Песнь Синего и Золотого

Юный Гриф Они продвигались сквозь туман подобно слепцу, осторожно нащупывающему путь. Септа Лемора которая была ему как мать, молилась. Он сам не мог уняться, постоянно ходя на палубе корабля под именем «Робкая дева». Его отец под именем Гриф был одет в плащ из волчьей шкуры, а под ним кольчуга. Время от времени он касался своего меча, словно проверяя, на месте ли тот. Утка с правого борта, а Ядри с левого отталкивали лодку шестами. Изилла встала у руля. Вглядываясь с носа «Робкой девы» в белую завесу, он держал наготове третий шест, чтобы оттолкнуть судно от любого появившегося по курсу препятствия. Нос и корма корабля освещались фонарями, но туман был таким плотным, что с палубы он видел лишь парящие в пустоте огоньки. Многие опасности исходили от скитающихся людей, проболевших серой хворью. Но, он не не разделял опасностей. – Пусть только попробуют побеспокоить нас, и мы покажем, из чего сделаны. - без страха сказал он, пытаясь придать храбрости членам его группы. – Мы сделаны из плоти и костей по образу и подобию Отца и Матери. Молю тебя, не нужно тщеславных речей, – попросила септа Лемора. – Гордыня – тяжкий грех. Каменные люди тоже были гордецами, а Лорд в Саване – самый гордый из всех. – Мост Мечты, – объявил отец. – На нём каменные люди. Некоторые при нашем приближении начнут стенать, но досаждать нам не станут. Большинство каменных людей – жалкие существа, неуклюжие и безмозглые. Умирая, они все сходят с ума, но именно тогда и становятся наиболее опасны. Если потребуется, отгоняйте их факелами. Но ни в коем случае не позволяйте им к себе прикоснуться. Отец вытащил свой длинный меч. – Зажгите факелы. Парень, проводи септу Лемору в её каюту и останься с ней. Он упрямо посмотрел на своего отца. – Она и сама знает, где её каюта. Я хочу остаться. – Мы поклялись вас защищать, – мягко произнесла Лемора. – Я не нуждаюсь в защите. Я умею пользоваться мечом не хуже Утки. Я наполовину рыцарь. – И наполовину мальчишка, – сказал отец. – Делай, как велено. Сейчас же. Тихо ругнувшись, он бросил свой шест на палубу. Туман странным эхом отразил звук удара, и на какой-то миг показалось, что вокруг них повсюду падают шесты. Из тумана до них донесся прерывистый стон, слабый и высокий. Он испугался, но не подал виду. Мать Лемора, задрожав, обернулась. – Спасите нас Семеро. Впереди менее чем в пяти ярдах показался разрушенный мост. Вокруг его опор, точно пена, брызжущая изо рта безумца, бурлила вода. Сорока футами выше, под мерцающими фонарями, стонали и что-то бормотали каменные люди. Большинство не обращало на «Робкую деву» внимания, словно она была просто плывущим бревном. Потом они оказались под мостом. С обеих сторон сквозь занавеси серого мха проглядывали белые каменные опоры, вокруг которых сердито пенилась вода. На какой-то миг показалось, что они врежутся в правую опору, но Утка поднял шест и оттолкнул судно назад к середине канала. Несколько мгновений спустя, корабль выплыл из-под моста. – Впереди, – голос Леморы дрожал. – Свет. Никто не произнёс ни слова. «Робкую деву» несло по течению. Её парус не поднимали с того времени, как они вошли в Горести. Она могла двигаться только вместе с рекой. Утка, прищурившись, сжимал свой шест обеими руками. Через какое-то время Яндри перестал отталкиваться. Все глаза были прикованы к далекому свету. Когда судно подошло ближе, он превратился в два, а затем в три огонька. – Мост Мечты. – произнес Халдон Полумейстер. – Мы оставили его позади. Реки текут только в одну сторону. – Матерь-Ройн течёт, куда ей угодно, – пробормотал Яндри. – Спасите нас Семеро, – взмолилась Лемора. Впереди наверху взвыли стоявшие на пролете моста каменные люди. Некоторые указывали на них руками. – Хэл, уведи принца вниз, – приказал его отец Гриф. Но уже было слишком поздно. Течение вцепилось в них своими зубами. Корабль неумолимо сносило к мосту. Яндри вытянул шест, чтобы не врезаться в опору. От этого движения их повело в сторону через занавес бледного серого мха. Потом позади него раздался оглушительный шум, и палуба внезапно накренилась. На лодку грохнулся каменный человек. За ним последовал второй, приземлившись рядом с румпелем. Потрепанные бурями и дождями доски раскололись под его весом, и Изилла вскрикнула. Утка оказался к ней ближе всех. Не став тратить время на поиски меча. Вместо этого он размахнулся шестом, ударил каменного человека в грудь и сшиб его в реку. Тот тут же пошел ко дну без единого звука. Он со страхом наблюдал за всем боясь даже пискнуть. Отец Гриф был занят своим противником вместе с другими членами корабля. Он смотрел как каменный человек медленно приближался к нему протягивая руки к его шее. Видя, как другие справляются со своими врагами, а он только делал что стоял и смотрел в лицо смерти, пробудило в нём огонь ярости на собственный страх. Окрик отца пробудил его ото сна страха. Он быстро пригнулся, ударяя своей головой в живот противника заставляя того махнуть своими кровавящими руками в пустоту. Его левая рука ударяет каменного человека в голову, а правая нога делает подножку, которая валит противника. Но, к его несчастью, тому удается зацепиться за него опрокидывая их за борт. Борясь с серокожим, он пытался выплыть, но тьма воды начала сгущаться, заставляя его закрыть глаза. Последний воздух в легких вышел, заставляя его потерять сознание. Джон Коннингтон - НЕ СТОЙ! ИСТУКАНОМ! - его крик срывался от страха за мальчика сына его любимого Рейегара. Осмотрев «Робкую деву», он видит, что другие кивают ему справляясь с другими каменными людьми. Он быстро снимает плащ с доспехами прыгая за мальчонком в чёрные воды Ройна. Плохо видя в воде, он замечает блеск меча Эйгона. Испугавшись, он успевает оттолкнутся, беря глупца за руку, но опасность пыталась схватиться под водой за них. Забрав меч мальчика, он ударяет им, в противника, который успевает коснутся за его руку наверняка заражая его. Сняв всё лишнее, они выплывают его команда помогает им затащить их на борт. Он отдал последние силы и вырубается. Спустя неизвестное количество времени он приходит в себя видя рядом спящего Эйгона и Халдона который обтирал тряпками с уксусом мальчика. Обращённый на него взгляд полумейстера сочиться печалью. Когда он переводит свои глаза вниз замечает отрезанную кисть. Инвалид как много в этом слове... он теперь не способен держать меч. Смиряясь с путями судьбы он смотрит на Хэла начиная говорить. - Как мальчик? - Прости за руку она была заражена... - ХВАТИТ! Что с ним. - Я проверил с ним всё будет хорошо, ему повезло. - Понятно. - с болью и радостью в горле проговорил Гриф закрывая глаза от усталости. Восстановившись, он слышит крики Леморы обращенные на Эйгона. - ЧЕМ ТЫ ДУМАЛ! ТЫ МОГ УМЕРЕТЬ! СВОЕЙ ВЫХОДКОЙ ТЫ ОБРЁК ГРИФА НА ЖИЗНЬ КАЛЕКИ! ТЫ ХОТЯ БЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ВИНОВАТ? - выйдя он смотрел на лицо мальчика ставшим ему сыном. Эйгон с начала разозлился, но позже угрюмо уставился в пол с его глаз капали слезы. Он подошёл к ним. Увидев его Эйгон встал на колени прося прощения. Видя такое смирение бедующего короля, он склонился, обнимая мальчика заверяя его что он не держит зла. Сущий ребёнок разревелся, загрязняя его одежду мокротой. На следующий день они достигли Волон Териса. Они отправились в лагерь Золотых Мечей. Их лагерь был разбит в трёх милях к югу от города, оказавшись значительно севернее, чем он ожидал. И триарх Малакво тоже отправился на север во главе пяти тысяч пехотинцев и тысячи всадников, чтобы отрезать их от дельты реки. Дейенерис Таргариен находилась на другом конце света. На другой стороне реки появились дотракийцы, и половина жителей Волон Териса решила поскорее убраться куда-нибудь подальше. Когда они нашли Золотых Мечей подле реки, солнце уже клонилось к закату. Этот лагерь одобрил бы даже сир Эртур Дейн – небольшой, аккуратный, хорошо защищённый. Вокруг лагеря пролегал глубокий ров с заострёнными кольями, палатки стояли ровными рядами с широкими проходами между ними. Отхожие места были устроены около реки, так что течение уносило нечистоты прочь. Коновязи располагались севернее, за ними у воды паслись две дюжины слонов, выщипывая хоботами пучки тростника. Гриф с одобрением взглянул на огромных серых зверей. «Ни один боевой конь в Вестеросе не выстоит против них». На высоченных древках по всему периметру лагеря развевались боевые штандарты из золотой парчи. Под ними, контролируя все подходы, прохаживались закованные в броню часовые с копьями и арбалетами. Гриф опасался, что под началом Гарри Стрикленда, который, казалось, предпочитал дружить с подчинёнными, нежели налегать на дисциплину, отряд может расслабиться. Но, похоже, его опасения оказались беспочвенны. Шатер капитан-генерала был из золотой парчи, окружённый кольцом копий с насаженными на них позолоченными черепами. Один, необычайно уродливый, был крупнее остальных. Ниже висел второй, не больше детского кулачка. «Мейлис Чудовище и его безымянный братец». Другие черепа походили друг на друга, хотя некоторые треснули и раскололись под ударами, лишившими жизни их владельцев. Ещё один щерился остро заточенными зубами. – Заходи. Когда они вошли, высшие офицеры встали с табуреток и походных кресел. Старые друзья приветствовали Грифа улыбками и объятиями, новички были более сдержанны. «Не все здесь так уж нам рады, как пытаются меня убедить». В некоторых улыбках ему чудился стальной оскал. Ещё совсем недавно большинство из них верило, что лорд Джон благополучно покоится в могиле, и, без сомнения, многие считали, что это самое подходящее место для человека, кравшего у братьев по оружию. На их месте Гриф думал бы также. «Лицемеры, зыбкие тени, – думал Гриф, вглядываясь в их лица, – призраки забытых войн, проигранных сражений и проваленных мятежей, братство побежденных и павших, лишённых чести и наследства. Это и есть моя армия. Наша единственная надежда». Он повернулся к Стрикленду. Бездомный Гарри мало походил на воина: тучный, с большой круглой головой, спокойными серыми глазами и редкими волосами, которые он зачёсывал набок, пытаясь скрыть лысину. Стрикленд сидел в походном кресле, отмачивая ноги в кадке с соленой водой. – Прости, что не встаю, – приветствовал он. Капитан-генерал улыбнулся принцу. – А это, должно быть, твой сын. Оу только что заметил. Где руку посеял? Он спокойно рассказал про свою ошибку не упоминая Эйгона. После чего решил открыться. – Ни один отец не может мечтать о более достойном сыне, – ответил Гриф, – но этот юноша не моей крови и не носит моего имени. Милорды, я представляю вам Эйгона Таргариена, первенца Рейегар, Принца Драконьего Камня, и принцессы Элии Дорнийской… скоро, с вашей помощью, он станет Эйгоном, шестым этого имени, королем андалов, ройнаров и Первых Людей, владыкой Семи Королевств. Ответом на его речь было молчание. Кто-то прочистил горло, один наполнил свой кубок из графина с вином. Кто-то поигрывал завитым локоном и что-то бурчал себе под нос на неизвестном Грифу языке. Другой кашлянул, третий с четвертым переглянулись. «Они знают, – понял, наконец, Гриф, – они все знают». Он повернулся к Стрикленду. – Когда ты им сказал? – Когда мы добрались до реки. В Братстве начались волнения, и на то были веские причины. После легкой войнушки в Спорных Землях. Юнкай. Эмиссар, которого они послали обхаживать Волантис, уже снарядил три вольных отряда к Заливу Работорговцев. Он хотел, чтобы мы стали четвёртым, и предлагал вдвое больше, чем нам платили мирийцы, и, вдобавок, раба для каждого солдата, десять для офицеров и сто прекраснейших дев для меня. – Потребовались бы тысячи рабов для такой платы. Где же юнкайцы планируют найти столько? – В Миэрине. – Ты им отказал, – продолжил Гриф. – Я сказал, что подумаю над их предложением. – Гарри морщился, пока оруженосец вытирал ему ноги. – Прямой отказ был бы неумным ходом. Люди справедливо могли задаться вопросом, не выжил ли я из ума. – Тем больше причин добраться до неё как можно скорее. Раз Дейенерис не идет к нам, то мы должны идти к ней. – А что, мы научились ходить по воде, сир? – поинтересовался Лисоно Маар. – Мы не можем добраться до серебряной королевы морем. Я лично пробирался в Волантис под личиной торговца, чтобы выяснить, на сколько кораблей мы можем рассчитывать. Гавань кишит галерами, коггами и карраками всех мастей и размеров, но при всём этом мне пришлось разговаривать с контрабандистами и пиратами. У нас в отряде десять тысяч бойцов, я уверен, что это лорд Коннингтон ещё помнит, ведь он пять лет служил вместе с нами. Пятьсот рыцарей, у каждого по три коня. Пять сотен оруженосцев, тоже верхом. А слоны? Мы не должны забывать о слонах. Пиратского корабля не хватит. Нам понадобится целый пиратский флот… и даже если мы найдем его – из Залива Работорговцев пришла весть, что Миэрин в морской блокаде. – Мы можем притвориться, что приняли предложение юнкайцев. Позволим судам Юнкая и Волантиса доставить нас на восток. – Разорванный контракт большое пятно на честном имени отряда, позвольте мне напомнить вам, это Майлз Тойн заключил секретный договор, а не я. Я бы выполнил его обязательства, да только как? Очевидно, что таргариенская девчонка никогда не пойдёт на запад. Вестерос был королевством её отца, а Миэрин – её собственное. Если она разобьет Юнкай, то станет королевой Залива Работорговцев. Если нет – умрёт задолго до того, как мы до нее доберемся. - Но я настаиваю. По суше пути нет, дорога демонов будет слишком сложной. Поэтому остаётся лишь путь морем. – Ты слышал Лисоно. Судов не нанять. – Мы должны согласиться на контракт. Нас доставят, и мы ударим в тыл. Всё просто. Без риска ничего не будет! Не сомневаюсь, триархи будут только рады нам. Они даже помогут нам снарядиться. Ни одному городу не нравится армия, стоящая у порога. – Он прав, – поддержал Коннингтона Лисоно Маар. Стрикленд упрямо покачал головой. – Наша репутация… – …всего лишь один контракт! – Пусть так, – сдался Гарри. Когда все они заговорили одновременно, Гриф понял, что ветер переменился. Один за другим люди Золотого Братства поднимались, преклоняли колено и возлагали мечи к ногам принца. Последним был Бездомный Гарри Стрикленд со своими покрытыми волдырями ногами. Когда они вышли из шатра он уже представлял Эйгона сидящим на драконе. ... Десница королевы Было темно и пасмурно, с небес лил холодный дождь, превращая кирпичные мостовые старого города в реки. Старый рыцарь стоял у парапета на самом верхнем ярусе Великой Пирамиды и всматривался в небо. Он поступал так каждое утро, зная, что рассвет настанет, и надеясь, что вместе с солнцем вернётся королева. «Она не могла нас оставить, она не бросила бы свой народ», – уверял себя рыцарь. В город незаметно прокрался день. И хотя дождь не прекратился, на востоке забрезжил слабый свет, и вместе с солнцем к нему явился Бритоголовый. – Совет уже собран? – И ожидает внизу чести лицезреть десницу. «Я не десница, – хотела выкрикнуть какая-то часть его сознания. – Я просто рыцарь, телохранитель королевы. Я не желал власти». Но когда королевы нет, а король в цепях, кому-то надо взять правление в свои руки, а Бритоголовому сир Барристан не доверял. – Есть вести от Зелёной Милости? – Она пока ещё не вернулась в город. – Скахаз возражал против отправления жрицы на переговоры, да и сама Галацца Галар приняла возложенную на неё миссию без восторга. Отправиться к врагу ради мира она не возражала, но настаивала, что для переговоров с Мудрыми господами гораздо лучше подойдёт Хиздар зо Лорак. Но сира Барристана было не так легко сломить, и в конце концов Зелёная Милость кивнула в знак согласия и поклялась приложить все усилия. – Как город? – спросил Селми Бритоголового. – Все ворота закрыты и заперты согласно твоему приказу. Мы ловим по городу наёмников и юнкайцев. Пойманных выгоняем вон или заключаем под стражу. Вне всякого сомнения, большинство затаилось в пирамидах. На стенах и башнях, на случай штурма, выставлены Безупречные. На площади собралось сотни две знатных горожан, они стоят в токарах под дождём и громко требуют аудиенции. Толпа хочет освобождения Хиздара, моей казни, и чтобы ты убил драконов. Прошёл слух, что рыцари знают толк в этом деле. Всё это сир Барристан знал и без Скахаза. – Сколько убито сегодня ночью? – спросил он, заранее страшась ответа. – Двадцать девять. – Двадцать девять? – Куда хуже, чем он мог предполагать. Дети Гарпии продолжили свою кровавую жатву два дня назад: три убийства в первую ночь, девять во вторую. Но двадцать девять вместо девяти за одну-единственную ночь... – И ещё до полудня будет тридцать. Что ты бледнеешь, старик? Чего же ты ожидал? Гарпия хочет, чтобы Хиздара выпустили на волю, поэтому послал своих детей на улицы с ножами в руках. Как и раньше, все убитые – вольноотпущенники и бритоголовые. Один из них был моим человеком – из Медных Тварей. Возле каждого трупа нарисован мелом или выцарапан на стене символ Гарпии. Кое-где оставлены и надписи: «Смерть драконам», «Харгаз – Герой». Была ещё «Смерть Дейенерис», но её смыл дождь. – Плата за кровь... – Две тысячи девятьсот золотых с каждой пирамиды, да, – проворчал Скахаз. – Её соберут... но потеря нескольких монет не остановит Гарпию. Для этого нужна кровь. – Это ты так считаешь. «Речь снова про заложников – дай Бритоголовому волю, он всех перережет». – Мы уже тысячу раз об этом говорили. Нет. – Десница королевы, – с отвращением процедил Скахаз. – А, по-моему, старушечья десница, морщинистая и хилая. Надеюсь, Дейенерис вернётся как можно скорее. – Он закрыл лицо медной волчьей маской. – Твой совет начинает беспокоиться. – Совет королевы, а не мой. В это утро в зале с колоннами не было просителей. Хотя сир Барристан и принял титул десницы, но не дерзнул сам выслушивать просителей в отсутствие королевы и не разрешил делать это Скахазу мо Кандаку. По приказу рыцаря нелепые драконьи троны Хиздара выкинули вон, но десница пока что не стал возвращать в зал так любимую Дейенерис простую скамью с подушками. Вместо этого в центре зала поставили большой круглый стол и высокие стулья, чтобы присутствующие могли беседовать как равные. Когда сир Барристан вместе со Скахазом Бритоголовым спустились по мраморной лестнице, сидевшие за столом встали. На совете присутствовали Марселен из Детей Матери и Саймон Полосатая Спина, командир Свободных Братьев. Крепкие Щиты выбрали себе нового командира – чернокожего выходца с Летних Островов по имени Таль Торак. Их прежнего капитана Моллоно Йос Доба унесла бледная кобылица. Безупречных представлял Серый Червь, и при нём три сержанта-евнуха в остроконечных бронзовых шлемах. Вороны-Буревестники прислали двух видавших виды наёмников: лучника по имени Джокин и угрюмого, покрытого шрамами, вооружённого топором воина, известного под кличкой Вдовец. Эти двое вместе командовали отрядом в отсутствие Даарио Нахариса. Большая часть кхаласара королевы отправилась под началом Агго и Ракхаро искать Дейенерис в Дотракийском море, но за оставшихся всадников пришёл говорить кривой колченогий джакка рхан Роммо. На противоположной стороне стола сир Барристан посадил четырёх бывших телохранителей короля Хиздара – гладиаторов Гогора Великана, Белакво Костолома, Камаррона Несчётного и Пятнистого Кота. Селми настоял на их присутствии, вопреки всем возражениям Скахаза Бритоголового. Они уже один раз помогали Дейенерис Таргариен взять город, и об этом не стоило забывать. Пусть гладиаторы и жестокие убийцы с руками по локоть в крови, но они по-своему были верны... королю Хиздару, конечно, но и королеве тоже. Последним в зал тяжёлой походкой вошёл Силач Бельвас. Евнух заглянул смерти в лицо, подошёл к ней так близко, что мог бы поцеловать её в губы, был заклеймён ею. Он потерял добрых два стоуна веса и испещрённая сотней зарубцевавшихся шрамов тёмно-коричневая кожа, когда-то туго обтягивавшая внушительные грудь и пузо, висела теперь дряблыми складками, колыхавшимися при ходьбе, точно халат на три размера больше. Шагал евнух медленно и, казалось, не вполне уверенно. В любом случае, появление Бельваса обрадовало старого рыцаря. В своё время они вместе пересекли полмира, и сир Барристан знал, что может положиться на евнуха, если дело дойдёт до битвы. – Бельвас. Мы все рады, что ты смог к нам присоединиться. – Белобородый, – улыбнулся Бельвас. – Где печёнка и лук? Силач Бельвас уже не такой сильный, как раньше, ему надо есть, чтобы снова стать большим. Силача Бельваса отравили. Кто-то должен умереть. «Кто-то умрёт. Умрут, точнее сказать». – Садись, друг мой. Когда Бельвас устроился за столом, скрестив на груди руки, сир Барристан начал: – Я послал Зелёную Милость к юнкайцам заключить договор об освобождении наших заложников и к полудню ожидаю её с ответом. – Со словами, – сказал Вдовец. – Воронам-Буревестникам ли не знать юнкайцев. У них вместо языков черви, гнущиеся и так, и этак. Зелёная Милость доставит нам червивые слова, а не капитана. – Если деснице королевы будет угодно вспомнить, Мудрые господа держат в плену и нашего Героя, – напомнил Серый Червь. – И конного владыку Чхого, который приходится королеве кровным всадником. – Кровь от крови её, – подтвердил дотракиец Роммо. – Его надо освободить. Этого требует честь кхаласара. – Его освободят, – пообещал сир Барристан, – но для начала нам надо подождать, пока Зелёная Милость не добьётся... Скахаз Бритоголовый грохнул кулаком по столу. – Зелёная Милость ничего не добьётся! Может, пока мы тут сидим, она сговаривается с юнкайцами. Соглашения, говоришь, заключить? Соглашения о чём? – О выкупе, – ответил сир Барристан. – За каждого заложника столько золота, сколько он весит. – Мудрым господам не нужно наше золото, сир, – возразил Марселен. – Любой из них богаче ваших вестеросских лордов. – Но наёмникам золото ещё как нужно. А заложники им ни к чему. Если юнкайцы откажутся от выкупа, мы, таким образом, вобьём клин между ними и наёмниками. «По крайней мере, я на это надеюсь». Этот план предложила Миссандея – самому Селми подобная мысль никогда бы не пришла в голову. В Королевской Гавани взятками занимался Мизинец, а раздоры между врагами короны сеял лорд Варис. Обязанности сира Барристана были куда как проще и честнее. «Миссандее одиннадцать лет, а она не глупее половины сидящих за этим столом и мудрее всех их» – Я дал Зелёной Милости указание предложить выкуп только на общем собрании всех юнкайских командиров. – Они всё равно откажут, – настаивал Саймон Полосатая Спина. – Скажут, что хотят, чтобы драконов убили, а королю вернули власть. – Я молюсь, чтобы твои предсказания не сбылись. «И опасаюсь, что сбудутся». – Твои боги за тридевять земель, сир дедуля, – произнёс Вдовец. – Вряд ли они услышат твои молитвы. И когда юнкайцы пришлют старуху обратно с наказом плюнуть тебе в глаза, что дальше? – Пламя и кровь, – еле слышно произнёс Барристан Селми. На некоторое время над столом повисла тишина. Потом Силач Бельвас шлёпнул себя по животу: – Это лучше, чем печёнка и лук. Скахаз Бритоголовый, пристально глядя на десницу сквозь прорези в маске волка, спросил: – Так ты разорвёшь мир, заключённый королём Хиздаром, старик? – Разобью вдребезги. – Когда-то, давным-давно, принц назвал юного Селми Барристаном Отважным, и частица того мальчика до сих пор жила в сердце старого рыцаря. – Мы построили сигнальный костёр на вершине пирамиды, где раньше стояла Гарпия. Пропитали дерево маслом и прикрыли сверху от дождя. Когда придёт час атаки – надеюсь, этого не случится, – мы зажжём этот костёр. Вам огонь послужит сигналом вывести людей из ворот и бросить в бой. Каждому предстоит сыграть свою роль в сражении, так что все вы должны быть готовы в любое время, днём и ночью. – Рыцарь поднял руку, подзывая ждущих наготове оруженосцев. – Я приготовил карты, на которых отмечены позиции наших врагов, их лагеря, осадные линии, размещение требушетов. Если нам удастся разбить работорговцев, наёмники их покинут. Я знаю, что у вас есть сомнения и вопросы – огласите их здесь и сейчас. Выйдя из-за этого стола, все мы должны мыслить, как один человек, и руководствоваться одной целью. – Тогда лучше послать за едой и напитками, – предложил Саймон Полосатая Спина. – Это надолго. Совещание отняло у них весь остаток утра и большую часть дня. Капитаны и военачальники спорили над картами, как торговки рыбой над ведром с крабами. Уязвимые места, сильные места, как лучше разместить немногочисленных миэринских лучников, стоит ли пустить слонов на прорыв юнкайских линий или лучше оставить в резерве, кому отдать честь возглавить первую атаку, стоит ли разместить кавалерию на флангах или в авангарде. После этого сир Барристан поблагодарил собравшихся и распустил совет. Когда все уже разошлись, в зале остался Серый Червь. – Ваши слуги будут наготове, когда загорится сигнальный костёр. Но деснице следует знать: когда мы пойдём в бой, юнкайцы, без сомнения, убьют заложников. – Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы этого не случилось, друг мой. У меня есть... идея связанная с пленницей Мерис. Серый Червь склонил голову. – Недостойный повинуется. Сир Барристан вышел на террасу обдумывая известия о новых прибывших. Он боялся думать кого заполучил Юнкай в союзники. Дождь прекратился, но завеса синевато-серых облаков скрывала заходящее солнце, погружавшееся в Залив Работорговцев. – Лорд-десница. – Граздар стоял в дверях со свечкой в руке. – Пришла Зелёная Милость. Вы просили известить. – Впустите её. И зажгите свечи. Галаццу Галар сопровождали четыре Розовые Милости. Её окружала такая аура мудрости и достоинства, что сир Барристан не мог не восхититься жрицей. «Вот сильная женщина, что всегда была верным другом Дейенерис». – Лорд-десница, – поздоровалась Зелёная Милость. Её лицо скрывала мерцающая зелёная вуаль. – Разрешите сесть? Мои старые кости так и ноют. – Граздар, кресло Зелёной Милости. Розовые Милости выстроились за спиной жрицы, опустив глаза в пол и сложив руки. – Могу ли я предложить вам выпить? – спросил сир Барристан. – Не откажусь. Горло у меня пересохло от разговоров. Как насчёт сока? – Как пожелаете. – Он поманил Кезмию и велел ей принести жрице кубок лимонного сока, подслащённого мёдом. Чтобы выпить, жрице пришлось снять вуаль, и Селми вновь увидел, как она стара. «На двадцать лет старше меня, если не больше». – Будь королева здесь, уверен, она вместе со мной благодарила бы вас за всё, что вы для нас сделали. – Её великолепие всегда отличались великодушием. – Галацца Галар допила сок и снова накинула вуаль. – Есть ли успехи в поисках нашей милой королевы? – Пока что нет. – Я буду молиться за неё. И, осмелюсь спросить, что с королём Хиздаром? Дозволят ли мне встретиться с его лучезарностью? – Надеюсь, в скором времени. Уверяю вас, ему не причинили вреда. – Рада слышать. Мудрые господа Юнкая спрашивали о нём. Вряд ли вас удивит, если я скажу, что они хотят восстановить благородного Хиздара на престоле, принадлежащем ему по праву. – Его восстановят, если будет доказано, что он не пытался убить нашу королеву. До этого времени Миэрином будет править совет верных и справедливых. В этом совете приготовлено место и для вас. Я знаю, вам есть чему научить нас всех, ваша щедрость. Мы нуждаемся в вашей мудрости. – Боюсь, вы пытаетесь умаслить меня пустой лестью, лорд-десница, – сказала Зелёная Милость. – Если вы на самом деле считаете меня мудрой, послушайтесь моего совета. Освободите благородного Хиздара и верните ему трон. – Это может сделать только королева. Зелёная Милость вздохнула под вуалью. – Мир, который мы так старались взрастить, колеблется, как лист на осеннем ветру. Настали суровые времена. Смерть скачет по нашим улицам верхом на бледной кобылице из трижды проклятого Астапора. Сотни миэринцев садятся на корабли и плывут в Юнкай, Толос, Кварт, куда угодно, где их только согласятся принять. Мой народ потерял надежду, отвернулся от богов, стал по ночам предаваться пьянству и разврату. – И убийствам. Сегодня ночью Дети Гарпии лишили жизни тридцать человек. – Прискорбно это слышать. Тем больше причин освободить благородного Хиздара зо Лорака, который однажды уже прекратил эти убийства. «И как же он это сделал, если сам не был Гарпией?» – Её величество отдала Хиздару руку и сердце, сделала его королём и супругом, восстановила искусство смерти в ответ на его мольбы. А он отплатил ей отравленной саранчой. – Он отплатил ей миром. Не отталкивайте этот мир, сир, умоляю вас. Мир – это жемчужина, которой нет цены. Хиздар – из рода Лораков, и он никогда бы не замарал руки ядом. Он невиновен. – Откуда вам знать? «Если, конечно, вам не известен настоящий отравитель». – Боги Гиса сказали мне. – Мои боги – Семеро, и Семеро мне ничего такого не говорили. Ваша мудрость, вы доставили юнкайцам моё предложение? – Всем лордам и капитанам Юнкая, как вы мне и повелели... но, боюсь, вам не понравится их ответ. – Они отказали? – Именно так. Мне сказали, что никаким золотом не выкупить ваших людей. Только кровь драконов дарует им свободу. В случае не повиновения они натравят на нас Золотых Мечей. Не этого ответа ожидал сир Барристан. Селми сжал губы. Золотая Рота значит разведка не ошиблась. Это были они старые враги какая ирония. Сир начал думать что Боги отвернулись от города. Битва... будет безнадёжна. Если конечно не появятся королева на драконе. – Я знаю, что это не те речи, которые вы желали услышать, – добавила Галацца Галар. – Но я вижу в них смысл. Драконы – ужасные чудовища. Юнкайцы боятся их... и не без причины, вы с этим не поспорите. Наши летописи говорят о драконьих владыках грозной Валирии и о том разорении, которому они подвергли народы Старого Гиса. Даже ваша юная королева, славная Дейенерис, именовавшая себя Матерью Драконов... мы видели, как она горела в тот день в яме... даже она не смогла защититься от ярости драконов. – Её величество не... она... – ...мертва. Пусть боги даруют ей сладкий сон. – Под вуалью блеснули слёзы. – И пусть её драконы тоже умрут. Не успел Селми подыскать слова для ответа, как снаружи раздался тяжёлый топот. Двери распахнулись, и в покои ворвался Скахаз мо Кандак в сопровождении четырёх Медных Тварей. Когда Граздар попытался загородить ему путь, Бритоголовый оттолкнул мальчишку. Сир Барристан вскочил на ноги. – В чём дело? – Требушеты! – прорычал Бритоголовый. – Все шесть. Галацца Галар встала. – Таков ответ Юнкая на ваши предложения, сир. Я предупреждала, что вам он не понравится. «Значит, война. Да будет так. Он умрёт сражаясь против старых врагов». Сир Барристан почувствовал себя до странности легко. Война была для него делом понятным. Даже если нет надежды против Золотой Роты. Селми будет сражаться до конца. – Если они думают, что могут сломить Миэрин, швыряя в нас камни... – Не камни, – голос старухи был полон горя и страха. – Трупы. Королева Миэрина Ей снились сны. Все её заботы и тяготы исчезли, и она будто парила в небесах – снова летела, кружилась, смеялась, танцевала, а звёзды скользили вокруг неё и шептали в уши: «Чтобы попасть на север, ты должна отправиться на юг, чтобы попасть на запад – нужно пойти на восток. Чтобы продвинуться вперёд, ты должна вернуться назад, чтобы обрести свет – нужно пройти через тень». – Куэйта? – позвала Дени. – Где ты, Куэйта? Затем она увидела. «Её маска соткана из звёздного света». – Помни, кто ты, Дейенерис, – шептали женским голосом звёзды. – Драконы знают, а знаешь ли ты? Наутро всё тело у неё затекло и болело, по рукам, ногам и лицу ползали муравьи. Когда Дени поняла, в чём дело, то отбросила охапку высохшей бурой травы, что служила ей периной и одеялом, и вскочила на ноги. Всё её тело было покрыто укусами – мелкими красными пупырышками, воспалёнными, зудящими. «И откуда взялись эти муравьи?» Дени смахнула их с рук, ног и живота. Она ощупала руками голову с колючими остатками сгоревших волос и обнаружила, что и там ползают муравьи, и один бежит вниз к основанию шеи. Дени стряхнула их на землю и растоптала босыми ногами. Сколько же их было... – Я заблудилась в море, – вздыхала она, плетясь вдоль змеящегося ручья, – может, мне попадутся крабы или хорошая жирненькая рыбка. Вскоре после полудня она набрела на куст у ручья. Кривые ветви были усыпаны твёрдыми зелёными ягодами. Дени подозрительно их осмотрела, затем сорвала одну и раскусила. Ягода оказалась терпкой и вязкой, и от неё во рту остался горьковатый, смутно знакомый привкус. – В кхаласаре такими ягодами приправляли жареное мясо, – решила она. Эта мысль, будучи высказанной вслух, показалась ей вполне убедительной. В животе бурчало, и Дени принялась рвать ягоды обеими руками и запихивать в рот. Через час у неё началась такая резь в животе, что она не смогла идти дальше. Весь остаток дня её рвало зелёной слизью. «Если останусь здесь, то умру. Может, я уже сейчас умираю». Закат застал её стонущей на корточках в траве. Испражнения становились с каждым разом всё жиже и пахли всё мерзостней, к восходу луны из Дени выходила лишь коричневая вода. Чем больше она пила, тем больше испражнялась, а чем больше испражнялась, тем больше ей хотелось пить, и жажда гнала её к ручью – снова и снова глотать воду. Смежив, наконец, веки, Дени уже не знала, хватит ли ей сил снова открыть глаза. Ей приснился покойный брат. Визерис выглядел точно так же, как в тот последний раз, когда она его видела: рот искривлён от боли, волосы обгорели, лицо почернело и дымилось там, где по лбу и щекам стекало расплавленное золото, залепляя глаза. – Ты мёртв, – сказала ему Дени. «Убит. – Хотя губы брата не шевелились, шёпот Визериса всё равно звучал у неё в ушах. – Ты никогда меня не оплакивала, сестра. Тяжело умирать неоплаканным». – Когда-то я тебя любила. «Когда-то, – повторил он так горько, что Дени поёжилась. – Ты должна была стать моей женой и рожать мне детей с серебряными волосами и пурпурными глазами, чтобы сохранить чистоту драконьей крови. Я о тебе заботился. Я объяснил тебе, кто ты есть. Я кормил тебя. Я продал корону нашей матери, чтобы тебя прокормить». – Ты бил меня. Ты пугал меня. «Только когда ты будила дракона. Я любил тебя». – Ты продал меня. Ты предал меня. «Нет, это ты меня предала. Ты восстала против меня, против родного брата. Они меня обманули – твой муж-лошадник и его вонючие дикари. Они оказались обманщиками и лгунами. Они обещали мне золотую корону, а дали это». Визерис дотронулся до расплавленного золота, стекавшего у него по лицу, и его палец задымился. – Ты получил бы свою корону, – ответила ему Дени. – Моё солнце и звёзды завоевал бы её для тебя, стоило только подождать. «Я ждал предостаточно. Я ждал всю свою жизнь. Я был их королём, законным королём. А они надо мной посмеялись». – Тебе надо было остаться в Пентосе с магистром Иллирио. Кхал Дрого должен был представить меня дош кхалину, но тебе незачем было ехать с нами. Это был твой выбор, твоя ошибка. «Разве ты хочешь разбудить дракона, глупая маленькая шлюшка? Кхаласар Дрого был моим. Я купил его, все сто тысяч крикунов. Я заплатил за них твоей девственностью». – Ты так и не понял. Дотракийцы не покупают и не продают – они дарят подарки и получают их. Если бы ты подождал... «Я ждал. Короны, трона, тебя. Прошло столько лет, и всё, что я получил – горшок расплавленного золота. Почему драконьи яйца подарили тебе? Надо было отдать их мне. С драконом я бы заставил весь мир запомнить девиз нашего рода». Визерис захохотал и смеялся до тех пор, пока у него от лица не отвалилась дымящаяся челюсть, а изо рта не хлынули кровь и расплавленное золото. Сначала она даже не осознала этого. Только начало светать, и высокая трава тихо шелестела под ветром. «Нет, пожалуйста, дайте мне ещё поспать, я так устала». Она попыталась зарыться поглубже в кучу травы, которую нарвала перед сном. Часть стеблей казалась мокрой на ощупь. Неужели опять шёл дождь? Она села, испугавшись, что во сне справила нужду под себя. На поднесённых к лицу пальцах Дени почувствовала запах крови. «Я умираю?» Потом она увидела на небе бледный месяц, повисший высоко над травой, и поняла, что это просто лунные кровотечения. Она попыталась вспомнить, когда у неё в последний раз были месячные. В последнее полнолуние? В предыдущее? В позапрошлое? «Нет, быть не может, что так давно». – Я – кровь дракона, – громко сказала она траве. «Была, – прошептала та в ответ, – пока не заковала своих драконов в цепи в темноте». – Дрогон убил девочку. Её звали... звали... – Дени не помнила, как звали девочку, и от этого так расстроилась, что заплакала бы, если бы драконий жар не спалил её слёзы. – У меня никогда не будет своей маленькой девочки. Я была Матерью Драконов. «Да, – сказала трава, – но ты отвернулась от своих детей». – Иди, – скомандовала себе Дени. – Следуй за ручьём, и он выведет тебя к Скахазадхану. Там тебя найдёт Даарио. День становился всё жарче, солнце пекло ей голову через обгоревшие остатки волос. Под подошвами ног плескалась вода. Дени шла прямо по ручью – как давно? Мягкая бурая грязь приятно обволакивала пальцы ног и унимала боль от волдырей. Миэрин не был ей домом и никогда бы им не стал. Но Вестерос давно потерян для неё. Олень правит не дракон. Как бы больно это не звучало Дени понимала что вернутся не может. Миэрин был единственным местом куда Дени могла вернутся. Ей виделся Джорах. – Я устала, Джорах. Меня утомила война. Хотела отдохнуть, смеяться, сажать деревья и смотреть, как они растут. Я всего лишь юная девушка. Мы должны были сделать Миэрин мирным. «Нет. Вы – кровь дракона. – Шёпот становился всё тише, точно сир Джорах отставал. – Драконы не сажают деревьев. Помните это. Помните, кто вы есть и кем должны были стать. Помните ваш девиз». – «Пламя и кровь», – ответила Дейенерис колышущейся траве. Оступившись о камень, Дени вскрикнула от боли и упала на одно колено, вопреки всему надеясь, что медведь подхватит её и поможет подняться на ноги. Обернувшись, чтобы поискать его взглядом, она увидела лишь бегущий бурый ручей... и траву, что всё ещё слегка шевелилась закрывая её. За стеной травы она услышала тихий серебряный перезвон. «Колокольчики», – подумала Дени. Кровные всадники нашли её. – Агго, – прошептала она. – Чхого. Ракхаро. Зелёное море расступилось, и из него появился всадник. У него была чёрная блестящая коса, кожа цвета полированной меди и миндалевидные глаза. В волосах звенели колокольчики, он носил пояс из медальонов и расписной жилет, аракх на одном бедре и кнут на другом. С седла свисали охотничий лук и колчан со стрелами. «Один-единственный всадник. Разведчик». Такие разведчики всегда ехали перед кхаласаром, чтобы найти в степи дичь, добрую зелёную траву для лошадей и высматривать врагов, где бы те ни прятались. Если он обнаружит Дени, то убьёт, изнасилует или уведёт в плен, в лучшем случае – отошлёт назад к старухам дош кхалина, куда должны отправляться хорошие кхалиси после смерти своих кхалов. Однако разведчик не заметил Дени. Её скрыла трава, а он смотрел на что-то совсем другое. Дени проследила за его взглядом и увидела парящую тень с широко распростёртыми крыльями. Дракон был ещё в миле от них, а разведчик замер в седле, пока скакун под ним не начал панически ржать. Тогда дотракиец будто очнулся ото сна, развернул коня и поскакал прочь сквозь высокую траву. Дени проводила его взглядом. Когда стук копыт стих вдалеке, она закричала. Она звала до тех пор, пока не сорвала голос... и Дрогон явился, выдыхая струи дыма, и трава согнулась под ним. Дейенерис вскарабкалась ему на спину. Она провоняла кровью, потом и страхом, но всё это уже не имело значения. – Чтобы идти вперёд, я должна вернуться назад, – сказала Дени. При этом вспомнила Ероих девушку, которую спасла в городе лхазарян от людей Чхако. Сама судьба вела её назад чтобы вернутся с огнём и кровью мести.   Она сжала драконью шею босыми ногами, затем лягнула его, и Дрогон взмыл в небо. Дени потеряла кнут, поэтому руками и ногами направила дракона на северо-восток – куда ускакал разведчик. Дрогон охотно повиновался – наверное, учуял страх всадника. Десяток мгновений – и они нагнали дотракийца, несущегося во весь опор далеко внизу. Справа и слева Дени видела в траве опалённые проплешины. «Дрогон здесь уже побывал», – поняла она. Следы его охоты испещрили зелёное травяное море цепочкой серых островков. Впереди появился большой табун лошадей, а с ним и всадники, человек двадцать или больше, но при виде дракона все развернулись и обратились в бегство. Когда тень накрыла лошадей, те кинулись врассыпную. Кони мчались по траве, взрывая землю копытами, их бока покрылись пеной... но, какими бы быстрыми они ни были, всё же летать не умели. Скоро один из скакунов стал отставать от прочих, дракон с рёвом спикировал на него, и в мгновение ока бедное животное превратилось в живой факел – однако продолжало с диким ржанием нестись вперёд, пока Дрогон не опустился на него сверху и не сломал ему хребет. Дени из всех сил вцепилась в драконью шею, чтобы не свалиться с неё. Туша оказалась слишком тяжёлой, чтобы унести её назад в логово, так что Дрогон принялся пожирать добычу на месте, разрывая обугленное мясо. Вокруг горела трава, а воздух застило дымом и запахом горелого конского волоса. Умирающая от голода Дени спустилась с драконьей спины и присоединилась к трапезе, голыми обожжёнными руками отрывая куски дымящегося мяса от лошадиной туши. «В Миэрине я была королевой, носила шелка и лакомилась фаршированными финиками и ягнёнком в меду, – вспомнилось ей. – Что бы сказал мой благородный супруг, если бы увидел меня сейчас?» Без сомнения Хиздар пришёл бы в ужас. Но Даарио... Даарио бы засмеялся, отрезал своим аракхом кусок конины и присел рядом с ней на корточки, чтобы поесть. Когда небо на западе окрасилось в цвет кровоподтёка, она услышала приближающийся стук копыт. Дени поднялась на ноги, вытерла руки о рваную сорочку и встала рядом со своим драконом. Такой её увидел кхал Чхако, когда полсотни вооружённых всадников вылетели из плывущего над землёй дыма. Но в последний раз. Дени произносит Дракарис. Дрогон выпускает огонь уничтожающий кхала Чхако и его людей. Спустя время Дени находит ищущих её кровных всадников Агго и Ракхаро. Отправляясь на Дрогоне домой в Миэрин. ...  Миэрин Во тьме ночной летели мертвецы и падали дождем на город, неся за собой бледную кобылицу. Час волка самый длинный, самый темный час ночи. Сир Барристан приготовился к последней битве раде своей королевы. За знаменем с трехголовым драконом Таргариенов, красным на черном поле. Ринутся в бой пять тысяч Безупречных, Вороны-Буревестники, Лучники Джокина, дотракийцы джакка рхан Роммо и несколько сотен гладиаторов. Сам Селми решился оседлать коня королевы Серебрянку которая в гуще боя ободрит солдат королевы, напомнит им, за кого и за что они сражаются. Перед боем старый рыцарь выпустил драконов на свободу направив их в заранее опустевшие пирамиды. Желая таким образом не дать убить детей королевы и дать им возможность напасть в ответ на угрозу. На разных концах города, у других ворот, собирались другие отряды. Таль Торак и его Крепкие Щиты строились у восточных ворот. Марселен и Дети Матери стояли у южных ворот. Саймон Полосатая Спина и Вольные Братья стянулись к северным воротам, выходящим на реку. Юнкайцы, разместили к северу два гискарских легиона, которые стоят за Скахазадханом, и между ними и стенами города была река. Главный юнкайский лагерь лежал к западу, между стенами Миэрина и теплыми зелеными водами залива Работорговцев. Именно там стояли два требушета, один у реки, второй напротив главных ворот Миэрина, и каждый охраняли две дюжины юнкайских мудрых господ, каждый с отрядом рабовсолдат. За гигантскими осадными машинами начинались укрепленные лагеря еще двух гискарских легионов. Рота Кошки разбила лагерь между городом и морем. Ещё у врага были толосские пращники, и где-то в ночи таились три сотни элирийских арбалетчиков. И Золотая Рота дополняющая силы запада и юга. «Слишком много врагов, — мрачно подумал сир Барристан. — Но он уже приготовился к смерти». — Наш план атаки вы знаете, — сказал белый рыцарь, когда капитаны собрались вокруг него. — Сначала ударит наша конница сразу же, когда ворота откроются. Скачите быстро, во весь опор, прямо на рабов-солдат. Когда выстроятся легионы, обогните их бейте с тыла или с фланга, но не лезьте на копья. Помните про цель. — Требушет, — сказал Вдовец. — Тот, который юнкайцы называют Каргой. Захватите его, повалите или подожгите. Джокин кивнул. — Постарайтесь выбить столько знатных господ, сколько сможете и поджигайте их шатры, большие павильоны. — Всех убить, — сказал Роммо, — не брать рабов. Сир Барристан повернулся в седле. — Кот, Гогор, Камаррон, ваши люди пойдут в бой пешими. Вы славитесь как грозные бойцы так запугайте их. Кричите, вопите к тому времени, как вы доберетесь до юнкайских линий, наша конница уже их прорвет. Бегите в брешь и убейте столько врагов, сколько получится. Если сумеете щадите рабов, убивайте хозяев знатных господ и офицеров. Отступайте, прежде чем вас окружат. Эти атаки должны отвлекать юнкайцев достаточно долго, чтобы Серый Червь смог вывести Безупречных из ворот и построить их. Здесь в его плане было узкое место, Барристан это знал. Если у юнкайских командиров есть хоть крупица ума, они пошлют к воротам конницу, и она стопчет евнухов, прежде чем они успеют построиться когда они наиболее уязвимы. Его собственная конница должна это предотвратить, дать Безупречным время сомкнуть щиты и опустить частокол копий. — По звуку моего рога Серый Червь двинет строй вперед и возьмет работорговцев и их солдат в клещи. Возможно, вам навстречу выдвинут один или больше гискарский легион щит к щиту, копье к копью. — А если ваш рог не затрубит, сир? Если вас зарубят с этими вашими молокососами? — Хороший вопрос. — сир Барристан собирался первым броситься на врага, и, возможно, первым и умереть. Часто именно так и бывает. — Если я погибну, командуешь ты. Потом Джокин и после него Серый Червь. «А если всех нас убьют, битва проиграна», — мог бы добавить он, но все они и так это знали, и никто не хотел это услышать. «Никогда не говори о поражении перед битвой, ибо боги могут тебя услышать». — А если мы найдем капитана? — спросил Вдовец. «Даарио Нахарис». — Дайте ему меч и следуйте за ним. Если у вас больше нет вопросов, возвращайтесь к своим солдатам и помолитесь тому богу, в которого верите. Рассвет близок. — Красный рассвет, — заметил Джокин. «Драконий рассвет», — подумал сир Барристан. — «Если подосланные гонцы не перекупили наемников нам конец». Он повернул Серебрянку: — Ко мне, ребята. Когда они подвели коней поближе, Барристан сказал им: — Я знаю, что вы чувствуете. Я сам испытывал это сотню раз. Дышишь быстрее, чем нужно, в животе свернулся страх, точно холодный черный червяк. Хочется сходить по малой нужде, а может, и по большой. Во рту сухо, точно в дорнийских песках. Ты спрашиваешься не осрамлюсь ли я? Не забуду ли все, чему меня учили? Ты хочешь быть героем, а в глубине души боишься, что на самом деле ты трус. Так себя перед битвой чувствует каждый юноша и взрослые люди тоже. Вороны-Буревестники на той стороне площади чувствуют то же самое, и дотракийцы тоже. В страхе нет ничего постыдного, если ты не дашь ему завладеть собой. Мы все испытываем страх. Сир Барристан услышал лязг цепей и вслед за ней заскрежетали огромные железные петли ворот. Время пришло. Воздух пах до странности сладко ничто не заставляет чувствовать себя настолько живым, как близость смерти. Его внутренности сжимаются от волнения. Он поворачивает к своим начав предсмертную речь. — Не буду многословен. ЗА ДЕЙЕНЕРИС! ЗА КОРОЛЕВУ МИЭРИНА! ТРУБИТЕ В АТАКУ! Лошадь Дени легко обгоняет его соратников и остальную кавалерию. Барристан рад этому, потому что он намерен опередить Вдовца и нанести первый удар. Но с западного и южного лагеря врагов слышаться грозный звук рогов. Солдаты Золотой Роты поднимают знамя красного трехглавого дракона на чёрном поле врываясь прямо на союзников. Сыны Ветра и Младшие Сыны делают тоже самое. Безупречные заканчивают построение за воротами. Не успев Барристан прейти в себя как внимание обращается к заливу видя большое количество кораблей. И затем он видит, как некоторые корабли сталкиваются друг с другом. Повернувшись к своим, чьи молодые глаза видят получше, он спрашивает что за стяги на кораблях. — Кальмары, большие кальмары! Барристан отвечает: — Там, откуда я родом, мы называем их кракенами. Он понимает, что прибыли Грейджои. Он видит, что железнорожденные сходят на берег, сражаясь с юнкайцами и Ротой Кошки, и удивленно произносит: — Они на нашей стороне! Мы одолели их! Мы их одолели! Барристан находящийся в безумном ликовании окончательно разрывается хохотом слыша. — За Дейенерис! — кричала тысяча всадников дотракийцов под командованием Агго, врывающихся на поле битвы, вместе с летящим в небесах драконом разбивая вражеские силы на восточной стороне. Виктарион Грейджой Его Железный флот прибывает в Миэрин в разгар сражения под стенами города, атакуя работорговцев. Он с бычьем хохотом разрубает трусов наслаждаясь силой его вылеченной руки. Она от локтя до кончиков пальцев хрустит и дымится, но он чувствует себя сильнее, чем когда-либо ранее. Не зря он спас в море колдуна по имени Мокорро. Видя что не только он воюет на стороне его будущей жены. Виктарион отдаёт приказ не атаковать союзников. Отправив большую часть на защиту флота он направился с сильнейшими на прорыв. Рёв дракона где-то на восточной стороне отвлекает его заставляя улыбнуться безумной улыбкой. Осмотревшись он видит на поле битвы лишь союзников большая часть работорговцев уничтожена. Виктарион послал разведчиков намереваясь понять кто на чьей стороне. Посланцы приходят с людьми из отряда Золотых Мечей и Королевского гвардейца юной королевы. Переговорив друг с другом он отправляется с ними к королеве. Мокорро принимавший участие в битве так же отправился встречать свою избранную. Пока он путешествовал жрец смог показать ему практическую сторону веры в Красного Бога. Хотя он и признал этого Бога в душе решился оставить место для Утонувшего Бога намереваясь соединить благословения вместе чтобы стать сильней. Прозвучал рёв дракона. Смотря на это существо приземляющиеся недалеко от них он почувствовал не только страх но и восхищение перед этим зрелищем. Он отличается богатырской статью возвышаясь над всеми присутствующими людьми. Рядом с ним был жрец он не видел смысла брать с собой ещё людей. Остальные так же привили не больше трёх. От Золотой Роты пришли рыжий рыцарь, мальчонок и бочонок наверное глава этих наемников. От города сир Барристан Отважный и его королева спустившаяся с дракона. Ещё были какие-то другие наемники. Первым завязал разговор сир Отважный. - Не знаю, как выразить свою благодарность. Груба выражаясь вы все спасли наши задницы. - ему понравился королевский гвардеец. - Я рада что вы живы сир Барристан. - проговорила королева драконов благодарно смотря на всех присутствующих и в особенности на золотозубого тирошийца. Она подошла к тому наемнику обнимая его, это вызвало гнев. Следующим кто подал слово был капитан Золотых Мечей. - Ваша милость, мы прибыли чтобы помочь вам и желая представить вашего родича! - воскликнул бочонок представляя свою группу. - Эти воины уговорили меня прийти к вам на помощь. Прошу любить и жаловать лорда Джона Коннингтона... Не успел он договорить другое имя как его прервал сир Барристан. - Джон Коннингтон!? Разве ты не мертв. - Его королева удивлённо уставилась на своего гвардейца подойдя к нему она спросила кто он. Получив рассказ о прошлом этого лорда. Так это изгнанный десница короля Эйриса. - Кто же тогда второй? - спросила королева. - Эйгон Таргариен сын Элии и Рейегара, тетя. - вышел вперед мальчик представившись родственником королевы. Интересно.. - Не может быть Эйгон был убит Григором Клиганом. - отверг этот бред королевский гвардеец. - Но это так сир. - сказал бывший десница безумного короля. - Тетя. - сказал мальчик. - Я прошу тебя примкнуть к нам и отплыть домой чтобы вместе завоевать Железный трон. Ты станешь моей женой и дашь мне дракона. Мы вместе с ними сможем с легкостью захватить Семь королевств. - когда он закончил он разгневался. - Интересно на чём ты намереваешься отплыть мальчишка! - Виктарион был в гневе. - Я уничтожил все корабли работорговцев. - Я думал ты бежишь из Вестероса. Я наследник трона примкни ко мне и вместе с тетей мы сможем вернуть то что отняли у нас. - проговорил смелый Лисниец. - Пф. Сюда отправил меня брат. Я не когда не бегу от сражений. Эурон умер от рук Оленя. Теперь Теон правит островами. Поначалу я хотел вернутся но понял что слишком слаб. Поэтому решил плыть уже по своему желанию. - сказал Виктарион обращаясь ко всем. Он повернулся к королеве решив предложить свою часть. - Королева Драконов я предлагаю свой флот и себя в качестве жениха для тебя. -Чего!? - чертов тирошиец сбесился от такого на все эти прошения рук. - Ничего себе. - тихо проговорил Бурый Бен. - Моя королева я пришёл просить вашего прощения за предательство. Если помощи вашему рыцарю было не достаточно то хочу представить вам человека которого вы изгнали. Я понимаю что вряд-ли вам захочется его видеть но вот Джорах Мормонт. - выступил вперед худющий точно не похожий на медведя хотя кости выглядят толстыми. - Джорах!? - воскликнула от удивления королева смотря на медведя которого явно с первого раза не узнала а до этого не заметила. - Да моя королева. Случайно попал в рабство. Когда узнал о блокаде решил отправится к вам на помощь но попал в шторм где на нас напали работорговцы и продали, после Бен выкупил меня. Что бы получить ваше прощение. - склонившись на колено проговорил Мормонт. - Прошу простите меня. Я был не прав не признавая себя виноватым. - Понятно.. Я прощаю вас обоих. - милостиво решила их судьбу королева. - Насчёт вас женихов. Вам явно плевать на моё мнение поэтому есть простое решение. - строго посмотрела на нас. - Для начала Эйгон если ты настоящий мой племянник. То прошу вот дракон иди и проверь себя. Если умрёшь значит не дракон! - он усмехнулся смотря на Лисниеца. Который был в страхе смотря на дракона но даю должное он смог пойти к дракону толи как смельчак толи дурак. Виктарион сожалел что не заставил одного из бывших рабов спасённых им же дунуть в драконьи рог когда была возможность. Печально но он не доверял жрецу достаточно сильно даже после излечения своей руки. Мокорро грезил что он сможет подчинить дракона и убить им Эурона. Но что в итоге брата убил Олень а жрец всё проклинал что не понимает почему так случилось твердя что это ложь такого не было в его видениях. Чёртовы колдуны он оставил этого в живых только потому что он спас его руку. Понимая что Вестерос стал для него закрыт он решил либо взять королеву себе либо стать её Мастером над кораблями. Мальчик подошёл к дракону окликнув спящего. Чёрный Ужас проснувшись сразу же оскалился желая отрыть пасть и в этот момент Грифон спас мальчонка сбив его с ног. Дракон явно этому не обрадовался обрушив на них поток огня не оставивший и мокрого пятна. От такого зрелища даже у него ноги заныли желая опуститься на землю прося пощады. Он уже понял что пытаться враждовать глупо. - Как видно они не были драконами. - с ухмылкой сказала им. - Ну что а ты Кракен тоже хочешь Огня и Крови? Он усмехнулся пытаясь не смотреть на дракона обратившего свои взгляд на него. - Моя королева вы меня неправильно поняли. - даже у него человека твердолобого начали шевелиться мозги и он склонил колено. - Я Виктарион Грейджои поклянусь вам верности если примите на пост Мастера над кораблями. - Принимаю. - благосклонно сказала королева теперь уже его. - Тогда клянусь вам в верности. - Встань, мой Мастер над кораблями и скажи сколько кораблей теперь в моём флоте? - Виктарион злился что снова стал кому-то служить но выбора у него не было. - Тридцать боевых кораблей и драконий рог способный подчинить дракона, ваша милость. - королева была удивлена услышав подчинить дракона глазами давая понять чтобы он продолжил. - Мой брат смог найти драконий рог среди дымящихся руин Валирии. Не знаю как он отыскал его но теперь ему уже он не понадобится Олень убил его. - Ты хочешь мести? - спросила королева. - Нет мой брат редкостная сволочь. Рядом со мной стоит жрец который способен читать надписи на роге которые гласят что только не смертный может использовать силу заключённую в роге. Я видел как обычный человек сгорел изнутри подув в него. - уверенно сказал он удивляя всех присутствующих. - Я рада что ты не стал скрывать это от меня. Но почему? - спросила королева. - Всё просто, даже если бы драконы подчинились мне их не хватит чтобы сразиться с объединённым Вестеросом. - с лёгкостью раскрыл свои мысли капитан флота. Королева просто кивнула переведя взгляд на жреца который склонил колено. - Моя избранная! Великая Матерь Драконов меня послал верховный жрец Владыки Света Волантиса Бенерро на корабле «Селасори Кхорун». Он предсказал что вам будет нужна моя помощь поэтому я спас от смерти Виктариона который помог вашим людям в битве. Мой Бог говорит со мной через видения. В огне я видел вас вы являетесь воплощением Азора Ахайя. Вы победите великую тьму Иного наградив своих детей светом Рглора! - фанатично как всегда в последние время вещал человек созданный из угля. Королева кажется застыла смотря на жреца подозрительным взглядом. Мормонт открыл рот. - Ваша милость я помню этого жреца мы с ним были на одном корабле. - решил открыться медведь. - Понятно. Жрец пойдёмте со мной. - она позвала за собой Мокорро который выглядел счастливым. Интересно он даже сейчас может видеть видения или только возле огня и после молитв? подумал Виктарион. Он чувствовал неладное смотря куда идёт жрец. Дракон повернулся к жрецу а королева став рядом выкрикнула Дракарис и огонь поглотил жрица. Некоторое время Рглор защищал своего последователя от огня но когда Чёрный Ужас заметил что букашка смеет не умирать с яростью раскусил пополам тело счастливчика. Королева спокойно вернулась к ним он не знал о чём она размышляла. Но после она обратила своё внимание на командира Золотой Роты казавшимся побледневшим. - Кхм. Моя королева я.. - начал но его прервала королева. - Твоим людям некуда бежать. Я не могу отпустить вас чтобы не дать вам встать на сторону моих врагов. Поэтому если хотите жить пригласите остальных капитанов вашего отряда сюда и поклянитесь в верности мне. Если вы это сделаете без происшествий получите не только место в моем совете но и участок земли став лордом. - сказала королева за которой не далеко маячила голова дракона. - Я принимаю ваши условия моя королева. Я сир Гарри Стрикленд клянусь в верности королеве Дейенерис Таргариен. Я немедленно отправлюсь за своими людьми. - проговорил потеющий от страха наемник направляясь к капитанам Роты которые стояли не далеко и видели всё представление с драконом. Все капитаны Роты отдались верности королеве. Следующим предстал наемник называющий себя Принцем-Оборванцем. - Ваша милость не хочу показаться жадным но раньше я был принцем Пентоса. Я всегда мечтал вернуться став его правителем. Ваш десница сир Селми дал мне слово что уговорит вас помочь мне с завоеванием Пентоса. - проговорил человек с грустными глазами, мягким голосом и мешками под глазами. Королева повернулась к сиру Деснице с вопросом. - Простите ваше величество. Я не знал вернётесь ли вы. Поэтому мне пришлось стать десницей и подкупить наемников. - угрюмо сказал сир Отважный. - Хм. Я понимаю сир Барристан. Не волнуйтесь наказания за это не будет. - спокойно простила своего верного рыцаря королева. - Что насчёт Пентоса. Если уж дали слово за королеву то надо его держать. В Пентосе живёт один человек который помогал мне, его имя Иллирио Мопатис. Я не хочу причинить вред этому человеку. Но.. - Простите ваша милость. - став на колено проговорил Стрикленд смотря на вопросительный взгляд королевы. - Я хочу вам раскрыть тайну которая изменит ваше мнение об этом человеке. Иллирио Мопатис являлся отцом Эйгона. Его вторая жена была из Лисса он клялся что она Блэкфайр. Именно поэтому Рота отказала в помощи вашему брату Визерису когда он пытался заручиться нашей поддержкой. Он хотел через обман посадить своего сына на трон а вас сделать женой своего сына чтобы укрепить позиции сына. Вот так да. Виктарион был шокирован такой гнусностью. Королева как и все тоже прибывала в шоке. Кроме Оборванца. - Ваша милость, теперь у вас есть возможность исполнить слово вашего десницы. Я клянусь что став правителем Пентоса буду помогать вам всем чем смогу. - учтиво ляпнул хитрый наемник. - Мне надо подумать... Я возвращаюсь в город. Мне надо отдохнуть сегодня было слишком много всего. - поражённо сказала королева пытаясь принять эту информацию. Они последовали за ней в её королевство. Виктарион был не так уж и зол на всё это дерьмо он хотя бы теперь служит красотке а не брату ублюдку. ... Пентос - Долбаная сучка всё похерила! - жирный магистр Вольного города Пентоса, трясся от красного гнева. - Я натравлю её пизду на Вестерос! Пусть убьётся об долбаного Оленя! - - Прости мой друг. Я оказался бессилен... - развел руками толстый евнух по имени Варис склоняя голову в знак извинения. - Ты не виноват, Варис. Это дракониха думает что Я! не способен натравить на неё Безликих? - не унимался магистр. Не замечая действий своего давнего друга Вариса, магистр беспечно отворачивается ища важные бумаги для сделки с убийцами. Из рукава евнуха выходит маленький флакончик с ядом который он бесшумно справляет в вино повелителя Пентоса. Послышался шелест листьев за окном. Иллирио найдя документы выпивает в ярости вино начав обдумывать план мести. Варис смотря на друга в мыслях проговаривает прощальные слова. «Это всё во благо мира. Яд медленно действующий но окончательный. Ещё раз прости, друг мой. Надеюсь ты будешь жить счастливо вместе с Серрой в другом мире». Получив последнее задание от друга он неспешно отправляется по своим делам спокойно выходя из поместья, навстречу своей скрытной от желающих его смерти врагов, безбедной жизни.