О вечном

Артур ни раз видел смерть, радушно открывающую для него врата в небытие. И если в начале пути перспектива разлагаться в бездонных просторах океана казалась ему в крайней степени неприятной, с годами пришло пугающее смирение. Смирение, неподобающее капитану. Всё больше времени Артур проводил в глубоких раздумья, всё больше абстрагировался от окружающей реальности, всё чаще искал повод задержаться на суше. Свобода, дотоле опьянявшая молодого романтика, изжила свой час, связано это было с взрослением или неожиданно пришедшим осознанием своего одиночества, сказать уже сложно. Вот-вот Артуру Грэю стукнет двадцать пять лет, десять из которых он провёл в скитаниях и поисках дома, пять из которых он является капитаном «Секрета». Последние два года он ищет в своём отражении хоть какие-то признаки былого воодушевления. И вот, стоя перед зеркалом в кромешном мраке каюты, опять зажигает спичку, подносит на уровень глаз и ждёт. Ждёт, когда вместо блика от огня в глазах промелькнёт искра. Таинство прерывает уверенный стук в дверь: — Заходи, – не поворачиваясь к двери бросает Артур и тушит спичку. — Капитан, а сколь долго мы планируем стоять на берегу? – Летика как всегда пылкий и молодой. В его глазах сияет привычная уверенность, а в правой руке идеально лежит горлышко зеленоватой бутылки. — У меня плохое предчувствие, поэтому задержимся дня на три, – Артур наконец поворачивается к появившемуся ночному гостю. — Что-то вы совсем бледный ходите последние дни, – прищуренным взглядом матрос скользит по чужому лицу, совсем затерявшемуся в полуночном мраке. — Я только вернулся из города, захватил для вас хинную, – Летика удобнее перехватывает бутылку и ставит её на стол, предварительно отодвигая чертежи и редкие письма. — Хочешь, чтобы я окончательно спился? – в тоне голоса Артура вновь привычная беззлобная ирония. — Ну что вы, быстрее меня точно не сопьётесь, – хриповато смеётся Летика. Всё же, курение не идёт ему на пользу. — Что-то вы в последнее время сдаёте позиции, раньше вон по три за вечер выпивали. Матрос ненавязчиво отодвигает стул от письменного стола и седлает его, склоняя голову на спинку. — Что же у вас на уме, капитан? – он меняется в лице. Серьёзный Летика пугает больше морского дьявола. Неужели, Грэй настолько плох в последние дни? Артур со вздохом опирается о зеркало за спиной, его рука непроизвольно тянется к трубке в кармане брюк. Он закуривает. Весь этот вечер как пиковое положение в графике его экзистенциальных исканий. Объёмный дым заполняет пространство комнаты и мыслей, пока в висках пульсирует сложившееся обоюдное молчание. — Знаешь, Летика, иногда мне кажется, будто я уже покорил всё, что мог, и в море мне места больше нет. Заметил? Я больше не рискую как прежде: «Секрет» уже давненько не отправлялся в долгие, изнурительные плаванья, не брался за сложные заказы на перевозку. Мне страшно. Вода не терпит лишних колебаний, а моя голова только ими и наполнена, – он выждал паузу и усмехнулся себе под нос. — Пожалуй, худших слов от капитана не услышать. — Не бросайте море, – Летика, вероятно, за годы странствий слился с морским солёным бризом, его шёпот ощущался поцелуем ветра на открытых закатанными рукавами руках. — Вы всё также влюблены. Даже на суше не сходите с берега, всё ловите глазами растёкшиеся по горизонту волны. Я готов взять на себя все ваши страхи, вы только не бросайте море. Артур невольно улыбнулся. По жилам мягко растеклось былое напряжение, с каждой секундой сходя на нет. — Бросай читать так много поэзии, становишься жертвенным лирическим героем, – тихо посмеивается Грэй. Его в крайней степени вдохновляет доброта матроса. — Идите вы, – лицо Летики заметно расслабляется, он снова становится привычно энергичным. — Я, к слову, приходил поздравить вас. — матрос деловито встал, попуто выудивая что-то из широкого кармана. — С юбилеем, капитан! – на протянутой ладошке слабо поблёскивал серебряный компас с чёрными ажурными стрелочками. На крышке красовалась гравировка «Лишь шёпот далёких звёзд укажет нам путь». *** Артуру Грэю 25 лет, десять из которых он безоговорочно влюблён в большие воды, деревянные палубы и хлопковые паруса, пять из которых он находится дома, там, где ветер свистит в ушах, а морская вода смывает жизненную горечь. Последние два года он загнан в тёмный лабиринт своего сознания, но в последний час решил не сдаваться его цепким щупальцам. Впереди только слепящий свет, только свежая кровь сломленных планов, только одинокий маяк, на вид такой же одинокий и безнадёжный как и сам Артур, но уверенный в своей необходимости и значимости.