Созвездия

— Две тысячи семьсот — раз! Две тысячи семьсот — два! Две тысячи семьсот — три! — Удар молоточка. — "Шершень" боевой модели, спарка, продан номеру 23! Должен признаться, что я, как и мой напарник Ог, положил глаз на стреколет модели "Развратник". Который, к слову, так ловко увел у нас из-под носа капитан Север. Чтоб ему провалиться! Мы так надеялись на этот аукцион. Он был нашим единственным шансом получить хороший быстрый стреколет за не такие уж большие деньги. Но судьба распорядилась иначе, а значит, так тому и быть, и нам придется смириться и поискать другие возможности. После гонок нас с орком знал весь Черепаший остров, глядишь, кто-нибудь и поможет. Рядом с капитаном сидела счастливая Наива — видимо, корабль покупался для нее. Девчонка из ночного народа сияла от радости, словно дорогой драгоценный камень из самых глубоких шахт гномов. Янтарные глаза светились, как две маленькие звездочки. Я подумал, что проданный стреколет стоил ее улыбки. Глядя на девушку, я невольно вспомнил последний разговор с ней. Тогда Наива обмолвилась о своей любви к небу, к полетам и с горечью упомянула о своей семье. О ночном народе вообще мало что известно. Они не пускают к себе никого с поверхности, кроме торговцев, с которыми установили хорошие отношения. Чужаков или новых купцов они пускают не сразу и бдительно следят. Поэтому мне всегда было интересно, какие они на самом деле. Небольшое сходство с моими темными собратьями не удовлетворяло мое неуемное любопытство, а встретить на поверхности ночных почти невозможно. Но я встретил Наиву. — Эй, Лас! — Привет, — я помахал ей и, взяв свою чашку со стойки, пригласил сесть за стол. Девушка улыбнулась и, сделав заказ у Анны, села рядом. Ее кошачьи уши были прижаты к голове, в голосе сквозила непривычная печаль. — Если хочешь найти летуна — первым делом зайди в «Лихой вираж», — улыбнулась она, отпивая из бокала. — Ты искала летуна? — Я искала тебя. А ты отличный летун. — Ну, спасибо, — поблагодарил я и залпом допил оставшийся кофе, — Наива, что-то случилось? Она замерла, не ожидая вопроса в лоб. Что ж, я умею удивлять свое окружение не только талантами, но и точными вопросами. Хорошими вопросами, прошу заметить. Наива опустила плечи, сгорбилась и как будто уменьшилась. Обхватив двумя руками пузатый бокал, она нерешительно произнесла: — Я могу тебя спросить? — Ты можешь и спросить, и даже попросить меня о чем-то. Но смогу ли я исполнить твою просьбу — это другое дело. Ничего криминального? — Нет, что ты! — она чуть улыбнулась, расслабившись. — Трудно найти того, кто понимает тебя, даже если ты летун среди себе подобных. Многие пилоты любят свои стреколеты как детей и друзей, но мало кто любит само небо и полет куда больше, нежели машины. — Такие, как ты? — уточнил я. — Такие, как ты, Лас. — Наива вздохнула и поднялась. — Видел местные созвездия? — Нет. — Сходим? Мы вышли из «Лихого виража» и не торопясь пошли по берегу. Сумерки сгущались, но моя провожатая видела лучше кошки и уверенно вела меня по тропинке, известной ей одной. Глядя на ее спину, я задумался о сказанном. Верно заметила — любить небо больше своей верной машины. Без стреколета - нет полета. Нет облаков, нет виражей, нет ничего. Но даже без игрушки небо остается бескрайним и манящим. В родном лесу увидеть созвездие — редкая удача. Гигантские кроны загораживают обзор, пропуская только солнечные и лунные лучи, и увидеть звезды можно только поднявшись выше купола из листьев. Меня туда не пускали, когда я был помладше, а потом и вовсе вытурили на войну. На ней не до звезд и неба, на ней хочется одного — чтобы побыстрей все закончилось и желательно в твою пользу. Когда я прибыл на острова, меня больше волновал вопрос жилья и выживания. Квэзалле не собираются оставлять меня в покое и смогут найти даже на окраине мира, это только вопрос времени. — Смотри, — тихий голос Наивы отвлек меня от невеселых мыслей, и я посмотрел в указанном направлении. Мы стояли на небольшом плато, укрытом со стороны города лесом. Внизу плескался океан, омывая каменистые стены берега, а наверху... Огромные, словно торговые корабли гномов, и яркие, словно алмазы на свету, переливающиеся и манящие, созвездия занимали все небо, накладываясь друг на друга, отражаясь в воде океана и приковывая к себе взгляд. Я восхищенно присвистнул. Зрелище было поразительное. Да, стоило хотя бы раз в жизни приехать на острова, чтобы просто полюбоваться на эти величественные звезды. Наива села на землю, подогнув ноги. — Ты понимаешь, почему я здесь. — Понимаю. Нет ничего лучше неба. Даже для тех, кто живет под землей. — Я сел рядом, вытянув ноги. — Для тех, кто живет под землей, нет ничего. Мой народ ужасен. — Серьезно? — Да. Мы живем в темноте под землей. Только пещеры сами не роем — мы же не гномы. Никого не пускаем, никого не хотим видеть и знать. А еще мы каннибалы, Лас. Жить там, в кромешной тьме, было ужасно. Мне всегда казалось, что пещера хочет сожрать меня, и ее стены смыкаются в кольцо. Я променяла дом, родной дом, на небо. На полет. На эти прекрасные звезды. И знаешь, что? — я вопросительно посмотрел на нее. — Я ни о чем не жалею. И не буду. Ты понимаешь. — Это был не вопрос, а утверждение. Правдивое утверждение. — Понимаю... — откликнулся я эхом. Да уж, жизнь ее народа и правда ужасная. В темноте, под землей, в шахтах-пещерах. Жить, словно затравленный, но все еще опасный зверь, да еще поедать своих же. Свихнуться можно! — Я рад, что ты здесь, Наива. Ты создана для этого неба. — Как и ты. — Наверное, ты права. Маг из меня был плохой, вся семья ходила в расстройстве. — Я ухмыльнулся, вспоминая ярость и негодование родителей по этому поводу. Магия мне совсем не давалась. — Маги у светлых эльфов — это же элита. — Ну… Кто знает. Мы тоже не особо жалуем гостей, вот и обрастаем слухами да легендами. Наива замолчала, и я понял, что она не поверила моим словам. Уверена, что я из правящей элиты. Но уж кто-кто, а Наива не станет болтать. — Лас. — Да? — А эти звезды стоили того, чтобы ты сбежал? — Стоили. Конечно же, стоили. И я не соврал. Наива откинулась на спину, улегшись на прохладную траву, и тихонько засмеялась: — До чего же прекрасен и забавен этот мир, Лас. — О чем ты? — спросил я, не отводя взгляда от звезд. — У меня было темное небо, ограниченное потолком пещеры. Твое небо было светлым, но закрытым кронами деревьев. Но мы оба сейчас летаем выше пещер, лесов и гор. Знаешь, почему? — Потому, что сами того захотели. — Верно. А еще потому, что нас звали. — Зов сердца и души? — Зов сердца, души и звезд.