Наша Лисичка

Так как даже самые верные его друзья могли предать его ради собственной выгоды, он не часто отвечал на расспросы Фаины. По крайней мере, не напрямую. За время их общения ему пришлось выдумать столько сказок и легенд об истории этой деревни и ее жителях, сколько сам он за всю жизнь не слышал. В каждой такой истории он старался передать частичку того, что так интересовало его подругу, но так, чтобы остальные ребята ничего не поняли. Пару раз она затаскивала его в натопленный дом, от которого он уже давно отвык. Озирался по сторонам пугливо, но внимательно. За то, чтобы снять с него дубленку, они буквально доходили до драки. Так ни разу не одержав победы, девушка очень волновалась, видя Андрея, осторожно сидящего на краю табуретки и явно нервничающего. Надолго он дома у Фаины не задерживался, всегда, если не метался из стороны в сторону, как настоящий волк в клетке, трясся на небольшом диванчике или принесенной из кухни табуретки, постоянно поглядывая на часы, повешенные над дверью. Фаина шла медленно, пошатываясь, осматриваясь по сторонам на темнеющий, всё более сгущающийся лес, становящийся более холодным, враждебным, острыми пиками зелёных елей, взвивающихся вверх и разрезающих собой уже ночное небо. Поднимающиеся хлопья снега неприятно холодили, резали покрасневшие руки и лицо. Ходить становилось все труднее из-за снега, набирающегося под короткие зимние ботиночки. Эта тропа была ей незнакома, не протоптана, с каждым шагом в сугробах по колено было труднее поспевать за Волчонком, тянувшим ее за руку вперед. —Пойдем, уже почти пр-р-ришли. Андрей дождался, когда Фаина доползёт до него, поравнявшись, он заправил медную прядь за ухо, с головы почти сбилась вязаная шапка с помпоном. В какой-то степени ему было даже жаль смотреть на ее смирившееся лицо с бороздками замерзших слёз. Тихо рыча, он наклонился над лицом девушки. Резко запахло мокрой шерстью от воротника дубленки и старой маскарадной маски. Он нежно прикоснулся к ее щеке рукой в перчатке, провел по дорожке слез, убирая с лица иней. Волчонок достал из глубокого кармана другую маску. С еще мягкой гладкой рыжей шерсткой, совсем не как у него, не начавшую облазить и не пахнущую затхлостью. Но по резко дрогнувшим ресницам Фаины, по пристальному тревожному взгляду ярких зеленых глаз он понял. Она догадывалась, определённо чувствовала вторую, скрытую от недостойных людей историю их настоящих лиц. Девушка не сопротивлялась, сердцебиение ее участилось, и Андрей, завязывая побледневшие атласные ленточки, практически насквозь видел ее сердце, вот-вот готовое выпрыгнуть из молодой девичьей груди. На минуту в широко распахнутых глазах он увидел молодого парня, улыбчивого и смелого. В отражении он был лохматым, ослабленный галстук концом болтался за плечом, воротник рубашки был поднят, а одна из ее половинок даже не была заправлена в строгие выглаженные брюки. Где-то вдалеке Андрей слышал шорохи, шипение, крики. Но этого не могло быть, сейчас он вернётся домой, где его ждут родители. Мама наверняка будет ругаться. Потеряли его уже, наверное. Давно потеряли… —Прекрати, пожалуйста, -испуганный голос, незнакомый, это его одноклассница и не девочка с параллельного класса, которой он хотел признаться в любви. —Волчик, что ты делаешь! -Громкий визг, уже другой, но все ещё женский. Глухое, угрожающее страшное рычание. Словно бешеный пёс где-то поблизости ищет на кого бы наброситься. Раньше он их не боялся, но что теперь? От этого воя хотелось спрятаться, уйти обратно в темную пустошь, из которой он только что вышел на зимнюю опушку. Зимнюю? Последний раз, когда он возвращался со школы, был конец мая. Неужели его настолько долго не было дома? Как он смог так долго продержаться без воды и еды? Тонкие и острые черные пальцы давили на и без того побелевшие щеки девушки. До невыносимой боли, от которой хотелось кричать, пока не охрипнешь, но от страха Фаина не могла даже пискнуть. Волчья маска скалилась, в глубине груди слышался тихий злобный рокот. Волчонок сжимал её лицо в своих лапах, приближаясь, прикасаясь сухим потрескавшимся чёрным носом к маленькому девичьему, стараясь заглянуть поглубже в зеленые немигающие глаза, словно видел в них то, что не могли увидеть остальные звери. Темная фигура откуда-то сбоку прыгнула на парня, повалив его в глубокий сугроб. Летели клочки шерсти, то серые, то коричнево-желтые. Руки Росомахи, сжатые в кулаки, поднимались и опускались с устрашающей силой и скоростью, словно он рубил дрова острым топором, а не превращал в кашу лицо своего друга. Соболиха прижала к себе крошечную Зайчиху, от неожиданности ставшую казаться еще меньше, старалась пальчиками закрыть ей глаза, чтобы она не видела драки. Фаина вздрагивает и от испуга даже отпрыгивает ближе к одной из старых елей, из прорезей маски наблюдая, как ее друг с пеной у рта лежит под другим мальчиком, пытаясь прикрыть голову от ударов, извивается, скулит. -Хватит, -резко произнес Заяц, стоя к девчонкам спиной.