Первый раз за пределами твоей собственной кожи

- О, да. Это то, что нужно. Опершись локтем на стол и положив подбородок на ладонь, Ривер устало смотрела за порхающим по кухне ТАРДИС Доктором, абсолютно уверенном в том, что яйца и кетчуп – новые рыбные палочки с заварным кремом для этого тела. Он уже опробовал тыквенный пирог, зеленые бобы и зеленый чай, макароны со сладким сиропом вместо острого соуса – все не то. Пока что ничто не удовлетворяло его вкусу, а в этот раз рядом не было маленькой шотландки, готовой ему помочь. Была только Ривер, но у нее зарождалось опасение, что это не входило в ее компетенцию. Он развернулся на каблуках, чтобы посмотреть на нее – уже без того драматизма своей предыдущей инкарнации, из-за которой он, кажется, чуть не потерял равновесие. Он нахмурился и осмотрел свои руки, будто был не в силах понять, почему они не болтаются, как делали это раньше. Затем он опять поднял взгляд и обнаружил ухмыляющуюся Ривер. – Ты ведь знаешь, не так ли? Ривер демонстративно выставила вперед руки. – Я ничего не говорила. - Ты и не должна была – я твой муж и я тебя знаю. Все написано на твоем невыносимо самодовольном лице. Все еще ухмыляясь, она промолчала. Досадно рыкнув, Доктор отвернулся и начинал разбивать яйца в сковороду с грацией в десять раз лучше той, что была прежде. – Так вот почему ты не выглядела удивленной, когда я регенерировал – ты уже видела это тело. И ты уже знаешь мое любимое лакомство. Я вообще когда-нибудь знаю хоть что-нибудь раньше тебя? Он не смотрел на нее, так что Ривер позволила себе любящую улыбку его всего за несколько часов поседевшему затылку. Сразу же, когда вокруг него появилось золотистое свечение, она едва могла сдержать радость, потому что она знала его. Его еще столько ждет с этим лицом, и он потратит кучу времени, пытаясь победить ее более осторожную, юную версию. - Ты же даже не слушаешь меня. - Хм? – она сморгнула теплые воспоминания. – Прости, любовь моя, я просто любовалась твоим видом сзади. Вместо того, чтобы покраснеть, он фыркнул. – Ага, будто бы ты еще этого не сделала. - Спойлеры. - Да, ладно. И дальше храни свои секреты, - он любовно посмотрел сначала на яйца в сковороде, потом на нее. – Но скажи мне хотя бы, что мне нравится есть! И чтобы безо всякой хрени, вроде «это надо прожить», - он, кажется, испугался своих собственных слов. – Ты это слышала? Она подняла бровь, тайно ликуя. Это версия ее мужа имела самый интересный словарный запас, который с радостью использовала в самых необычных случаях. - Теперь я еще и ругаюсь, - он простонал и плюхнулся на стул на противоположном конце стола, обхватив голову руками. – Я сквернословящий старикашка. Ривер вздохнула и поднялась на ноги, по пути поцеловав его в лоб - в ответ получив только недовольное ворчание – прежде чем подойти к плите и убрать с нее уже приготовленные яйца. – По крайней мере, сейчас ты выглядишь на свой настоящий возраст. Он поднял голову и злобно на нее посмотрел. Она едва заметно улыбнулась, медленно к нему подходя и молча восхищаясь более взрослой, статной фигурой ее Доктора. На нем все еще была бабочка, и, когда она устроилась на его коленях, женщина нежно дотронулась до приятного материала. Его руки тут же обвили ее талию, прижимая ее ближе, и Ривер посмотрела в его голубые глаза, которые смотрели в ответ с тем невероятным сочетанием древней любви, благоговения и преданности, никогда несокрушимой – внутри нее все перевернулось. Этот взгляд был единственной вещью, которая что-то значила для нее по-настоящему. - Ты не скучаешь по детскому личику? – он задумчиво похлопал себя по щеке. – А я скучаю. Ривер, я чувствую себя старым. Она мягко засмеялась, убирая в сторону его руку и наклоняясь вперед, чтобы прижаться губами к мелким линиям вокруг его глаз, которые морщинятся, когда он смеется, и тревожно напрягаются, когда она подвергается смертельной опасности. – Повезло тебе – ты женат на археологе. Мне нравятся старые вещи. Он хмыкнул. - О, прекрати. Ты выглядишь лет на пятьдесят – тебя вряд ли назовешь старикашкой. - Ты чудесна для успокоения моего эго, дорогая, - его руки пробрались в ее волосы – более мелкие ладони, но пальцы по-прежнему длинные и худощавые – и он зарылся носом в ее кудри, жадно вдыхая аромат. – О, слава богу. -Что? - Ты пахнешь как раньше, - мягко ответил он, опять глубоко вздохнув. – Я боялся, что так не будет. Новый нос, понимаешь ли. - Новое все, - промурлыкала она, все еще играя с его бабочкой. Доктор самодовольно улыбнулся напротив мочки ее уха. – Все еще не можешь устоять передо мной? - Не могу, конечно, - сказала она, начиная покрывать его скулу дорожкой из поцелуев. Менее заметно, чем раньше, но он все же реагировал на ее прикосновения. – Я люблю тебя. Любого тебя. - Вы готовы доказать это, профессор? – пробормотал он, уткнувшись в ее щеку. Она провела рукой по его шелковым волосам. – Я думала, что ты голоден. - О, ужасно голоден. Она фыркнула. – А я уже и забыла, какой ты бесстыдный в этом теле. - А, так ты все-таки знала. - Заткнись и принеси взбитые сливки. Он отпрянул от ее волос, детская радость смотрелась странно очаровывающей на таком зрелом лице. – Да! Взбитые сливки, это точно то, что нужно.