасть в список гостей. — В большей степени меня беспокоит вопрос с приглашением твоих родителей на это мероприятие. Учитывая масштабы этой свадьбы, она будет на слуху у всей волшебной Британии. Полагаю, что приглашать твоих родителей будет неуместно. «Неуместно?» — нахмурилась Гермиона. — Что ты имеешь в виду? — Ну, — Драко изо всех сил старался подбирать слова, — они сквибы. Приглашать родственников сквибов на подобные мероприятия считается дурным тоном. Гермиона поставила чашку на стол с громким стуком, этот жест вряд ли можно было назвать вежливым. — Они мои родители! — Я знаю, поэтому не против, чтобы ты продолжала с ними общаться. Она резко вскочила со стула, моментально вскипев от гнева и пожалев о том, что вообще попросила его поцеловать себя. — Да как ты смеешь! Он выглядел очень удивлённым подобной реакцией жены. Фыркнув от разочарования, Гермиона развела руками и направилась в другой конец комнаты. — Я должна была догадаться, что твоя предвзятость никуда не денется! — Они сквибы, Гермиона, — настаивал он, скривив губы. — Будь на моём месте отец, он бы настоял на полном прекращении каких-либо связей с ними. Общаться с родственниками, от которых отреклась Магия – неприлично… Гермиона издала нервный смешок. — Вот оно что: значит, раз они не умеют управлять волшебной палочкой, мы должны их вычеркнуть из истории, так? Это. Мои. Родители. Ты вообще понимаешь, чем я пожертвовала ради них? Чем они пожертвовали ради меня? — Ты ведёшь себя неразумно… — спокойно сказал он, допивая свой напиток и делая шаг к ней. — Не приближайся ко мне, — прошипела Гермиона. Он замер и странно посмотрел на неё. — Я не понимаю, почему ты так расстроена. Что её убивало, так это то, что Драко говорил абсолютно серьёзно. Внезапно почувствовав не только гнев, но и захлестнувшую её сознание печаль, Гермиона быстро направилась к выходу и дёрнула дверную ручку, желая оказаться где угодно, только не рядом с ним. Она обернулась и взглянула ему прямо в глаза с высоко поднятым подбородком. — Ума не приложу, с чего я взяла, что ты способен это понять.