Аннён, мы из Сувона

      — То есть вас просто взяли с собой? Ну, Мигель зашёл, сказал, вы согласились, и всё, пришли сюда? — с сомнением спросил Питер.       — Ну как-то так, да, — согласилась Каня, перебирая в пальцах вилку. — Ой, чего это на нём…       Она склонилась над панкейком и с интересом потыкала вилкой в ягоду на самой верхушке. Не сказать, что они с братом были консервативны, как аджума из квартиры на первом этаже. Конечно, и кимчи, и кимпаб, и лапшу с рисом они ели. Но и с европейской кухней они были знакомы. В родном мире Корея, как и другие азиатские и крайне консервативные в прошлом страны, давно переняла многие традиции у стран с запада, и Каня жутко удивилась, когда узнала, как обстоят дела в других мирах. В общем-то, ещё сильнее она удивилась тому, что эти другие миры существуют. Но с момента, как Мигель завербовал её и брата в свой кружок анонимных Пауков, прошёл уже месяц.       Поначалу в штабе народу было не так много. Чтобы Каня с Хёнджином освоились и не пугались, Мигель милостиво разрешил осмотреть им всё огромное здание, один вид которого приводил то ли в восторг, то ли в искренний ужас. Теперь Каня чувствовала себя здесь по-хозяйски и с радостью бралась провести кому-то новеньку экскурсию. Мигель не возражал. Он в последнее время вообще мало возражал и с каждым днём становился ещё более хмурым.       — Ну а потом браслетики, все дела, — пробормотала Каня, снова посмотрев на Питера.       Он тоже был Пауком. Что не особо удивляло, учитывая общий контингент. Правда, шестируким. Первые минут десять это смущало Каню — шестируких людей, пусть и Пауков, надо признаться, она видела не часто. Зато костюм у него был что надо — на все шесть-то рук попробуй рукава сшить. Поняв это, Каня стала поглядывать на Питера с уважением. Побродив по штабу, она решила показать ему местное кафе, где они и остановились.       — А ты откуда, кстати? — полюбопытствовал Питер, сложив все шесть рук на столе. Сложно ему, наверное, с таким-то количеством.       — Из Сувона, — раздался голос братца с потолка. Хёнджин повис на ладонях, спрыгнул вниз и окинул Питера взглядом. — А ты из Нью-Йорка, да? Из Квинса.       — Ага.       — Тебя сюда не звали, — вставила Каня, хмуро глянув на братца.       — Аннён хасеё, — поздоровался Хёнджин и поклонился Питеру. Тот этому весьма удивился, но неуклюже машинально поклонился в ответ. Хёнджин облокотился на плечо Кани, наклонился к её уху и прошептал: — Он нормальный? Поменяться не хочешь?       Каня возмущённо оглянулась на него.       — Нет! — зашептала она в ответ и спихнула руку со своего плеча. — Питер хороший, пожалуйста, не пугай его.       — Понял, не мешаем.       Хёнджин поднял руки и капитулировал, устроившись за столом рядом с Каней. Потом вдруг передумал и быстро перебрался к Питеру.       — Извини, а лет тебе сколько?       — Лет? — удивился Питер и скрестил все три пары рук. — Двадцать пять недавно исполнилось.       — Значит, хён, — вздохнул Хёнджин и заинтересованно глянул на панкейки. — А, а что это за штучка у тебя?       — Ой, точно! Смотри, они ягоды наверх ставят, — изумлённо выдохнула Каня и подняла взгляд на Хёнджина. — Ты такое видел?       — Нет, — ахнул он.       И они продолжили исследовать панкейки. Интересная была штука — вроде похожа на чон, но при этом сладкая и такая воздушная… И почему раньше её не видели? Наверняка и вкусная.       — Повезло вам. Мне этот ваш… Босс паучий чуть ли угрожать не начал, — задумчиво пробормотал Питер.       — А, да он нервный какой-то становится, — хмыкнула Каня. — Не знаю, может, на работе проблемы. — Но ты не бойся! Вроде пока ни на кого не кричал. Или кричал…       Она задумалась, приставив палец к губе, потом махнула рукой.       — А, ладно. Надеюсь, это были не разборки. Ух ты, Джинни, а сироп вкусный такой! Попробуй! — воскликнула Каня, подцепила вилкой кусочек панкейка и ткнула им брату в губы.       — Нуна, ты меня убиваешь, — промычал тот, потерев ушибленную губу. — Дай, я сам.       Питер посмотрел на них, сражающихся с панкейком, кивнул чему-то своему и полюбопытствовал:       — А Сувон это… Это где-то в Японии?       — Не, промахнулся чутка на восток, — отозвался Хёнджин, пробуя панкейки. Он вдруг замер, округлил глаза и прошептал: — Вот это чудо… Нуна-а, как домой вернёмся, срочно в ту европейскую кафешку!       Каня обрадованно закивала, обернулась к Питеру и добавила:       — Мы из Кореи. Из Южной.       — О-о, вот оно что… А на английском хорошо говорите.       — Да не, это всё Мигель постарался, — улыбнулась она и качнула рукой с браслетом. — Во, тут встроенный переводчик. Типа считывает нашу речь и преобразует её для вас.       — И нам всё с вашего переводит, — вклинился Хёнджин.       — Ага, и это удобно.       — Очень удобно. Так-то я в английском не очень.       — Да и я. Я больше по биологии, естественным наукам там. А хубэ человек искусства, — сказала Каня и кивнула на Хёнджина.       — Хубэ, — повторил Питер, растерянно уставился на них и тяжело вздохнул, спрятав лицо в двух ладонях. — Я запутался. Тебя так зовут?       Каня улыбнулась и подцепила вилкой новый кусочек.       — Он Хёнджин. А хубэ это… Ну, это брат. Знаешь, как отото-чан. А хён это… Это как ани-чан!       Понимания на лице Питера так и не появилось. Каня вздохнула и стала перебирать пальцами короткие прядки около уха. Все Пауки понимали друг друга в том или ином смысле за счёт своей природы, это роднило их всех, и было без разницы, кто из какой страны, с какой планеты и из какого времени. И объяснить Питеру строение её веб-шутеров сейчас было бы проще, чем пояснить культурные различия. Провести аналогию она могла лишь с японским, который пыталась учить, а были ли такие тонкости в английском языке, она не знала. Каня решила оставить это на потом. Всё равно они все тут надолго, раз уж Мигель думает над чем-то своим, великим, масштабным и грандиозным. Со временем она свыкнется с панкейками вместо риса, а остальные привыкнут к её с Хёнджином поклонам.       — Питер-оппа, а можно спросить кое-что про твой мир?       — Уже оппа? — опешил Хёнджин. Каня смерила его взглядом.       Питер кивнул.       — Валяй.       — У вас там какое время?       — Двадцатый век к концу подходит.       — О-о… А у нас уже давно следующий, — поразилась Каня. Вот она, сила мультивселенной. Каня прикусила губу, чтобы не улыбаться слишком явно, и пробормотала: — Чанбин-оппа, получается, совсем ребёнок… Ой, хочу на вашу землю, очень хочу!       — Не пускай её, прошу, — взмолился Хёнджин, поглядывая на Питера, потом обернулся к Кане и сурово нахмурился. — А ты не смей ломать искать их и ломать линию жизни! Я тебя к стенке примотаю.       — Джинни, ты слишком нервный, — отмахнулась Каня. Часы вдруг засигналили. Каня ойкнула и ткнула на кнопку, принимая сообщение. — Ой, ещё кто-то новый в штабе… Питер-оппа, пойдём посмотрим!       Она подскочила на ноги и замахала руками.       — Ох, а вдруг это девочка? Я хочу, чтобы была девочка-паучонок! Мне нужна подружка!       — А чем я тебя не устраиваю? — удивился Хёнджин, расправив плечи. — Вон, посмотри какая красавица…       Каня хихикнула, схватила его в охапку и чмокнула в лоб, потом потрепала по голове, разлохматив волосы.       — Ты-то уж конечно. Но давай встретим! Эй, Мигель, — позвала она, вызвав того по устройству, — можно я встречу? Я очень хочу! Покажу всё-всё, ладно?       В динамике раздалось недовольное ворчание.       — Можно, только хватит орать.