Санкта Маргарита и другие печальные истории

Каз Бреккер

      Полная луна взошла над Бочкой, заливая переулки и ветхие здания бледно-розовым сиянием. Остановившись на пороге Клепки, Каз оглянулся на вырисовывающийся вдалеке силуэт церкви Бартера. Где-то к востоку от ее шпилей Инеж будет ужинать с родителями в поместье Ван Эков. Он попытался представить себя рядом с ними за одним столом и не смог.       Когда Каз увидел, как родители Инеж упали рядом с ней на колени, то почувствовал странную резь в глазах. Он не знал свою мать: все, что от нее осталось — это надгробие, сундук с платьями на чердаке и стеганое детское одеяльце, которое так и не было закончено. Он видел кровь отца, разбрызганную вокруг, словно кто-то усеял поле маками. Джорди, который смотрел на него из-под воды.       Когда мать Инеж поцеловала дочь в лоб, Каз тяжело сглотнул и, схватив трость, выскользнул из комнаты.       С трудом поднимаясь в офис в Клепке, Каз думал о том, что не заслуживает утешения. К тому моменту, когда он наконец преодолел четыре лестничных пролета, ему казалось, что у него вот-вот подогнется колено. Каз прислонил трость к столу и выглянул в окно. В мягком свете луны он едва мог разглядеть гавань, где ждал «Призрак», чтобы увести Инеж из Кеттердама. Глядя на пустой подоконник, Каз подумал о том, что люди на самом деле не понимают, каково быть по-настоящему одержимым. Видеть призраков на месте дорогих людей. Инеж находилась в всего нескольких кварталах от Бочки, жива и здорова, но ему все равно остро ее не хватало.       Прикрыв глаза, Каз вспомнил, как стоял перед Инеж в роскошной ванной отеля «Гельдреннер». Его почти лихорадило от желания. Он поддел пальцами бинты и наклонившись ближе — о, так близко — разрезал ткань ножницами. И завороженно смотрел, как бьется жилка на ее шее, прежде чем прижаться губами к смуглой коже. Но затем вода поднялась, угрожая утопить его. Суровое напоминание о том, что ему крупно повезет пережить эту ночь.       Поэтому Каз оттолкнул Инеж от себя и исчез в ночи, чтобы встретиться лицом к лицу с Пером Хаскелем.       Но еще до того, как он пересек Берсканал, Каз ощутил, что Инеж следует за ним. Он старался не обращать внимание на зуд в затылке от ее пристального взгляда, когда взламывал замок от чердачной комнаты. И когда он вальяжно вышел на лестничную площадку, как какой-нибудь актер из «Зверской комедии», то ощущал на себе всю тяжесть ее взгляда.       А потом началось кровавое месиво.       Поначалу это была детская забава: старшие члены банды были кончеными лентяями. Каз прорвался сквозь них, подгоняемый адреналином. Но потом цепь Горки хлестнула его по лицу, и в глазах потемнело. Каз оказался на земле, и Битл несколько раз пнул его в живот.       «Ты слишком часто обманывал смерть, младший брат», — раздался в голове голос Джорди.       В тот короткий миг Каз готов был сдаться. Закончить мучения, чтобы его душа могла отправиться на окраину сонной деревушки недалеко от Лижа. Так легко было закрыть глаза и сдаться.       Но затем Каз заметил движение на стропилах. Выражение лица Инеж было убийственным, в ее руках поблескивали кинжалы. Она была похожа на ангела мести, и это придало Казу сил. Он встретился с ней взглядом, молча прося оставаться на месте, и приготовился продолжить бой.       Каз открыл глаза, возвращаясь в настоящее, и помассировал ноющее колено. Ему как раз удалось снять спазм с мышцы, когда воздух в комнате изменился. Каз поднял голову и увидел, что Инеж уже влезла в окно.       — Ты ушел, — обвинила она, не дав ему раскрыть рта.       — Очень проницательное наблюдение, — с раздражением парировал Каз. Но черты лица Инеж смягчились, как будто она услышала в его ответе что-то еще.       — Почему?       Она села на подоконник и подтянула колени к груди.       Каз остро ощутил, как она выискивает трещины в его броне. Вздохнув, он медленно снял перчатки и размял пальцы. Инеж наблюдала за его действиями, слегка приоткрыв потрескавшиеся от солнца губы. Каз положил перчатки на стол и не в первый раз задался вопросом, действительно ли ее губы такие мягкие, какими кажутся на самом деле?       — Я думал, что к этому моменту уже должно быть ясно, что я не семейный человек. И твой отец совершенно ясно дал понять, что не доверяет мне.       К его удивлению, выражение лица Инеж только еще больше смягчилось, и Каз внезапно поразился тому, как она похожа на свою мать. Было нечто такое в том, как разглаживался нежный изгиб лука купидона, когда Инеж сжимала губы.       — Каз, еще несколько часов назад мой отец думал, что ты похитил меня из Равки. Когда он видел меня в последний раз, я была еще девочкой. Дай ему время привыкнуть к тебе.       Каз нахмурился и принялся снова массировать ногу.       — А что, если он никогда не привыкнет ко мне? — раздраженно пробормотал Каз. Из-за боли в колене, конечно.       Инеж только буркнула «шеврати» себе под нос и стянула с шеи подвеску.       — Знаешь, что это? — спросила она, поднеся кулон к свету.       Каз пробежал взглядом по изящным пальцам к кожаному шнурку, на котором висела искусно вышитая безделушка.       — Пример декоративно-прикладного искусства?       Инеж фыркнула.       — Это молитвенное ожерелье, — объяснила она. — Моя мама сшила его после моего похищения. Даже когда у нее не было причин думать, что я жива, она все равно отдавала дань уважения Санкта Маргарите.       Инеж соскользнула с подоконника. У Каза перехватило дыхание, когда она подошла ближе и опустилась перед ним на колени. Вопросительно взглянув на него и получив кивок, Инеж вложила кулон в его ладонь. Когда ее пальцы коснулись его, воды гавани облизали лодыжки, но Каз сглотнул подступающую к горлу желчь и сжал талисман. Инеж отстранилась и заговорила — ее голос стал спасательным кругом, вернувшим Каза в реальность.       — Знаешь, Санкта Маргарита была керчийской святой. Как только она поняла, что в водах Кеттердама притаилось зло, она поклялась, что защитит от него детей. И хотя не сумела спасти всех, она не перестала бороться.       «Мы никогда не прекратим бороться».       — С сегодняшнего утра я думала об этой истории и о детях Кеттердама. Об Уайлене, чей отец бросил его умирать на улице. О Нине и Матиасе, детях-солдатах из бесконечно воюющих стран, брошенных на произвол судьбы в чужом городе. Я думала о Джеспере, слишком напуганном и рассерженном, чтобы принять свое я. Я думала о себе, запертой в золотой клетке в Западном Обруче…       Инеж замолчала.       — Продолжай, — прохрипел Каз.       — И я… я думала о мальчике, родившемся в гавани.       Каз сжал талисман.       — Санкта Маргарита не смогла спасти каждого ребенка, никто не смог бы, даже святая. Но мне нравится думать, что она все равно присматривала за нами и помогала, когда могла.       Каз поднял на Инеж глаза.       — Прекрасная мысль. Но это всего лишь история.       Инеж пожала плечами.       — Может быть. Но теперь талисман твой.       Инеж мягко улыбнулась.       — Мама и папа просили передать его тебе в качестве небольшого знака благодарности. Он будет защищать тебя, когда меня не будет рядом.       — Почему?       Инеж наклонила голову набок, изучающе глядя на него.       — Ты знаешь, чьей покровительницей считается Санкта Маргарита?       Каз усмехнулся.       — Верно, глупый вопрос для керчийского язычника, — подразнила Инеж. Встав, она подошла к окну и обернулась. Лунный свет мягко озарял ее фигуру, и Каз подумал, что она сама похожа на святую.       — Санкта Маргарита — святая покровительница потерянных детей и воров.       Каз все еще сжимая талисман в руке, когда Инеж перелезла через подоконник. Но не успел он заговорить, как Инеж произнесла:       — Я жду тебя завтра в «Купере» в одиннадцать. Тебе следует знать, что питаться одним кофе невозможно. Тебе не помешало бы отведать пышной яичницы, Каз. Мои родители платят.       Каз не сразу осознал, что это приглашение       — В-вряд ли они будут рады моей компании… Я даже не говорю по-сулийски, — пробормотал он.       — Возможно, пришло время научиться, — ухмыльнулась Инеж, а затем выпорхнула в ночь.       Каз долго смотрел на пустой подоконник, рассеянно теребя талисман. Он вообразил, как петляет по залитым утренним светом улочкам к кафе «Купер». Инеж, улыбаясь, встречает его и ведет его к столику, за которым сидят родители. Ее мать, наверняка, положит ему в тарелку побольше еды, а отец смерит его одобрительным взглядом, который напомнит о чем-то давно потерянном.       Готовясь ко сну, Каз повесил талисман на шею. А утром, надевая накрахмаленную рубашку, он знал, что теперь частичка Инеж всегда будет храниться рядом с сердцем.       Надев тонкое шерстяное пальто, Каз схватил трость и с легким сердцем вышел на улицу.